Тема 14. Дипломатия в период нового обострения международной напряженности (1979-89 гг.) План лекции (2 часа)

1 Занятие

1. Доктрина Картера. Р. Рейган и концепция «неоглобализма».

2. Ф. Миттеран и его концепция «евроатлантизма».

3. Переговоры по прекращению войны в Афганистане.

2 Занятие

1. «Доктрина невмешательства М.С. Горбачева»

2. Роспуск ОВД и ликвидация СЭВ.

3. Парижская встреча СБСЕ (1990 г.). «Хартия для новой Европы».

4. «План Делора».

http://www.youtube.com/watch?v=l7-GgOikDy4

http://www.youtube.com/watch?v=bw_pJjtTXLU

1. Доктрина Картера. Р. Рейган и концепция «неоглобализма».

В начале своего президентства Дж. Картер говорил, обращаясь к горькому опыту интервенции во Вьетнаме:

«Мы боролись с огнем с помощью огня, не задумываясь над тем, что огонь лучше всего гасить водой. Этот подход провалился, и Вьетнам служит примером его интеллектуальной и моральной убогости». Три года спустя глава американской администрации выдвинул собственную доктрину, основанную на имперских притязаниях. Она была изложена в послании «О положении страны», направленном 23 января 1980 года конгрессу.

Доктрина была провозглашена под аккомпанемент оглушительной пропаганды, которая пыталась создать впечатление, будто поток нефти из бассейна Персидского залива вот-вот прервется, остановленный лапой «русского медведя» или толпами «мусульманских фанатиков».

«С течением времени зависимость всего мира от нефти Персидского залива, вероятно, возрастет,– писал президент США в своем послании конгрессу.– Отказ поставлять нефть нам или другим поставил бы под угрозу нашу безопасность и вызвал бы еще более серьезный экономический кризис, чем великая депрессия 50 лет назад. В прошлом году мы начали расширять возможности переброски своих вооруженных сил в район Персидского залива и сейчас изучаем возможность более активного использования военных объектов в этом районе. Мы увеличили свое военно-морское присутствие в Индийском океане. Наши силы быстрого развертывания... можно было бы использовать в поддержку дружественных правительств в районе Персидского залива и Юго-Западной Азии, а также в других районах... Двойная угроза этому потоку нефти – вследствие отсутствия региональной стабильности, а теперь и потенциальная со стороны Советского Союза – требует, чтобы мы твердо защищали свои жизненно важные интересы, когда им грозит опасность».

Обычно президенты США подобные послания посвящают главным образом внутренним вопросам. Но на этот раз внутренние социально-экономические проблемы были перечислены как бы походя. Главное внимание уделено военно-стратегическим задачам. «Заморозив» ратификацию Договора об ОСВ-2, правительство увеличило бюджет военного ведомства.

Приступ воинственности у администрации демократов вызывался, как уже отмечалось, общим сдвигом вправо в настроениях правящего класса США и контролируемых им органах информации, которые создавали впечатление о слабости правительства Картера. Президент пытался превзойти в «ура-патриотизме» республиканских противников в ходе предвыборной гонки.

Меры, объявленные в послании «О положении страны», предусматривали: вместо объявленного ранее курса на демилитаризацию Индийского океана «увеличение и усиление присутствия военно-морских сил» США, а также создание морских и воздушных баз «для использования нашими силами в районе северо-востока Африки и Персидского залива»; предоставление дополнительной военной и экономической помощи Пакистану и «дальнейшее усиление политических и военных связей с другими странами этого района»; создание «структуры совместной безопасности»; возобновление регистрации военнообязанных «в целях быстрой мобилизации, если такая необходимость возникает»; расширение диверсионных операций ЦРУ за рубежом.

Претензии Вашингтона на роль вершителя судеб других стран и народов, подкрепленные угрозой применения военной мощи, были выражены с достаточной откровенностью. Они не были ни новыми, ни оригинальными. Наблюдатели сразу же заметили сходство послания Картера с доктринами, выдвинутыми Трумэном в 1947 году и Эйзенхауэром в 1957-м.

«Возрождая «холодную войну»,– писал журнал «Ньюсуик»,– и, применяя в Юго-Западной Азии доктрину военного сдерживания, президент Картер мнит себя наследником Гарри Трумэна, 4-й пункт программы Трумэна об оказании американской «помощи» распространялся на отдельные страны выборочно и по просьбе их правительств, а «доктрина Картера» предполагала навязывание «военного зонтика» США сразу группе государств, особенно в бассейне Персидского залива».

«Соединенные Штаты считают жизненно важным для своих национальных интересов и всеобщего мира сохранение независимости и целостности наций Ближнего Востока... И в этих целях готовы применить вооруженные силы». Кажется, что слова эти взяты из «доктрины Картера», на самом деле они провозглашены в «доктрине Эйзенхауэра» в 1957 году, которая привела к американской интервенции в Ливане, английской – в Иордании, к вооружениям Ирана, усилению блока СЕНТО и в конце концов к полному краху прежнего курса.

Две доктрины роднит и идея защиты проимпериалистических режимов, и давление на страны, проводящие независимый курс, и создание плацдарма для действий против социалистических государств.

Эйзенхауэр определял обязательства США «использовать вооруженные силы для оказания помощи любой стране или группе стран» только в том случае, если они попросят о таковой, и лишь под предлогом отражения «вооруженной агрессии со стороны государств, находящихся под контролем международного коммунизма». Картер же оговаривал себе такое «право» даже без обращения к США за помощью со стороны какого-либо государства, и не только в случае «вооруженной агрессии» против него, но и при «любой попытке какой-либо посторонней силы установить контроль над районом Персидского залива».

«В «доктрине Картера» намеренно не уточняется, что следует понимать под «попытками какой-либо посторонней силы установить контроль» в зоне Персидского залива и какими рамками ограничивается этот район, входящий в сферу «жизненно важных интересов США»,– пишет советский историк Л. Медведко.– Ясно, что цель таких расплывчатых и многозначительных формулировок – использовать... политические события, касающиеся межгосударственных отношений или социальных перемен в этом регионе, для прямой вооруженной агрессии США».

Один из самых опасных элементов «доктрины Картера» заключался как раз в том, что у США действительно в тот момент не было сил для реальной широкомасштабной интервенции в бассейне Персидского залива обычными средствами. «Силы быстрого развертывания» уже создавались, но не были готовы к немедленным действиям. Поэтому заявление президента о намерении защитить Персидский залив «любыми необходимыми средствами» поставило этот район в плане стратегических обязательств США на одну доску с Западной Европой и Японией. Возрождался вариант даллесовских идей «массированного возмездия». «Это, по-видимому, подразумевает распространение ядерного зонта на весь этот район, поскольку паши прочие военные возможности в ближайшей перспективе серьезно ограничены,– писала американская газета «Джорнэл оф коммерс».– Картер сформулировал некий ядерный ультиматум в том смысле, что линию на песке, которую он начертил вокруг района Персидского залива, можно защитить только ядерными средствами... Пентагон вынужден вновь подчеркивать доктрину ограниченной ядерной войны, провозглашая готовности» США использовать выборочные ядерные удары по военным объектам противника... Эти операции можно осуществить с помощью самолетов, базирующихся на американских авианосцах в Аравийском море. Поистине пугающий элемент этой стратегии ограниченной ядерной войны, которая всегда вызывала тревогу американцев, состоит в том, что министр обороны Браун не убежден, что ограниченную войну подобного рода вообще можно вести. Приведем его слова: «Я отнюдь не убежден, что операцию, которая поначалу будет демонстрацией или даже жестко контролируемым применением стратегических сил для более широких целей, удастся сдержать и не дать ей перерасти в тотальную термоядерную войну». Пентагон даже начал пересматривать вопрос об использовании нейтронного оружия как средства отбить у противника нефтепромыслы, не причиняя сколько-нибудь серьезного материального ущерба».

Включение президентом Трумэном Европы, а Эйзенхауэром – Ближнего и Среднего Востока в сферу «жизненно важных интересов» США привело к созданию здесь военных союзов – НАТО п СЕНТО под американской эгидой. И на этот раз Вашингтон, сознавая, что военные силы США в бассейне Персидского залива ограничены, попытался создать в какой-то форме военные альянсы.

Последние несколько месяцев были нелегкими для всех нас. Сегодня вечером как никогда ясно, что положение нашей страны зависит от положения в мире. И сегодня вечером, как и на протяжении жизни всего нашего поколения, свобода и мир во всем мире зависят от положения в нашей стране. 1980-е годы начались в обстановке беспорядков, раздоров и перемен. Наступила пора вызовов нашим интересам и нашим ценностям, пора испытаний нашего разума и наших способностей. Сегодня в Иране по-прежнему содержатся в заключении 50 американцев - невинных жертв терроризма и анархии.

Сегодня же крупные силы советских войск пытаются покорить воинственно независимый и глубоко религиозный народ Афганистана. Эти два события (одно подпадает под понятие международного терроризма, а второе - под понятие военной агрессии) представляют собой серьезный вызов Соединенным Штатам Америки и фактически всем государствам мира. Вместе мы справимся с этими угрозами миру.

Я уверен, что Соединенные Штаты останутся самым сильным из всех государств, но наша мощь никогда не будет использована для того, чтобы угрожать безопасности какого-либо другого государства или же правам какого-либо человека. Мы стремимся к безопасности и хотим ее сохранить, чтобы оставаться мирным государством в стабильном мире. Но для того, чтобы быть в безопасности, мы должны видеть мир в реальном свете.

Брошенным нам вызовам предшествовали три основных события: участившиеся демонстрации постоянно растущей советской военной мощи за пределами их собственных границ; огромная зависимость западных демократий от поставок нефти со Среднего Востока; социальные и религиозные, экономические и политические изменения во многих развивающихся странах, примером чего служит революция в Иране.

Каждый из этих факторов важен сам по себе. Каждый из них связан с другими. Все они должны быть нами оценены честно и принципиально. Брошенный нам вызов мы встретим должным образом, используя все лучшее, что есть в нас. И мы не потерпим неудачу.

На отвратительную акцию, совершенную Ираном, наше государство ответило беспрецедентным в мирное время возмущением и сплочением. Наша позиция ясна. Соединенные Штаты никогда не поддадутся шантажу. Мы по-прежнему стремимся добиться следующих основных целей: во-первых, защитить текущие и долгосрочные интересы Соединенных Штатов; во-вторых, сохранить жизнь американских заложников и обеспечить их скорейшее освобождение, избежав, если окажется возможным, кровопролития, поскольку это может представить еще более серьезную угрозу для жизни наших соотечественников; заручиться поддержкой других государств в осуждении этого возмутительного акта насилия, который нарушает моральные и правовые нормы цивилизованного мира, а также убедить иранских лидеров в том, что истинная угроза их государству находится на севере и исходит от Советского Союза и советских войск, ныне находящихся в Афганистане, и что эта ничем не спровоцированная ссора с Соединенными Штатами препятствует тому, чтобы они могли отреагировать на эту гораздо большую опасность для них.

Если американским заложникам будет нанесен вред, за этим последует суровая кара. Мы не успокоимся, пока не будут освобождены все американские заложники.

Но в результате недавней военной акции Советского Союза в этом регионе нам брошен более сильный и опасный вызов.

Сегодня, как и на протяжении последних двух с половиной десятилетий, взаимоотношения между нашей страной и Советским Союзом являются наиболее критическим фактором в определении того, будет ли весь мир жить в мире или же он будет охвачен глобальным конфликтом.

После окончания Второй мировой войны Америка возглавила противостояние ряда государств растущей советской военной мощи. Взаимоотношения с Советами не были простыми или незыблемыми. Между нами существовало не только сотрудничество, но и соперничество, а временами была и конфронтация.

В 1940-х годах мы возглавили процесс создания Североатлантического союза в ответ на подавление стран Восточной Европы Советским Союзом, а затем и консолидацию его восточноевропейской империи и возникшей в результате этого угрозы Западной Европе со стороны Варшавского договора.

В 1950-x годах мы помогли сдержать советские попытки бросить нам вызов в Корее и на Среднем Востоке. И мы перевооружились, чтобы и далее обеспечивать это сдерживание.

В 1960-х годах мы столкнулись с советскими вызовами в Берлине и с кубинским ракетным кризисом. И мы стремились убедить Советский Союз в необходимости отказа от «холодной войны» И конфронтации.

А в 1970-x годах три американских президента вели переговоры с советскими лидерами в попытке остановить гонку ядерных вооружений. Мы стремились выработать правила поведения, которые сократили бы риск возникновения конфликтов, и мы искали сферы сотрудничества, которые могли бы сделать наши взаимоотношения продуктивными не только в интересах наших двух государств, но и в интересах безопасности и мира во всем мире.

Во всех этих действиях мы соблюдали два обязательных условия: быть готовыми встретить любой вызов, брошенный нам советской военной мощью, и совершенствовать пути решения споров и сохранения мира.

Предотвращение ядерной войны является важнейшей обязанностью обеих супердержав. Поэтому мы вели переговоры по ограничению стратегических вооружений - ОСВ-1 и ОСВ-2. Сегодня, в период сильной напряженности, особенно важно соблюдение взаимных мер сдерживания, установленных положениями этих договоров во имя высших интересов обеих стран и оказания содействия сохранению мира во всем мире. Я буду тесно сотрудничать с конгрессом по этому вопросу в процессе контроля за ядерным вооружением. Мы не откажемся от продолжения усилий по контролю за ядерными вооружениями.

Мы, сверхдержавы, несем также ответственность за проявление сдержанности в использовании нашей огромной военной мощи. Ничто не должно угрожать целостности и независимости более слабых государств, которые должны знать, что рядом с нами они находятся в безопасности.

Но сейчас Советский Союз предпринял новый радикальный и агрессивный шаг. Он использует свою огромную военную мощь против относительно беспомощной страны. Последствия советского вторжения в Афганистан могут представить самую серьезную угрозу миру со времен Второй мировой войны.

Огромное большинство стран Земли осудило эту советскую попытку расширить свое колониальное господство над другими странами и потребовало немедленного вывода советских войск. Мусульманский мир испытывает особенно сильный и оправданный гнев по поводу этой агрессии против народа, исповедующего ислам. Ни одна другая акция великой державы не вызывала когда-либо прежде столь немедленного и столь единодушноro осуждения. Но осуждения на словах недостаточно. Советский Союз должен заплатить за свою агрессию конкретную цену.

В условиях продолжения этого вторжения мы и другие государства мира не можем продолжать вести дела с Советским Союзом как прежде. Поэтому Соединенные Штаты ввели суровые экономические санкции против Советского Союза. Я не разрешу советским кораблям заниматься рыбной ловлей в прибрежных зонах Соединенных Штатов. Я закрыл доступ Советского Союза к высокотехнологичному оборудованию и сельскохозяйственной продукции. Я ограничил торговлю другими товарами с Советским Союзом и попросил наших союзников и друзей присоединиться к нам и сократить их собственную торговлю с Советами и не предлагать заменить американские товары, на торговлю которыми нами наложено эмбарго. И я уведомил Олимпийский комитет о том, что с вводом советских войск в Афганистан ни американский народ, ни я не поддержим направление олимпийской команды в Москву.

Советский Союз должен будет ответить на несколько основных вопросов. Будет ли он содействовать созданию более стабильной международной среды, в условиях которой могут быть соблюдены его собственные мирные интересы? Или же он будет продолжать наращивать свою военную мощь далеко за пределы его оправданной заинтересованности в соблюдении собственной безопасности и использовать эту мощь для колониальных завоеваний? Советский Союз должен осознать, что его решение прибегнуть к военной силе в Афганистане подорвет все ценимые им политические и экономические взаимоотношения.

Регион, которому сейчас угрожают советские войска в Афганистане, представляет огромную стратегическую важность: оттуда поступает более двух третей всего объема мирового экспорта нефти. Попытка СССР установить господство над Афганистаном приблизила советские военные силы на расстояние 300 миль к Индийскому океану и вплотную к Ормузскому проливу - водному пути, через который проходит основная часть мирового нефтяного потока. Советский Союз сейчас пытается укрепить свою стратегическую позицию и тем самым серьезно угрожает свободному движению нефти со Среднего Востока.

Эта ситуация требует внимательного осмысления, крепких нервов и решительных действий не только в текущем году, но и на многие годы вперед. Она требует коллективных усилий для противодействия этой новой угрозе безопасности в регионе Персидского залива и в Юго-Западной Азии. Она требует участия всех, кто зависит от ближневосточной нефти и кто заинтересован в мире и стабильности во всем мире. И она требует консультаций и тесного сотрудничества со странами региона, которым может угрожать опасность.

Готовность принять этот вызов предусматривает проявление национальной воли, дипломатической и политической мудрости, принесение экономических жертв и, конечно, военные усилия. Мы должны обратиться ко всему лучшему, что есть в нас, для обеспечения безопасности этого жизненно важного региона.

Пусть наша позиция будет абсолютно ясна всем: попытка внешней силы овладеть контролем над Персидским заливом будет рассматриваться как посягательство на жизненно важные интересы Соединенных Штатов Америки, и такое нападение будет отражено всеми необходимыми средствами, включая военную силу.

Менее чем через неделю после провозглашения «новой стратегии» Картер в беседе с группой редакторов американских газет признал, что для ее осуществления «Соединенным Штатам понадобится вся помощь, какую они только могут получить от своих друзей, старых и новых», поскольку США не располагают в этом районе «достаточной военной мощью и достаточным военным присутствием, чтобы односторонне обеспечить его оборону». В Пентагоне считали, что наличных американских сил, которые можно было перебросить в район Персидского залива, недостаточно для захвата нефтепромыслов, разбросанных по пустыне площадью во многие сотни тысяч квадратных километров. Поэтому в феврале 1980 года были срочно направлены в Европу, на Ближний Восток, в район Персидского залива и в Африку высокопоставленные эмиссары американской администрации, чтобы, по выражению журнала «Ньюсуик», «нарастить мясо на скелет картеровской доктрины».

«Военная помощь региональным марионеткам по традиции рассматривается как средство защиты от внешних угроз и поддержания внутреннего политического порядка,– писала «Джорнэл оф коммерс».– После Вьетнама и Ирана исчезла уверенность, что поставляемое США оружие способно помочь в этом деле. В любом случае правительство Картера намерено в краткосрочном плане укреплять безопасность в районе Персидского залива с помощью новых крупных поставок оружия и оборонных обязательств, которые, как оно надеется, приведут к более официальным региональным оборонительным договорам между важнейшими союзниками Америки па Ближнем Востоке».

Однако даже консервативные мусульманские режимы после падения монархии в Иране опасались слишком тесного сотрудничества с Западом, особенно с США, учитывая сильные антиамериканские настроения населения. В этом отношении показательна позиция Саудовской Аравии. Приветствуя американское военное присутствие в этом районе «за горизонтом», Эр-Рияд отвергал идею официального размещения военных баз непосредственно на территории Саудовской Аравии.

Тогда США стали добиваться и получили доступ к базам в Омане, Сомали, Кении, Египте, надеясь обойтись там минимальным числом американских военнослужащих, но зато создать обширные склады с боевой техникой и военную инфраструктуру, готовую для использования «силами быстрого развертывания». В ряде морских портов в зоне Персидского залива и бассейне Красного моря было намечено держать «плавучие арсеналы» – транспортные суда, груженные танками, артиллерией и другой тяжелой техникой, чтобы войска по прибытии в этот район сразу же могли ими воспользоваться.

Американские эмиссары еще разъезжали по странам Ближнего Востока, Африки и Западной Европы, пытаясь завербовать сторонников «доктрины Картера», а наращивание американских военно-морских сил в Индийском океане достигло беспрецедентных размеров. На 1 апреля 1979 года общее число американских военных кораблей в Индийском океане достигло 31 единицы, включая два авианосца, ракетные крейсеры и фрегаты с 24 тысячами военнослужащих на борту. Большинство из них курсировали в непосредственной близости от зоны Персидского залива.

В марте 1980 года Пентагон официально объявил, что 100-тысячный «корпус быстрого развертывания» создан – начала действовать его штаб-квартира. В середине марта в Аравийское море уже прибыло несколько десантных кораблей и 1800 морских пехотинцев. Как сообщила газета «Вашингтон пост», «по указанию министра обороны Брауна Пентагон приступил к разработке детальной схемы минирования Персидского залива».

На острове Диего-Гарсия – главной базе Пентагона в Индийском океане – площадью примерно 25 квадратных километров было уже сооружено четыре десятка объектов: пирсы для боевых кораблей любого водоизмещения, взлетно-посадочная полоса длиной до четырех километров, позволяющая принимать бомбардировщики «В-52», склады боеприпасов и горюче-смазочных материалов емкостью до 100 тысяч тонн для обеспечения авианосных соединений и подводных лодок... На базе разместили несколько эскадрилий бомбардировщиков дальнего радиуса действия и разведывательные самолеты. Личный состав базы к 1 января 1980 года насчитывал 1100 человек. Быстро шло дальнейшее расширение военного комплекса на острове Диего-Гарсия.

Уже несколько лет Пентагон использовал оманский остров Масиру, лежащий у берегов Аравийского полуострова на подступах к Персидскому заливу. На этом острове расширяли доставшиеся американцам от англичан военные сооружения. В конце марта правительство Сомали вынуждено было признать, что предоставило американским вооруженным силам базу в Бербере, в Аденском заливе. В кенийских портах появились американские военные корабли.

Ряд военных сооружений и других объектов на своей территории предоставила вооруженным силам США Австралия. В середине марта австралийский премьер-министр М. Фрейзер подтвердил готовность отдать в постоянное пользование Соединенных Штатов военно-морскую базу Кокберн-Саунд на западном побережье континента. Правительство Австралии решило направить в Индийский океан свой авианосец «Мельбурн» с группой кораблей сопровождения.

Опубликованная в начале апреля английская «Белая книга по вопросам обороны» сообщала о посылке военных кораблей Великобритании якобы в целях «защиты интересов» страны и ее союзников по НАТО в районы «восточнее Суэца».

Немалые надежды в Вашингтоне возлагали на сотрудничество в Индийском океане с Францией. Эта страна с 70-х годов держала в Индийском океане значительные силы, имела довольно внушительный контингент войск – несколько тысяч солдат, базирующихся в порту бывшей колонии Джибути на Красном море. В США рассчитывали, что в «чрезвычайных обстоятельствах» была бы возможность координации действий с Францией в этом районе.

«Одним из факторов, приведших к расширению применения обновленной «дипломатии канонерок», является способность современных военно-морских флотов (в силу таких их характеристик, как мобильность, доступ практически к любым точкам земного шара, оснащенность самым современным вооружением, включая ракетно-ядерное) выполнять самые разнообразные военно-политические задачи,– пишут советские исследователи Ю. Барсегов и Е. Никольская.– То обстоятельство, что корабль, будучи «плавающей территорией», символизирует военную мощь государства, делает его пригодным для быстрого применения в самых различных точках планеты. В результате военно-технического прогресса существенную модификацию претерпели материальные средства «дипломатия канонерок». Место былых линкоров заняли авианосцы, ракетные корабли, атомные подводные лодки, армады десантных судов, сопровождаемые авиацией».

Шло наращивание «сил быстрого развертывания». Близкий к Пентагону журнал «Авиэйшн уик энд спейс текнолоджи» сообщал, что в июле 1980 года на территории пустынного штата Невада были проведены самые крупные учения «сил быстрого развертывания» со времени их создания. Эти маневры, в которых участвовали крупные контингенты сухопутных войск, специальных подразделений, а также более 150 самолетов, проводились в рамках программы боевой подготовки ВВС США, имеющей кодовое название «Ред флэг». Во время учений основную роль в руководстве «боевыми действиями». играли специальные самолеты системы дальнего обнаружения и наведения АВАКС. Маневры в Неваде разыгрывались по так называемому «ближневосточному сценарию».

На территории Египта в ноябре 1980 года прошли совместные американо-египетские военные маневры. В них принимали участие контингент «сил быстрого развертывания» численностью 1400 человек, авиация, артиллерия, автотранспортные средства. В Каир прибыл командующий «силами быстрого развертывания» генерал-лейтенант Пол Келли, который наблюдал за ходом этих американо-египетских маневров – уже третьих после начала совместных учений в январе 1980 года и первых, в которых участвовали сухопутные войска.

Американская печать сообщала, что численность «сил быстрого развертывания» было намечено довести до 200 тысяч солдат плюс 100 тысяч резервистов. В качестве костяка этих боевых частей Пентагон выделил три дивизии – 82-ю воздушно-десантную, 101-ю воздушно-штурмовую и 24-ю пехотную (механизированную), а также дивизию морской пехоты и приданное ей авиакрыло. В случае необходимости намечалось также использовать два диверсионно-десантных батальона и две группы войск особого назначения. В распоряжение «сил быстрого развертывания» переданы несколько эскадрилий тактических истребителей и эскадрилья бомбардировщиков «В-52». В список занесены также подразделения из состава командования военно-транспортной авиации ВВС и суда грузового флота ВМФ и подразделения поддержки саперных войск, войск связи и санитарных частей.

Реализация «доктрины Картера» самими Соединенными Штатами не заставляла себя ждать. Но, как оказалось, Вашингтон готовил свадьбу без невесты. Его планы и особенно публичные высказывания приводили в ужас правителей тех государств из зоны Персидского залива, которых США собирались «защищать».

Американское агентство Юнайтед Пресс Интерпэшнл распространило в марте 1980 года очерк своего корреспондента, рассказывающий об отношении государств Персидского залива к политике Соединенных Штатов. «Министр иностранных дел Кувейта шейх Сабах аль-Ах-мед аль-Джабер ас-Сабах, склонившись к столу, медленно качает головой,– писал корреспондент.– В его голосе слышится раздражение государственного деятеля, который чувствует, что его не понимают. «Нефть идет беспрепятственно, просто превосходно! – говорит он.– Так зачем же в нашем районе устраивать все эти глупости?» На сегодняшний день руководители стран Персидского залива серьезно встревожены, но отнюдь не введением советских войск в Афганистан. На их взгляд, это им непосредственно не угрожает. Тревогу вселяет, по их словам, «чрезмерная реакция» президента Картера на афганский кризис и полное неуважение с его стороны к интересам и чаяниям государств этого района».

«В Кувейте, Объединенных Арабских Эмиратах и Катаре на каждом шагу можно обнаружить свидетельства отсутствия взаимопонимания между США и странами Персидского залива в отношении степени важности афганского вопроса,– продолжал он.– Скажите только об Афганистане, и вам тут же укажут на «оккупацию Иерусалима». Попробуйте молвить: «советская агрессия», и вам ответят: «израильская агрессия». Выскажитесь с опасением о «советской угрозе нефтяным промыслам», и вам укажут из ближайшего окна на супертанкеры, величаво скользящие по Заливу, как и прежде».

«Так что же им (американцам) от нас надо? – спрашивал шейх Сабах.– Зачем посылают в Залив войска для его защиты? Защиты от кого? Нам нечего опасаться каких-либо акций со стороны России. В этом мы можем быть уверены на все 100 процентов».

По словам президента Картера, странам района Персидского залива следовало объединиться в рамках «системы безопасности» от Советского Союза и принять «защиту» от американских морских пехотинцев и военных кораблей. Как считали руководители стран Персидского залива, такая политика была ошибочной и безрассудной. В странах Персидского залива были убеждены, что даже чисто символическое присутствие американских войск или строительство военных баз могло только дестабилизировать этот до сих пор мирный район.

Решение о строительстве на оманском острове Масира, расположенном недалеко от стратегически важного Ормузского пролива, передовой американской базы, став уже конкретным делом, а не политическим заявлением, «повысило ставки». Руководители Кувейта, Катара и ОАЭ либо частным образом, либо публично осудили соглашение между США и Оманом. В правительственных кругах ОАЭ полагали, что база в Омане предназначена для защиты скорее шаткого престола султана Кабуса, чем Ормузского пролива, которому никто никогда не угрожал.

«Местные руководители относятся к базам, как к чуме,– заметил один из западных дипломатов в Кувейте.– Они просто говорят: нет, увольте, нам этого не надо. Они боятся слишком тесных связей с США, так как это сыграет на руку их противникам и за границей дома, а в то же время они уверены, что Соединенные Штаты не оградят их от последствий».

Из-за тесных связей США с Израилем и их нежелания добиться от Тель-Авива уступок в плане предоставления законных прав арабскому народу Палестины ни одному из руководителей стран Залива не безопасно афишировать свою дружбу с Вашингтоном. До тех пор, пока не будет решена палестинская проблема, американо-израильские связи будут преградой на пути открытого военного сотрудничества между Вашингтоном и всеми странами Персидского залива, за исключением, пожалуй, только наиболее консервативных».

Здравые голоса раздавались и в самих Соединенных Штатах. Дж. Кеннан, известный специалист по советско-американским отношениям, заявил в сенатской комиссии по иностранным делам, что правительство Картера преувеличило возможную угрозу для нефтепромыслов Персидского залива и для Пакистана, якобы созданную советским присутствием в Афганистане. По его мнению, «высшие» интересы страны состояли в том, чтобы не дать этому «тревожному положению» в Юго-Западной Азии привести к войне с СССР. Он призвал к проявлению «значительно большей сдержанности в официальных публичных заявлениях» о военных мерах и о возможности конфликта. Кеннан также сказал, что нет никаких данных о том, что СССР намерен сопроводить свое вступление в Афганистан попыткой захватить нефтепромыслы Персидского залива, и что такие действия «весьма мало вероятны».

«Доктрина Картера» встретила и еще более резкую критику. В университетах студенты кричали: «Черт побери! Мы не пойдем воевать за Тексако!» Сенатор Эдвард Кеннеди предупреждал, что война в Заливе означала бы «перечисление по телевизору каждый вечер погибших детей Америки». Губернатор Эдмунд Браун вызвал приветствия, сказав, что Картер и Кеннеди пытаются внешнеполитическими развлечениями избежать ответа на внутренние проблемы.

Если бы Белый дом действительно был озабочен задачей установить безопасность в зоне Персидского залива и обеспечить надежность поставок отсюда нефти, то он мог бы найти подходящую базу для соглашения в конкретных предложениях Советского Союза по этому вопросу. Советское руководство заявило 10 декабря 1980 года: «Мы предлагаем США, другим западным державам, Китаю, Японии, всем государствам, которые проявят к этому интерес, договориться о следующих взаимных обязательствах:

– не создавать иностранных военных баз в районе Персидского залива и на прилегающих островах; не размещать там ядерного или какого-либо другого оружия массового уничтожения;

– не применять и не угрожать применением силы против стран района Персидского залива, не вмешиваться в их внутренние дела;

– уважать статус неприсоединения, избранный государствами района Персидского залива; не вовлекать их в военные группировки с участием ядерных держав;

– уважать суверенное право государств этого района на их природные ресурсы;

– не создавать каких-либо препятствий или угроз нормальному торговому обмену и использованию морских коммуникаций, связывающих государства этого района с другими странами мира.

Мы полагаем, что такого рода договоренность, полноправными участниками которой, естественно, были бы и сами государства данного района, отвечала бы их кровным интересам. Ведь это было бы надежным залогом обеспечения их суверенных прав и безопасности».

США и их союзники по НАТО предпочли замолчать эту советскую инициативу, рассчитывая развязать себе руки для установления или восстановления своей гегемонии в зоне Персидского залива.

На президентских выборах 1980 г. победу одержал губернатор Калифорнии, бывший киноактер Голливуда и спортивный комментатор Рональд Рейган. Излюбленной темой выступлений Р.Рейгана являлась теория американской исключительности и морального права Америки взять на себя инициативу в руководстве всем миром. Он использовал ее как оружие для повседневной борьбы против коммунизма и усиления влияния США во всем мире. Это лежало в основе так называемой доктрины Рейгана, часто называемой доктриной неоглобализма. В речи в Американском легионе 22 февраля 1983 г. он говорил: «Мы выковали начало нового фундаментального направления в американской внешней политике, основанной на безоговорочной защите наших собственных бесценных свободных институтов». На своей первой пресс-конференции он наглядно продемонстрировал основное направление доктрины. Он назвал Советский Союз «империей зла», объявленной мировым сообществом вне закона. Его руководителей обвинил в том, что они готовы совершать любые преступления, лгать, обманывать для достижения своих целей. Советский союз как «империя зла» стала постоянным атрибутом его политического лексикона, и от этого определения он не отступал никогда, даже когда наступали кратковременные улучшения в советско-американских отношениях.

Рейган пытался убедить американский народ, что главным фактором в отношениях между Западом и Востоком является «идеологический конфликт» и в этом конфликте речь должна идти не о дипломатии или соотношении сил, а о победителях и побежденных. Идеологическую борьбу против Советского Союза он рассматривал как всемирную борьбу добра и зла, и целью Америки является полная победа в идеологической борьбе и уничтожение коммунизма.

Президент объявил о всемирном крестовом походе за демократию. Америка не будет пассивно ожидать, говорил он, когда сами собой будут устанавливать «свободные институты». Он обещал щедро вознаграждать те страны, которые будут осуществлять «идеалы демократии» и наказывать те, кто «отказывается это делать, даже если они и не будут представлять вызова или угрозы» США.

На многие возникавшие вопросы нельзя было найти ответа, в том числе на главный - как США собираются осуществлять эту новую доктрину. На все такие вопросы Рейган упрямо отвечал своей излюбленной фразой - коммунизм можно не только сдерживать, но и победить. США начали тотальное наступление по всему миру, т.к. коммунизм, по мнению вдохновителей новой американской политики, необходимо было в корне уничтожить. США стали активно помогать во всем мире антикоммунистическим силам, чтобы постепенно вырывать отдельные страны из советской сферы влияния. В Польше они поддерживали профсоюзное движение «Солидарность» и националистические элементы, рассчитывая с их помощью разрушить внутреннюю стабильность польского государства, в Азии усилия американской дипломатии были направлены на формирование исламского фундаментализма. С этой целью они активно помогали оружием и деньгами афганским моджахедам, боровшимся против правительства Б.Кармаля и советских войск. В Пакистане активно развивали мусульманский религиозный фанатизм, надеясь использовать его как потенциального союзника против демократических сил.

В то же время Р.Рейган начал дипломатическую игру с Советским Союзом. В марте 1981 г. он написал собственноручно письмо Л.Брежневу в примирительном тоне. В письме выдвигалось предложение начать переговоры и найти пути к договоренности по основным проблемам, вызывающим споры. Письмо было дружественным и кончалось словами: «Господин Президент, не пора ли нам заняться ликвидацией препятствий, которые не позволяют нашим народам осуществить их самые заветные желания». Этот необычный поворот в отношении Советского Союза был вполне в стиле дипломатии Р.Рейгана. Несколько недель ранее он говорил о советских лидерах, как о преступниках, готовых пойти на любое преступление, теперь же призывает к дружескому диалогу. Такое несоответствие явилось результатом его двойственной позиции - с одной стороны, его убеждения о Советском Союзе как империи зла, с другой стороны - вера в возможность убедить советских лидеров изменить свою идеологию и вести себя на мировой арене соответствующим образом. Он стремился к встрече с советскими лидерами, рассчитывая убедить их в порочности коммунистической идеологии.

В США такая дипломатия вызывала иронию политиков и дипломатов. А американский дипломат Дж.Кеннан оценил такой подход к американо-советским отношениям признаком «интеллектуального примитивизма». Дипломатия Р.Рейгана многим представлялась анахронизмом, возвращением к обанкротившейся идеологии антикоммунизма, исследователи рейгановской политики связывали его действия с личными качествами, с его односторонним и поверхностным пониманием международной политики. Однако, такой подход представляется ошибочным, т.к. не учитывает тех глубинных причин, которые привели его на высшую должность в государстве и те социально-политические силы, которые покровительствовали ему и поддерживали его грубую насильственную дипломатию, построенную на фальсификации, дезинформации и обмане.

США вступили на путь форсированной гонки вооружений. Последовали бурная эскалация военных расходов, отказ от ратификации Договора ОСВ-2, блокирование других двусторонних и многосторонних переговоров, направленных на ограничение гонки вооружений и ослабление международной напряженности, серии прямых военных авантюр США за рубежом. Началось осуществление еще более опасного и массированного, чем прежде, витка гонки вооружений. Это отражалось, прежде всего, в военных расходах государственного бюджета США.

Военные расходы США (в млрд. долларов)

1981 г.	1982 г.	1983 г.	1984 г.	1985 г.	1986 г.	1987 г.	1988 г.
182	218	245	265	292	322	363	415

Расходы на вооружение в 1981 г. уже превышали военный бюджет 1975 г. в два с половиной раза, а в 1988 г. достигли фантастической суммы, в два с половиной раза превышающей уровень 1981 г.

Быстро росли ассигнования на военное строительство, что связано с развертыванием новых систем стратегического оружия, а также подготовкой военных баз, прежде всего, зарубежных для боевых действий сил общего назначения.

Но главную ставку в новой холодной войне администрация Рейгана сделала на новые виды вооружения с использованием новейших достижений науки и техники. На разработку качественно новых видов вооружения, связанных с милитаризацией космоса, за восемь лет пребывания Р.Рейгана у власти было затрачено 275 млрд. долларов. На эти цели Вашингтон выделял в три больше средств, чем весь остальной мир вместе взятый.

Прежде стратегические силы рассматривались правящими кругами США как орудие устрашения и сдерживания. При президенте Р.Рейгане была поставлена цель - иметь потенциал стратегических вооружений, позволяющий США вести реальную ядерную войну с достижением в ней победы. Создание такого потенциала являлось основной целью многолетней программы «модернизации», провозглашенной президентом в октябре 1981 г. Первостепенной задачей был взлом сложившегося в мире военно-стратегического паритета и достижение превосходства над Советским Союзом в области стратегического наступательного оружия.

Одновременно Соединенные Штаты начали подготовку для нового рывка в области стратегического вооружения - на этот раз в космосе. Речь шла о создании так называемой СОИ - Стратегической оборонной инициативы или, как ее с гордостью называл Р.Рейган, программе «звездных войн». Она должна была стать сверхоружием, который давал бы в руки США козырную карту в решении мировых проблем. Р.Рейган любил повторять: «Мир достигается только с помощью силы - экономической, военной и стратегической». Программа СОИ предусматривала создание широкомасштабной противовоздушной обороны с элементами космического базирования.

Сам курс на развертывание космических вооружений будет воспринят Советским Союзом как стремление нарушить стратегическое равновесие, как провокация, требующая ответных мер. Критики СОИ не сомневались, что осуществление такого курса неизбежно вызовет самые энергичные усилия по дальнейшему наращиванию и совершенствованию ракетно-ядерных вооружений, то есть тех самых средств, для поражения которых и предназначалась бы противоракетная система с элементами космического базирования.

Программа «звездных войн» вызвала глубокое беспокойство среди союзников США по НАТО и народов Западной Европы. Она представлялась как стремление американской администрации обезопасить территорию США, в то же время подставив под удар своих союзников. Становилось очевидным, что США ищут для себя стратегических преимуществ за счет европейского континента, т.к. было ясно, что ответный удар Советского Союза, в случае развязывания ядерного конфликта, придется именно по Западной Европе, по военным базам США в Германии и Англии. Это привело бы к сокрушительным последствиям и уничтожению всей западноевропейской цивилизации.

США вели явно дипломатическую игру, стремясь шантажировать своих натовских союзников, рассчитывая таким образом добиться от них согласия на размещение на их территории новых крылатых ракет «Першинг-2» с ядерной начинкой. В Западной Европе сложилось резко отрицательное отношение к таким планам Пентагона. Теперь Вашингтон мог ожидать инициативы со стороны парламентов этих стран с предложением создать такого рода ядерный щит и на их территории, вопреки протестам общественности.

В ответ Советский Союз начал тотальную пропагандистскую кампанию по дискредитации планов СОИ. Он использовал ООН для организации мирового общественного мнения против милитаризации космического пространства. С этой целью внес в 1984 г. в ООН проект Договора о запрещении применения силы в космическом пространстве. Договор предусматривал запрещение и ликвидацию всего класса космических ударных вооружений, включая противоспутниковые и противоракетные системы космического базирования, а также любых средств наземного, воздушного или морского базирования, предназначенных для поражения объектов в космосе. XXXIX сессия ООН одобрила проект. Выступления делегатов сессии свидетельствовали о безусловном осуждении мировой общественностью проектов милитаризации космического пространства. Генеральная Ассамблея приняла резолюцию, в которой потребовала, чтобы освоение космического пространства осуществлялось исключительно без применения силы или угрозы силой. За резолюцию проголосовало 150 государств, против голосовали лишь США.

Важным был факт, что за проект резолюции голосовали все американские союзники. Они открыто отмежевались от милитаристского курса США в отношении космоса. Пентагоновская программа прорыва в области космического вооружения послужила сильнодействующим катализатором в усилении противоречий в НАТО.

На основании резолюции ООН, 12 марта 1985 г. в Женеве начались переговоры «по ядерным и космическим вооружениям (ЯКВ) между США и Советским Союзом». Они с небольшими перерывами продолжались до ноября 1985 г., когда при встрече на высшем уровне в Рейкьявике 19-21 ноября 1985 г. было принято совместное советско-американское заявление, в котором обе стороны согласились «предотвратить гонку вооружений в космосе». Советская пропаганда добилась важного морального успеха. Заявление не было правовым документом, обязывающим обе стороны, было соглашение о намерениях, но даже это для Советского Союза имело большое значение, т.к. доказывало его правоту и открывало возможности для дальнейшего продвижения в этой области.

В феврале 1986 г. в послании конгрессу «О положении страны» президент Р.Рейган говорил о готовности США оказывать помощь «не просто для того, чтобы сражаться и умирать за свободу, но и чтобы сражаться за нее и завоевывать ее».

Таким образом, «новый глобализм» - политика агрессивных действий против суверенных стран и народов. Сформулирована в выступлениях руководящих деятелей нынешней администрации США, в частности в послании президента Р. Рейгана «О положении страны» (1985). Отражает интересы и является составной частью курса на международной арене правой группировки США, пришедшей к власти в 1981. Направлена на поддержку оппозиционных подрывных группировок в странах, ставших на путь независимого, самостоятельного развития, проводящих антиимпериалистический курс, на ведение военных действий «малой интенсивности» для подавления национально-освободительных движений. Хотя непосредственными объектами политики «неоглобализма» являются гл. образом развивающиеся страны, прежде всего придерживающиеся прогрессивной ориентации, ее острие фактически нацелено против социализма как системы. Эта политика органически сочетается с линией США на достижение военно-стратегического превосходства над СССР.

Суть нового глобализма – в «обосновании» «права» США в глобальном масштабе вмешиваться в дела суверенных государств в различных районах земного шара, вести против них необъявленные войны, тайные и открытые подрывные операции, оказывать поддержку реакционным силам, осуществлять политику государственного терроризма, не считаться с общепризнанными нормами международных отношений. США активно подключают к осуществлению политики «нового глобализма» своих союзников по военно-политическим блокам.

Конкретные проявления нового глобализма на практике:

• объявление многих районов мира «зонами жизненных интересов» США;

• расширение открытой военной поддержки, включая поставки самого современного оружия террористическим бандам - «контрас», душманам и др контрреволюционным силам, ведущим борьбу против законных правительств развивающихся стран (Афганистан, Ангола, Кампучия, Никарагуа, Эфиопия);

• прямая вооруженная агрессия (Гренада, Ливан, Ливия);

• экономическое давление на развивающиеся страны (Панама), особенно с прогрессивными режимами, попытки подорвать их внешнеэкономические связи путем разного рода санкций, организации блокад;

• провоцирование региональных конфликтов и блокирование процесса их урегулирования (Ближний Восток, Центральная Америка, Юг Африки);

• фактическое противодействие распространению мер военной разрядки на различные регионы (США не поддержали создание безъядерной зоны в южной части Тихого океана, затягивают решение вопроса о превращении в зону мира Индийского океана, противодействуют ядерной демилитаризации Корейского п-ова);

• политическое маневрирование с целью сохранения под своим контролем стран, охваченных социальными волнениями, путем замены в них обанкротившихся реакционных диктаторских режимов правительствами с демократическим фасадом (Сальвадор, Гаити) и др.