
- •§ 1. Добросовестный владелец приобретает плоды в собственность
- •§ 2. Юридическая природа возвращения fructus extantes
- •§ 3. Общие выражения источников об отношении добросовестного владельца к плодам
- •§ 35. I. De rer div. Обсуждает приобретение плодов добросовестным владельцем
- •§ 9. 2. Bona fides в момент consumptio
- •§ 10.3. Fructus extantes подлежат возвращению только, поскольку они образуют
- •§ 11. 4. Подлежат ли возвращению так называемые гражданские плоды?
- •§ 12. D. В частности о приобретении через рабов*(32)
- •Часть II. Объяснение института с точки зрения теории (конструкции), истории
- •§ 13. Вопрос и общая характеристика и классификация литературы
- •§ 14. 1. Конструктивные теории а. Первая группа. (Savigny, Windscheid, Goppert)
- •§ 15. B. Вторая группа (Vangerow и Brinz)
- •§ 16. С. Третья группа (Gluck, Marezoll, Koppen)
- •§ 17. 2. Теория интерполяций
- •§35,1., Cit. Co стороны Чиляржа и его последователей в виду приведенных соображений
- •§ 18. С. Наша задача и метод решения
- •§ 20. 2. Consumptio. 3. Отличие плодов от капитала
- •§ 21. Е. Объяснение материальной стороны института
- •§ 11), Так что вполне естественно, если римское право при регулировании вопроса
- •§ 22. F. Объяснение формальной стороны института
- •§ 23. G. Исторические вопросы
- •Часть III. Права добросовестных владельцев на доходы с точки зрения современной
- •§ 24. A. Положительные цивильно-политические предложения
- •§ 25. 1. Общие замечания об отношении новых гражд. Уложений к Римскому праву
- •§ 26. 2. Постановления французского, итальянского, австрийского и прусского
- •§ 27. 3. Правила нового общегерманского гражданского уложения
- •§ 900. "Кто владеет чужою вещью, тот приобретает на указанные в § 792
- •§ 955. "Кто владеет вещью в виде собственности, тот приобретает право
- •§ 988. "Если владелец, который владеет вещью в виде собственности или
- •§ 993 Постановляет следующее:
- •§ 2085 Первого проекта) в новом уложении находим понятие "guter Glaube" ("ist
- •§ 101 Устанавливает деление арендных плат, процентов и вообще "правильно
- •§ 28. 4. Распределение доходов между собственником и добросовестным владельцем
- •I. Модные лозунги юриспруденции
- •II. Обязанности юриспруденции в России
- •§ 4 D. De pign. 20, 1, на которую ссылаются при установлении мнимого общего
- •§ 35 И существующей будто бы трудности вывода из него, что fructus extantes
- •§ 35 I. De rer. Cliv. 2.1) следующее лаконическое сообщение: Pernice, Labeo,
- •§ 937). С точки зрения изложенного здесь взгляда на значение давности и bona
- •§ 1 Было зачеркнуто слово et maiicipavit после donavit.
- •§ 521 И первого § 531): "Арендный договор обязывает отдающего в аренду предоставить
- •§ 222 Sub 2 etc. Также недостаточны и неполны его указания на цивильнополитическое
§ 101 Устанавливает деление арендных плат, процентов и вообще "правильно
возвращающихся прибылей", кроме т.-н. естественных плодов, между предыдущим
и последующим субъектом пользования пропорционально продолжительности их права
пользования в периоде деления. Это правило доставит владельцу иногда большую
и с цивильно-политической точки зрения весьма нерациональную прибыль насчет
собственника;-например, если владелец отдал имение в аренду за 12,000 ежегодной
арендной платы и его добросовестность прекращается в конце июля, а арендная
плата подлежит платежу 1-го сентября, то в таком случае применение 101-го
§-а дает владельцу 11,000 прибыли.
Между прочим, и здесь неправильное решение вопроса о добросовестности
может повести к весьма болезненным осложнениям и без того неудачных правил.
Для пояснения предположим такой случай: А. приобрел имение bona fide 1-го
августа, а уже 5-го или б-го августа ему были сообщены такие факты, которые
породили в нем сомнение в его праве собственности и возбудили опасения, что
имение может быть, и даже вероятнобудет отсуждено в пользу В. Так как появление
сомнения или грубо неосторожное игнорирование фактов, указывающих на необходимость
справок и разъяснения действительного положения дела, по германскому уложению,
не признается достаточным основанием для наличности mala fides superveniens,
то А. вполне резонно рассчитывает на применение к нему правил о добросовестном
владении и вовсе не спешит приобресть положительное "знание", а устраивает
след. весьма прибыльную спекуляцию насчет собственника: собрав в августе fructus
pendentes и продав плоды, напр., за 15,000, он тотчас же отдает имение в аренду
и вследствие этой уловки приобретает в случае начала процесса, напр., 1-го
августа след. года еще право на получение 11/12 арендной платы, напр., 11,000.
Таким образом в один год он получит приблизительно два годовых дохода имения.
Вообще правила 101-го §-а так устроены (вследствие деления арендной платы
и неделения естественных плодов), что субъект пользования, предвидящий прекращение
права извлечения доходов и умеющий пользоваться неудачными законами для корыстных
целей, поспешит заключить арендный договор, чтобы распространить на себя деление
доходов. От воздействия этого нравственного яда и экономически вредного искушения,
заключающегося в неудачном 101-м §-е, по крайней мере владельцы были бы свободны,
если бы новое немецкое право вполне правильно решило вопрос о bona fides;
ибо не имеющий повода для сомнения в своем праве владелец не имеет и повода,
и мотива спекулировать на основании правила 101-го §-а.
В других случаях применение 101-го §-а к нашему институту (в случае действительной
bona fides, т.-е. prospicere non posse владельца) может повести к разорению
владельца или во всяком случае к вредному потрясению его хозяйства вследствие
непредвиденной необходимости возвратить собственнику известную сумму потребленных
плодов. Для пояснения предположим, что А. во все время своего владения остается
действительно (а не только в смысле нового германского уложения) добросовестным
владельцем, что имение перешло к нему 1-го августа с арендатором, что он 1-го
сентября получил от арендатора 12,000 и не продолжил арендного договора, а
стал сам хозяйничать в имении. В случае возбуждения спора со стороны собственника
1-го августа следующего или 5-го, 6-го etc. года его владения он не приобретает
по § 101 никаких прав на несобранные еще плоды (fr. naturales) и должен еще
возвратить собственнику 11,000, т.-е. 11/12 арендной платы, полученной им
в первом году его владения и, может быть, давно издержанной.
Таким образом применение 101-го §-а к добросовестным владельцам не составляет
для них действительного благодеяния, а, смотря по случайным обстоятельствам.
то обогащает их насчет собственника без всякой цивильнополитической ratio,
то разоряет вопреки цивильно-политическому постулату "ne aedificia diruantur,
ne cultura turbetur"*(159).
Summa summaruin учение нового германского уложения о приобретении плодов
представляет довольно богатую коллекцию цивильно - политических ошибок. Положим,
эти ошибки, представляя с точки зрения теории цивильной пoлитики доказательство
и продукт весьма крупных погрешностей против таких истин (напр., что нельзя
возложит ответственности за чужое имущество в размере сохранившегося обогащения
на субъектов, могущих предвидеть применение к себе такого правила; что принцип
ограничен виндикации, "Hand wahre Hand", лишен своего полезного цивильнополитического
смысла в области дарственных сделок или извлечения плодов и т. п.)? которые
при существований науки цивильной политики, конечно, принадлежали бы к самым
элементарным и азбучным положениям этой науки, тем не менее в окончательном
результате для народного хозяйства и этики рассмотренные выше правила нового
уложения представляют quautite negligeable и больших опустошений здесь они
не произведут. Есть отделы в новом германском уложении, которые, не заключая
в себе столь богатой коллекции элементарных цивильно-политических промахов
и менее шокируя с точки зрения теории цивильной политики, способны нанести
народному хозяйству и народной этике действительно весьма серьезный вред,
которые своими законами, составленными на основании общих и неопределенных
указаний на требования "справедливости", "потребности гражданского оборота",
"практические потребности", "правосознание народа" и т. п. фраз, заменяющих
пока действительное цивильно-политическое знание и понимание, или на основании
мелких и поверхностных соображений относительно достойного защиты интереса
одной из сторон, относительно удобств применения закона на "практике" (т.-е.
в процессах) и т. п.,-способны, напр., значительно обострить разрушительное
действие экономических кризисов, способствовать искусственно и без того слишком
быстро подвигающемуся упадку ремесленной промышленности, подорвать солидность
и честность менового оборота etc.*(160)
Тем не менее положения германского кодекса о правах добросовестного владельца
на плоды представляют особенно яркий аргумент в пользу необходимости создания
науки цивильной политики.
В истории выработки этих правил и в них самих обнаружилось с особенной
ясностью, сколь случайный и хаотический характер приобретает выработка гражданских
законов вследствие отсутствия науки, которая бы являлась прочным фундаментом
и руководством для этого рода государственной деятельности.
В существе дела вся после-римская эпоха развития нашего института в отличие
от римской носит случайный и хаотический характер.
Правила, заключающиеся в Corpus iuris, как мы пытались доказать выше,
являются не случайным продуктом какого-либо индивидуального ума и индивидуального
произвола, а кристаллизацией масс общественных фактов, продуктом обширной
эмпирики и воздействия большой массы участников в развитии. Выше мы видели,
что и самый решительный защитник теории Чиляржа и его предшественников, самый
авторитетный противник нашей полемики против этой теории-Пернис, не счел возможным
поддерживать ее в том отношении. что она приписывает окончательное содержание
института императорскому произволу. И Пернис implicite соглашается, что развитие
нашего института всецело надо приписать судебной практике и юриспруденции,
так что разногласие сводится лишь к хронологическому вопросу - о времени окончательной
выработки нашего института в той форме, в какой он вошел в Corpus iuris. Если
даже согласиться с мнением Перниса, то и в таком случае можно утверждать,
что наш институт не случайное и произвольное измышление какой-либо отдельной
личности, а плод массовых явлений; массовые же явления по самому существу
своему ведут к нейтрализации случайного и произвольного.
Вторую стадию в истории института составила рецепция римского права.
Эту рецепцию мы считаем не произвольным и случайным явлением, а тоже продуктом
массового воздействия и естественным воплощением массовых культурных потребностей.
Но это воззрение наше относится только к рецепции римского права, как такового,
т.-е. как целого громадного комплекса норм. Что же касается отдельных институтов
и положений римского права, то они могли быть реципированы и фактически были
реципированы и в тех многочисленных случаях, когда они были не приспособлены
к новой культурной почве, на которую их пересадила общая рецепция римского
права in complexu. Поэтому a priori по отношению к отдельным институтам римского
права, перенесенным на германскую почву, может существовать подозрение и сомнение,
не представляют ли они на почве чужой культуры социально-патологическое явление,
не было ли занесение их на эту почву вместе с complexus iuris rornani недоразумением
и вредною историческою случайностью.
Для устранения такого сомнения необходимо цивильно-политическое исследование
каждого института, т.-е. исследование его воздействия на народное материальное
(экономическое) и нематериальное (этическое) благосостояние и развитие. Цивильнополитическое
воздействие института есть функция двух величин, самого воздействующего фактора,
т.-е. исследуемого института, и того объекта, на который он оказывает свое
действие, т.-е. данной культурной почвы. В случае существенного для данного
института изменения второй величины он может оказаться неспособным вызывать
ту благоприятную реакцию, которую он вызывал, напр., на римской почве, или
даже способным вести к общественно-патологической реакции, так что его следует
вообще устранить или изменить в направлении приспособления к новой культурной
почве. Поэтому для сознательного цивильно-политического отношения к реципированным
институтам римского гражданского права требуется сравнительная оценка их воздействия
и сравнение той культурной почвы, к которой они были приспособлены с новою
почвою их действия.
Институт приобретения плодов, как и другие институты римского права,
научному и методическому исследованию в этом смысле в течение тех многих столетий,
которые прошли от кодификации Юстиниана до составления проекта новейшего (германского)
уложения, подвергнут не был.
Держался он и переходил в разные новые кодификации силою авторитета римского
права in complexu, т.-е. силою по отношению к отдельным институтам случайною
и подозрительною. Регулирование его в отдельных новых кодексах зависело, во-первых,
от того, какие теории толкования фрагментов римских юристов преобладали в
данное время, как это замечается и в истории громадного большинства других
гражданскоправовых институтов. Сколь благоприятная почва для самых мелких
и странных случайностей! Одно неосторожное словечко или темное выражение в
фрагменте какоголибо древнего Гая или Юлиана ведет к законодательным промахам
по истечении многих столетий. Более ограниченную рол в других областях, но
довольно значительную в нашей области играли соображения новых законодателей
собственного производства. Производство этих соображений отличается довольно
примитивным и ненаучным характером. Вместо оценки института и входящих в него
понятий (напр., bona fides) и положений (напр., ? restitutio fr. extantes,
o lucrum fr. consumptorum) с точки зрения народного экономического и этического
блага, вместо преобразования институтов в силу хозяйственно-политических соображений
etc. мы имеем дело с общими и неопределенными соображениями справедливости,
с мелкими процессуальнопрактическими соображениями, с частно-хозяйственными
суждениями об интересе одной из гражданских сторон etc. Являлось ли изменение
римского права под влиянием таких соображений ухудшением или улучшением, зависело
от случая, а именно от того, совпадали ли случайно законодательные продукты
этих поверхностных и до цивильнополитической глубины никогда не доходивших
соображений с тем, что рационально и с точки зрения цивильной политики. В
нашем случае. как мы убедились выше, все продукты такой доморощенной и на
методическом и научном исследовании не основанной гражданской политики представляли
законодательные ухудшения. Введенные одним кодексом ухудшения уже с большою
легкостью переходили в новые компиляции, составляемые на основании римского
права и существующих уже компиляций, так что регресс подвигался с ускоряющеюся
быстротою и положения первого проекта новейшего уложения представляли уже
в очень значительной степени карикатуру того, чем был институт приобретения
плодов по римскому праву и чем он должен быть с точки зрения цивильной политики.
Еще более случайный характер получила дальнейшая история выработки правил
нашего института в германском уложении. Леонард, который, как мы видели выше,
вполне присоединился к нашим цивильно-политическим предложениям и желал осуществления
их в будущем уложении, тем не менее выразил сомнение в возможности этого успеха.
Причина этого сомнения заключалась в том случайном обстоятельстве, что Fruchtvertheifung
по отношению к законодательным работам, по мнению Леонарда, слишком запоздала,
что она появилась лишь "в двенадцатом часу" работ комиссии (1. с. стр. 285);
на самом деле главную роль сыграли другие, но тоже мелкие случайности. Краткое,
едва ли даже с субъективной точки зрения серьезно обдуманное и взвешенное
замечание Эндемана о принципе en fait des meubles... не только помешало восстановлению
restitutio fr. ext, но и послужило причиною новых искажений института и нового
законодательного хаоса. В свою очередь это недоразумение едва ли бы получило
такое значение, если бы случайно не запоздали отзывы о restitutio fr. ext.
столь авторитетных юристов, как Дернбург и Леонард.
Такие явления, странные и поразительные в столь серьезном деле, как гражданское
законодательство, значение таких мелких случайностей в столь крупном деле,
в известной степени типичны и естественны при теперешнем ходе развития гражданского
права.
"Заказ" нового гражданского уложения, застигая юриспруденцию врасплох
и вызывая для нее необходимость обсудить и решить многие тысячи таких вопросов,
? которых она прежде вовсе не думала, ведет естественно к хаосу и суматохе,
к поспешным и случайным решениям, к массе таких недоразумений, которые подчас
при возбуждении вопроса на несколько лет раньше не приобрели бы законодательного
значения.
Так впредь не должно быть.
Гражданское законодательство должно быть зрелым продуктом продолжительного,
спокойного и серьезного действия коллективного ума-науки цивильной политики.
Теперь не может быть речи о том способе развития права, какой создал римское
и другие права "массового эмпирического происхождения", т.-е. обычные права.
Теперь требуется сознательное мышление и более или менее индивидуальное понимание
и сознание со стороны законодателя. Коллективное, устраняющее случайные индивидуальные
заблуждения, производство требуемых здесь знаний, правильная школа цивильно-политического
мышления, разработка рационального и научного метода этого мышления и, наконец,
появление достаточно образованных и дельных специалистов для выработки гражданских
законов-все это важные и существенные для экономического и этического прогресса
блага, которых можно ожидать лишь от развития будущей науки правовой политики
и ее специальной ветви-цивильной политики.