10.2. Реконструкция некоторых периодов российской истории
Коммунальная среда определяла и продолжает определять рамки эволюции, возможности преобразования и перспективы развития российского общества. Содержанием этого развития является последовательное самоусиление свойственных России базовых институтов в экономике, политике и идеологии. Несмотря на неоднократные попытки политических сил внутри страны заместить эти базовые институты качественно иными, несмотря на активные институциональные обмены с соседними странами, прежде всего с Западной Европой, история России представляет собой неуклонное движение в направлении все большего раскрытия потенциала свойственных ей институтов, отвечающих природе Х-матрицы.
Институциональная матрица России, с одной стороны, являлась основой, базисом проводимых преобразований, а с другой, определяла естественный предел и глубину осуществляемых реформ. В случае, если институциональные заимствования или внутренняя преобразовательная деятельность соответствовали ее природе, происходили активная адаптация и встраивание новых форм, а затем на их основе – расцвет и быстрое развитие государства. Если же реформы вступали в противоречие с сущностью институциональной матрицы, то они либо носили затяжной характер, либо не достигали поставленных целей, лишь отвлекая силы общества на свое осуществление, что приводило к ослаблению и даже завоеванию государства, а порой требовало революций. В истории страны представлены примеры и того, и другого рода заимствований и преобразований.
В свое время укреплению русского государства способствовало восприятие Россией из Византии христианской религии в той ее форме, которая затем получила дальнейшее развитие в православии. Идея христианства сыграла интегративную роль для окончательного оформления государства, в котором базовые институты экономики, политики и идеологии образовали внутреннее единство и поддерживали друг друга. Византийское христианство попало в Древней Руси на благодатную почву, потому что его базовые идеи служения и соборности оказались адекватными природе нашей институциональной матрицы.
Теория институциональных матриц позволяет также по-новому оценить значение институциональных заимствований, активно осуществлявшихся в русском государстве в ХIII–XV вв., в период так называемого татаро-монгольского завоевания. Тождественность институциональных матриц нашего государства и Золотой Орды послужила основой того, что ряд заимствованных Русью от монголов форм оказались жизнеспособными в наших условиях и содействовали в дальнейшем развитию страны. Например, такой готовой институциональной формой стало установленное татарами число, определявшее размер дани в обязательном для князей окладе. Кроме того, князья, получавшие ярлык на великое княжение, добились от татарских ханов права самостоятельно собирать дань с русских земель и лично или через своих послов доставлять ее в Орду. Тем самым развилась и получила свое закрепление система центральных организаций в виде Приказов, обеспечивающая сбор и распределение средств с территорий в общих интересах. От татар были также заимствованы принципы организации единой централизованной системы дорог в виде ямов и т.д.
Следствием нововведений, централизации ресурсов и управления стало укрепление экономической мощи русского государства, позволившее избавиться от татарского ига. А сложившееся в ходе этого периода Московское царство стало одним из сильнейших государств для своего времени. Это проявлялось как в международном авторитете государства, так и в благосостоянии его граждан. Например, история сохранила свидетельства иностранных путешественников того времени, утверждавших, что российский крестьянин был гораздо зажиточнее своего собрата в Германии или Франции.
Преобразования Петра I также получают свою оценку с точки зрения теории институциональных матриц. В.О. Ключевский отмечал в свое время, что «Петр начал свои реформы с ландратов, а кончил приказной избой». Реформы Петра I, основанные на заимствовании институциональных форм стран Западной Европы, зачастую противоречили природе и строю сложившихся российских учреждений. Преодолеть это противоречие, т.е. изменить природу институциональной матрицы, было невозможно, и, сохранив заморские названия, многие петровские нововведения были восприняты лишь в той мере, в которой они способствовали решению реальных проблем страны.
Так, необходимое развитие промышленности происходило преимущественно на основе характерной для государств с X-матрицей передачи казенных имуществ в пользование частным подрядчикам. Именно по этому пути и пошел Петр I. Как было показано в предыдущем параграфе, в этот период активно раздавались права на пользование недрами, передавались в управление предприимчивым людям царские заводы и промыслы, распространились разного рода казенные заказы. С эпохи Петра ведут свою родословную многие династии талантливых российских заводчиков и промышленников – Демидовы, Морозовы и др.
Предпринятое Петром по западному образцу введение губерний также в конечном счете укрепило базовые экономические и политические институты, присущие российскому государству. По сути, введение губерний поставило местных руководителей в более четкое подчинение царской власти и послужило «большему упорядочению и обеспечению денежных сборов», т.е. определило объемы денежных потоков от губерний Центру и наоборот. Распространяемое по инициативе Петра коллегиальное начало также было трансформировано в соответствии с базовым институтом единогласия при принятии решений, что соответствовало природе нашей институциональной матрицы.
Институт обращений по инстанциям, сохранивший свое значение, также стал реализовываться в новых, модернизированных формах. На рис. 11 показана преемственность процесса циркуляции обращений во времена Петра I по сравнению с порядком допетровской эпохи12. Можно видеть, что порядок движения обращений «снизу» и поступление распоряжений «сверху» сохранились в новой системе государственных учреждений. В то же время происходила дальнейшая формализация всего процесса движения обращений, расширилась законодательная и инструктивная база для подготовки большинства обозначенных на рисунке документов, укрепился инстанционный характер системы государственных учреждений. Несмотря на кажущиеся сумбур и хаотичность в принятии и исполнении решений в петровское время, действие большинства институтов, в том числе и института обращений по инстанциям, приобретает все более легитимный характер, получает дальнейшее правовое оформление.
Рис 11. Циркуляция обращений в системе государственной власти в XV-XVIIIвв.
Тем самым Петровские реформы, модифицируемые по ходу своей реализации, означали в результате укрепление и модернизацию основных экономических, политических и идеологических институтов нашего государства, а не привели к их замене, как декларировалось. В то же время начатое Петром бурное, «догоняющее» развитие цивилизации в России, когда наряду с положительными элементами в области науки и техники активно заимствовались чуждые обычаи и ценности, спровоцировало внутренний раскол общества, явившийся, по мнению многих мыслителей XIXXX веков, одной из важнейших предпосылок революционных бурь, потрясших Россию в начале ХХ века (Лебедева, 2000, с. 204).
Русские революции в рамках теории институциональных матриц также получают свою трактовку. Их неизбежность, как можно предположить, была связана с тем, что через революции осуществлялся спонтанный, стихийный возврат общества к его исходной институциональной матрице, которую пытались изменить, деформировать в ходе предпринимаемых экономических и политических реформ. Агрессивная направленность этих реформ на замещение базовых институтов, а не на адекватное встраивание альтернативных институциональных форм, привела Россию в первые десятилетия ХХ века к известным социальным потрясениям, спровоцировавшим революции 1905 и 1917 гг.
В политической сфере такой попыткой была осуществленная в 18641890 гг. земская реформа. Еще С.Ю. Витте писал в конце XIX века, что строй земских, или местных учреждений, как он определялся реформой, находился в противоречии с характером центрального управления (Витте, 1903). Местным учреждениям предложено было функционировать как самоуправляющимся структурам на основе выборного начала. В то же время система центральных учреждений имела унитарную природу, т.е соответствующие ей институты иерархии власти, назначения руководителей и др. В своей записке Витте, ссылаясь на пример Франции, указывал, что противоречивый характер устройства систем местного и центрального управления рано или поздно приводит к нестабильности общества и социальным революциям (там же, с. 31). Предотвращение таких последствий возможно было лишь на основе целостной административной реформы, предполагающей общие начала управления, но этого в свое время сделано не было. Восстановление единых начал управления центральными и местными учреждениями в соответствии с базовыми политическими институтами, присущими России, было осуществлено уже после революции 1917 г.
Другой, не менее важной причиной революций явились проводимые в стране в конце XIX – начале XX века экономические преобразования. Слишком далеко зашедшее «развитие капитализма в России» пришло в противоречие с природой базовых экономических институтов. «Попытки ускоренного перевода российской экономики на рельсы «западной модели», сняв одни противоречия российского хозяйствования, вызвали к жизни новые, разрешившиеся в формах, более болезненных, чем ранее» (Лебедева, 2000, с. 205).
Видимые достижения и заимствуемые формы не позволили России реально укрепить свое положение на мировой арене. По оценкам зарубежных экспертов, несмотря на успехи индустриализации в 1861–1913 гг., разрыв между Россией и другими крупнейшими державами по размерам национального дохода на душу населения увеличивался. Он составлял к концу периода 2/5 от аналогичного французского показателя, 1/3 – германского, 1/5 – британского и 1/8 – США. После кратковременного подъема развитие капитализма в стране привело к истощению общественных и экономических сил страны, что обусловило поражение России в первой мировой войне. Потребовалась революция, чтобы восстановить естественный ход исторической эволюции в рамках, задаваемых институциональной матрицей российского государства.
Как можно трактовать советский период нашей истории в рамках теории институциональных матриц? Можно выделить в этом периоде две одновременно действовавшие, но противоречивые тенденции.
С одной стороны, характер большинства осуществляемых преобразований находился в прямом соответствии с природой Х-матрицы, свойственной России. Так, в идеологической сфере доминирующее положение заняла идеология коммунизма, провозглашавшая приоритет общественного блага по отношению к личности. Ее внутреннее содержание находилось в прямом соответствии с базовой коммунитарной идеологий, исторически присущей нашей стране. Именно поэтому коммунистические идеи получили в тот период такое распространение и поддержку среди основной массы населения. В политической сфере развивались и усиливались институты унитарно-централизованного государства, что также соответствовало природе институциональной матрицы. В экономике редистрибутивные отношения принимали все более всеохватывающий характер и являлись более развитым, по сравнению с предыдущим периодом, воплощением присущих стране базовых экономических институтов. Следствием этого стал рост экономического потенциала страны и возвращение ею статуса мировой державы.
С другой стороны, в этот период происходило постоянное нарушение принципа взаимодействия базовых и комплементарных институтов, что не обеспечивало развития институциональной среды в экономике, политике и идеологии советского общества. Тотальное искоренение институциональных форм, соответствующих дополнительным институтам, привело к искажению социальной среды во всех общественных сферах, и, как следствие, к ухудшению социально-экономического положения страны.
В экономике свидетельством такого нарушения было повсеместное развитие преимущественно государственной собственности, серьезные ограничения для действия иных форм собственности, не являющихся общественными, и свертывание механизмов, аналогичных механизмам рыночного регулирования хозяйственной жизни. Это привело к «теневизации» значительного сегмента экономики, где альтернативные формы развивались латентно, скрыто, вне общественного контроля, в результате нерационально использовались хозяйственные ресурсы страны и снижались общие показатели экономической эффективности.
В политической сфере тотальное доминирование централизованного руководства и унитаризма не компенсировалось в должной мере развитием выборов, самоуправления и других альтернативных, дополнительных форм политического устройства. Такое положение не позволяло консолидировать социальные усилия на решение стоящих перед обществом задач, приводило к отчуждению значительных слоев населения от участия в политической жизни, а также к дезорганизации процесса государственного строительства.
В сфере идеологии, как известно, практически отсутствовали общественные ценности, которые бы стабилизировали положение личности в условиях господства общественной коммунистической идеи. Отсутствие свободы, невозможность проявления и реализации индивидуальных особенностей вне коллективистских структур, уравнительные тенденции привели к тому, что граждане СССР переставали идентифицировать себя с советским обществом, игнорировали его ценности и отвергали устаревшие социальные поведенческие нормы. Следствием этого стала «внутренняя» и внешняя эмиграция населения страны, сократившая личностный потенциал необходимого социального развития.
Результатом недостаточного проявления в общественной жизни необходимых комплементарных институтов и свойственных им институциональных форм явилось ослабление государства, вынужденного в каждой из базовых общественных подсистем «стоять на одной ноге», что и привело в середине 1980-х годов к необходимости перестройки всей системы общественных отношений.