22. Задачи и функции, современных социально – политических мифов

Мифологические и религиозные мотивы присутствовали в социальных процессах с древнейших времен. Их рациональное осмысление особенно активно началось в XIX – начале ХХ века, когда расшифровать религиозный миф пытались через анализ интересов проповедующих его групп, мифологии диких племен, закономерности психических процессов. Демифологизация предания укладывалась в концепцию естественнонаучного механицизма, в рамках которого происходили основные сдвиги в материальной культуре человечества. Между тем, духовная культура, отброшенная в процессе расцерковления западной цивилизации и вестернизации остального мира, все больше дает о себе знать и требует возврата к глубинным основаниям всех социальных процессов - к ремифологизации современного социального опыта.

Именно в несоответствии этой задаче политических “верхов” кроются причины управленческого бессилия государственной машины России, которая, казалось бы, обладает всем необходимым для того, чтобы обеспечить стране благополучие, а государственным деятелям - славу отцов нации. Именно здесь кроются истоки и того паралича, который наступает перед лицом надвигающихся глобальных кризисов, грозящих уничтожением всему человечеству.

Макс Вебер показал, что последовательная рационализация этических норм - рациональное истолкование догмата в целях обеспечения его логической непротиворечивости и применимости в целях религиозной пропаганды – приводит к “расколдованию” мира, к полному разрушению той картины мира, в рамках которой указанные этические нормы имели смысл. Таким образом вскрыто основное содержание мировоззренческого кризиса, который в значительной степени и в крайне острых формах затронул и Россию.

Рациональное познание политических явлений требует демифологизации, а превращение рациональных выводов в инструмент политики – обратного процесса, ремифологизации. Без мифологии не может жить никакой политический проект. Но только концептуальная глубина мифа обеспечивает его благотворное влияние на общество. Из выяснения причины мировоззренческого кризиса возникает и проблема его разрешения, единственным средством которого должно стать новое “заколодование” мира. Оно может обеспечиваться либо возвратным процессом – восстановлением роли Традиции и воцерковлением общества, либо путем создания квазирелигиозных новаций, которые по отношению к Традиции выступают как контр-миф. В последнем случае очередное рационализующее “расколдование” все равно оказывается новым “заколдованием” мира через очищение Традиции от светских суеверий.

Политический процесс выражается в социальном действии, которое само по себе является символически опосредованным явлением. С этим связано существование духовно-нравственного измерения политики, в котором понимание между субъектами политического процесса достигается через обмен культурными кодами. Отчасти механизм обмена наследует социальную роль религии, ослабленную в современном обществе и замещенную ролью “светских религий” (политических мифов). Раздробленность и измельченность мифотворческого потока, предъявляемого обществу средствами массовой информации, обуславливает превращение его в обман - лже-миф, проявляемый в конечном итоге несоответствием архетипу и разрушающий политических значимые коллективные представления. Позитивная сторона политического мифа может проявляться лишь в его связи с культурной и религиозной традицией.

Политический миф, замещающий в современно обществе архаический миф, выступает в качестве механизма духовно-нравственного измерения политики. Вызывая эмоциональные переживания, мотивирующие политическое поведение, миф, тем не менее, опирается на рационально утверждаемый смысловой стержень, приспосабливающий миф к политическим технологиям. Архетип, спроецированный в сферу самоорганизации общества или народа, порождает мифы народной воли, мифы о власти (о добром царе-герое, царе-мученике, о подмене царя, о “сильной руке” и др.), мифы идентификации (присоединения, перехода, пограничья, провинциальности и др.) и протосюжеты доминирования-подчинения, соперник-соперник, охотник-жертва, повелитель-слуга, хранитель-расхититель.

Политический миф характеризуется определенным набором компонентов: картиной мира в виде мифологизированной концепции социальной Истины (основаниями справедливости), точкой во времени, связанной с истоком национальной истории и культуры, моментом их высшего прославления или тяжелого увечья (аналог инициатического переживания в мистическом ритуале – избранная слава или травма), образом будущего (понятым как возвращение к истокам Золотого Века) и глубокой оппозицией “мы-они” (аналог мифической оппозиции Добра и Зла). Политический миф постоянно находится в состоянии достраивания: от идентификации по общему переживанию, через некое пограничное психологическое состояние, к символизации и ритуализации — оперированию, комбинированию символами. В зрелой стадии миф порождает мифоритуальные сообщества, но потом переходит в стадию унификации и вырождения и погибает, утратив мобилизующую силу.

Мифология привилегированных слоев общества серьезным образом отличалась от мифологии управляемых слоев. В современном обществе также можно выделить четыре мифологически обособленных социально-профессиональные “сословия”, соответствующие архаическим сообществам, но имеющие сложную внутреннюю структуру и собственные формы политической мифологии. Свою собственную мифологию имеет политический лидер, который должен предъявлять обществу архетипический прототип, для чего ему приходится ритуально “умереть” в прошлой жизни и “воскреснуть” в своем мифическом образе, сохранив при этом присущую политику рациональность и удержав в сознании концепцию бытия, становящуюся стержнем социального мифа.

В пространстве политических ориентаций выделяются три разнонаправленных вектора - либерализм, консерватизм и социализм – которые образуют континуум разнообразных промежуточных мифо-политических форм сознания. Трем типам мифологической концепции времени соответствуют три типа политических ориентаций: 1) элитистская ориентация на мистический опыт прошлого и традицию; 2) народовольческая ориентация на настоящее; 3) охлократическая ориентация на будущее. Абсолютная мифология в политической проекции дает мифологию консерватизма, для которого обособление и противоборство политических мифов социализма и либерализма есть ложное обособление и ложное же противостояние. Вместе с тем, из “тела” этих мифов может быть синтезировано нечто, что в них самих искажено и испорчено, а в консервативном мифе будет выправлено и восстановлено.

Духовно-нравственное измерение политики связано с восприятием участниками политического процесса институциональных и нормативных трансформаций, выраженных в динамике символов, которые становятся для тех или иных групп священными и отражая становление определенной социальной связи. При этом миф является символьной записью социального действия, отличаясь этим от идеологии. Мифосоздатель рефлексирует по поводу символов и их мобилизующей силы, идеолог – по поводу политической доктрины. Политическая технология может предусматривать независимое использование идеологии и мифологии. Процесс приобретения веса в политической системе в большей степени зависит от “тиражности” того или иного символа и его способности вызывать эмоциональные, духовные состояния, значимые для политического выбора, а также от “игры символов” в политическом мифе, которая может резонансным образом усиливать воздействие на политическое поведение масс. Наиболее значимой эта связь политического процесса с идеологией может быть только в национальной идеологии, где народные архетипы сочетаются с определенной социальной доктриной, рационально выстроенной национальной элитой; когда доктрина исчерпывающе выражена в символах политического мифа. В целом же политический миф рождается в противоречивом синтезе рационального и иррационального, осознанных интересов стратегических элит и бессознательных устремлений массы.

Смысловое содержание контр-мифа опирается на ложную идентичность (угасшую как социально значимое явление) и нацелено на разрушение другого мифа. В современной политике контр-миф наиболее явно проявляется в оппозиции либерального мифа любым проявлениям Традиции, в “законах жанра” и богоборческих мотивах политической публицистики, в квази-религиозных интерпретациях фрейдизма, в этнических контр-мифах малых народов, направленных против общенационального мифа. Противником традиционной формы государственно-церковных отношений в современном мире становится превращенная форма ветхозаветной родовой религии – протестантизм, протестантская этика, выродившаяся в “этику” массового потребления и двойных стандартов, в “этику” измены под предлогом защиты свободы.