7. В поисках связи

Прошло больше месяца, как мы расстались с ко­миссаром. Люди, ушедшие с ним, пропали бесследно. Посланные вслед за Библовым и Серпионовым на по­иски бойцы также не вернулись. Нужно было отправ­лять новую, более надежную группу, чтобы разыскать следы товарищей и установить с ними связь. Мой вы­бор пал на Шлыкова. Задача была ответственной. Ближайшие к нам деревни Холопинического района все еще были заполнены карателями. На дорогах и опушках леса они устраивали засады. Безопасно мож­но было итти только по топким местам. Расстояние в пятьдесят — семьдесят километров болотом, покрытым тонким льдом, являлось серьезной преградой. А связь восстановить нужно было во что бы то ни стало.

При выполнении этого задания пали смертью храб­рых Николай Захаров и Чапай, пропали без вести Библов, Серпионов и еще три товарища. Шлыков по­просился на связь сам. Да и кому же другому, как не ему, нужно было добиваться выполнения этой задачи, если в той части отряда был его боевой друг, ставший общим любимцем отряда, Валя Телегин!

С пятью бойцами Шлыков тронулся в путь ранним солнечным ноябрьским утром, когда кроны деревьев и пожелтевшие заросли лесных полянок еще поблес­кивали серебристым инеем. Друзья-бойцы и команди­ры, попрощавшись, смотрели вслед уходящим с чув­ством надежды и опасения. «Вернутся ли эти?» — ду­мали провожающие.

Шлыков прекрасно понимал, что преимущество на стороне противника, сидящего в засадах. Он вел сво­их людей в полной боевой готовности. Всюду, где можно было ожидать засады, он показывался на тро­пе или дорожке, на видном месте сворачивал в одну сторону, а скрытно менял направление и обходил по­дозрительные места там, где враг не ожидал.

Три бойца беспрекословно выполняли все указания Шлыкова, четвертый время от времени вставлял свои замечания, намекая на излишнюю осторожность. Сер­жант Чупраков прибыл в отряд из числа окружение. Он очень много говорил о своих боевых подвигах в армии, и этим околотил себе авторитет у доверчивой часта товарищей, Шлыков решил проверить геройство этого воина на конкретном деле и взял его с собой. Взял и уже чувствовал, что ошибся, но исправлять ошибку было поздно.

Деревня Терешки была очень хорошо знакома не­которым бойцам этой группы. Здесь у них было нема­ло знакомых мужчин и женщин.

Группа подошла вплотную к крайним от леса ха­там. До избы тетки Авдотьи рукой подать.

Спокойный дымок вертикально поднимался из тру­бы, пахло сухой смолистой сосной. Бойцы ощутили во рту вкус горячей картошки и свежевыпеченного ржа­ного хлеба.

Но улица, несмотря на ясный солнечный день, бы­ла подозрительно пуста. На ней не видно было ни взрослых, ни ребят.

Сдерживая разыгравшиеся аппетиты ребят, Шлы­ков замаскировался и решил внимательно понаблю­дать за улицей.

• Ну, чего же лежать-то? Разве не видно, что в деревне никого нет? Если бы были, то по улице ходи­ли бы патрули, а то во всей деревне не видно ни ду­ши,— нарушив молчание, сказал Чупраков.

• Вот это-то и подозрительно,— спокойно ответил Шлыков.

• Да чего тут подозрительного?.. Если боитесь, так разрешите мне зайти и разведать, — не унимался сержант.

Шлыков недружелюбно посмотрел на Чупракова, промолчал, но у сержанта нехватало выдержки и дис­циплины.

• В труса, что ли, играть решили? — провор­чал он,

• Ну что же, если нехватает терпения, так иди, разведай,— сдержанно проговорил Шлыков и тоном приказания добавил:— Только дальше крайней хаты не ходи и поосторожней!.. В случае чего мы прикроем огнем.

Чупраков встал, закинул на плечо винтовку, в пра­вую руку взял наган и прямо через кусты вышел «а деревенскую улицу.

Но что это?.. Вместо выполнения указания коман­дира он зашагал мимо крайней хаты, вдоль улицы. Кричать ему было уже поздно, да и незачем. Все не­обходимое было сказано.

В хате тетки Авдотьи скрипнула дверь, и на улицу не спеша вышло шесть гитлеровцев. Они были без головных уборов, некоторые без оружия. Но Чупра­ков продолжал итти в глубь деревни, не оглядываясь. А позади него улица заполнялась фашистами.

Вот. он уже отошел на добрую сотню метров от крайней хаты. Один из солдат противника крикнул что-то другому. Чупраков оглянулся...

Бежать было некуда. Сержант завертелся на ме­сте, а гитлеровцы, подходя к нему с разных сторон, тодняли громкий хохот.

Подобные поступки не имеют ничего общего с геройством. Это ненужное и вредное бахвальство обычно выгодно только врагу. На этот раз оно только случайно оказалось роковым для многих оккупантов.

Сержант вскинул револьвер, намереваясь выстре­лить в одного из ближайших гитлеровцев, но выстрел вражеского офицера опередил его. Раненный, по всей вероятности, в ногу, сержант повалился на правый бок, не сделав ни одного выстрела. Вначале было видно, как он барахтался, пытаясь подняться, затем громко гоготавшие гитлеровцы окружили его со всех сторон, закрыв своими спинами.

Толпа вражеских солдат быстро росла. С обоих концов деревни подбегали любопытные и лезли в об­щую кучу взглянуть на подстреленного партизана.

• Огонь! — тихо скомандовал Шлыков.

Два. автомата и.две винтовки, заглушая гвалт на улице, одновременно ударили но толпе гитлеровцев,

В толпе началась давка. Одни валились от пуль, другие, сбивая друг друга, бросились по хатам за оружием. Около двух десятков фашистов закорчились на месте, рядом с Чупраковым.

Через минуту раздались отдельные выстрелы из деревни. Огонь быстро нарастал. Четверка бойцов стала отходить в глубь леса, сопровождаемая свистом пуль, цокавших о стволы деревьев.

Шлыков со своими людьми отбежал с полкиломе­тра в лес и остановился. Беспорядочная стрельба все нарастала, но бойцы уже чувствовали себя в безопас­ности. Здесь можно было сделать передышку и следо­вать на выполнение поставленной задачи. Ошибка Чупракова была так очевидна, что о ней никому не хотелось говорить. Это был наглядный урок школы войны.

Вернувшись с задания, Шлыков первым делом рассказал мне о безрассудном поступке сержанта Чупракова.

— Из-за пустого бахвальства погиб...— заключил он свой рассказ и тут же добавил: — Но смерть на­шего товарища не дешево обошлась врагам.

Позднее мы установили, что Чупракова гитлеров­цы посчитали за «смертника», а его поступок расце­нили как заранее продуманный план партизанской группы. Своих убитых и раненых они увезли в Лепель на нескольких подводах.

Шлыков задание выполнил. Он нашел и тщатель­но обследовал базу Басманова и прилегавшие к ней районы. Но доставленные им сведения не радовали. Землянки были разрушены и частично сожжены. Не­сколько неубранных трупов своих и вражеских указы­вали на жестокую схватку у землянок. Комиссара и Телегина Шлыков среди убитых не обнаружил и при докладе мне высказал предположение, что часть лю­дей пробилась через кольцо окружения и ушла в не­известном нам направлении.

«Пробились ли? — думал я,— А если и пробились, то что стало с ними потом? Неужели погиб и комис­сар—прекрасный товарищ по совместной работе в институте, соратник по борьбе с оккупантами в тягчайших условиях тыла врага? Неужели мы больше никогда не увидим в живых Валентина Телегина, отсутствие которого в отряде ощущалось всеми?..»

Образ Телегина долго не выходил у меня из голо­вы. Я вспоминал, с каким трудом и упорством этот комсомолец завоевывал себе авторитет среди бойцов и командиров отряда.

Телегин был не только отличным минером, но и хо­рошим мастером по ремонту всевозможного оружия и средств связи. Стоило ему появиться в каком-нибудь лагере, как он становился нужным для всех челове­ком. Пулеметчики жаловались, что пулемет иногда в бою отказывает, радисты шли к нему с наушниками или рацией, командиры просили отрегулировать лич­ное оружие. Валентин очень многое исправлял, иным давал исчерпывающие советы, как можно устранить неисправность, и авторитет его в отряде рое с каждым днем. Кличка «лесной человек» так почему-то за ним и сохранилась, хотя никто уже больше не произносил ее с иронией. И вот этого ценного техника и бойца, любимого всеми, тоже не стало...

В моем воображении Валентин представлял выра­жение того, что дает наша партия, комсомол, школа. Телегин был сугубо мирный человек. Он любил труд, любил свою профессию, социалистический завод, стройку. Он не стремился стать военным человеком и пошел на фронт только затем, чтобы завоевать право на мирный и спокойный труд на своем заводе, он продолжал углублять свою мирную квалификацию, воюя.

Такие, как Телегин, свидетельствовали, что мирный труд в нашей стране создает предпосылку к подвигу на фронте, а боевая обстановка способствует трудово­му героизму.