Вильям Гладстон и Бенджамин Дизраэли

Вильям Гладстон — самая яркая фигура британского либерализма. С рождения, казалось, ничто не предвещало ему почетных прозвищ — «народный Вильям» и «великий старец». Сын богатого рабовладельца, имевшего плантации на Вест-Индских островах, он вступил в палату общин в молодости как умеренный консерватор. Глубоко проникнутый христианской моралью, автор книги о роли религии в государстве, человек столь строгих правил поведения, что дважды получил отказ от избранных им в спутницы жизни девиц, напуганных суровостью его взглядов (хотя, казалось бы, все преимущества были на его стороне — высок, строен, красив, богат и талантлив), прежде чем сочетаться браком,— Гладстон «левел» прежде всего под воздействием заветов Евангелия, хотя ему никак нельзя отказать в способности чутко улавливать настроения в обществе, явно склонявшемся к социальному консенсусу.

Влиятельные промышленники, могущественные финансисты отнюдь не собирались вытеснять лендлордов с авансцены политической жизни. Владение поместьем, манором, традиционно давало тот вес в истеблишменте, которого одним звоном злата достичь было немыслимо, и обладатели толстых кошельков спешили обзавестись загородным домом и имением. Носители громких аристократических титулов занимали места в правлениях акционерных компаний. Верхушка рабочего класса, сумев завоевать себе сносное и даже комфортабельное существование, стремилась к проведению реформ в рамках существовавшего строя. Гладстон приступил к претворению этих тенденций в жизнь, видя в этом осуществление гуманных принципов христианства. Он снял запрет с рабочих организаций, легализовал тред-юнионы и стачки (правда, наложив вето на пикетирование) и предложил снизить имущественный ценз при выборах в палату общин. Усилиями консерваторов и правых в рядах либералов билль был провален. Но вопрос столь назрел, что им занялся консервативный кабинет, в коем ключевую позицию канцлера казначейства занял Бенджамин Дизраэли.

Историки до сих пор спорят: как случилось, что Дизраэли, потопив проект Гладстона, затем выработал более далеко идущий закон: то ли по прозорливым стратегическим соображениям, желая обеспечить своей партии поддержку новых слоев избирателей, то ли руководствуясь карьеристскими побуждениями, то ли в стремлении к личной славе, которой жаждала его романтическая натура, то ли из чувства лютой вражды к Гладстону... Но факт остается фактом: проведенный им в жизнь в 1867 г. закон носил более радикальный характер по сравнению с проваленным ранее биллем Гладстона. Ценз оседлости был снижен до одного года, избирателями в городах стали налогоплательщики, вносившие за аренду жилища не менее 10 ф. ст. в год, в селах — фермеры и арендаторы даже с небольшим доходом. Число избирателей выросло вдвое, с одного до двух миллионов человек.

Сомнения одолевали коллег Дизраэли по кабинету. Его официальный глава, граф Дж. Дерби, назвал реформу «прыжком во тьму», три министра подали в отставку. Не оправдались и ближайшие политические расчеты — очередные выборы тори проиграли. Но маховик реформ был запущен. Были созданы примирительные суды для полюбовного решения трудовых конфликтов, расширено фабричное законодательство, рабочий день женщин и детей ограничен 10 часами, ребятишки обязаны были посещать школу; муниципалитетам предоставлена возможность строительства жилищ для малоимущих; улучшена участь моряков торгового флота; приняты меры борьбы с антисанитарным состоянием городов. Дизраэли, соперник и ненавистник Гладстона, выступал партнером в этом процессе и кое в чем даже превзошел «народного Вильяма»: так, он снял запрет с пикетирования при забастовках. Господствующий класс Великобритании, независимо от партийной принадлежности, демонстрировал гибкость и способность к маневру на пути к общественному консенсусу.

Англия — узел международных общественных связей. Преуспев больше других в войнах конца XVIII-начала XX вв., Англия на десятилетия стала сильнейшей державой мира. Промышленное превосходство укрепило ее господство в мировой торговле и на морях. Лондонская биржа и Английский банк стали мировым центром торговых и финансовых сделок. В 1851 г. Англия положила начало проведению всемирных промышленных выставок, демонстрировавших достижения производства и привлекавших внимание мировой общественности.

Возрастание международной роли Англии превратило ее, прежде всего Лондон, в важнейший узел международных общественных связей, особенно с 20-х годов, тем более что относительная политическая стабильность и гарантии свободы личности привлекали туда представителей самых различных идейно-политических направлений, преследуемых властями европейских стран — от Испании до Турции и от Италии до Российской империи. Здесь чувствовали себя в безопасности от Священного союза и всех реакционных сил Европы испанские революционеры и итальянские карбонарии, греческие и польские патриоты, разнородные противники царствовавших династий и поборники социализма. В Лондоне состоялись конгрессы Союза коммунистов и в начале 1848 г. был впервые опубликован «Манифест коммунистической партии».

После европейских революций 1848-1849 гг. круг революционных эмигрантов в Англии еще более расширился. В Лондоне нашли убежище многие лидеры потерпевших поражение революционных движений; Л.Кошут, Д. Мадзини и другие решительные противники реакционных режимов Европы пытались собирать своих приверженцев и разрабатывали новые планы действий. Там распался и закончил свое существование Союз коммунистов. А. Герцен издавал в Лондоне «Колокол», привлекавший многих противников царизма. Оттуда В. Гюго вел непримиримую борьбу против режима Наполеона III. В Англии укрывались и некоторые террористы, организовавшие в 50-60-х годах покушения на правителей европейских государств, в связи с чем реакционные газеты называли ее «лабораторией политических убийств». Многие руководители польского восстания 1863-1864 гг. после его поражения тоже оказались в Лондоне.

Вместе с тем Англия притягивала к себе не только всякого рода предпринимателей и революционеров, но и передовых рабочих многих стран, видевших в английском рабочем движении пример организованности для защиты своих интересов и расширения прав. Профсоюзы, добившиеся здесь легализации раньше, чем в других странах, не поддержали радикальные идеи чартистов, но к концу 50-х годов объединили несколько сотен тысяч рабочих, стали создавать централизованные союзы и территориальные советы, национальный центр, что повысило их эффективность. В 60-х годах XIX в. ими была развернута упорная борьба за признание своих юридических прав и свободу деятельности. Это позволяло рабочим добиваться улучшения условий труда и политических позиций.

С их опытом знакомились проживавшие в Лондоне иностранные рабочие — социалисты и демократы. Его вывозили в США и английские доминионы уезжавшие из страны англичане и ирландцы. Изучать этот опыт и устанавливать связи с тред-юнионами приезжали лидеры рабочих организаций разных стран континента. На этот опыт стремились опереться социалисты, надеявшиеся направить рабочее движение в русло борьбы за социалистическое переустройство мира.

Развитию связей между рабочими всех стран в конце 50-х — начале 60-х годов способствовал ряд обстоятельств. Во-первых, рост и активизация рабочих организаций во многих странах Европы и США; во-вторых, выяснение их общей заинтересованности не только в улучшении условий труда и расширении прав рабочих, но и в победе революции в США, в борьбе за независимость Польши, в освобождении крестьян в России. «Дело труда и свободы,— заявляли английские рабочие,— является единым во всем мире». Исходя из этого, летом 1863 г. руководители английских тред-юнионов и французских рабочих союзов создали в Лондоне комитет для подготовки объединения рабочих организаций многих стран.