16. Отдых после боя. Глубокая оборона.

Входит Михаил.

Михаил. С работы иду. Ну и как?

Бабка. «Как» тебе! Привел, да и довольнехонький. Это ладно, я успела забежать, а то б он его…

Катерина. Да причем тут тот-то?

Бабка. А кто же тогда?

Катерина (кивая на Тимофея). Вон у кого спрашивай.

Михаил (кивая на дверь). А что он сделал?

Бабка. «Что» тебе! Сначала выскочил, когда ели, чуть всех не перерезал…

Таня. Да что ты, бабка, «резал» - телефон спросил.

Бабка. «Спросил»… А это? (вертит пальцем.) А глаза какие? А теперь вон Тимоху чуть не убил.

Михаил. С чего это он?

Бабка. «С чего»… Будто не знает – с чего. (понизив голос.) И на ночь надо на пробой замок повесить. А то заснем тут все, а он…

Катерина. А если он в уборную захочет?

Бабка. Ведро поставим.

Катерина. Как ты ему говорить-то будешь?

Бабка. Ну и скажем. У нас, мол, не ходят по ночам, сами кое-как.

Михаил (бабке). Чего-то ты уж совсем. Ну и сидел, допустим. Счас-то его выпустили.

Бабка. Ты же сам сказал: в любое время начаться может.

Михаил. Но не так же, чтоб в туалет не выпускать.

Таня (Михаилу). Натрепал тут, теперь вот расхлебывай. (уходит к себе.)

Михаил. Но я же просто сказал – «чуть-чуть». Ну, когда-то что-то было, а так-то зачем?

Бабка. «Когда-то»… Он тут вот только что бегал.

Михаил. Да с чего ему бегать-то?

Бабка. Гляди-ка, Тимоха, сам же привел, ну, предупредил, правда, а теперь нас же спрашивает.

Михаил. А, сам теперь не рад. (заходит к Виктору.)

17. Постоялец - настоящий сумасшедший

Виктор. Слушай, друг, так дело не пойдет. У меня дочке четыре месяца. А если б она не с палкой, а с топором сзади?

Михаил. С чего ей с топором-то?

Виктор. Конечно, с чего бы ей это. Всего каких-то лет семьдесят в психушке отсидела.

Михаил. Да не семьдесят.

Виктор. Ага, шестьдесят, можно спать спокойно. Давай поднимай расценки.

Михаил. Зачем?

Виктор. Правильно – зачем? Работать в двух шубах надо, здесь… они же натуральные! Мужик сейчас чуть всю избу не разнес. Хотел помочь и случайно только не схлопотал по голове, дубиной. Что, я должен здесь сидеть ждать, когда черепок проломят по самым низким расценкам?

Михаил. Почему по самым-то?

Виктор. Знаю, не совсем темный. Их в три раза поднять можно, и все по закону будет. У меня дочке четыре месяца, долгов вот так, а ты меня за какие-то копейки под топор подвести хочешь!

Михаил. Да какой топор? Они, наоборот, говорят, что ты бегал.

Виктор. Куда?

Михаил. Не знаю куда. Ты хоть не пугай их.

Виктор. Я же еще и пугаю! Да они… Мне в дверь приходится пятиться, спиной боюсь повернуться. Я-то думал, они спокойные, раз на воле, так, чуть-чуть, а они еще почище буйных. У вас вообще тут власть-то есть какая-нибудь? Сумасшедшие с топорами спокойно бегают, а им главное – клуб оформить к празднику.

Михаил. Да с какими топорами?

Виктор. С железными. И чтоб поднял в два раза. Раз – за работу, раз… за вредность. У меня не три головы.

Михаил. Да я тебе просто сказал. Ну, сидела. Да она не сидела даже, я же забыл тебе сказать, она там была уборщицей, ну, нянечкой, санитаркой. А Тимофей вообще со сломанной ногой лежит.

Виктор. Пой-пой. И вообще, они самые нормальные, это только по четвергам с дубинами бегают да именины на костыле требуют.

Михаил. Да нормальные они. Это я просто сказал, чтоб ты на Таньку не смотрел…

Виктор. Зачем мне твоя Танька, при чем тут Танька, когда они в любое время могут?.. Ничего, пусть только сунутся, ножичишко у меня кой-какой имеется. Но только чтоб по самым высоким расценкам, а то я тебе не Змей Горыныч!

Михаил. Да ну вас! Одни кричат – замкнуть надо, другой вообще с ножиком. Я же тебе объясняю: из-за Таньки сказал, когда еще тебя боялся, а бабка, вообще, даже кошек утопить не может.

Виктор вдруг притих и как-то странно смотрит на Михаила.

Чего ты?

Виктор. Ничего.

Михаил. А чего смотришь так?

Виктор. Нормально смотрю.

Виктор весь как-то напрягся. Михаил это заметил, и ему тоже стало неуютно. Молчат.

Михаил. Недавно тут театр приезжал.

Виктор. Зачем?

Михаил. Выступать, зачем еще?

Молчат.

Михаил. Ладно, пошел я. Ты только… (Взглянув на Виктора, осекся. Осторожно выходит.)