ОБЩЕСТВЕННОЕ И МЕЖДУНАРОДНОЕ РАЗДЕЛЕНИЕ ТРУДА

1.1. ОСНОВЫ ФОРМИРОВАНИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗДЕЛЕНИЯ ТРУДА (ДО НАЧАЛА XX В.)

Задача данной главы заключается в раскрытии возникновения и развития основного фактора мирового прогресса — общественного разделения труда.

Предварительные замечания

Американский этнограф Л. Г. Морган в конце XIX в. дал следу­ющую периодизацию первобытной истории: I) дикость — преиму­щественное присвоение готовых продуктов природы; 2) варварство — развитие скотоводства и земледелия; 3) цивилизация — развитие индустрии. В соответствии с развитием человеческого общества клас­сическая научная литература выделяет три последовательно перете­кающих друг в друга крупных разделения труда, которые стали ос­новными факторами исторической эволюции общества.

1. Отделение земледелия от скотоводства и сопутствующая доме­стикация животных.

2. Отделение ремесла от земледелия, сопровождавшееся изобре­тением ирригационных сооружений, ткачества, литья металлов, гон­чарства, изобретением колеса, лодки, водяной мельницы, позже — хомута' и т.д.

3. Отделение обращения от производства, т.е. торговли от про­мышленности в широком историческом понимании.

Эта классическая схема не вызывает возражений. Однако дело в том, что она не охватывает всей широты и глубины процесса обще­ственного разделения труда. Впоследствии эта категория, имеющая

'Античная упряжка, при которой тяга приходилась на горло лошади, сжи­мала грудь животного, затрудняла его дыхание и быстро утомляла. Принцип новой упряжки заключался в том, что сила была переложена на плечи. Новая упряжка распространилась в XI—XII вв. [Февр, 1999, с. 200].

не только чисто научное, но и мировоззренческое значение, подвер­галась — вплоть до нашего времени — уточнениям и ревизии. На­пример, К. Маркс наибольшим считал разделение на материальный и духовный труд, что было связано с появлением письменности в региональных цивилизациях. Он писал, что с отделением города от села изменились формы собственности, и это привело к отделению промышленного капитала от земельной формы собственности, что в корне изменило пространственную структуру общества. Самый зна­чительный по своему влиянию в начале XX в. социолог М. Вебер утверждал, что основным разделением труда является его разделение на распорядительный и исполнительный.

Основные исторические вехи развития общественного разделения труда

Процесс оформления общества идет от первобытного человечес­кого стада. По мнению ученых, антропогенез, т.е. становление чело­века и общества, начался 2,5 млн лет назад и закончился около 100 тыс. лет назад. А в среднем палеолите (примерно 40 тыс. лет назад) на Земле сформировался «человек разумный» — Homo sapiens.

Хозяйство, присваивающее дары природы. В первобытном общин­ном обществе, а также в течение палеолита и мезолита технологичес­кий способ производства заключался в сборе данных природой про­дуктов, коллективной охоте, рыбной ловле, в изготовлении орудий труда и оружия из каменного сырья (микролиты). При нем широко использовалось естественное разделение труда по полу и возрасту. Эво­люция присваивающего хозяйства в территориальном аспекте шла неравномерно. Оставались отсталые кочующие племена, занимавшиеся традиционным собирательством, охотой, рыбной ловлей, изготовляв­шие для этого грубые и большие по размеру орудия труда. Наряду с ними появились племена собирателей, охотников и рыболовов, ко­торые вели специализированное присваивающее хозяйство.

Переход к производящему хозяйству. Данный переход получил название неолитической революции и окончательно оформился в новом каменном веке — неолите (VIII—TV тысячелетия до н.э.), т.е. на грани палеолита, когда были изобретены шлифовка и полировка камней. Система производящего хозяйства принципиально отлича­лась от системы присваивающего хозяйства. Важнейшим его резуль­татом стало появление регулярного прибавочного продукта, благода­ря чему возросла устойчивость хозяйства, повысился уровень жизни, резко увеличилась численность и усложнилась социальная диффе-ренцированность населения Земли. Основными отраслями хозяйства стали скотоводство, земледелие и различные ремесла.

Изобретение лука, стрел, изготовление полированных каменных топоров и мотыг соответствуют первому крупному разделению труда — выделению пастушеских племен и созданию земледелия (VIII—IV тыся­челетия до н.э., с учетом региональных различий в развитии). При этом оказывается на более высокой ступени разделения труда, по­скольку связано с оседлостью и, как считают многие антропологи, последующим возникновением городов. Вопрос о происхождении первых центров земледельческой культуры остается дискуссионным.

На рис. 1 приводятся в генерализованном виде главные очаги земледелия и основные предположительные пути распространения сельского хозяйства в доколумбовый период. Согласно гипотезе из­вестного географа К. Зауэра, доместификация растений происходила в местах, где человек не испытывал недостатка в пише, что сделало возможным отводить время (один из главнейших ограничивающих ресурсов развития) на экспериментирование с растениями. С чисто географических позиций эти очаги должны были обладать большим видовым разнообразием растений. Только это создает, как и в домести­кации животных, достаточный генофонд. Введя еще ряд критериев, К. Зауэр пришел к выводу, что главный очаг растениеводства нахо­дился в Южной Азии, на территории современных Турции, Сирии, Ирана, Ирака, а в Новом Свете — в долинах северной части Анд.

На рис. 1, составленном П. Хаггетом, учтены представления не только К. Зауэра, но и других исследователей, включая русского био­лога-генетика Н. И. Вавилова [Хаггет, 1979, с. 316]. Необходимо так­же заострить внимание на том, что в пределах Старого Света нахо­дятся два принципиально разных очага зарождения земледелия. Один — в тропической зоне Южной Азии — отличается тем, что агрикультура в нем основана на вегетативном воспроизводстве растений. Второй очаг находится в субтропической зоне Малой Азии, где земледелие основывается на возделывании растений путем выращивания из се­мян. Примечательно, что эти два различающихся способа повторя­ются в двух очагах растениеводства в Новом Свете (опять-таки тро­пическом и субтропическом).

Представление об очагах происхождения основных видов домаш­них растений, распространившихся в современном глобализирующем­ся мире повсеместно, дает табл. 1.

Отделение ремесла от земледелия. Тенденция развития, обозна­чившаяся в период неогена, усилена начавшейся на рубеже VI—V вв. выплавкой металлов — сначала меди, затем бронзы.

Бронзовый век характеризовался распространением металлур­гии бронзы и бронзовых орудий труда. В ту историческую эпоху

(V—I тысячелетия до н.э.) появились поливное земледелие, письмен­ность¹, крупные рабовладельческие цивилизации современного Ближ­него Востока (Древний Египет, Шумер в Месопотамии), а также

¹ Древнейшие системы письма, известные науке, — древнеегипетская иерог­лифическая (с конца [V тысячелетия до н.э.), шумерская (с начала III тысяче­летия до н.э.), древнекитайская (со II тысячелетия до н.э.) и ряд других в Ста­ром Свете, а в Новом Свете — система майя (1 тысячелетие до н.э.). Первыми известными науке чисто фонографическими системами письма являются древ­ние западносемитские, из которых наиболее важной оказалась финикийская (с ХП-Х вв. до н.э.) [Маслов, 1998, с. 241-242].

Индская в долине р. Инда (с центрами в Мохендро-Даро и Хараппе), Ханаан (от границ Синайской пустыни до территории современной Южной Сирии), Нубия, расположенная южнее Египта, цивилизация и Китае и др. В железный век (V—III вв. до н.э.) выплавка железа, изготовление железных орудий (плуг, топор, ручная мельница и т.п.) способствовали отделению ремесла от земледелия.

Возникновение поливного земледелия и появление городов. Это было существенным шагом в развитии разделения труда и вехой в челове­ческой истории, оказав положительное влияние на рост численности и плотности населения. Поливное земледелие повысило надежность обеспечения людей продовольствием, что позволило жить в пределах той же территории большему их числу. Высвободившиеся энергия и время позволили развивать другие сферы хозяйствования, что приве­ло к окончательному выделению ремесла, а также к товарообмену между территориями. Стала нарастать тенденция выхода торговли за узкие границы ближайших соседних ареалов.

Изменилась территориальная структура общества. Преобладаю­щая изоляция уступила место контактам. В результате мелкодисперс­ное и очаговое размещение населения стало замещаться процессом агло­мерирования, т.е. появлением вначале земледельческих оседлых поселений, а позже, с развитием ремесла — городов. П. Хаггет приводит данные о том, что, согласно археологическим свидетельствам, даже к 8000 г. до н.э. плотность населения в горном земледельческом районе север­ной Месопотамии достигала примерно 70 человек на 1 км². К 4000 г. до н.э. население Земли насчитывало около 87 млн и большая его часть сосредоточивалась в районах с оседлым земледелием [Хаггет, 1979, с. 317]. «Три главных скопища на земле вмещали в себя подав­ляющее большинство населения» [Там же, с. 320J. К ним отнесены: 1) ареалы Индийского субконтинента (свыше 40% населения плане­ты); 2) низовья р. Хуанхэ в Китае (до 25%); 3) Римская империя. На три названные области приходилось больше ⁴Д всего населения. Сле­довательно, города были не только результатом общественного раз­деления труда, но и его фактором, определившим дальнейшее разви­тие международного.

Таким образом, появление городов связано с отделением ремес­ла от земледелия, а также со зрелой фазой отделения торговли от ремесла, что обусловлено с уходом сельских ремесленников и купе­ческого слоя в места с наибольшей плотностью населения, где име­лись лучшие возможности для сбыта и перепродажи продукции. Правда, археологи существенно расходятся во взглядах на причины и время возникновения первых городов. Некоторые особенно возра­жают против «прямолинейности» схем «причина — следствие» (рис. 2) и представления о том, что происхождение городов объясняется в

Рис. 2. Место городской цивилизации в ряду последовательных

стадий развития человеческой культуры. На схеме а указаны

основные стадии развития, как они обычно трактуются: на схемах

б, в и г изображены альтернативные модели места городов в

эволюции человечества. Конечно, эти модели сильно упрощены.

Так, скотоводство характеризуется сложностью происхождения

и, вероятно, в разных районах развивалось различными путями.

первую очередь экономическими факторами. Крупнейший специа­лист в области истории городов Л. Манфред приводит доказатель­ства того, что некоторые города Древнего Египта образовались как резиденции фараонов, жрецов. Возможно, города основывались преж­де всего как крепости, центры управления [Хаггет, 1979, с. 319]. Так что города с момента своего возникновения выполняли разные фун­кции в разделении труда.

Отделение обращения от производства. Этот процесс стал суще­ственным скачком в общественном разделении труда, которое в ко­нечном счете привело к экономическому единству мирового сообще­ства. Время данного шага в общественном разделении труда относят к рабовладельческой формации.

Появился класс купцов. Крестьяне и ремесленники невольно осоз­нали, что им выгоднее продавать свою продукцию посреднику (тор-

говцу), нежели самим связываться с рынком. Так оформилось разде­ление производительного и торгового капитала, приведшее к росту эффективности общественного воспроизводства.

Относительно роли сферы обращения в развитии человеческого общества А. Смит утверждал, что при разделении труда общество пред­ставляет собой торговый союз. В частности, с развитием торговли возникает специализация (отраслевая и территориальная), которая вносит огромный вклад в развитие общечеловеческой цивилизации.

Дело в том, что количественное увеличение средств существова­ния людей зависит не только от производства, но и от процесса их перемещения из одной точки в другую, благодаря которому изменяется их относительная ценность. Торговля, как отмечал Д. Юм, позволяет «оказывать другому человеку услугу, даже не чувствуя к нему истин­ного расположения», «даже не зная его, действовать с выгодой для всего общества» [Юм, 1965, т. 1, с. 677]. Видный экономист XX в. Ф. А. Хайек подметил, что непонимание роли торговли, страх и враждебность по отношению к ней проявляли не только на заре человечества обыч­ные люди, но позже даже такие философы, как Платон и Аристо­тель — наиболее образованные граждане города, обязанного торгов­ле своим ведущим положением в ту пору [Хайек, 1999]. Позднее, при феодализме, занятие торговлей считалось по-прежнему достаточно низким. Это продолжалось до наступления капитализма, появления разбогатевшей буржуазии и расцвета самоуправляющихся вольных городов — центров торговли.

Интересна в данном случае параллель с отношением к сфере обра­щения в средневековом китайском обществе. В Китае купец не пользо­вался большим уважением. Если его семья (а китайское общество — фамилистическое по своим корням. — Н.М.) становилась богатой, то сыновья купца предпочитали не продолжать семейное дело, а сдать им­ператорские экзамены '.

Особую роль в углублении общественного труда сыграли западноев­ропейские средневековые города. В процессе разложения рабовладель­ческого общества, особенно в период войн с варварами (первобытно­общинными племенами севера Западной Европы), закончившихся падением Римской империи во II—V вв., были в значительной степе­ни разрушены производительные силы во всей Европе. В результате многие технические изобретения были на время забыты, что касает-

' В средневековом Китае продвижение по социальной лестнице было воз­можным благодаря серии императорских экзаменов, позволяющих занять место в чиновничьей иерархии.

ся прежде всего раннего Средневековья¹ — времени формирования феодального способа производства (V—X вв.) с преобладанием нату­рального хозяйства.

В период развитого феодализма (XI—XV вв.) появляются и рас­пространяются новые технологические достижения. «Однако в пери­од между V и XIV вв. изобретательство проявлялось слабо. Но как бы то ни было, прогресс — в основном скорее количественный, нежели качественный, — не может не приниматься во внимание. Распрост­ранение орудий труда, механизмов, технических приспособлений, известных с античности, но оставшихся в большей или меньшей мере редкими исключениями, случайными находками, а не общими ново­введениями, — таков позитивный аспект эволюции на средневеко­вом Западе» [Ле Гофф, 1992, с. 184]. Далее автор отмечает, что два самых впечатляющих и революционных «средневековых изобретений» восходят в действительности к античности: водяная мельница и плуг. А такие, как ветряная мельница, использование энергии ветра, заим­ствованы из стран Востока.

Феодальное общество основывалось на следующей схеме эконо­мических отношений: «Феодальная система — это, в сущности, при­своение сеньориальным классом — церковным и светским — всего сельского прибавочного продукта крестьянской массы. Эта эксплуа­тация осуществлялась в условиях, которые лишают крестьян возмож­ности участвовать в экономическом прогрессе (и полноценном раз­делении труда. — Н.М.), — без того, однако, чтобы пользователи системой сами имели бы гораздо больше возможностей для произво­дительных вложений» [Там же, с. 213]. Казалось бы, общественные отношения Средневековья мало способствовали развитию обществен­ного, тем более международного разделения труда. Но тем не менее, мы обнаруживаем в Западной Европе силу, способствующую развитию общественного и международного разделения труда. Этой силой стали средневековые города с радикальной для того времени демократией, глав­ным носителем которой был слой предпринимателей и купцов.

Оживление средневековых городов началось еще с XI в., а уже в XV в. расстояние между ними не превышало в среднем 20—30 км. В ра­ботах по моделированию территориального развития Европы Ст. Роккана выделяется пояс городов на торговых путях, связывающих Южную и 1'еверную, а также Западную Европу. Этот пояс географически пере­резал на две части Западную Европу, поскольку был достаточно силен

¹ Итальянские деятели эпохи Ренессанса ввели понятие «Средние века», что с XVII в. стало использоваться и историками, которые установили ассоци­ативную связь между Средневековьем и феодализмом. К этому периоду относят промежуток между V и XVII вв.

в геополитическом и экономическом отношениях своего времени [Лар-сен, 1995|.

В ходе активной борьбы (коммунальных революций) за освобожде­ние от власти феодалов (сеньоров), на землях которых города разме­щались, возникли города-государства, входящие в «пояс» Роккана: свободное объединение городов Ганзейского союза, например Лю­бек, Гамбург, Бремен; в Италии — города-государства Венеция, Ге­нуя, Флоренция, Милан; ряд городов-коммун во Франции, в Испа­нии, Швейцарии. «Пояс городов» стал ядром и двигателем Западной Европы, определившим ее территориальное деление и структуру. Госу­дарства/империи возникали вне «пояса городов», в то время как сам этот «пояс» оградил себя от власти государств/империй [Там же, с. 42], которые, как правило, практикуют нерегулярные (продуктовые) виды международных связей.

Распространение географических рамок международного разделе­ния труда (в форме внешней торговли) до пределов всего земного шара. Этот прогрессивный шаг в развитии международного разделения труда связан с Великими географическими открытиями XV—XVI вв. К се­редине XVII в. мир представлял для того времени экономическое един­ство, в создании которого ключевую роль сыграли европейцы, в первую очередь голландцы и англичане.

Данные табл. 2 подтверждают вывод о «закрытии»¹ мирового про­странства и роли Англии в мировой торговле на рубеже XVH-XVHI вв.

¹ «Закрытие» мирового пространства после Великих географических открытий означает эмпирическую завершенность его познания в качестве целостного Земного шара и начало его освоения в планетарном масштабе.

Из приведенных данных видно, что если на Европу приходилась подавляющая часть физического веса в перевозках Англии — 86,4% всех ее перевозок, то стоимость тонны груза в торговле с Индией (ее доля в тоннаже — 0,84 %) практически на порядок превосходила та­ковую с европейскими ареалами, что объясняется прежде всего ха­рактером поставляемых из Индии экзотических и дорогостоящих, но малотоннажных товаров.

Участие Европы в международном разделении труда формирова­лось совершенно по-разному в Азии и Америке. В отличие от Амери­ки, в странах Азии почти не было крупных европейских колоний переселенческого типа. И если в переселенческой Америке, по мере ее освоения, формировался спрос на товары из Европы, то в Азии он практически отсутствовал. Европейские колонии-фактории в Азии не представляли собой емкий рынок потребления европейских товаров. Поэтому сальдо торгового баланса у европейских стран-метрополий с азиатскими странами был отрицательным. А поскольку основным гос­подствующим принципом в то время был меркантилистский, предус­матривающий превосходство экспорта над импортом, то это сдержи­вало темпы развития международной торговли.

Лишь позже, когда в Англии произошла Первая промышленная революция, эти потери (с позиции меркантилизма) во многом ком­пенсировались «невидимым экспортом» — доходами от вывоза капи­тала, посредническими торговыми и банковскими операциями, фрах­товыми платежами и пр.

Переход в качестве главного фактора развития международных отношений от торговли к промышленности «равен» неолитической революции.

Этот существенный поворот к современной структуре междуна­родного экономического сотрудничества стал результатом Первой про­мышленной революции, родиной которой была Англия. Мастерская мира, как позже называли Англию, уже в XVII в. начала обгонять Голландию в технологическом и экономическом развитии*. Необходимо подчеркнуть в этом сдвиге огромное значение такого крупнейшего общественного события, как Английская революция середины XVII в., которая сделала процесс становления капитализма необратимым.

¹ «Фабрика возникла не из ремесла и не за счет его, но прежде всего наряду с ним. Сперва она захватила новые формы производства или новые продукты, например, хлопок, фарфор, золотую парчу или же различные суррогаты, все продукты, которые не изготовлялись цеховым ремеслом и которым она могла составить конкуренцию. Ремесло боролось против фабрики и предшествующих ей замкнутых мастерских и боролось по принципиальным основаниям, так как видело в новой форме производства угрозу для себя» [Вебер, 2001, с. 170].

К концу XVIII в. европейская мануфактура пришла к своему за­вершению (в Англии, Голландии и в некоторых отраслях Франции). Важно учесть, что Англия была обеспечена собственным сырьем для черной металлургии. А когда каменный уголь пришел здесь на смену древесному, путь к промышленной революции был открыт. Сущность промышленного переворота заключается в переходе от мануфактуры с ручным разделением труда к фабрично-заводскому производству. Происходило перерастание технологической революции в промыш­ленную. Переворот начался в хлопчатобумажной отрасли, а завершил­ся созданием машиностроения. Благодаря этой отрасли появились новые способы обработки металла, которые привели к выпуску стандарти­зированных деталей машин и механизмов, что стало основой усилен­ного развития единичного разделения труда, вышедшего во второй половине XX в. не только за рамки отдельных предприятий, но и перешагнувшего национальные границы.

Колоссальную роль в преодолении извечного для человечества противостояния между пространством и временем сыграли новые транспортные технологии, связанные с применением паровой энер­гии в качестве способа передвижения и использованием чугуна и стали для производства поездов и железнодорожных рельсов. Паровоз и пароход соединили сухопутный и океанский транспорт, обслужива­ющий международные обмены.

К концу 1870-х годов рыночные отношения стали господствующей системой. Машинная промышленность начала вытеснять традицион­ные производства на целых субконтинентах. Завершилась Первая про­мышленная революция производством машин машинами'. Этот перево­рот оказал глубокое воздействие на все отрасли хозяйства, прежде всего на аграрный сектор, на изменение отраслевой и территориаль­ной структуры экономики, на все стороны жизни людей. Урбанизация также порождение Первой промышленной революции. Крупнейшим го­родом мира стал Лондон с его 500-тысячным тогда населением, где осуществлялись основные внешнеторговые и финансовые сделки, транспортно-экспедиционные работы по торговле с заморскими ко­лониями.

После Первой промышленной революции накопленный научный, технологический и производственно-организационный опыт привел к 1890-м годам ко Второй промышленной революции, связанной с развитием новых отраслей промышленности — металлургии, ряда новых для того времени отраслей машиностроения, транспорта, элек-

¹ Предпосылкой было изобретение в 1794 г. Г. Модели первого металлооб­рабатывающего (токарного) станка с суппортом, т.е. частью станка, на которой закрепляются режущие инструменты.

троэнергии, основной химии и других отраслей промышленности. Тяжелая индустрия становилась преобладающей в экономической структуре хозяйства, о чем говорят основные из технических дости­жений обоих промышленных переворотов (табл. 3).

Зарождение либерализма как одного из прогрессивных оснований общественного разделения труда в качестве антипода меркантилизма.

Со второй половины XIX в., преимущественно на территории об-

ширнейшей Британской империи, восторжествовал принцип физи­ократов¹ и Адама Смита «laissez faire»: «делай что хочешь» как фило­софия невмешательства государства в экономику и международное сотрудничество. Основой либерализма являются интересы всех без исключения людей, стран и других участников разделения труда во мсемирном экономическом сообществе, основанном на частной (не­государственной) собственности на средства производства и прин­ципах «laissez faire» (фритредерства)² или уже свободной от тариф­ных и прочих государственных ограничений торговли.

Империализм как естественная стадия развития международного разделения труда на этапе закрепления рыночных основ хозяйствова­ния. Интенсивное развитие техники после двух промышленных ре­волюций привело к быстрому накоплению капитала, за которым не поспевало производство. Накопление одного предпринимателя ока­зывалось недостаточным для того, чтобы приобретать все более слож­ную и дорогую технику. Следовательно, такая современная техника не могла быть полностью применена на предприятиях. В ответ на это стали образовываться акционерные общества (сначала в горноруд­ной промышленности, затем в металлургии, химической промыш­ленности и других отраслях).

Широкое распространение акционерных обществ усилило кон­центрацию производства, что, в свою очередь, на известной ступени развития привело к созданию монополий, составляющих основу им­периализма.

В течение последнего десятилетия XIX в. монополии завоевыва­ли одну отрасль за другой: тяжелую и легкую промышленность, же­лезнодорожный и водный транспорт, банки, торговлю. В США с конца XIX в., а позже и в других странах стали проводить государственную политику, направленную против далеко зашедшей монополизации. Установились целые институты контроля и были приняты законы

¹ Физиократы — предшественники А. Смита, блестящие мыслители Века просвещения (XVIII); среди них почетные места занимают В. Пети, Ф. Кенэ и А. Тюрго. Подчеркнем, что физиократы основывали свои идеи на экономичес­ком использовании природно-ресурсного потенциала (физиократия означает власть природы). Поэтому основы их учения очень важны для географического исследования современных воспроизводственных процессов. Тем не менее, гео­графами «забыт» этот пласт ранней предклассической политической экономии. Широко известна «Экономическая таблица» Ф. Кенэ как прототип таблицы межотраслевого баланса.

- Фритредерство, или «свободная торговля», в идеале означает потоки това­ров и услуг через национальные границы без ограничений в виде законов, та­рифов, квот и т.п.

против монополий¹. Однако до сих пор не выработаны международные запреты на сговоры фирм и образование картелей.

'. К. Маркс и Ф. Энгельс отмечали такую черту всемирного рынка

второй половины XIX в., как космополитичность производства и по­требления. «Исконные национальные отрасли промышленности унич­тожены и продолжают уничтожаться до сих пор. Их вытесняют новые отрасли промышленности, введение которых становится вопросом жизни для всех цивилизованных наций, — отрасли, перерабатывающие уже не местное, а сырье, привозимое из самых отдаленных областей земного шара, и вырабатывающие фабричные продукты, потребляемые не только внутри данной страны, но и во всех частях света [Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 4, с. 427-428].

Хотя на протяжении всей истории формирования общественно­го разделения труда росло вовлечение национальных экономик в меж­дународные хозяйственные связи, лишь в эпоху капитализма «кос­мополитические» формы и технология производства становятся доминирующими. В середине XIX в., по мере завершения машини­зации авангардных для того времени отраслей хозяйства ведущих стран, крупная промышленность уже не могла замыкаться в нацио­нальных границах, ей был тесен национальный рынок. В этот пери­од основную роль в международных экономических отношениях играли торговые связи.

В конце XIX — начале XX в., когда капитализм вступил в моно­полистическую фазу развития, характерными стали такие процессы разделения труда, приобретшего международный масштаб, как: 1) меж­национальная миграция капитала; 2) переплетение функционирую­щего (производственного) и ссудного капиталов; 3) система свобод­ной торговли сменяется на мировом рынке различными формами протекционизма и монополистического диктата; 4) получила завер­шение система эксплуатации колониальных и зависимых стран как аграрно-сырьевых придатков стран-метрополий.

Золотой стандарт как средство регулирования международных об­менов. Либеральный мировой порядок в XIX в. основывался на золо­том стандарте, т.е. золото играло роль мировых денег, а внутренние валюты считались его «доверенными лицами», готовыми в любое время предъявить золотое обеспечение. При такой системе валюты стран, придерживавшихся золотого стандарта, свободно обращались в зо-

¹ Среди первых антитрестовских (антимонопольных) законов можно выде­лить такой радикальный, как Акт Шермана 1890 г., который провозгласил уго­ловными преступлениями монополию, ограничение торговли, вступление в сговор с целью монополизации.

лото, разрешался беспрепятственный экспорт и импорт золота в слит­ках. Однако во времена Великой депрессии 1930-х годов принципы золотого стандарта практически рухнули, хотя в том или ином виде его элементы практиковались практически до середины 1970-х го­дов¹.

1.2. Основополагающие взгляды а. Смита и 3. Дюркгейма на роль разделения труда в обществе

В литературе нередко встречается утверждение, что открытие раз­деления труда аналогично по методологическому значению открытию Ньютоном закона о всемирном тяготении. Закон общественного раз­деления труда, предопределяющего прогрессивное развитие общества в его технологическом, производственном, потребительском и про­чих аспектах, впервые четко сформулировал и обосновал А. Смит (1723-1790). Его классическую социальную интерпретацию дал фран­цузский социолог Э. Дюркгейм (1858-1917).

А. Смит в своем всемирно известном труде «Исследования о при­роде и причинах богатства народов» [Смит, 1993] предполагал в раз­делении труда источник объединения в торговый союз народов, по­скольку человеку от природы присущ эгоизм. В связи с этим первый вопрос, который, с точки зрения автора, требовал ответа, состоял в том, что же связывает общество эгоистов-индивидов. И отвечал, что людей связывает в общество разделение труда.

Адам Смит одним из первых увидел в разделении труда источник прогресса в производстве, научно доказал роль разделения труда в росте его производительности и накоплении капитала.

Последнее связано с тем, что разделение труда, во-первых, уве­личивает ловкость и искусство работников; во-вторых, сберегает время при переходе от одного вида работы к другому, в-третьих, способ­ствует изобретению машин. Самые передовые из современников Смита — физиократы полагали, что источник богатства — плодоро­дие земли. Большинство же считали, что главное — продать дороже, купить дешевле, и видели источник богатства в торгово-колониаль-ной экспансии и проведении протекционистских мер для развития местных мануфактур.

Для Смита расширение колониальных владений означало преж­де всего расширение рынков, позволяющих развивать разделение труда и вширь и вглубь, увеличивая тем самым производительность труда. Рост производительности, обгоняющей потребление, вызывает по-

' Так, в Великобритании золотой стандарт существовал с начала XIX в. до 1931 г. [Бизнес Оксфордский толковый... 1995, с. 278].

явление запасов (по К. Марксу, это — функция грабежа), которые употребляются на организацию производства и поддержание произ­водительности труда. А. Смит такие запасы называет капиталом.

Накопление капитала — второй после разделения груда ведущий фактор роста производительности труда.

Разделение труда — это системообразующий стержень знаменитой книги Смита «Богатство пародов». От разделения элементарных опера­ций в булавочной мастерской, через разделение профессий, занятий, от­раслей, экономических функций (социальные страты, классы), вплоть до двухсекторной модели экономики (город—село), оно пронизывает насквозь всю концептуальную конструкцию книги, представляя собой, по Смиту, фактор как технологического, так и экономического характера.

Говоря о причине, вызывающей разделение труда, ученый подчер­кивает спонтанный характер его возникновения: «Разделение труда, при­водящее к таким выгодам, отнюдь не является результатом чьей-то мудрости, предвидевшей и осознавшей то общее благосостояние, кото­рое будет порождено им; оно представляет собой последствие — хотя очень медленно и постепенно развивающееся — определенной склон­ности человеческой природы, которая отнюдь не имела в виду такой полезной цели, а именно склонности к мене, торговле, к обмену одно­го предмета на другой» [Там же, с. 90].

Французский социолог конца XIX — начала XX в. Э. Дюркгейм в книге «О разделении общественного труда», помимо отмеченных ха­рактеристик этой научной категории (условие богатства, источник прогресса и фактор формирования общечеловеческой цивилизации), детально разработал линию общественной солидарности, вытекающей из общественного разделения труда. Это, по сути, развитие мысли А. Смита о том, что разделение труда объективно связывает в единое целое эгоистов-индивидов.

В процессе эволюции разделения труда в обществе происходит смена механической солидарности на органическую. Механическая солидарность характерна для архаических обществ, в которых чело­век полностью растворен в коллективе (общине). Такие сообщества строятся по принципу единокровности — кланов¹. Органическая солидарность характерна для индустриально развитого общества, основанного на разделении труда. Чем в большей степени разделен труд, тем выше уровень органической солидарности.

При различении механической и органической солидарности Дюркгейм обращает внимание на несходство соответствующих им социальных структур:

¹ Клан (кельт.) — род или группа сплоченных в хозяйственном и бытовом отношении родственников.

1. Социальная структура архаических обществ сегментарна, т.е. состоит из сходных между собой сегментов, между которыми прак­тически отсутствует экономический обмен. Поясним это с позиции современных историко-географических знаний. Вплоть до начала XIX в. мир был разделен на большое число в общем и целом экономи­чески самодостаточных районов. Даже в наиболее высокоразвитых рай­онах Европы их потребности удовлетворялись по большей части про­дукцией своего района. Торговля, выходившая за узкие границы этих районов, не имела большого значения и включала в основном товары, которые не могли производиться на месте из-за природных ограниче­ний. Торговля, выходившая за рубежи этих территориально незначи­тельных районов, не имела большого значения и включала в основ­ном те товары, которые не могли производиться в данном районе.

2. В обществах с органической солидарностью социальная струк­тура строится не повторением однородных сегментов, а посредством взаимодополнения различных социальных органов, каждый из которых выполняет специальную функцию. При этом части целого скоордини­рованы вокруг одного центрального органа. Хотя центр и находится в особом положении, это его положение порождается сущностью испол­няемой им роли, а не какой-нибудь внешней по отношению к его фун­кциям причиной (это вовсе не роль вождя в архаическом обществе).

Движение от механической к органической солидарности Дюркгейм увязывает с пространственной эволюцией обществ. Путем медленной эволюции сегментарная организация изменяется и заменяется тер­риториальной.

Когда воспоминание об общем происхождении клана исчезает, он начинает осознавать себя как территориальную группу индиви­дов. Клан становится собственно деревней (селом). Все народы, пе­реступившие фазу клана, состоят из территориальных округов (об­щин), которые входят в другие, такие же по природе, но более обширные. Соединение округов образует общество. Это тоже прин­цип сегментарной организации, однако связи, вызванные совмест­ным жительством в обществе, «не имеют в человеческом сердце та­кого глубокого источника, как те, что происходят от единокровности» [Дюркгейм, 1991, с. 178]. Поэтому соединение округов гораздо менее прочно. Однако территориальные сегменты более открыты друг дру­гу. Индивидуальность социальной организации территорий постепенно нивелируется. Одновременно с исчезновением семейной организа­ции исчезают местные религии: остаются только местные обычаи. Диалекты и наречия сливаются в один национальный язык, а мест­ная администрация теряет свою автономию. Перегородки между тер­риториальными сегментами становятся все более проницаемыми. Происходит ускорение разделения труда. Оно прогрессирует в той

степени, в каШ иозрастает число индивидом, ротирующих друг на лру/а. Э. ДюДгйм называет это сближение и иытекающие из него і'шізи моральной плотностью общества.

При 'j'idm прогрессирующее уплотнение общества в процессе ис­торического развития происходит тремя основными способами.

1. У экономически развитых народов население все более терри­ториально концентрируется. Зинития кочевников (номадов), охотни­ков или пастухов требуют и самом деле отсутствии концентрации. Они рассеиваются на скані, можно большей поверхности.

Земледелие же мьпымает необходимо оседлую жизнь, поэтому прсдііоііппіег уже определенное сжатие «социальных тканей», но еще Пітьма неполное, ибо между соседними семьями имеются промежу­точные земельные пространств».

2. Образование и развитие ,'о/""'"" Они нсегда возникают из по­требности, побуждающей индивидом находиться в максимально воз­можной близости друї к другу. Города представляют собой точки, в которых социальная масса сжимается значительно сильнее, чем в других местах. Они могут расширяться и умножаться только в том случае, если и обществе увеличивается моральная плотность. Пока же социально-территориальная организация сегментарна, города не возникают.

- 3. Увеличение множества быстрых путей сообщения и связи. Умень­шая пустоты, разделяющие социальные сегменты, пути сообщения и средства связи увеличивают плотность общества. Можно сказать, что оно тем дальше продвинулось в своем развитии, чем более «поверх­ностный» характер в стране имеет территориальное деление. В ходе развития каждый город с непосредственно прилегающими к нему ок­рестностями образует группу, внутри которой труд разделен, а она стремится к самодостаточности. Город же как целостное образование имеет более широкие цели: удовлетворять не только внутренние, но и потребности сельской местности, для чего он концентрирует на своей территории торговлю и транспорт.

На этой фазе развития (преимущественно) оставались античные города. По Дюркгейму, начиная с XIV в., развивается разделение труда между местностями. Другие исследователи отодвигают эту дату на более ранние этапы истории. Очевидно, Дюркгейм имел в виду сте­пень выраженности, уровень развития и закономерную повторяемость территориального разделения труда. Он приводит данные своего учи­теля — крупнейшего социолога XIX в. Г. Спенсера — о том, что каж­дый город вначале имел столько суконщиков, сколько нужно для покрытия внутригородских потребностей. Но затем, когда базельс-кие фабриканты серого сукна в 1362 г. разоряются под давлением эльзасской конкуренции, к 1500 г. рухнуло прядение шерсти в Страс-

Oypi'e, Франкфурте и Лейпциге. Следовательно, международное раз­деление труда выступило тогда в качестве основного фактора разви­ты отдельной отрасли.

В столицах с этого времени более, чем прежде, концентрируют­ся такие виды деятельности, как центральное управление, искусство, нптсратура, крупные кредитные операции. А в больших портах — импорт и экспорт. Различные города все более стремятся к «опреде-пепным специальностям», так что теперь различаются университет­ские, чиновничьи, фабричные, торговые, курортные, города-рантье. И некоторых городах, районах или странах концентрируется и круп­ная промышленность. Она работает для всей страны и для других стран. Первая промышленная революция породила два основных типа районов (текстильные и угольно-металлургические), в которых рост городов явно был следствием по отношению к промышленному раз-питию. Одновременно продолжали расти районы, где урбанизация предшествовала индустриализации: вокруг старых торговых и адми­нистративных центров.

По мере роста разделения труда различные части не могут быть легко отделены от целого (страны). Это очень важно для понимания процесса формирования национальных и мирового рынков. Дюрк-гейм по этому поводу приводит мысль Спенсера: «Отделите округ, в котором обрабатывают хлопок, от центров, и его промышленность (округа. — Н.М.) остановится, затем население его исчезнет! Отдели­те население каменноугольной копи от соседнего населения, плавя­щего металлы и изготовляющего машинным образом сукна, — и тот­час последние умрут социально, а затем и индивидуально. Несомненно, когда какое-нибудь цивилизованное общество подвергается такому разделению, что одна из его частей остается лишенной центральной власти, то оно не замедлит создать другую. Но оно рискует подверг­нуться разложению, и, прежде чем реорганизация установит доста­точно авторитетную власть, оно сможет в течение долгого времени оставаться в состоянии беспорядка и власти» [Дюркгейм, 1991, с. 144]. Оторвать в условиях устойчивого территориального разделения труда провинцию от страны — значит оторвать орган от организма. Такие увечья вызывают продолжительное страдание, память о котором не изглаживается. Э. Дюркгейм на примерах показал, что в обществе с развитым разделением труда зависят друг от друга не только люди разных профессий и социальных слоев, но и различно специализи­рующиеся территории.

Ничто в мире людей как сообщество так тесно не солидаризиру-ет, как экономические связи.

Деление солидарности людей на механическую и органическую в большой мере носит аналитический характер. Не существует од-

нолинейности социальной эволюции от механической к органической солидарности. Дюркгейм признает сохранение механической солидар­ности при господстве органической. Во многих странах социальная структура национальной экономики такова, что господствующее товар­ное хозяйство никогда полностью не вытесняет натурального. Так, в России с ее громадными пространствами, плохими коммуникациями и неразвитыми региональными рынками натуральное хозяйство всегда играло заметную роль, что как бы выключало часть территорий из механизма органической солидарности. Это же явление описывал Ф. Бродель, отмечая, что отсталые зоны приурочены не только к на­стоящим перифериям мировой экономики. Основанная на органи­ческой солидарности, она обходила такие районы-изоляты стороной и в развитых странах, в частности в Западной Европе. «Все передо­вые экономики как бы пронизаны бесчисленными "ямами", лежа­щими вне пределов времени мира» [Бродель, 1992, с. 35].

Тем не менее, в целом на планете по мере роста численности населения, развития современных средств коммуникации в широ­ком их понимании и международного разделения труда вширь и вглубь идет интенсивное формирование органической солидарности плане­тарного масштаба.

В наше время идеи Э. Дюркгейма развил известный американ­ский философ Ф. Фукуяма в труде «Доверие» [Фукуяма, 2004], в ко­тором подчеркивается «невероятная роль культуры в созидании эко­номического общества» (так названа первая часть уникальной книги). Он обращается к идеям о механической и органической солидарно­сти с позиции их влияния, в частности, на участие в международном разделении труда. Фукуяма выделяет общества с низким уровнем до­верия, в которых превалирует солидарность в слое семейных отно­шений, куда попадают такие фамилистические общества, как Китай, Франция, Италия и Республика Корея — в каждом из них семья является базовой единицей экономической организации, в каждой из них путь создания корпоративного бизнеса оказался тернист, в каждом ответственность за существование устойчивых и конкурен­тоспособных фирм ложилась на плечи государства» [Там же, с. 29— 30]. Противоположны фамилистическим, для которых в наше время характерен высокий уровень органической солидарности и, следова­тельно, в них общесоциальные цели превалируют над семейными, общества Японии, Германии и США, хотя в последней стране «пред­ставителей современной "деклассированной" афро-американской сре­ды не связывает сколько-нибудь сильная общность и взаимное дове­рие» [Там же, с. 251.