5.5. Проблема критериев научности

Проблема критериев научности была сформулирована в филосо­фии неопозитивизма в 20—30-е годы XX в. До этого момента ответ на вопрос о критериях научности ограничивался констатацией того, что научное знание есть знание логически проработанное, ясное, от­четливое и подтверждаемое опытом. Содержательное наполнение этих положений привело к пониманию нетривиальности проблемы и невозможности обнаружить однозначные формально-логические критерии отграничения научного знания от ненаучного. Проблема критериев научности напрямую связана с проблемой рациональнос­ти. Поиск критериев научности одновременно означает определение критериев научной рациональности.

В 20-е годы XX в. в рамках неопозитивизма была предложена ве­рификационная концепция научного знания. Логический позитивизм сводит философию к логическому анализу научных высказываний. Задача философии — выработать принципы проверки научных вы­сказываний на соответствие опыту. Таким принципом должен стать принцип верифицируемости т.е. опытной подтверждаемости. Только те высказывания имеют научный смысл, которые допускают сведение к чувственному опыту и таким образом проверяемы с помощью опы­та. Процедура подтверждения называется верификацией. Научные высказывания осмыслены, поскольку могут быть проверены на со­ответствие опыту, неверифицируемые высказывания бессмыслены. Научные положения тем лучше обоснованы, чем больше подтверж­дающих эти положения фактов. На основе подобного анализа пред­полагалось очистить науку от всех неосмысленных высказываний и построить се модель, идеальную с точки зрения логики. Очевидно, что в такой модели наука сводится к эмпирическому уровню, к ато­марным высказываниям, подтверждаемым опытом. Из атомарных высказываний могут складываться молекулярные, непосредственно к опыту не сводимые, но легко разложимые до составных частей.

В адрес верификационной концепции научного знания сразу же раздалась критика. Суть критических положений сводилась к сле­дующему: наука не может развиваться только на основе опыта, так как предполагает получение таких результатов, которые не сводимы к опыту и напрямую из него не выводимы. В науке существуют вы­сказывания о фактах прошлого, формулировки общих законов, ко­торые не являются атомарными или молекулярными высказывания­ми и не могут быть проверены с помощью критерия верификации. Кроме того, сам принцип верифицируемости не верифицируем, т.е. его следует отнести к разряду бессмысленных, подлежащих элимина­ции. Критика, таким образом, обнаружила внутреннюю противоре­чивость установок логического позитивизма, положения которого были преодолены в различных постпозитивистских концепциях.

К. Поппер в своей концепции критического рационализма пред­ложил иной принцип отграничения научного знания от ненаучно­го — принцип фальсифицируемости. Теоретическая позиция кри­тического рационализма складывалась в полемике с логическими позитивистами. К. Поппер считает, что научное отношение это прежде всего критическое отношение. Испытание гипотезы на на­учность должно заключаться не в поиске подтверждающих фактов, а в попытках ее опровержения. Фальсифицируемость, таким образом, приравнивается к эмпирической опровержимости. Из общих поло­жений теории выводятся следствия, которые могут быть напрямую соотнесены с опытом. Затем эти следствия подвергаются проверке. Опровержение одною из следствий теории фальсифицирует всю систему. «Не верифицируемость, а фальсифицируемость системы должна считаться критерием демаркации... От научной системы ...я требую, чтобы она имела такую логическую форму, которая делает возможным ее выделение в негативном смысле: для эмпирической научной системы должна существовать возможность быть опровер­гнутой опытом», — утверждает К. Поппер.

Таким образом, К. Поппер предлагает анализировать науку на теоретическом уровне, т.е. как целостную систему, а не отдельные атомарные или молекулярные высказывания. Любая теория, если она претендует на статус научной, должна быть в принципе опровер­жима опытом. «Высказывания или системы высказываний содержат информацию об эмпирическом мире только и том случае, если они обладают способностью прийти в столкновение с опытом, или более точно — если их можно систематически проверять, т.е. подвергать проверкам... результатом которых может быть их опровержение», — пишет К. Поппер. Если теория построена так, что она в принципе не опровержима, то ее нельзя считать научной. Теоретическими концеп­циями, которые претендуют на статус научных, но по сути такими не являются, К. Поппер считает марксизм и фрейдизм.

Критерий фальсификации в свою очередь был подвергнут крити­ке. Утверждалось, что принцип фальсифицируемости недостаточен, поскольку неприменим к тем положениям науки, которые не под­даются сопоставлению с опытом.

Сама доктрина критического рационализма, претендующая на ста­тус научной, не может быть опровергнута опытом, поэтому ее следу­ет отбросить как ненаучную. Кроме того, реальная научная практика противоречит требованию фальсификации, поскольку ни одна тео­рия в науке не отбрасывается, если обнаружен один противоречащий ей эмпирический факт. Как считает М. Полани, «ученые сплошь и рядом игнорируют данные, несовместимые с принятой системой на­учного знания, в надежде, что в конечном счете эти данные окажутся ошибочными или не относящимися к делу... Самые упрямые факты будут отодвинуты в сторону, если для них нет места в уже сформи­ровавшейся научной системе». Опровержение теории — результат не столько ее фальсификации, сколько вытеснения другой теорией, лучше объясняющей факты.

Дальнейшие развитие этой темы шло по линии критики установ­ки на поиск однозначного формально-логического критерия отгра­ничения научного от ненаучного. Было предложено рассматривать науку не только на эмпирическом и теоретическом уровнях, но и на метатеоретическом, на котором как раз и задаются содержательные нормы и стандарты научности.

Т. Кун ввел в философию новое понятие «парадигма» для обозна­чения метатеоретического уровня науки. Парадигма — признанные всеми научные достижения, которые определяют модели постанов­ки научных проблем и способы их решения, являются источником методов, проблемных ситуаций, стандартов решения задач. Именно на уровне парадигмы формируются основные нормы отграничения научного знания от ненаучного. В результате смены парадигм проис­ходит и смена стандартов научности. Теории, сформулированные в рамках разных парадигм, не могут быть подвергнуты сопоставлению, поскольку опираются на разные стандарты научности и рациональ­ности.

И. Лакатос связывает проблему отграничения научных теорий от ненаучных с проблемой удовлетворительной методологии. Каждой методологической концепции соответствует своя теория научной рациональности. В истории науки И. Лакатос предлагает выделять следующие типы рациональной методологии и соответствующие им типы научности:

• индуктивизм;

• конвенционализм;

• фальсификационизм;

• методологию исследовательских программ (собственная тео­рия И. Лакатоса).

По мнению И. Лакатоса, именно его теория наиболее полно опи­сывает реальный процесс развития науки, поэтому является пред­почтительной, следовательно, задаваемые в рамках методологии исследовательских программ стандарты научности более адекватны. У логических позитивистов и К. Поппера научность знания детерми­нируется опытом и логикой. У И. Лакатоса научность кроме опыта и логики предполагает ряд содержательных установок, которые входят в ядро исследовательской программы и сохраняются с помощью пра­вил негативной и позитивной эвристики.

Таким образом, в концепции И. Лакатоса понятие научности перестает ассоциироваться только со строгими, формально-логи­ческими стандартами. Проблема отграничения научного знания от ненаучного приобретает новый характер: для ее решения необходи­мо обращение к содержательным критериям, которые не являются априорными (доопытными) и меняются вместе с развитием знания.

В рамках постпозитивизма предлагается еще более радикальная концепция научности. Ее автор П. Фейерабенд полностью отрицает рациональный характер науки. По мнению П. Фейерабепда, стан­дарты научности и рациональности меняются не только от эпохи к эпохе, но и от одного ученого к другому. Ученый занимается про­пагандой своей теории так же, как политик пропагандирует ту или иную идеологию. Чем больше он преуспевает в рекламе своих идей, тем больше шансов, что именно его концепция будет приня­та научным сообществом. Развитие науки и научная деятельность, таким образом, полностью иррациональны. Так понимаемая наука превращается в одну из форм идеологии, утрачивает интенцию на полу­чение объективного знания и рациональный характер.

Очевидно, что концепция П. Фейерабенда, отражая некоторые особенности развития научного знания, тем не менее приводит к ошибочным выводам о нерациональности науки. Действительно, на­ука, претендующая на то, чтобы иметь единственно правильный ме­тод и давать единственно верное знание, превращается в род идеоло­гии. Однако не вся наука такова. Трансформация идеала научности в XX в. привела к тому, что научность больше не рассматривается как абсолютная истинность, наука не претендует на центральное место в культуре и тем самым сохраняет специфичность своего содержания и способов функционирования. Наука — инструмент в руках челове­ка, причем имеющий ограничения для своего применения, а не един­ственный смысл и цель культурной деятельности.

Таким образом, попытка найти однозначные формально-логиче­ские критерии научности и реконструировать историю науки как аб­солютно рациональный процесс приводит к выводу об иррациональ­ности самой науки. Исследователи сталкиваются с парадоксом, когда им следует признать наличие ненаучного и нерационального внутри самой науки. Проблема заключается в том, что в неопозитивизме и критическом рационализме содержится попытка отождествления научности со строгим соответствием дедуктивным логическим про­цедурам. Однако ни контекст открытия теории, ни контекст ее обос­нования не сводятся только к дедуктивным процедурам. В реальном научном исследовании существуют элементы, не укладывающиеся в жесткую формально-логическую схему. Поэтому вопросы отграниче­ния научного знания от ненаучного невозможно решить, опираясь только на логические критерии. Содержательность критериев науч­ности, однако, не отменяет того факта, что существует особый вид знания, называемый научным, который может быть отграничен от других видов знания по целому ряду параметров, и не исключает ис­пользования процедур верификации и фальсификации.