Психология русского рабочего

1. Факторы, задававшие особенности ментальности промышленных рабочих

2. Особенности психологического склада русского рабочего в начале ХХ в.

Доля рабочих в составе русского общества в начале ХХ в. была скромной - 2,6 млн. чел. Правда, вместе с ремесленниками, сезонными рабочими, деревенскими батраками они составляли около 12 млн. чел. Истинными рабочими российские марксисты признавали лишь первых, т.е. рабочих заводов, фабрик, шахт. железных дорог, связанных с крупным машинным производством по той простой причине, что именно это производство задавало главный вектор модернизации. К тому же именно промышленный пролетариат сыграл огромную роль в политической жизни страны, особенно в трех русских революциях. С развитием капитализм в России численность рабочего класса росла. В 1913 г. их было уже около 4 млн. чел., но параллельно росла и общая численность населения страны со 130 млн. в 1900 г. до 180 млн. в 1914 г. Сила российского пролетариата, которую он не раз демонстрировал, проистекала из довольно высокой степени его сплоченности и революционности. И то, и другое советская историография традиционно выводила из двух факторов - невысокого жизненного уровня и концентрации значительной части рабочих на крупных предприятиях. До половины промышленного рабочего класса было сосредоточено на предприятиях с числом работников от 500 и выше.

Приличный жизненный уровень имели лишь высококвалифицированные рабочие (45-50 руб. в месяц). Этот уровень позволял прилично питаться и одеваться, снимать с семьей индивидуальную квартиру. Рабочие средней квалификации в промышленных центрах довольствовался зарплатой 30-40 руб. в месяц. На питание хватало, одевались крайне скромно, вопрос жилья удовлетворительно не решался. Довольно типичное явление для этой категории рабочих - это съемные отдельные квартиры (рабочие снимают одну большую комнату на 10-15 человек). До половины работников российской промышленности составляли чернорабочие с заработком около 20 руб. в месяц. Ниже был заработок только у батраков и народных учителей. Здесь уже вставал на повестку дня вопрос о достаточно калорийном питании. Так, 1 кг мяса или рыбы в Петербурге в 1905 г. стоил от 1 руб. и выше, сливочное масло - от 2 руб. за кг. Главной проблемой было жилье. В том же 1905 г. около половины рабочих оставались холостыми. Создать семью было пролетарию не по карману. Среди остальных многие имели семьи в деревне, нередко не общаясь с родственниками годами. Только жизненным уровнем и высокой степени концентрации рабочих на крупных предприятиях особенности их психики и поведения объяснять уже недостаточно. Исследователи все чаще принимают во внимание факторы социально-психологические. Если выделять наиболее значимые черты рабочей психологии, то можно отметить такие, как коллективизм, относительная небуржуазность, нерыночность мышления, а также тягу к знаниям и растущее чувство собственного достоинства. Современные исследования показывают, что в рабочей среде очень долго не одно поколение сохранялось влияние крестьянской психологии. Кроме того, и само пополнение рядов растущего промышленного пролетариата России еще и в начале ХХ в. не менее, чем наполовину происходило за счет выходцев из деревни. Именно здесь в первую очередь истоки таких качеств личности как коллективизм и небуржуазность. Как отмечает Ю.И. Кирьянов, "сколько-нибудь сильной и прочной приверженности к собственности у большинства рабочих не было. И это можно объяснить их неустроенностью, низким уровнем жизни, низкой оплатой труда, не позволяющей копить деньги, отсутствием частнособственнической традиции. С этим, надо полагать, было связано и негативное и не скрываемое отношение рабочих к чужой собственности. Подобные умонастроения подогревались социалистической пропагандой, постоянно указывавшей на несправедливое распределение богатства в обществе. Негативное отношение к чужой собственности проявлялось, прежде всего, на предприятии. Низкая оплата тяжелого труда подводила рабочих к заключению о том, что раз предприятие крадет его зарплату, то и рабочий вправе поступать соответствующим образом в отношении предприятий. Отсюда ставшее на многих предприятиях ординарным явлением воровство изделий, деталей, которые затем можно было продавать на рынке. Эти кражи не выходили, как правило, за пределы сферы производства и напоминали кражи крестьянами помещичьего леса, сена и т.п., также совершавшееся из нужды. В осознании своего тяжелого материального положения и его резкого отличия от положения предпринимателей и вместе с тем несправедливого распределения богатства в обществе вероятно следует искать объяснение той наклонности части рабочих к погромным действиям, которые встречались во время стачек и не только. Отсутствие сколько-нибудь сильного частнособственнического начала в среде рабочих способствовало в дальнейшем восприимчивости ими социалистического учения, предполагавшего ликвидацию частной собственности на предприятия, землю и т.п. В этой связи уместно вспомнить слова министра внутренних дел Петра Ивановича Дурново, который в записке на имя Николая II писал в феврале 1914 г. писал о том, что по его глубокому убеждению "в России народные массы несомненно исповедуют принцип бессознательного социализма и здесь всякое революционное движение неизбежно выродится в социалистическое, а не в политическую революцию, как на Западе".

Коллективизм рабочих проявлялся не только в довольно успешной их политической организации в годы революции, но и в быту, в первую очередь в форме т.н. землячеств. Уходя из деревни в город, утрачивая привычные социальные связи, попадая в незнакомую им и пугающую среду, испытывая психологический дискомфорт, бывшие крестьяне пытались и здесь воспроизводить общинный уклад жизни. В тех случаях, когда бывшие односельчане или выходцы из одной волости или уезда селились в городе вместе, артельно снимая квартиру, то на этой почве оформлялось землячество. Именно землячества стали главными каналами пополнения рядов рабочих выходцами из деревни. Направляясь в город, крестьянин уже знал, что земляки помогут ему найти работу и поддержат в первое время. Естественно, землячества не могли в полной мере воспроизвести общинные порядки, поскольку сельская община - это еще и производственная экономическая единица. Но в этом плане городские землячества хотя бы отчасти дополнялись трудовыми коллективами, где также проявлялись элементы общинной психологии бывших крестьян. С учетом таковой Сенат еще в 1907 г. удовлетворил просьбу рабочих Фряновской фабрики Московской губернии о том, чтобы за порядком на фабрике и за платежом им денег следили 6 человек, выбранных ими из своей среды. На протяжении XIX в., несмотря на отсутствие соответствующих законов, начальство на многих заводах и фабриках общалось с рабочими не напрямую, а через посредников, выбранных снизу или назначенных сверху из той же рабочей среды. Начальник Московского охранного отделения С.В. Зубатов тоже пошел по пути создания заводских комитетов на предприятиях Петербурга, Москвы, Минска, Одессы из рабочих для посредничества между народной массой и администрацией. Но эта мера дала такой толчок к развитию рабочего движения, особенно на юге России, что вынудило правительство как можно скорее отказаться от зубатовского эксперимента. В 1903 г. при правительстве был издан закон о выборности заводских старост, рассматривая его как определенную уступку рабочим. Однако он их мало вдохновил, ибо старосты по закону были бесправны. Зато с весны 1905 г. в условиях революции рабочие стали наполнять его новым содержанием, создавая выборные коллективные органы рабочего самоуправления: фабрично-заводские комитеты, советы старост, комиссии депутатов. Логичным развитием этой тенденции, но уже в масштабах огромного города стало появление в мае 1905 г. первого в России городского совета рабочих депутатов в Иваново-Вознессенске, а осенью того же года и Петербургского совета. Советы рождались именно как народная инициатива, их глубоким историческим корнем была сельская община, общинное волостное крестьянское самоуправление.

Первый крупный российский марксист Г.В. Плеханов еще в середине 90-х гг. призывал принимать во внимание растущий интерес рабочих к культурным компонентам светского общества, в котором определялось стремление рабочих к признанию прав их человеческой личности и равенству с более привилегированными элементами общества. Он же утверждал, что приход молодых рабочих в революционное движение был во многом обусловлен именно отказом признать их претензии на равенство и человеческое достоинство со стороны властей и более привилегированных групп населения. Американский историк Леопольд Хельсон указывал, что накануне ПМВ бастовавших рабочих на одно из первых мест выдвинулось требование уважения их человеческого достоинства. Рабочих возмущала грубость администрации, система штрафов и т.п. Тот же Хельсон приводит такой характерный пример: на фотографиях депутатов I и II Государственных дум можно заметить, что члены прочих фракций сфотографированы в одежде различных стилей, но все без исключения депутаты-рабочие одеты в темные костюмы и белые рубашки с галстуками, т.е. наиболее корректные, хотя возможно и дешевые виды одежды привилегированных слоев городского населения. Выборгский район Петрограда, сыгравший ключевую роль в победе февральской революции, где проживали урбанизированные рабочие, обычно с семьями, с определенными претензиями и запросами, находился напротив центра города, населенного, главным образом, членами привилегированных слоев общества, но физически был отделен от него водами Невы. Таким образом, сама география Выборгского района послужила основной для кристаллизации в среде его рабочего населения ощущения близости к образцам культуры привилегированных слоев общества и одновременного ощущения своей отдаленности от этих слоев. Уже накануне ПМВ эти противоречивые чувства нашли отражение в стремлениях рабочих этого района к равенству с привилегированными слоями общества и одновременно к политическому размежеванию с ними.

По воспоминаниям члена ЦК Зинзинова февральская революция была стихийной и неожиданной для элитных слоев населения, но не для рабочих. Хельсон: "Когда рабочие Выборгского района, начиная с 23 февраля 1917 г., прорывались по мостам и невскому льду в центр столицы, и настойчиво, несмотря на жандармов, казаков и других представителей правопорядка проводили политические демонстрации на Невском проспекте, они тем самым ярко проявили свою волю к свершению революции. Более того, такими действиями они создали у других слоев населения, начиная с солдат Петроградского гарнизона, отчетливое представление о том, что та революция, которую многие из жителей столицы столь долго ожидали, часто со смешанными чувствами, действительно началась. По своим политическим симпатиям еще и к началу ХХ в. большинство рабочих склонялось к монархическим воззрениям. После расстрела 9 января 1905 г. произошел перелом в сознании и поведении рабочих, который привел к взрывной реакции и массовым выступлениям протеста по всей стороне, давший число стачечников в течение одного месяца равное их численности за предшествовавшие 10 лет. Революционные события 1905-1907 гг. произвели существенную корректировку менталитета, прежде всего средних и низших слоев рабочего класса Эти события изменили отношение различных его слоев в пользу социально активных рабочих. Разумеется, процесс этот шел неровно и никогда не охватывал всю массу рабочих, в представлениях которых было немало путаницы и всякого рода нюансов. Например, такая существенная психологическая деталь, как несовпадение в сознании рабочих понятий "монархия" и "самодержавие". Рабочий-монархист вполне мог быть при этом противником самодержавия, под которым понимался не тип государственного устройства, а полицейско-бюрократический произвол на предприятии, в городе и т.д. Тем не менее, монархические настроения в промышленном пролетариате России и в период после первой российской революции заметно размывались. Церковь выступала главной идеологической опорой самодержавия в дореволюционной России. Падение религиозности во многом было связано с распространением грамотности. Газета правых "Русское знамя" писала в 1910 г. по поводу жителей г. Николаева: "Веяние новых идей повлияли в отрицательную сторону на религиозную психику русского народа, который теперь с легкой душой бежит смотреть театральные зрелища и уже тяготится исполнением долга православного, становясь совершенно безразличным к своей святыне - храму Божьему". Для рабочих была характерна еще одна черта - национальная и религиозная терпимость, особенно для последователей социалистических партий с их идеями интернационализма. Благоговейным было отношение большинства рабочих к образованию, к знаниям, культуре. Многие рабочие проявляли стремление к повышению образовательного уровня, к улучшению социального и материального уровня - собственного и своих детей. Наиболее ярким проявлением стало появление целого отряда рабочих писателей, а также такого социального феномена, как рабочая интеллигенция. Некоторые из них со временем войдут в политическую элиту.