26 Введение в этническую психологию

дования индивидуальной душевной жизни». Об душе

народа, аналогичной идее о мировой душе, у нас нет

никакого в опыте данного познания. «Итак, путем на­

блюдения индивидов (der Einzelnen) нужно исследо­

вать, что это значит, что возникают новые принципы.

Для этого нужно знать, как они действуют». — Но

очевидно, что такое признание или дает основание

только для чисто формальной аналогии между инди­

видуальной и народной душевною деятельностью (в

обоих случаях— ассоциации, задержки и пр<оч.>),

или это и значит, что изучение духа народа сводится к

изучению составляющих его индивидов, которые, та­

ким образом, суть реальные носители объективного

духа, т.е., другими словами, выходит, что объектив­

ный дух изучается средствами субъективной индивиду­

альной психологии. Этническая психология, таким об­

разом, распыляется в индивидуальную, и если тем не

менее здесь есть еще какие-то свои особые задачи, то

они должны составлять попросту какую-то «часть» в

индивидуальной психологии.

Такою «частью» могут быть особое единство или

единства субъективных процессов. Лацарус и Штейн-

таль настаивают на том, что в понятии народного духа,

если мы не хотим, чтобы оно оставалось пустым име­

нем, нужно видеть не неопределенное, произвольное

построение или фантастический образ внутренних

свойств народа, а источник, субъект всей внутренней и

высшей деятельности. Но тогда нужно иметь в виду не

отдельные и случайные направления и факты его про­

явления, а совокупность их и законы их развития. «Дух в

высшем и истинном смысле слова ведь есть именно

закономерное движение и развитие внутренней деятель­

ности» (I. — <S.> 7). Это значит, что дух собственно

27 Г. Г. Шпет

есть не что иное, как только своеобразное единство

психических процессов, не совпадающее с тем един­

ством, которое проистекает из самой души. Так, по

крайней мере, можно понимать следующее разъясне­

ние Лацаруса: «Основное различие между ними [меж­

ду индивидуальным и народным духом] состоит, оче­

видно, прежде всего в том, что в индивиде большие и

часто весьма раздельные массы представлений связа­

ны единством субъекта; а в народном духе, наоборот,

единство объекта возникает только из сходства или со­

единимости содержания в индивидах» (III. — <S.> 9).

Следовательно, «субъект» этнической психологии, как

единство известных видов деятельности индивидов, в

сущности есть только идея, объединяющая эти виды, и

тем новым, что приходится на долю этнической пси­

хологии, в качестве ее предмета, может быть само это

единство в своих конкретных формах.

Такое заключение, разумеется, вполне допустимо,

но оно создает новые трудности: 1) как мы приходим к

такой идее, и не является ли ее чистая область, а

вовсе не психология, действительною основою «наук о

духе»? 2) как понять, что этническая психология есть

объяснительная наука, не допуская, что названные

идеальные единства обладают силою реального дейст­

вия?

Отрицая субстанциальность народного духа, Лаца-

рус и Штейнталь тем усиленнее настаивают на необхо­

димости понятия субъекта как определенного единст­

ва — вопрос теперь в том, как достигается это единство

(I. — <S.> 28). Простая сумма индивидуальных духов не

составляет такого единства, напротив, множество ин­

дивидов только тогда составляют народ, когда дух на­

рода их связывает в одно, и он-то и есть эта связь,