Тема 36. Внутренняя политика екатерины II. Движение под руководством е.И.Пугачева (6 часов)

1. Движение под руководством Е.И.Пугачева.

2. Внутренняя политика после подавления движения Пугачева:

- сословная политика;

- административная реформа;

- церковная политика.

ОСНОВНАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Белявский М.Т. Крестьянский вопрос в России накануне восстания Е.И.Пугачева. – М., 1965.

2. Брикнер А. история Екатерины II .- М., 1991.

3. Буганов В.И. Емельян Пугачев. – М., 1990.

4. Каменский А.Б. Под сенью Екатерины. – М., 1992.

5. Милюков П.Н. Очерки истории русской культуры. – М., 1995.

6. Овчинников Р.В. Манифесты и указы Е.И.пугачева ( Источниковедческое исследование). – М., 1980.

7. Овчинников Р.В. Над «пугачевскими» страницами Пушкина. – М., 1981.

8. Омельченко О.А. «Законная монархия» Екатерины II. – М., 1993.

9. Павленко Н.И. Екатерина Великая. – М.. 1999.

1. Вторую половину XVIII в. отличает резкое повышение социаль­ной активности трудового населения: владельческих, монастырских и приписных крестьян, работных людей мануфактур, народов По­волжья и Башкирии, яицких казаков. Своего апогея она достигла н крестьянской войне под предводительством Е.И. Пугачева.

Крестьянской войне предшествовали неповиновения крестьян ноi чинной администрации и властям, нередко перераставшие в иооруженную борьбу с карательными отрядами. Борьба крестьян была направлена против повсеместного стремления повысить феодальную ренту. Если в XVII и даже первой половине XVIII в. относительно скромные размеры владельческих повинностей оы.ченялись отсутствием благоприятных условий для реализации (Шишков сельскохозяйственных продуктов, то при развитии товарно-денежных отношений во второй половине столетия рынок стал более емким.

Рутинное состояние техники и использование традиционных систем земледелия исключали получение излишков сельскохозяй­ственных продуктов за счет повышения производительности труда Эти излишки феодал получал экстенсивным способом — увеличением в свою пользу трудовых затрат крестьянина. Эта общая и главная причина крестьянских выступлений дополнялась част­ными мотивами, вызванными спецификой положения отдельных разрядов крестьян.

Усмиряли крестьян воинские команды, которым не всегда удавалось сразу одержать верх над восставшими. Во время восстания крестьян Долматовского Успенского монастыря в Исетской провинции (1762—1764) 700 крестьян обороняли монастырь 2 месяца и сложили оружие только после карательных действий прибывшего драгунского полка.

Движение помещичьих крестьян активизировалось в связи с молвой о том, что наряду с манифестом о вольности дворянской будет обнародован и манифест об освобождении крестьян от помещиков. До деревни доходили слухи об обсуждении крестьянс­кого вопроса в Уложенной комиссии и что он якобы решен в пользу крестьян.

Волнения приписных крестьян на Урале начались в середине 50-х гг. и с небольшими перерывами продолжались около десяти лет. Иногда они сопровождались кровопролитными столкно­вениями, как, например, волнение крестьян, приписанных к Боткинскому и Ижевскому заводам, переданным графу Шувалову. Широкий размах приобрели волнения приписных и покупных к заводам крестьян в Европейской России. Крупнейшим из них было продолжавшееся два года (1769—1771) Кижское восстание в Карелии. Как и на Урале, оно было вызвано увеличением объема работ на казенных заводах. Восстание прекратилось только после прибытия в Кижский погост, являвшийся центром движения, четырех рот солдат с двумя пушками.

Ожесточенное сопротивление вотчинной администрации и ка­рателям оказали в 1752 г. крестьяне Ромодановской волости близ Калуги, купленные Демидовым к металлургическому заводу. Они прекратили работы, вооружились и в упорном сражении разгромили полк правительственных войск. В ответ в Ромодановскую волость были двинуты 5 полков, жестоко подавивших восстание. В том же 1752 г. подняли восстание крестьяне и работные люди полотняной мануфактуры А. Гончарова, расположенной также в Калужской провинции.

Из работных людей на мануфактурах легкой промышленности более всего не повиновались владельцам суконщики. Владельцы суконных мануфактур сохранили неизменным жалованье работным людям, которого в связи с падением курса рубля недоставало не только для обеспечения семьи, но и самого работника. Рабочие мануфактур отвечали невыходом на работу, бегством с предприятий ит. д. Работные люди московских мануфактур активно участвовали в Чумном бунте —скоротечном восстании, вспыхнувшем в Москве 15 сентября 1771 г. Чума, начавшись летом на русско-османском театре военных действий, несмотря на строгий карантин, перекину­лась в Москву и прежде всего поразила скученное население мануфактур, жившее в антисанитарных условиях, а также городскую бедноту. Дворяне в панике оставили старую столицу. Из города в подмосковную вотчину бежал даже московский главнокоманду­ющий граф Салтыков. Толпы людей скопились у иконы Богородицы у Варварских ворот, считавшейся чудотворной. В целях пресечения эпидемии московский архиепископ приказал увезти икону, чему противились низы городского населения. Три дня на улицах шли бои. Восстание, в котором, помимо работных людей мануфактур, участвовали городские ремесленники, приезжие крестьяне, дворо­вые люди, было подавлено прибывшими в Москву полками регу­лярной армии. Чума унесла около 60 тыс. жизней москвичей.

Перечисленные выступления народных масс свидетельствовали о вызревании в стране глубокого социального кризиса. К его показателям относится появление многочисленных самозванцев из числа беглых солдат, однодворцев и крестьян, выдававших себя за Петра III, сына царевича Алексея, и др. За последнюю треть XVIII в. источники донесли, не считая Пугачева, имена 24 самозванцев. Их судьба была одинаковой — никому из них не удалось сплотить вокруг себя массы народа, поэтому они доживали свои дни ка­торжниками Нерчинских рудников. Исключение составлял донской казак той же Зимовейской станицы, из которой происходил Разин,— Емельян Иванович Пугачев.

На Яике, где в сентябре 1773 г. появился самозванец, выда­вавший себя за Петра III, сложились благоприятные условия, чтобы его призывы нашли отклик сначала у казачества, а затем и у крестьян, работных людей, башкир и народов Поволжья.

Царское правительство на Яике, как и всюду, где оно переста­вало нуждаться в услугах казачества для обороны пограничной территории, начало проводить политику ограничения его привилегий: еще в 40-х гг. была отменена выборность войсковых атаманов, казаки стали привлекаться на службу вдали от родных мест. Ущемлялись и хозяйственные интересы казаков — в устье р. Яик правительство соорудило учуги (заграждения), препятствовавшие продвижению рыбы из Каспийского моря в верховья реки.

Ущемление привилегий вызвало разделение казачества на два лагеря. Так называемая «послушная» сторона готова была ради сохранения части привилегий согласиться с утратой прежних воль­ностей. Основная масса составляла «непослушную» сторону, пос­тоянно посылавшую ходоков к императрице с жалобами на притеснения «послушных» казаков, в чьих руках находились все командные должности.

В январе 1772 г. «непослушные» казаки отправились с хоругвями и иконами к прибывшему в Яицкий городок царскому генералу с просьбой сместить войскового атамана и старшин. Генерал велел стрелять по мирному шествию. Казаки ответили восстанием, для подавления которого правительство направило корпус войск.

После событий 13 января был запрещен казачий круг и ликвидирована войсковая канцелярия, управление казаками осу­ществлял назначенный комендант, подчинявшийся оренбургскому губернатору. В это время появился Пугачев.

Восстание началось 17 сентября 1773 г. Перед 80 казаками, посвященными в «тайну» спасения Петра III, был зачитан манифест, и отряд двинулся в путь. Манифест удовлетворял чаяния казаков: царь жаловал их рекою, травами, свинцом, порохом, провиантом, жалованьем. Крестьянских интересов этот манифест еще не учитывал. Но и обещанного было достаточно, чтобы на следующий день отряд насчитывал уже 200 человек, ежечасно в его став вливалось пополнение. Началось почти трехнедельное триумфальное шествие Пугачева. 5 октября 1773 г. он подошел к губернскому городу Оренбургу — хорошо защищенной крепости с трехтысячным гарнизоном. Штурм города оказался безуспешным, началась его шестимесячная осада.

Под Оренбург правительство направило войско под командо­ванием генерал-майора Кара. Однако повстанческие войска наго­лову разбили 1,5-тысячный отряд Кара. Та же участь постигла отряд Полковника Чернышова. Эти победы над регулярными войсками произвели огромное впечатление. К восстанию — иные доброволь­но, иные по принуждению, присоединились башкиры во главе с Салаватом Юлаевым, горнозаводские рабочие, приписные к заво­дам крестьяне. В то же время появление в Казани Кара, позорно бежавшего с поля боя, посеяло панику среди местного дворянства. Тревога охватила столицу империи.

В Берде, ставке «императора Петра III», расположенной в 5 верстаax от блокированного Оренбурга, складывается свой придвор-ый этикет, возникает своя гвардия, император обзаводится ечатью с надписью «Большая государственная печать Петра III, мператора и самодержца Всероссийского», у молодой казачки 'стиньи Кузнецовой, на которой женился Пугачев, появились фрейлины. При ставке создается орган военной, судебной и (дминистративной власти — Военная коллегия, ведавшая распреде­лением имущества, изъятого у дворян, чиновников и духовенства, .омплектованием полков, распределением вооружения.

Первое крупное сражение пугачевцев с карательной армией состоялось 22 марта 1774 г. под Татищевой крепостью, оно длилось шесть часов, и закончилось полной победой правительственных войск. Но стихия крестьянской войны такова, что потери были быстро восполнены.

После этого поражения начался второй этап крестьянской войны: Пугачев вынужден был снять осаду Оренбурга и, преследу­емый правительственными войсками, двинуться на восток. С апреля по июнь главные события крестьянской войны развернулись на территории горнозаводского Урала и Башкирии. Однако сожжения заводов, изъятия у приписных крестьян и работных людей скота и имущества, насилия, чинимые над населением заводских поселков, приводили к тому, что заводовладельцам удавалось вооружить на свои средства работных людей, организовать из них отряды и направить их против Пугачева. Это суживало базу движения и нарушало единство восставших. Под Троицкой крепостью Пугачев потерпел еще одно поражение, после которого устремился сначала на северо-запад, а затем на запад. Ряды восставших пополнили народы Поволжья: удмурты, марийцы, чуваши. Когда 12 июля 1774 г. Пугачев подошел к Казани, в его армии насчитывалось 20 тыс. человек. Городом он овладел, но кремлем, где засели правитель­ственные войска, не успел — на помощь осажденным подоспел Михельсон и нанес повстанцам очередное поражение. 17 июля Пугачев вместе с остатками разбитой армии переправился на пра­вый берег Волги — в районы, населенные крепостными и государ­ственными крестьянами. Начался третий период крестьянской войны.

Огромное значение в восстановлении численности войска вос­ставших имели манифесты Пугачева. Уже в манифестах, обнародо­ванных в ноябре 1773 г., крестьянам был брошен призыв «злодеев и противников воли моей императорской», под которыми подразу­мевались помещики, лишать жизни, «а домы и все их имение брать себе в награждение». Наиболее полно крестьянские чаяния отразил манифест 31 июля 1774 г., провозгласивший освобождение крестьян от крепостной неволи и от податей. Дворян, как «возмутителей империи и разорителей крестьян», надлежало «ловить, казнить и вешать и поступать равным образом так, как они, не имея в себе христианства, чинили с вами, крестьянами».

Движение закончилось поражением.

Иного исхода стихийного протеста против произвола властей и помещиков ожидать было нельзя: вооруженные чем попало толпы восставших не могли противостоять полкам хорошо вооруженной и обученной регулярной армии. Отметим некоторые особенности пугачевского движения.

Главные из них состояли в предпринимавшихся попытках пре­одолеть стихийность средствами, заимствованными у правительст­венной администрации: при новоявленном императоре Петре III заводились такие же порядки, как при царском дворе в Петербурге. В этих действиях Пугачева четко вырисовывается цель движения: его руководители должны были занять место казненных дворян и представителей царской администрации.

Призыв к поголовному уничтожению дворян, которых действительно без суда и следствия предавали смерти, наносил огромный ущерб развитию национальной культуры, ибо истребля­лась самая образованная часть общества.

Еще одна особенность — восставшие сознательно и под воз­действием стихии разрушения полностью или частично разгромили 89 железоделательных и медеплавильных заводов, общей стоимостью, поданным заводовладельцев, безусловно преувеличен­ных, в 2716 тыс. рублей. Разграбленными оказались дворянские теща Европейской России, охваченные крестьянской войной.

Столь же беспощадно, жестоко действовали и победители, предавая смерти тысячи участников движения. В одной только Нижегородской губернии каратели соорудили виселицы более чем В двухстах населенных пунктах. Яицкое казачество было переиме­новано в уральское, а река Яик — в Урал. Станица Зимовейская, в Которой родился Пугачев, а за столетие перед ним — Разин, стала Называться Потемкинской. 10 января 1775 г. предводитель кресть­янской войны и его соратники были казнены на Болотной площади I Москве. Дворянство во главе с «казанской помещицей» Ека-сриной II торжествовало победу.

Крестьянская война не принесла крестьянам облегчения. На­против, помещики продолжали увеличивать повинности в свою Пользу и с большим, чем раньше, ожесточением их взыскивали. Тем не менее крестьянская война оставила заметный след в истории России прежде всего тем, что она поддержала традиции борьбы с справием и угнетением.

2. Крестьянская война провела четкую разграничительную линию в расстановке социальных сил: в борьбе с мятежным крестьянством главную опору самодержавию составило дворянство. Но во враж­дебном крестьянству лагере оказались также купцы и промыш­ленники. Этот факт едва ли не убедительнее всего характеризует низкий уровень развития капиталистических отношений и такой же низкий уровень классового сознания формировавшейся буржу­азии. Получая привилегии от феодального государства, используя ресурсы крепостнической системы, купцы и промышленники не выступали ни против самодержавия, ни против крепостничества. Более того, купцы и промышленники в Уложенной комиссии, как отмечалось выше, требовали не ликвидации дворянских привилегий и буржуазного равенства, а предоставления их им самим.

Плоды «истинного торжества» вкусило прежде всего дворянство. Вместе с тем правительство оценило верность старым порядкам промышленников и верхушки купечества. Правительственная политика ближайших десятилетий была нацелена на удовлетво­рение чаяний дворянства и купечества.

Правительство организовало специальные банки, выдававшие ссуды помещикам и заводчикам для восстановления хозяйства на крайне выгодных условиях — ссуду они получали сроком на 10 лет под заклад вотчин и заводов, причем в течение первых трех лет из 1%, а остальных семи лет из 3% годовых. В том же 1775 г. правительство осуществило еще две меры, надолго определившие пути социально-экономического и политического развития страны в духе просвещенного абсолютизма.

Крестьянская война обнаружила слабость местных органов власти, неспособность их собственными силами поддерживать «тишину». Именно поэтому заботы императрицы были направлены на совершенствование областной администрации, реформирование которой намечалось провести еще до крестьянской войны. «Я только что дала моей империи «учреждение о губернии»,— информировала Екатерина Вольтера в 1775 г.,— которое содержит в себе 215 печатных страниц... и, как говорят, ни в чем не уступает Наказу».

Проведение областной реформы преследовало охранительные и фискальные цели. Вместо ранее существовавшего деления территории России на губернии, провинции и уезды вводилось двухчленное деление на губернии и уезды, в основе которого лежал принцип численности податного населения: в губернии должно было жить 300—400 тыс. душ, а в уездах —20—30 тыс. д.м.п.

В итоге проведения реформы вместо 23 губерний было создано 50. Областную администрацию возглавлял наместник или генерал-губернатор, управлявший двумя-тремя губерниями, во главе кото рых стояли губернаторы. Исполнительным органом губернатора цвлялось губернское правление, осуществлявшее общий надзор за деятельностью учреждений и должностных лиц. Среди них важ­нейшим была Казенная палата, ведавшая промышленностью и финансами. К новым учреждениям относился Приказ обществен­ного призрения, в ведении которого находились школы, больницы и приюты, а также сословные судебные учреждения: Верхний земской суд для дворян, Губернский магистрат, рассматривавший тяжбы между горожанами, и Верхняя расправа для суда над госу­дарственными крестьянами. Палата уголовная и гражданская судила все сословия. Бюрократический принцип комплектования местных органов власти сочетался с занятием выборных должностей предс­тавителями уездных корпораций дворян. Если наместники, губер­наторы, председатели казенных палат, землемеры, казначеи назначались правительством, то уездная администрация оказалась в руках местного дворянства: реформа вводила дворянские уездные собрания, на которых избирались предводители дворянства. Уезд­ные дворяне раз в три года избирали из своей среды высшее должностное лицо уезда — капитана-исправника. Он являлся исполнительным органом губернского правления. В каждом уезде должны были существовать такие же сословные учреждения, как и в губерниях: для дворян (уездный суд), для горожан (городской магистрат) и для государственных крестьян (нижняя расправа).

Областная реформа осуществила давнишнюю мечту дворян о создании своих корпораций и сословных учреждений. Теперь дво­рянину не было нужды отправляться в дальний путь в столицу для судебного разбирательства.

Выше, когда речь шла об Уложении 1649 г., отмечалась роль государства в оформлении сословного строя России. Теперь госу­дарство положило начало формированию корпоративного устрой­ства прежде всего двух сословий: дворян и горожан, причем не в масштабах всей империи, а ее самой низшей административной единицы—уезда и города, где правили выборные представители дворянства и отчасти горожан. Таким образом значение областной реформы не исчерпывалось совершенствованием аппарата власти на местах, она имела и огромные социальные последствия.

Еще одно следствие областной реформы состояло в том, что она значительно увеличила штат чиновников. А так как все высшие и средние должности в губернской и уездной администрации запол­нялись дворянами, то последние получили новый источник дохода: обычно в губернских и уездных учреждениях служили ушедшие в отставку офицеры. Значительные выгоды от реформы извлекло также городское население, особенно верхушка купечества. Горо­жане получили свои выборные органы власти. Параллельно с ними городом управлял городничий, назначаемый правительством.

Одновременной проведением областной реформы правительст­во осуществило ряд мер в пользу купечества. Манифестом 1775 г. была объявлена свобода предпринимательства. Это был второй шаг в этом направлении. Первый Екатерина совершила еще 1762 г., упразднив монополии в торговле и промышленности.

Введенные еще при Петре Великом торгово-промышленные монополии были важным средством поощрения развития отечест­венной промышленности в годы ее становления. Тогда русского промышленника ограждал от конкуренции изделий западноевро­пейских мануфактур высокий таможенный тариф 1724 г., а от конкуренции внутри страны—предоставление этому промыш­леннику монопольных прав на производство какого-либо изделия. Со временем монопольное положение мануфактуриста на внутрен­нем рынке привело к застою, стало тормозом для развития про­мышленности, поскольку владелец мануфактуры лишался стимулов к совершенствованию производства.

Предоставив условия для свободной конкуренции внутри стра­ны и лишив отдельных промышленников их привилегий, правительство Екатерины не отказалось от покровительства русской промышленности в целом. Протекционистскую политику правительства продолжали таможенные тарифы 1766, 1782 и осо­бенно 1796 г., устанавливавшие высокие ввозные пошлины на предметы роскоши и товары, которыми могла обеспечить внут­ренний рынок отечественная промышленность. Тариф 1796 г. за­прещал ввоз кожевенных изделий, чугуна, изделий из железа, полотен и др.

Манифест 1775 г. провозглашал свободу открытия предприятий, т. е. они могли вступить в строй без разрешения правительственных инстанций и без регистрации их в учреждениях. Отменялся также сбор рублевого налога с каждого стана. Причина обнародования Манифеста—стремление устранить помехи в развитии промыш­ленности. Эту же цель преследовало освобождение купцов, вла­девших капиталом свыше 500 руб., от уплаты подушной подати: для таких купцов устанавливался сбор в размере 1% с капитала. В следующем году купцам была предоставлена еще одна привилегия они освобождались от рекрутской повинности при условии уплаты за каждого рекрута 360 руб. Купечество, таким образом, формировалось как феодальное сословие, его богатая часть занимала промежуточное положение между привилегированным дворянством и «подлыми» сословиями.

Процесс оформления привилегий дворян и купцов завершают две грамоты: «Грамота на права, вольности и преимущества благо­родного российского дворянства» и «Жалованная грамота городам».

Одновременное их опубликование (21 апреля 1785 г.) свидетельст­вует о стремлении самодержавия консолидировать силы, на которые они опирались,—дворянство и верхушку городского населения. Обе грамоты сводили воедино привилегии, в разное время предос­тавленные дворянам и купцам, и вместе с тем расширяли их права. Жалованная грамота дворянству повторяла привилегии, кото­рыми издавна пользовалось это сословие: освобождение от подуш­ной подати, от расквартирования воинских команд, от телесных наказаний. Подтверждены были освобождение от обязательной службы, право неограниченного распоряжения имением, право владеть домами в городах, заводить в имениях предприятия и заниматься торговлей, право собственности на недра земли. За дворянством сохранилось право иметь свои сословные учреждения. К новшествам Жалованной грамоты дворянству относилось наименование первого сословия. Отныне оно стало называться не «дворянством», а «благородным дворянством». Новой привилегией явилось запрещение производить конфискацию имений дворян за уголовные преступления. В этом случае имения переходили к законным наследникам. По сравнению с предшествующим законо­дательством Жалованная грамота повысила роль дворянских кор­пораций.

Дворяне каждой губернии составляли «дворянское общество», органом которого являлось дворянское собрание, созываемое раз в три года. Помимо выборов предводителя и прочих должностных лиц, собранию разрешалось докладывать наместнику или губерна­тору о своих нуждах, а в случае необходимости доносить о них сенату и императрице.

Дворянскому обществу предоставлялась дисциплинарная власть над своими членами, оно могло исключить из своей среды лиц, опороченных судом или дискредитировавших себя в личной жизни. Грамота вводила ценз, цель которого состояла в том, чтобы лишить права занимать выборные должности дворянскую мелкоту: избран­ным мог быть только дворянин, чей доход с имения превышал 100 руб. в год. Дворянин, не имевший офицерского чина, лишался избирательных прав.

Итак, Жалованная грамота дворянству предоставляла дворянину обширные личные права, право сословного самоуправления и возможность влиять на местную правительственную админист­рацию. Жалованная грамота дворянству расширила привилегии этого сословия. Если учреждения о губернии создавали корпорации дворян в пределах уезда, то теперь — в масштабах губернии.

Остается ответить на вопрос, почему Екатерина, вступив на престол, не подтвердила манифеста Петра III о вольности дворян­ской, а в последующие десятилетия довела привилегии дворянства до небывалых размеров и вошла в историю как самая откровенная защитница интересов благородного сословия. Противодействие конфирмации манифеста объяснялось опасением императрицы, ярой сторонницы абсолютной монархии, что дворянство, получив освобождение от службы, приобретет независимость от монархии и даже попытается ее ограничить. Убедившись, однако, в отсутствии желания фрондировать и готовности дворян терпеливо ожидать милостей от трона, императрица встала на путь расширения их привилегий. 34-летнее царствование — апофеоз политики в инте­ресах благородного сословия.

В Жалованной грамоте городам были перечислены все права и привилегии горожан, сформулированные предшествующим зако­нодательством. К ним относились освобождение верхушки купе­чества от подушной подати и замена рекрутской повинности денежным взносом. Но Жалованная грамота вводила немало нов­шеств. К ним относится разделение городского населения на 6 разрядов и определение прав и обязанностей каждого из них. Привилегированную группу горожан составляли так называемые именитые граждане, к которым относились купцы, располагавшие капиталом свыше 50 тыс. руб., богатые банкиры (не менее 100 тыс. руб), а также городская интеллигенция: архитекторы, живописцы, композиторы, ученые. Именитые граждане освобождались от телес­ных наказаний, представителям третьего поколения именитых граждан разрешалось возбуждать ходатайство о присвоении дворян­ства.

К другой привилегированной группе относилось гильдейское купечество. Купцы первых двух гильдий освобождались от телесных наказаний, а также от казенных служб при продаже соли, вина и др. Остальное население города составляли мещане, к которым относились цеховые ремесленники, городские старожилы, домов­ладельцы. Жившие в городе крестьяне не входили в состав городс­кого общества, что задерживало рост численности городского населения.

Жалованная грамота городам вводила сложную систему город­ского самоуправления. Важнейшим органом самоуправления явля­лось созываемое раз в три года общегородское «Собрание градского общества», на котором производились выборы должностных лиц: городского головы, бургомистров, заседателей магистрата и совес­тного суда. Исполнительным и постоянно действующим органом была шестигласная дума, состоявшая из городского головы и шести гласных — по одному от каждого разряда городского населения. Она осуществляла текущее управление городом, наблюдала за го­родскими зданиями, устройством площадей, пристаней, привозом товаров и продовольствия и т. д.

Помимо названных учреждений, в городском самоуправлении существовала общая градская дума, члены которой избирались на собраниях граждан каждого из 6 разрядов, а также городские и губернские магистраты. Главная обязанность общей градской думы состояла в избрании членов шестигласной думы. Магистрат выпол­нял судебные и административные функции.

Французская революция положила конец заигрываниям с идеями Просвещения как самой Екатерины, так и ее окружения. Штурм Бастилии, тревожные сведения о сожжении дворянских замков и феодальных грамот напоминали русским дворянам события крестьянской войны в России. Рушились порядки, на которых, как писал фаворит Екатерины Платон Зубов, «основано было спокойствие, уверенность и благоденствие». Отношение к Французской революции со стороны петербургского двора и широких кругов дворянства менялось по мере ее развития.

Екатерина, получив известие о казни короля, слегла в постель. Двор в Петербурге объявил шестинедельный траур, разорвал дипло­матические отношения с Францией. Россия стала пристанищем изгнанных из Франции аристократов.

Была установлена строгая цензура за печатанием информации о событиях во Франции, в таможнях бдительно проверялась лите­ратура, поступавшая из-за границы, в книжных лавках производились обыски с целью изъятия книг о Французской рево­люции.

Одновременно усилились преследования внутри страны. Пер­вой жертвой стал Александр Радищев — автор знаменитого «Путе­шествия из Петербурга в Москву». Княгиня Дашкова, лицо близкое к императрице, писала, что это сочинение было воспринято двором как «набат», призывающий к революционному взрыву. Екатерина II назвала Радищева «бунтовщиком хуже Пугачева». На полях его книги, которую она, по собственному признанию, прочла «от доски до доски», сделана пометка: «клонится к возмущению крестьян противу помещиков, войск, противу начальства», царям «грозится плахою».

Книга Радищева появилась в продаже в мае 1790 г., а уже в июле ее автору был вынесен смертный приговор, замененный импе­ратрицей ссылкой в Тобольск сроком на 10 лет. Вслед за Радищевым репрессиям подвергся Н.И. Новиков. Еще в 1788 г. он по личному распоряжению Екатерины был отстранен от руководства московс­кой типографией. В апреле 1792 г. императрица велела арестовать Новикова и распорядилась заточить его на 15 лет в Шлиссельбургскую крепость. Судьбу Радищева и Новикова разделили некоторые другие активные представители русского Просвещения.

Враждебное отношение к Французской революции, преследо­вание передовых взглядов внутри страны свидетельствуют о конце политики просвещенного абсолютизма.

В истории церкви при Екатерине II произошло два знамена­тельных события:

Реализация Манифеста 26 февраля 1764 г. о секуляризации церковных владений имела два важных последствия. Манифест окончательно решил вековой спор о судьбах церковных вотчин в пользу светской власти, в казну перешло от церковных учреждений 910 866 душ м.п. Установленный полуторарублевый оброк с бывших монастырских крестьян, получивших название экономических, обеспечивал поступление в казну 1 366 тыс. ежегодного оброка (1764—1768), из которых только треть отпускалась на содержание монастырей и церквей, 250 тыс. расходовались на госпитали и богадельни, а остальные деньги (свыше 644 тыс. руб.) пополнили бюджет государства. В 1780-х годах оброчная сумма достигала 3 млн., а вместе с другими хозяйственными доходами —4 млн. руб., из которых на содержание духовенства тратилось только полмиллиона, а семь восьмых дохода поступало государству.

Отныне каждый монастырь имел утвержденные правительством штаты монашествующих и начальных лиц, на содержание которых отпускалась строго установленная сумма. Духовенство, таким обра зом, оказалось в полной зависимости от государства как в эко­номическом, так и в административном отношении. Духовенство было возведено в ранг чиновников в рясах.

Другим следствием секуляризации явилось улучшение поло­жения бывших монастырских крестьян. Работа на монастырской барщине была заменена денежным оброком, что в меньшей мере регламентировало хозяйственную деятельность крестьян. Эконо­мические крестьяне помимо ранее обрабатываемых ими площадей получили в пользование часть монастырских земель. Наконец, экономические крестьяне освободились от вотчинной юрисдикции: суда монастырских властей, истязаний и т. д.

В соответствии с идеями Просвещения Екатерина придержива­лась по отношению к инаковерующим политики веротерпимости. При набожной Елизавете Петровне со старообрядцев продолжали взимать в двойном размере подушную подать, предпринимались попытки вернуть их в лоно истинного православия, отлучали от церкви. Старообрядцы отвечали на преследования акциями само­сожжения — гарями, а также бегством либо в глухие места, либо за пределы страны. Петр III разрешил старообрядцам свободное бо­гослужение. Веротерпимость Екатерины II простиралась дальше веротерпимости супруга. В 1763 г. она упразднила Раскольническую контору, учрежденную в 1725 г. для сбора двойной подушной подати, и налога с бород. От двойной подушной освобождались с 1764 г. старообрядцы, не чуравшиеся «таинств церковных от пра­вославных священников».

Терпимое отношение правительства к старообрядцам способст­вовало экономическому процветанию старообрядческих центров в Стародубе, Керженце и др., где появились богатые купцы. Мос­ковские купцы-старообрядцы в начале 70-х годов XVIII в. создали Рогожскую и Преображенскую общины — организации, владевшие крупными капиталами и постепенно подчинившие своему вли­янию старообрядческие общины на окраинах России.

Веротерпимость проявлялась в прекращении ущемления прав мусульман. Тем из них, кто принял православие, более не предос­тавлялось преимуществ при наследовании собственности, татарам Екатерина разрешила сооружать мечети и открывать медресе, готовившие кадры мусульманского духовенства.

34-летнее царствование Екатерины II оставило яркий след в истории России. Бросается в глаза неординарность личности импе­ратрицы, ее выдающиеся качества государственного деятеля и величие ею содеянного: Петр Великий утвердился на берегах Балтики, Екатерина Великая — на берегах Черного моря, раздвинув границы на юг и включив в состав империи Крымский полуостров. Одного этого достаточно, чтобы потомки с благодарностью вспоминали имя Екатерины II. При Екатерине высокого уровня достигло распространение просвещения, стали издаваться первые журналы, появились писатели, чьи произведения звучат актуально и в наши дни, крупных успехов достигла историческая наука.

Екатерину, как и Петра, отличала невероятная работоспособ­ность: «Я страстно люблю быть занятой и нахожу, что человек только тогда счастлив, когда он занят». В другой раз она писала: «Я по природе люблю трудиться и чем более работаю, тем становлюсь веселее». Достаточно взглянуть на распорядок дня императрицы, чтобы убедиться, сколь много времени она посвящала делам управ­ления.

Как и Петр, Екатерина энергично и постоянно законодательст­вовала, ее перу принадлежат такие важнейшие акты царствования, как Наказ Уложенной комиссии, Учреждения о губерниях, Жало­ванные грамоты дворянству и городам, и многие другие. Но Ека­терина сочиняла не только указы, манифесты и инструкции. Она оставила колоссальное эпистолярное наследие. По ее признанию, ей было совершенно недоступно стихосложение, она не понимала музыки, но охотно сочиняла пьесы, водевили.

Екатерина во многом подражала Петру, которого глубоко чтила. Работать топором на верфи, составлять чертежи кораблей, коман­довать войсками на суше и флотом на море она, конечно, не могла, но в пределах ее возможностей было провести на благо подданным первое в стране оспопрививание.

Как и Петр, Екатерина отличалась непритязательностью в еде, она не ужинала и в отличие от царя-преобразователя почти не употребляла горячительные напитки. Это, по-видимому, способст­вовало тому, что она по меркам того времени прожила долгую жизнь, умерев в 66 лет, в то время как ее предшественницы Софья Алексеевна, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна не преодолели порога пятидесятилетия.

И еще одна общность: ни Петр, ни Екатерина не получили надлежащего сану образования. Своими познаниями они обязаны самообразованию, тяге к знаниям. Екатерина в беседе с Дидро заявила: «У меня были хорошие учителя: несчастие с уединениями» — она имела в виду свое положение нелюбимой супруги, когда была великой княгиней и находила утешение в чтении книг. Должно отметить, что познания Петра выглядели более энцикло­педическими, чем Екатерины, интересы которой замыкались на философии, истории и юриспруденции.

Екатерина несомненно уступала Петру в умении находить та­лантливых соратников — время императрицы беднее выда­ющимися государственными деятелями, чем время Петра. Быть может, это объясняется ролью многочисленных фаворитов, в та­ланты которых она искренне верила, но всякий раз ошибалась. Единственным фаворитом, обладавшим государственным умом, был Г.А. Потемкин, а остальные — ничем не примечательные лица, которых императрица пыталась привлечь к управлению и которые ревниво следили за успехами людей талантливых, способных противостоять их влиянию. Фаворитизм оставил едва ли не самое негативное впечатление о царствовании «Северной Семирамиды». А.И. Герцен с полным основанием называл Екатерину «седой развратницей».