Тема 34. Развитие русской культуры в первой половине XVIII в. (4 часа)

1. Просвещение. Научные знания.

2. Литература

3. Публицистика.

4. Новшества в быту.

ОБЯЗАТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Анисимов Е.В. Петр I: рождение империи // История Отечества: люди, идеи, решения.-М., 1991.

2. Зезина М.Р., Кошман Л.В., Шульгин B.C. История русской культуры. - М., 1990.

3. Евангулова ОС. Изобразительное искусство в России первой четверти XVIII в. -М., 1987.

4. Иловайский Д.И. Краткие очерки русской истории. - М, 1992.-Ч.2, Гл.1.

5. Краснобаев Б.И. Очерки русской литературы XVIII в. - М., 1987.

6. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. - М., 1990.- Т.1-3.

7. Очерки русской культуры XVIII в. - М., 1985-1990.- Ч.1-4.

8. Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. - Л., 1984.

9. Уткина Н.Ф. М.В.Ломоносов. – М., 1986.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Английский дипломат о политике и дворе Екатерины II//Вопросы истории. – 1999. - № 4-5.

2. Бессарабова Н.В. «Потемкинские деревни»//Преподавание истории в школе. – 2002. - № 10.

3. Вернадский Г.В. Русское масонство в царствование Екатерины II. – Спб., 1999.

4. Каменский А.Б. Российское дворянство в 1767 г. (к проблеме консолидации)//История СССР. – 1990. - №1 .

5. Курсков Ю.В. ведущие направления общественной мысли и проекты государственных преобразований России 40-80-х гг. XVIII в.- Челябинск, 1973.

6. Лабутина Т.П. Была ли Екатерина II англофилом? ( К вопросу о вестернизации политической элиты России)//Вопросы истории. – 2003. - № 9.

7. Лушпай В.Б. Иезуиты в политике Екатерины II//Вопросы истории. – 1999. - № 8.

8. Рахматуллин М.А.Непоколебимая Екатерина//Отечественная история. – 1997. - № 1.

9. Исторический лексикон XVIII в.- М., 1998.

1. Русская культура первой четверти XVIII в. развивалась под влиянием трех взаимосвязанных процессов, истоки которых проявились еще в предшествующем столетии: происходило даль­нейшее обмирщение культуры, развивалось личностное начало, наконец, преодолевалась ее национальная замкнутость. Но, отмечая преемственность культуры петровского времени с культурой XVII в., следует подчеркнуть, что это было не плавное развитие, лишенное качественных сдвигов, а скачок, сопровождавшийся появлением многочисленных новшеств. При Петре впервые возникли: печатная газета, музей, регулярный город, специальные учебные заведения, ассамблеи, отечественные художники-портретисты и т. д. В то же время многое из того, что в XVII в. лишь пробивало себе путь и проявлялось в виде тенденций развития, в годы преобразований приобрело столь бурный рост и масштабность, что создавалось впечатление об отсутствии преемственности с предшествующим временем. Таковы гражданское зодчество, переводная литература и печатание книг светского содержания, обмирщение храмовой архитектуры, установление культурных связей с другими народами. Особо следует остановиться на личностном начале. «Табелью о рангах» ему было придано государственное значение. Не родовые традиции, а личные способности открывали доступ к вершинам власти и богатству. Колорит эпохе придавали не родовитые люди, косневшие в средневековых представлениях о своей исключитель­ности, а безвестные дельцы, не имевшие знатных предков, но энергичные и сильные личности, такие, как Меншиков, Курбатов, Шафиров и др.

Преобразования, охватившие все стороны жизни страны, не могли быть проведены без подъема общего культурного уровня насе­ления, в первую очередь господствующего класса. Разросшийся бюрократический аппарат требовал грамотных чиновников; армии и флоту необходимы были офицеры, усвоившие военное и морское дело; строительство крепостей, каналов и мануфактур побуждало иметь людей, владевших техническими знаниями. Все это вызывало расширение сети учебных заведений и реорганизацию системы обучения. Богословские предметы в школах уступили место мате­матике, астрономии, геодезии, фортификации, инженерному делу и другим наукам. Это было качественно новое явление.

Обмирщение школы, преобладание среди преподаваемых дисциплин точных наук является характерной чертой постановки образования. Наряду с учебными заведениями, открытыми в первый период преобразований (Навигацкая, Артиллерийская школы —в 1701 г., Инженерная —в 1712 г., Медицинское училище —в 1707 г.), сеть школ в дальнейшем пополнилась открытыми в 1714 г. цифирными школами в губерниях. Дети изучали в этих школах арифметику и начала геометрии, причем в роли преподавателей выступали выпускники Навигацкой школы. К концу первой чет­верти XVIII в. по губерниям были открыты 42 цифирные школы с 2000 учащихся. Дети духовенства проходили обучение в 46 епархиальных школах, а дети солдат — в гарнизонных школах. При металлургических заводах на Урале и в Олонецком крае правитель­ство организовало первые в России горные школы, готовившие специалистов горнорудного дела.

Чтобы удержать командные высоты в государстве, дворянство должно было овладевать знаниями. Поэтому обучение дворянских детей стало для них повинностью. Наряду с обучением в русских школах молодых дворян для овладения навигационным делом отправляли за границу. По прибытии в Петербург навигаторы держали экзамены, нередко в присутствии царя. Большинство дворянских недорослей, особенно из аристократических фамилий, стремились уклоняться от обучения, поэтому в 1714 г. был издан указ, грозивший таким недорослям запрещением жениться. С дру­гой стороны, в надежде завоевать доверие царя за границу для обучения мореходству отправлялись немолодые дворяне. Так, извес­тный дипломат П.А. Толстой отправился в Венецию, уже имея внуков.

С расширением сети школ связано появление разнообразной учебной литературы. Учитель Славяно-греко-латинской академии Федор Поликарпов в 1701 г. выпустил «Букварь словенскими, греческими, римскими письмены учатися хотящим». В 1703 г. вышла знаменитая «Арифметика, сиречь наука числительная» Леонтия Магницкого, в течение полувека служившая основным учебным пособием по математике. Учебник Магницкого давал практические советы, например, как определить глубину колодца, высоту стен и т. д.

Крупный вклад в развитие отечественной науки внесли геогра­фы. Отважные русские землепроходцы, нередко малообразованные, но наблюдательные и с острым умом, производили описание Сибири и открытых «новых землиц». К их числу принадлежит устюжский крестьянин Владимир Атласов, назначенный приказчиком в Анадырский острог. На свои скромные средства Атласов в 1697—1699 гг. составил первое этнографическое и геог­рафическое описание Камчатки. В 1713—1714 гг. русские землеп­роходцы побывали на Курильских островах.

Однако основных успехов отечественная география достигла в обследовании уже известных территорий и нанесении их на карту. Русские картографы Ф. Соймонов и К. Верден нанесли на карту Каспийское море и описали его. В 1720 г. карта была опубликована в России, подарена Петром I Парижской академии, которая избрала его своим членом. Картографы петровского времени «открыли» Аральское море, о котором западноевропейские ученые не имели достоверных сведений. Трудами Василия Киприянова, Алексея Зубова и Якова Брюса на карты были нанесены Балтийское и Азовское моря, бассейн Дона.

В петровское время было положено начало изучению производительных сил страны. В 1720 г. правительство организовало первую в России экспедицию для изучения Сибири, перед которой были поставлены исключительно научные цели. Экспедиция, руко­водимая Даниилом Мессершмидтом, собрала большое количество естественно-исторических и этнографических коллекций, харак­теризующих быт и религию сибирских племен, природу Сибири.

Поиски полезных ископаемых увенчались открытием залежей каменного угля в районах Подмосковья, Дона и Кузнецка и нефти в Поволжье. «Земляной» уголь в то время еще не умели использовать в практических целях, проводились лишь первые опыты употреб­ления его в качестве топлива при выварке соли, а нефть применяли лишь в медицине. Особенно успешно велось изучение горнорудных богатств Урала и Сибири.

Бурные события современности нашли отражение в исторических сочинениях, написанных по заданию Петра. Среди них обстоятельностью изложения отличается «Гистория Свейской войны», опубликованная в 1770—1772 гг. под названием «Журнал, или Поденная записка Петра Великого», а также «Разсуждение о причинах Свейской войны». Автор «Разсуждения» крупный дипло­мат Петр Шафиров дает обоснование прав России на отвоеванное у Швеции побережье Балтийского моря. Петру I принадлежит послесловие к этой книге.

Самое крупное достижение в развитии отечественной науки состояло в открытии в 1725 г. Петербургской Академии наук. Инициатива ее организации принадлежит Петру, при его участии составлялся проект Устава Академии. В отличие от западноевро­пейских академий, материально обеспечивавших себя издательской деятельностью, устройством лотерей, Петербургская Академия наук имела твердый государственный бюджет. При Академии, являвшей­ся научным центром страны, был создан университет для подго­товки научных кадров из русских «младых людей». Все это создавалось государством.

Распространению научных знаний способствовало развитие типографского дела. В первой четверти XVIII в. было открыто несколько новых типографий: в 1705 г. посадский человек Василий Киприянов открыл первую частную типографию, в 1711 г. начала работать типография в Петербурге, печатавшая материалы официального содержания: указы, манифесты, реляции. Не­большие типографии существовали при Сенате, Александро-Невской лавре и основанной в 1715 г. Морской академии. Помимо учебной и специальной литературы, типографии печатали кален­дари, пользовавшиеся среди читателей большим спросом. В них сообщались сведения о времени восхода и захода солнца, об ожидавшихся затмениях, о погоде.

С 1708 г. книги гражданского содержания стали печататься новым шрифтом, более упрощенным и четким, чем витиеватый церковнославянский шрифт, который использовался теперь только в служебных книгах. Вместо старых буквенных вошли в употреб­ление арабские цифры.

Распространению просвещения и научных знаний способство­вало расширение культурных связей с западноевропейскими стра­нами. В Голландию, Англию, Францию, Италию группами и в одиночку отправлялись русские для обучения кораблестроению и кораблевождению, живописи, архитектуре, медицине и т. д. В общей сложности при Петре было отправлено за границу свыше 1000 волонтеров. Некоторые из них внесли существенный вклад в развитие культуры России.

С конца 1702 г. в России стала издаваться первая печатная газета «Ведомости». При дворе Алексея Михайловича выходили в одном экземпляре рукописные «Куранты», сообщавшие заграничные известия для царя и его приближенных. Петровские «Ведомости» имели более широкий круг читателей, они помещали информацию о ходе военных действий, о строительстве промышленных предприятий, розыске полезных ископаемых, о важнейших событиях международной жизни.

Пропаганду научных знаний осуществляла также открытая в 1719 г. для всеобщего обозрения Кунсткамера —первый в России естественно-исторический музей. В музее демонстрировались зоо­логические и минералогические коллекции, искусные изделия, а также «монстры» —живые и заспиртованные уроды. Отправку волонтеров за границу, ровно как и издание газеты и учреждение музея, финансировало государство. Только оно в это время распо­лагало ресурсами, чтобы преодолеть отсталость России в распрос­транении научных знаний и культуры.

2. Преобразования оказали существенное влияние на содержание художественных произведений. Все важнейшие явления эпохи — Азовские походы, Лесная, Полтава, измена Мазепы, тяжкий труд, рекрутские наборы и налоговое бремя — нашли отражение в наро­дных песнях, былинах и сказках.

Плодами преобразований в области культуры воспользовались в первую очередь дворянство и купечество. В их среде возникли произведения, выразительно характеризующие новые явления в литературе. К ним относится «Гистория о российском матросе Василии Кариотском и о прекрасной королевне Ираклии Фло рентийской земли». Сюжет повести не нов —то похождения сына, покинувшего отчий дом. Если в XVII в. личность, пытающаяся вырваться из оков семейных традиций, терпит крах, то здесь личностное начало одерживает верх и герой повести, куда бы его ни забросила судьба, добивается успеха. Сын мелкого дворянина Василий Кариотский, получив родительское благословение, отправляется на модную в то время службу матросом, быстро овладевает знаниями в Кронштадте и едет в Голландию «для наук арихметических и разных языков». Острый ум и знания позволяют Василию добиться успеха в любом деле. Он выступал в роли и «молодца удалого» и галантного кавалера, знающего правила свет­ского обхождения, сумевшего покорить сердце флорентийской королевы. В конечном счете Василий преодолевает множество препятствий, становится названым братом австрийского императо­ра, женится на королеве и живет «в великой славе».

Василий Кариотский — литературный герой петровского вре­мени — символизирует эпоху, открывшую доступ людям незнатно­го происхождения, но «острого ума» и «достойного разума» к высшим должностям в государстве.

В отличие от литературы XVII в., проникнутой сильным влиянием церковной идеологии, литература петровского времени освобождалась от оков религиозного сознания. Герои повестей образованны и ведут успешную деятельность в обстановке, порож­денной преобразованиями: овладевают наукой, светскими мане­рами, торгуют с западноевропейскими государствами. Они отмечены нравственными качествами, присущими эпохе: отвагой, умом, верностью долгу.

Светским содержанием наполняется и театральное искусство. В 1702 г. в Москве был открыт общедоступный публичный театр. Сооруженная на Красной площади «Комедийная хоромина» вме­щала несколько сотен зрителей. Театр, однако, не пользовался успехом, так как игравшие в нем немецкие актеры ставили пьесы, далекие от русской жизни. Зато популярны были театры при Славяно-греко-латинской академии и Хирургической школе, где разыгрывались пьесы на современные темы, прославлялись победы русского оружия, пропагандировались преобразования.

Аналогичные процессы «обмирщения» наблюдаются и в архитектуре. В первой четверти XVTII в. преобладает гражданское строительство. Появляется новый тип общественных зданий — административного, промышленного и культурно-просветительно­го назначения. Таковы монументальный Арсенал в Кремле, который начали строить в 1701 г., а также здание Суконного двора, предс­тавлявшего замкнутый четырехугольник из двухэтажных зданий с фасадом, выходившим против Кремля на набережную Москвы-реки.

Воплощением новшества в церковной архитектуре старой столицы являлась Меншикова башня, сооруженная русским зодчим И.П. Зарудным. Ее достопримечательностью являлся шпиль и привезенные из Англии часы: 50 колоколов разной величины отбивали время через каждые четверть часа. Колокола погибли во время пожара, вспыхнувшего летом 1723 г. от удара молнии. Третью достопримечательность храма составляла его внутренняя отделка — он был украшен богатой лепниной, выполненной итальянскими мастерами.

Наиболее ярко зодчество и градостроительство петровского времени представлены в Петербурге. Одновременно начатое строительство Петропавловской крепости, Гостиного двора, Биржи и порта символизировало будущее нового города. Трудом десятков тысяч людей на заболоченной либо покрытой густым лесом мест­ности было положено начало красивейшего города мира. К 1725 г. его население насчитывало около 40 тыс. человек.

В отличие от прочих городов России, застройка которых производилась стихийно, со множеством узких переулков и тупиков, застройка Петербурга велась по заранее разработанному плану. Дома воздвигались по прямой линии, фасады выходили на улицу, что выражало стремление преодолеть замкнутость прежнего образа жизни. Специальными указами был установлен тип зданий, размеры которых зависели от состоятельности владельца. Все насе­ление было разбито на «именитых», «зажиточных» и «подлых» людей. Именитые, к которым относились богатые помещики и купцы, обязаны были строить двухэтажные каменные здания с высокими комнатами, большими окнами и украшениями на фасаде. Летний дворец Петра мало чем отличался от типовых зданий для именитых.

Первые монументальные здания новой столицы империи свя­заны с именами архитекторов Доменико Трезини, Ивана Устинова, Михаила Земцова. Грандиознейшее сооружение Петербурга — Петропавловский собор был построен по проекту Трезини. Коло­кольня, увенчанная золотым шпилем, превышала высоту Ивана Великого в Московском Кремле, что, по мысли Петра, должно было отражать превосходство новой столицы над старой. Замечательными памятниками архитектуры Петербурга петровского времени явля­ются здание Двенадцати коллегий, предназначенное для централь­ных учреждений России, Кунсткамера, в которой размещались библиотека и музейные коллекции, и др. Своеобразие зданию Двенадцати коллегий придавало многократное повторение одного и того же планового решения, выраженного в равенстве размеров членений зданий. Этим подчеркивалось равенство коллегий, для которых предназначалось здание. Крупнейшим промышленным зданием новой столицы была Адмиралтейская верфь. Этот сложный комплекс включал множество предприятий, необходимых для пос­тройки и оснастки кораблей: лесопильни, кузницы, смолокурни, канатное, прядильное и парусное производства.

Петербург воплощал черты новой культуры и в отношении городского благоустройства. По указу 1714 г. каждое судно, прибы­вавшее в город, должно было доставлять 10—30 камней, а подвода — 3 камня. Камни использовались для устройства мостовых. Главные улицы освещались фонарями, заправлявшимися конопляным мас­лом. Проявляя заботу о благоустройстве и внешнем виде своего «парадиза» (рая), как называл Петр новую столицу, царь в то же время тормозил каменное строительство в прочих городах страны — указом 1714 г. было запрещено использование кирпича в качестве строительного материала повсюду, за исключением Петербурга.

Придворная знать, помимо роскошных дворцов в столице, строила пышные дворцово-парковые ансамбли в ее окрестностях. К ним относится дворец Меншикова в Ораниенбауме.

Живопись первой четверти XVIII в. представлена работами Андрея Матвеева и Ивана Никитина. Оба получили известность как портретисты. Никитин тонко раскрывал внутренний мир человека, его характер. В портретах Петра I художник подчеркнул волю, ум и суровую сосредоточенность государственного деятеля. В стрем­лении отразить черты характера человека, его переживания и личные достоинства проявлялось личностное начало в живописи. Кроме того, Никитин написал ряд батальных полотен: Полтавскую и Куликовскую битвы.

Высокими художественными достоинствами отличались работы русских мастеров гравюры (братья Зубовы, И. Адольский, А. Рос­товцев и др.), изображавшие виды Петербурга, батальные сцены, морские эскадры Петра I, или рисунки в книгах, на географических картах и т. п.

3. Преобразования, как и всякое значительное событие, вызывали острую реакцию современников. Голос недовольных был слышен в застенках учреждений политического сыска — Преображенского приказа, а с 1718 г.— Тайной канцелярии, мнение сторонников преобразований мы узнаем из политических трактатов, сочинений прибыльщиков и прожектеров.

Иным было отношение к преобразованиям со стороны наро­дных масс. Народ не сочувствовал целям, которые ставили перед собой противники Петра из верхов. В то же время крестьяне и посадские люди выражали в так называемых «непристойных речах» свой протест против усиливавшегося феодального гнета. Особен­ный ропот вызывали взимание налогов и выполнение разнообраз­ных государственных повинностей: «Годы-де ныне стали голодные, а подати с нас великие» — или: «Как его бог на царство послал, так и светлых дней не видали, тягота на мир, рубли да полтины, да подводы, отдыха нашей братьи, крестьянству, нет». Среди крестьян и посадских ходили слухи, распространяемые духовенством и бро­дячими монахами, о том, что «государь не царского колена, немец­кой породы, а великого государя скрали немцы у мамки».

Господствующей идеологией в стране была идеология правяще­го класса —дворянства. Его взгляды излагали указы, распростра­няемые правительством трактаты, газета «Ведомости» и т. д.

Идеологи петровского времени были полны горячей веры в могущество государства. Оно, по их мнению, руководит каждым шагом подданных, властно вторгается в частную и даже интимную жизнь. Правительственные указы учат подданных правилам рационального хозяйствования: убирать хлеб косами вместо серпов, выделывать кожу ворванным салом, а не дегтем, строить печи не на полу, а на фундаменте. Внешность подданных тоже находилась под бдительным надзором правительства: предписывался покрой и цвет одежды, разрешалось или нет ношение бороды. Духовная жизнь населения также регламентировалась правительственными распоряжениями: указ определял размер штрафов для лиц, укло­нявшихся от посещения церкви, дворянство и купечество должно было развлекаться в ассамблеях, причем указ предусматривал время их проведения, перечислял забавы, допускаемые на такого рода собраниях.

Идея всемогущества государства и его полиции выразительно определена в регламенте Главного магистрата, где сказано, что «полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков и фунда­ментальный подпор человеческой безопасности и удобности». Бла­гополучие граждан поставлено в полную зависимость от «божеской помощи» и «доброй полиции». Подданным отводилась пассивная роль исполнителей повелений монарха.

Многие указы петровского времени носили публицистический характер, они не только определяли нормы, но и разъясняли необходимость их введения. Законодатель убеждал перейти к уборке хлеба косами вместо серпов на том основании, что этот способ «гораздо споряе и выгоднее, что средний работник за десять человек сработает». Ввоз сахара и шелковых товаров из-за границы был запрещен, «понеже такие товары велено умножить в России».

Законодательство петровского времени настойчиво пропа­гандировало идею «всеобщего блага», а также свою заботу о «все­народной пользе», о «благе подданных». Этими лозунгами, повторяемыми в сотнях указов, внушалась мысль о государстве, в одинаковой мере заботившемся о всем населении страны.

Выдающимся писателем-публицистом первой четверти XVIII в. был Феофан Прокопович. В 1716 г. он переезжает в Петербург и становится ближайшим сподвижником Петра, страстным пропа­гандистом преобразований. Проповеди Феофана, произнесенные с церковного амвона, были наполнены светским содержанием, гор­достью за мощь России, сумевшей одержать «преславную победу» над армией шведов. Прокопович живо откликался на все значитель­ные события современности. В 1720 г. он произнес «Слово похваль­ное о флоте российском», в следующем году — слово при открытии Синода, а в 1723 г.— речь, обращенную к Петру по случаю возвра­щения из Каспийского похода. Художественное мастерство и острую политическую направленность пера Прокоповича широко использовал Петр I, поручив ему сочинение таких важных законо­дательных актов, как «Духовный регламент» и «Правда воли монар­шей». Высшим выражением восторга перед выдающимися способностями Петра и в то же время скорби по поводу его кончины является слово Прокоповича при погребении императора: «Что се есть? До чего мы дожили, о россияне? Что видим, что делаем? Петра Великого погребаем».

Видное место в публицистике петровского времени занимают произведения Федора Салтыкова, представителя древнего боярско­го рода. Салтыков находился в числе волонтеров, отправленных за границу с «великим посольством», участвовал в Нарвском сра­жении, руководил строительством кораблей. Во время своего пре­бывания в Англии Салтыков в 1713—1714 гг. направил Петру два донесения: «Пропозиции» и «Изъявления, прибыточные государст­ву». Записки Салтыкова носили подражательный характер, по соб­ственному признанию, свои предложения он заимствовал из законодательства «Английского государства», причем выбирал из него то, что «приличествует только самодержавию». И все же Салтыкову не удалось избежать явно несбыточных предложений, например, он предусматривал замену в течение 10—15 лет всех деревянных зданий каменными.

В центре внимания дворянского публициста находились инте­ресы своего класса. Он сторонник расширения дворянских привилегий, ратует за сохранение монопольного права дворян владеть крепостными, предлагает ввести для дворян титулы в зависимости от размера владений.

Салтыков полагал, что осуществление его предложений прев­ратит Россию в могущественную державу, в короткий срок ликвидирует ее отставание. Отсюда его заботы о распространении образования, предложение учредить в каждой губернии одну-две академии с двумя тысячами учащихся в каждой. Академии с библиотеками и типографиями должны размещаться в монастырях, монахи подлежали выселению из них.

Развитие промышленности и торговли должно стать предметом попечения государства. Он предусматривал строительство мануфак­тур объединениями купцов, созданными по инициативе государст­ва. Некоторые предложения Салтыкова были претворены в жизнь. Так, он предлагал ввести майорат, т. е. право наследования иму­щества старшим сыном. Вместо майората Петр в 1714 г. ввел единонаследие, сохранив мотивировку этой меры, предложенную Салтыковым. Указ 1715 г. о расширении посевов льна и конопли также навеян предложениями Салтыкова.

В отличие от Прокоповича и Салтыкова Посошков был само­учкой, он не покидал пределов России. И тем не менее его сочинения относятся к выдающимся явлениям экономической мысли. И.Т. Посошков родился в 1652 г. в семье ремесленника-ювелира. К концу жизни он владел винокуренным заводом, домами и лавками, имел более 80 крепостных.

Посошков живо откликался на события, свидетелем которых он был. В 1700 г. Посошков обратился с «Доношением о ратном поведении», в котором резко обличал недостатки дворянской конницы: «У них клячи худые, сабли тупые, сами безодежны и ружьем владеть никаким неумелые». Главным трудом Посошкова была «Книга о скудости и богатстве», завершенная в 1724 г.

Предложения идеолога русского купечества не направлены против социальных и политических основ сложившейся кре­постнической империи. Он стремился к ее усовершенствованию. Посошков выступает против крайне жестоких форм эксплуатации крепостных крестьян, обрушивается на тех помещиков, которые «на крестьян своих налагают бремена неудобьносимыя». Он предлагал установить с помощью закона размер барщинных и оброчных повинностей, отделить крестьянские наделы от наделов помещиков, чтобы последние были лишены возможности захватывать у крестьян землю. Писатель отрицательно относился к подушной подати, считал необходимым вернуться к подворной системе обложения и уменьшить общий размер государственных податей вдвое, ибо «худой тот сбор, аще кто царю казну собирает, а людей разоряет».

Идеальным государственным строем Посошков считал абсолют­ную монархию, он осуждал порядки в других государствах, когда короли «не могут по своей воле что сотворити, но самовластны у них подданные их, а паче купецкие люди».

Посошков требовал «единого» суда для представителей всех сословий: «суд устроити един, каков земледельцу, таков и купецкому человеку, убогому и богатому, таков и солдату, таков и офицеру, ничем отменен и полковнику и генералу». Критикуя взяточничество и казнокрадство судей, Посошков предлагал допускать на долж­ности не только дворян, но и «худородных» людей.

Наиболее интересны мысли Посошкова о развитии промыш­ленности и торговли. Талантливый экономист высказывает оригинальные и зрелые идеи, присущие развитому меркантилизму. Государство должно поощрять строительство мануфактур выдачей купцам ссуд и пожалованием казенных заводов. Правительство обязано проявить заботу и об обеспечении предприятий рабочей силой, отдавать мануфактуристам бродяг и нищих. Купцы тоже должны пользоваться льготами и привилегиями, ибо «купечеством всякое царство богатитца, а без купечества никакое и малое госу­дарство быть не может».

Большое внимание Посошков уделял внешней торговле. Он выступал за объединение купцов, ведущих заграничную торговлю, в одну компанию. Это позволит устранить конкуренцию между русскими купцами, а также даст возможность держать высокие цены на товары, пользующиеся спросом на иностранных рынках. В интересах отечественной промышленности государство должно ограничить ввоз заграничных товаров, в частности «безделок», т. е. предметов роскоши.

«Книга о скудости и богатстве» предназначалась для Петра, однако знакомился ли он с ней — неизвестно. В 1725 г. Посошков по неведомым причинам был арестован Тайной канцелярией и в начале следующего года умер в заключении. Впервые «Книга о скудости и богатстве» была опубликована в 1842 г. и с тех пор заняла выдающееся место среди памятников культуры петровского вре­мени.

4. Новшества в быту царь начал вводить одними из первых. Петру хотелось, чтобы его подданный внешне был похож на европейца. Когда царя, возвратившегося из заграничного путешествия в Мос­кву, 26 августа 1698 г. прибыли поздравлять бояре, он схватил ножницы и самолично начал обрезать им бороды. Первым лишился бороды генералиссимус А.С. Шеин, за ним следовал Ф.Ю. Ромодановский и др. Позже, в 1705 г., последовал указ, вводивший налог за право носить бороду: борода дворянина и приказного оценива­лась в 60 руб. в год, купца —100 руб., прочего посадского люда — 30 руб. Крестьянин должен был платить при въезде в город по 2 деньги.

За бородой пришел черед одежде. 4 января 1700 г. последовал указ о запрещении носить длиннополое платье. Вместо него дворя­нам и горожанам предложено было обрядиться в венгерские и немецкие кафтаны. У горожан, не успевших сменить гардероб, брали пошлину либо укорачивали платье прямо на улице.

Существенным изменениям подвергся семейный уклад. Указ 1702 г. установил новый порядок бракосочетания: старомодные смотрины были заменены обручением, которому предшествовала личная встреча жениха и невесты. При заключении брака главными действующими лицами становились жених и невеста. Указом 5 января 1724 г. царь запретил заключение браков по принуждению, в том числе и со стороны господ. При вступлении в брак руковод­ствовались традиционной принадлежностью жениха и невесты к одной социальной среде. Впрочем, и здесь встречались, правда редко, отступления от обычая. Пример показал сам царь, когда выбрал себе в супруги неразведенную жену шведского солдата, пленницу, к тому же женщину низкого происхождения.

Воспитание детей тоже было охвачено влиянием новшеств. Дворянин должен был отличаться от окружающих не только внеш­ностью, но и изысканными манерами, респектабельностью, обра­зованностью и т. д. При Петре издавались наставления о правилах воспитания и поведения детей. Первое из них, на протяжении XVIII в. много раз переиздававшееся, было опубликовано в 1717 г. под названием «Юности честное зерцало или показание к житейскому обхождению». Это компилятивное сочинение, составленное из текстов, заимствованных у западноевропейских авторов, задачу воспитания излагает в традиционном духе смирения и послушания богу, царю и родителям. Вместе с тем «Юности честное зерцало» допускает прекословие сына родителю, но при этом надлежало говорить «благочинно, учтиво, вежливо». Внушалась мысль о трудолюбии, под которым подразумевалось выполнение служебных обязанностей, обучение грамоте, танцам, верховой езде и всему, что пристойно дворянину.

«Юности честное зерцало» наставляет правилам поведения не только в семье, но и в обществе: уделялось внимание даже мелочам: походке и осанке молодого человека, умению правильно вести себя за столом.

Заключительные страницы «Юности честного зерцала» излагают правила поведения девиц. Если молодой человек должен был обладать тремя добродетелями («смирен, приветлив и учтив»), то девице их надлежало иметь десятка два: страх перед Богом, смирение, трудолюбие, милосердие, стыдливость, бережливость, целомудрие, верность, молчаливость, чистоплотность и т. д. У девиц ценилось умение краснеть, что считалось показателем нравственной чистоты и целомудрия.

Другим руководством для воспитания детей служило сочинение Ф. Прокоповича «Первое учение отрокам». Автор исходил из мысли, что нравственные основы человека закладываются в отроческом возрасте: «каков кто отрок есть, таков и муж будет». Отсюда обязанность родителей наставлять детей «от младых ногтей в страхе божий, благочестии и добронравии». Обязанность родителей сос­тояла в заботах об образовании детей, чтобы они в будущем в соответствии со своими способностями и склонностями могли обеспечить себя материально.

Изменилось представление о дворянском досуге. Была введена новая форма публичного общения — ассамблея. В отличие от обы­чаев предшествующего столетия, когда мужчин принимали отдель­но от женщин, ассамблеи являлись собраниями, в которых женщины участвовали на равных с мужчинами. Тем самым женщине— затворнице терема — была предоставлена возможность появляться в публичном месте: отменялся поцелуйный обряд и раздельное застолье мужского и женского общества. Впрочем, даже у Меншикова жена и дети садились за общий стол в порядке исключения.

Ассамблеи ломали старый обычай, обусловленный местни­ческими традициями,— на них наряду со знатью присутствовали рядовые дворяне, богатые купцы и даже корабельные мастера. По идее на ассамблеях должны были царить веселье и непринужден­ность: деловые разговоры могли чередоваться с танцами и играми. «Хозяин,— написано в указе,— не повинен гостей ни встречать, ни провожать, ни подчивать». Его обязанность состояла в обеспечении гостей напитками для утоления жажды, табаком и курительными трубками, столами для игры в шахматы, а также просторной ком­натой для танцев.

Современники отметили, что на ассамблеях на первых порах гости находились в плену скуки и скованности: дамы сидели и молча глазели друг на друга, не клеился светский разговор и у мужчин.

Изменился характер публичных празднеств. До преобразований они носили церковный характер: победы на театре войны отмечали колокольным звоном, крестным ходом, молебном. При Петре такие празднества приобрели светский характер: они сопровождались торжественным шествием победителей через триумфальные арки, пушечной пальбой, фейерверками. Первое празднество было устро­ено 30 сентября 1696 г. по случаю овладения Азовом.

Северная война давала множество поводов для такого рода празднеств: 1 января 1704 г. отмечалось овладение Нотебургом и Ниеншанцем, в том же году праздновали взятие Нарвы; Лесная, Полтава, Гангут, Гренгам и менее значительные победы непременно отмечались парадным шествием войска, демонстрацией пленных и трофеев, красочными фейерверками. Современник считал, что на овладение прибалтийскими крепостями было израсходовано мень­ше пороха, чем на празднества, посвященные этим событиям. Особенно пышно и торжественно отмечалось заключение Ништад-ского мира. Маскарад в Петербурге по этому случаю продолжался несколько недель, в нем участвовало свыше 1000 масок. Зимой празднества были перенесены в старую столицу, где по заснеженным улицам двигались поставленные на сани макеты кораблей, на палубах которых размещались участники маскарада в масках и специальных костюмах. Публичными торжествами отмечались спуски на воду кораблей, а также события в жизни членов царской семьи.

Перестраивая быт дворян и горожан, царь не оставил без изменений и быт двора. Новшества здесь были связаны с всепь-янейшим собором. Подобно тому как Алексей Михайлович сос­тавил «Урядник сокольничья пути», так Петр разработал подробнейший «Устав всепьянейшего собора». В нем были перечислены все чины, входившие в его состав, обязанности каж­дого из них, церемония приема новых членов, правила поведения и т. д. В собор принимались пьяницы и обжоры с уродливыми физиономиями. Большую часть года соборяне проводили в кельях, поклоняясь Бахусу. Из келий пьяные компании выползали в дни маскарадов и святок. Тогда к ним присоединялись царь и его окружение, число участников достигало 200 человек, и это сборище в санях, запряженных свиньями, медведями, козлами, отправлялось славить бояр и богатых купцов. Незваных гостей хозяин должен был угощать и одаривать.

Некоторые ученые в деятельности собора то пытаются обна­ружить глубокий смысл, выражающийся в пародировании иерархии сначала католической, а после смерти последнего патриарха Адриана в 1700 г.— православной церкви, то придают собору нравоучительно-воспитательное значение — все должны были видеть, каким отвратительно-безобразным становится пьяный че­ловек. Думается, что, так сказать, идейный смысл в этом диком разгуле отсутствовал, это была дань варварству и низким культур­ным запросам соборян и самого царя.

В итоге преобразований быт претерпел существенные изме­нения. Однако они охватили тонкую прослойку верхов феодального общества: дворян, чиновников, население двух столиц и отчасти провинциальных городов. В толщу сельского населения новшества либо не проникли совсем, либо пробивали себе путь с большим трудом: крестьяне и крестьянки продолжали носить ту же холщовую одежду летом и зипуны из сермяжного сукна зимой, пользовались сыромятной кожей для изготовления обуви и грубо выделанными овчинами, мужчины не расставались с бородой. Неизменным оста­вался и дневной рацион крестьянской и посадской семьи. Если за обеденным столом столичного дворянина все чаще появлялись различного рода пряности и заморские напитки, то главными продуктами питания крестьян и большей части горожан оставались хлеб, похлебка из муки, квас, а также овсяная и ячменная каши. Широко использовались овощи: свежая и квашеная капуста, свежие и соленые огурцы, репа и др. Мясо в рационе трудового населения занимало весьма скромное место, причем источником его являлся не крупный рогатый скот, а овцы и свиньи.

Итак, реформами быта были охвачены верхи феодального общества: принадлежность к господствующему сословию можно было без труда определить по внешнему виду человека — его одежде, отсутствию усов и бороды, а также по манерам поведения. Впрочем, не все новшества тотчас внедрялись и среди верхов. Браки без давления со стороны родителей и барина многие десятилетия оставались благим намерением законодателя.

Что касается основной массы населения, то его быт практически оставался неизменным.

С новшествами в быту при Петре Великом известный публицист и историк второй половины XVIII в. кн. М.М. Щербатов связывал повреждение нравов в России. XVII столетие представлялось ему идеальным, оно привлекало его патернализмом: и барин и его крестьянин ели практически одну и ту же пищу, одевались в одежды, сшитые из одинакового материала, пользовались почти одинако­выми колымагами и т. д.

Все изменилось при Петре. Лицо барина лишили раститель­ности, обрядили в платье иноземного покроя, в то время как крестьянина оставили с бородой и в старомосковской одежде. Простолюдин употреблял незамысловатую пищу и напитки, добы­тые в собственном хозяйстве, а на столе барина появились за­морские блюда и вина. Вместо колымаги барин стал пользоваться роскошными каретами, привезенными из-за рубежа. Немудреные столы и лавки были заменены изделиями заморской работы, рос­кошными креслами, вместо домотканого сукна баре стали пользо­ваться привозными.

Заморские диковинки стоили больших денег, помещик стремился добыть их у крестьян, увеличивая размер взимаемых повинностей, что разрушало существовавшие патриархальные отношения между барином и его крепостным. Но ничто так не повлияло в худшую сторону на нравы, как введение ассамблей. С выходом женщин из терема на ассамблеи Щербатов связывал разврат при дворе и разорительную тягу представительниц прекрасного пола к роскоши: дамы стали соревноваться в богатых нарядах и дорогих украшениях, стоивших больших денег. Мужья, доставая их, пус­кались во все тяжкие: либо проматывали состояния, либо стали вымогать взятки и заниматься казнокрадством. Эти пороки, поразившие поначалу двор, распространились среди вельмож и столичного дворянства.

Доля истины в памфлете Щербатова имеется, но автора следует упрекнуть в том, что изображенная им идиллическая картина быта и нравов XVII в. далека от действительности и резкое противопос­тавление быта допетровской Руси времени Петра Великого непра­вомерно. Кареты, кресла и стулья иностранной работы, заморские напитки появились в дворянском обиходе до Петра. Истоки взя­точничества и казнокрадства надо искать в системе кормлений, сложившейся еще в XVI в. Развратничали и раньше, до ассамблей: известно, например, что царевна Софья пренебрегла затворничес­кой жизнью в тереме и имела по крайней мере двух фаворитов, а супруга брата Петра Ивана Алексеевича родила трех дочерей не от болезненного мужа.

Несомненно, однако, что при Петре новшеств появилось значительно больше и они стали доступны широкому кругу дворян­ства и городского населения. Впрочем, некоторые новшества, например европейская одежда, несмотря на настойчивые и суровые меры царя, внедрялись медленно, встречали сопротивление. В 1708 г. в Москве были разбросаны письма, в которых неизвестный автор извещал царя об игнорировании знатью указа о русском платье: «Как ты придешь к Москве — и при тебе ходят в немецком платье, а без тебя все боярские жены ходят в русском платье и по церквам ездят в телогрейках...»