15. Жанровые связи «Слова о полку Игореве» с литературой XII-XIII и проблема подлинности «Слова».

Возникает вопрос: в чем же „Слово о полку Игореве“ связано с книжной традицией своего времени? Эти связи есть, но в буржуазной исследовательской литературе о „Слове“ они были сильно преувеличены. К различным выражениям „Слова“ были механически подобраны многочисленные параллели из летописи, из „воинских повестей“, из переводной хроники Манассии, из „Повести о разорении Иерусалима“ Иосифа Флавия, из Библии и т. д. Хаотически нагромождая параллели из произведений самых различных жанров, исследователи забывали, однако, что многое в этих параллелях было обусловлено общностью живого русского языка — основы всех этих оригинальных и переводных сочинений. Забывалось, что и летописи, и „воинские повести“ пользовались русской военной и феодальной терминологией, что в основе близости „Слова“ ко многим другим произведениям древней русской литературы лежала сама русская жизнь, а не „влияние“, „заимствование“ и „традиция жанра“. Так, например, такие выражения, как „преломить копье“, „стрелы идут, аки дождь“, „отворить ворота“ и мн. др., в которых искали стилистические трафареты „воинских повестей“, на самом деле были либо военными терминами, либо обычными выражениями живой устной речи XII в. Они свидетельствуют не о традициях тех или иных жанров в „Слове о полку Игореве“, а о близости „Слова“ к русской действительности.

16. Литература Владимиро-Суздальской Руси XIII: «Моление» Даниила Заточника, «Слово о погибели Русской земли», «Житие Александра Невского».

«Моление Даниила Заточника» по Лихачёву:

Можно условно охарактеризовать «Слово» и «Моление» как единое произведение. Оно не только читалось и переписывалось, но и постоянно перерабатывалось, дополнялось. И всякий из его соавторов умел попадать в стиль и не расходиться с идеологией. Во всех редакциях оно отличалось устойчивостью формы. Соавторы ощущали стиль, манеру, идейную направленность, в которой «Моление» было написано. Это дает право не различать особо отдельных редакций.

Даниил называет себя и «холопом» и «дворянином». Попытки определить, к какой социальной среде принадлежал автор: без сомнений, к зависимым классам общества. Он подчеркивает свою полную зависимость только от князя. Типичный княжеский «милостник». Во Владимиро-Суздальской земле вербовались из самых различных категорий зависимых людей, возлагавших последнюю надежду на «милость» князя.

Элементы легкой иронии: отношение к князю определяется сравнениями с орлом львом (представителями животного мира). Но князь для автора "Моления" все-таки положительная фигура. Он может своей властью вызволить зависимого человека из нищеты, поднять его по лестнице социальных отношений, защитить от произвола богатых, защитить Родину от внешних врагов.

При всей "демократичности" идейных позиций автора не назвать их "народными" в той же мере, что и позиции автора "Слова о полку Игореве". Позиции автора "Моления" были связаны со слишком узкими, временными и местными задачами. Понятие Родины оттеснено в его произведении на второй план личными интересами. Однако элементы народности присутствуют в "Молении" - в его идейном содержании, как это мы увидим в дальнейшем, в его художественной основе. Обе эти стороны слиты в "Молении" и представляют собой нерасторжимое единство.

Самая устойчивая сторона "Моления" в его различных редакциях - на его стиль. Отдельные высказывания автора "Моления" о своем положении слишком неопределенны для того, чтобы можно было с полной уверенностью решить, к какой точно категории зависимых людей он относился. Здесь много зависело от вставок, доработок и переделок, учесть которые за те почти пятьсот лет, которые отделяют время его создания от времени написания дошедших до нас списков, почти невозможно. Зато определенность стиля многое позволяет разгадать и в самой идейной сущности этого произведения. Аргументом в пользу нашего определения социальных воззрений автора "Моления" будет служить самый стиль "Моления". Форма дает нам ключ к содержанию.

  Д. опирается на явления русского быта. Историко-бытовые черты в "Молении" впервые были суммированы Д. В. Айналовым ("Очерки и заметки по истории древнерусского искусства"):

• два строя полков: строем и врассыпную (конницы);

• в древнейших редакциях сообщаются некоторые сведения о железе, олове, меди;

• "долотити камень", указывает на знакомство с техникой обделки камня;

• нога в лычнице и червлен сапог на боярском дворе;

• усерязь злат (золотая серьга);

• трость писца (книжника) скорописца;

• "рай" для обозначения фруктового сада вообще.

Замечательно, что все эти бытовые черты выхвачены автором "Моления" из жизни не в порядке повествования, а для построения сравнений, метафор, отдельных образов. Русский быт, при этом самый обыденный, проникает в поэтическую систему.

Обилие образов, взятых из различных трудовых профессий. Низкое положение Даниила на лестнице общественных отношений - это не только факт его личной жизни, оно определяет и его литературную позицию, самый стиль его произведения и его идеологию. Даниил - не представитель того или иного определенного сословия, профессии. Он зависимый человек, представитель низших слоев общества. И это социальное положение его соответствует и его литературной позиции. Он вносит в литературу черты трудового быта, народной мудрости - "мирских притч" с простой разговорной речью, самый русский быт "простые" речи "простого" человека.

Д. В. Айналов: «Псалтирь слишком явно сбивается на скоморошьи гусли».

Взывания к щедрости князя. Единственное, о чем он молит князя с полной определенностью, - это о подаянии. И форма этой мольбы как бы вводит нас в обстановку пира. Он просит не раздавать золото и серебро кому попало: уверяет князя, что, если бы не горькая нужда, он не стал бы просить его: Даниил восхваляет богатства князя. По контрасту с богатством князя Даниил всячески подчеркивает свою нищету. На протяжении всего "Моления" Даниил просит князя только о материальной милости качеств князя щедрость. О ней-то постоянно и напоминает Даниил.

В другом месте своего "Моления" Даниил требует платы за свои "слова", за свой "ум", который считает богатством. Следовательно, князь своей щедростью должен оплатить его "многоглаголание", его "разнесение ума" - очевидно, остроты, советы, мудрость. как бы ставит себя в положение тех, кто получает "милости" за увеселения князя, и, находясь в таком же положении, вводит в свои стиль элементы типично скоморошьих шуток:

Острословие Даниила носит признаки скоморошьего балагурства. Сюда могут быть отнесены многочисленные небылицы, которыми пересыпает свою речь Даниил. Профессиональным скоморошеским юмором звучат и переиначивания географических названий: народными загадками, но опять-таки для того, чтобы посмешить, построить гротескный образ. Следы рифм. Скоморошье балагурство входит как часть в общую сниженную, нарочито грубоватую образность, оттенок иронии приобретают под пером Даниила и слова псалмов в тех случаях, когда Даниил "снижает" их значение, применяя их возвышенную и "духовную" тему к своему положению просителя милостыни. Слово "господин" заменило "господа" псалмов здесь и во многих других случаях шутливый оттенок, который приобретали все эти выдержки из священного писания шуткой выпросить милостыню у князя, а не милость у бога.

Шутливое самоунижение, в переосмыслении цитат из священного писания, говорит о своей трусости, о своей нищете, безвыходности своего положения, о том, что он сын раба и рабыни князя.

Одного только не отнимает у себя Даниил - ума. Это значило бы отказаться и от права на остроумие, на юмор. Многие из сообщаемых Даниилом о себе биографических сведений, жалобы на свои несчастия, на свое безденежье, трусость, на свою жену и пр. - строго соответствуют литературной позиции Даниила как юмориста, смешащего читателя, собой самим, своим положением, стремящегося выпросить у князя подаяние. Эта литературная позиция Даниила и вовлекла в его стиль элементы скоморошьих прибауток, народного юмора бедняка, иронизирующего над своей судьбой, склонность обращать в шутку даже слова священного писания, украшать речь рифмой и т. д.

С искусством скоморохов "Моление" сближается сатирические выпады и против богатых, противопоставленных беднякам, Но это не скоморошья речь, записанная писцом, «Моление» только сохраняет налет скоморошьих прибауток. Книжные элементы в "Молении" дают себя знать сильнее, чем в "Слове о полку Игореве".

Даниил - это своего рода интеллигент Древней Руси XII-XIII вв., интеллигент, принадлежащий к эксплуатируемым слоям общества. Он учился у скоморохов, но сам он скоморохом не был. Его юмор близок к юмору народному и одновременно своеобразен. Вся его самохарактеристика и упоминаемые детали его биографии могли быть вполне реальными фактами. Он отразил стиль представителей народного юмора - скоморохов. Вот почему "Моление" вызывало к себе такой активный интерес у русских читателей, все время дополнявших и переделывавших это произведение, но неизменно делавших это "в стиле" самого "Моления", безошибочно угадывавших его стиль, тип его юмора, бывшего у всех на виду, - юмора скоморошеского.

Если автор "Слова о полку Игореве" мог быть дружинником или боярином, выражая тем не менее народную точку зрения, то Даниил ни тем ни другим быть не мог. Отождествить свой стиль со стилем скоморошьим, заставить смеяться над собой, балагурить и выпрашивать у князя "милости" не мог в это время ни представитель родовитого боярства, ни подлинный представитель народа - крестьянин-земледелец, ремесленник. Стиль, стоящий на грани народного и книжного.

Даниил мог принадлежать только к той прослойке города, которая энергично поддерживала сильную княжескую власть. Как княжеский "милостник", он сблизился не с теми скоморохами, которые развлекали народ и были представителями народного искусства, а с теми, которые развлекали князя. Вот почему "Моление", воплотив в себе отдельные народные элементы, не стало произведением подлинно народным, отражающим интересы всего народа, подобно тому как отражало эти интересы "Слово о полку Игореве".

«Слово о погибели Русской земли» по Ерёмину:

Сходство со «Словом о полку Игореве». Они могут быть поставлены в один литературный ряд не только в силу высокого патриотизма своего содержания, но и силу особенностей художественной формы: лирического восприятия природы, отчетливо ритмической прозы, некоторых деталей поэтической фразеологии.

«Слово впервые было опубликовано в 1892г. Написано еще при жизни Ярослава Всеволодовича – до 1246г, после битвы на р.Сити в1238г. Болезнь – татаро-монгольское нашествие 1237-1238 гг.

Центральная тема – скорбь о Русской земле, разоренной и поруганной иноземными захватчиками. Тема эта развернута автором на основе контрастного противопоставления: «болезнь» сейчас и природные богатства, необъятные просторы, былое политическое могущество в недавнем прошлом. Боль утраты.

В изображении автора Русская земля, давно разделенная на княжества, нередко враждующие, едина. Это четкое сознание единства – свидетельство того, что автор отражал народную скорбь и оценку событий.

Возможно, «Слово» - вступление к повествованию, до нас в полном объеме не дошедшему. Вероятно, его героем был Юрий Всеволодович.

«Житие Александра Невского» по Ерёмину:

В рукописях устойчивого названия не имеет. Житие написано по воспоминаниям автора, лично знавшего князя, и со слов очевидцев. Подкупающая простота и искренность лирического одушевления. Некоторые особенности юго-западной, Галицкой школы письма.

Житие не представляет полной и систематически изложенной биографии князя, только ряд эпизодов из его жизни и деятельности, ряд отрывочных воспоминаний в вольном порядке. Полная биография не входила в задачу автора. Содержанием жития является не столько биография князя, сколько его образ, дорогой и близкий автору и опоэтизированный народной молвой. Автор отбирал факты, позволявшие показать князя как доблестного полководца, стоящего на страже Русской земли, народного героя – защитника родины.

Опасность захвата русских земель немцами и шведами. В центре жития – рассказ о блестящей победе над шведами у берегов Невы в 1240 и о битве на Чудском озере 1242г. Автор также называет имена соратников Александра и кратко описывает их воинские подвиги. Александр Невский предстает то в образе царя-военачальника библейской древности, то иконописного праведника.

Существует предположение, что житие не дошло до нас в первоначальном виде, но оно исходит из ошибочной теории, отрицающей в произведениях древнерусской литературы возможность соединения в одном повествовательном ряду различных систем изложения, «светского» и «церковного» начал.

17. Повести о татарском нашествии: повесть о битве на реке Калке, повесть о разорении Рязани ханом Батыем в 1237.

1223 – битва на Калке

1237 – Рязань взята штурмом

1238 – битва на Сити

1240 – взят Киев

По Ерёмину:

Первым из древнерусских писателей на события, связанные с татарским игом, откликнулся епископ владимирский и суздальский Серапион. До нас дошли 5 его поучений-«слов».

Написанные в форме развернутого обращения к народу, «слова» ярко изображают картину разорения Руси.

Татарское нашествие, с точки зрения Серапиона, - казнь, ниспосланная Богом за грехи, так как чаша терпения Бога переполнилась. Серапион обличал князей, упрекал их за междоусобицы, говорил об отсутствии единства. Своими поучениями он надеялся пробудить в князьях чувство патриотизма, национальной чести, и в этом его произведения перекликаются со «Словом о полку Игореве».

Сочинения Серапиона относятся к жанру церковной ораторской прозы. Его слова характеризуют простота изложения и ритмичность речи, возникающая благодаря чередованию предложений одинаковой синтаксической конструкции.

Два летописных сказания – «Повесть о битве на реке Калке» (по Лаврентьевской летописи является самым древним откликом на события 1223г) и «Повесть о разорении Рязани Батыем». Типичная воинская повесть, в ней есть все характерные особенности жанра: лиризм, идеализация подвигов, мужества, доблести князей и дружины. «Повесть» пронизана верой в моральную силу русских бойцов, их удаль, отвагу, стойкость и преданность родине. Эта повесть дошла до нас не в первоначальном виде, а в списках не ранее XVI века.

Смерть Юрия Ингоревича и разорение Рязани – одно из самых замечательных мест памятника. Написано ритмической прозой. Эпизоды о трагической гибели Евпраксии и о Евпатии Коловрате – устно-поэтического происхождения. Налет устно-песенной поэзии – характерная особенность «Повести», сближающая ее со «Словом о полку Игореве». «Повесть» объединяет в себе две литературные традиции: книжную традицию воинских повестей и фольклорную традицию народного эпического искусства.