18.2. Борьба с "физическим идеализмом" в ссср

Борьба с физическим идеализмом для историка интересна прежде всего как показатель уровня свободы общества, а также взаимодействия физики с философией в нашей стране в недавнем прошлом. Понятие “физический идеализм” было введено В.И. Лениным в рассмотренном нами труде. При советской власти начался процесс идеологизации физики и науки вообще как части общественной жизни. От науки стали требовать согласия с политическими установками “текущего момента”. Идеологизация нанесла большой урон советской науке и уронила ее международный престиж. Этот процесс не закончен и поныне. Иногда великим физикам нашего столетия приклеивают разные ярлыки. "Досталось" и Эйнштейну.

В первые годы советской власти имели место философские дискуссии представителей старой и новой интеллигенции. Конец им положила статья В.И. Ленина “О значении воинствующего материализма”, опубликованная в журнале “Под знаменем марксизма”. Его редактором был А.М. Деборин. Он считал философское мышление высшим типом рассуждений, а в физике был малограмотным человеком. Иное дело, А.К.Тимирязев. Он окончил физико-математический факультет МГУ и был сыном известного ботаника. Вначале (до Октябрьской революции) вместе со своим учителем П.Н. Лебедевым примыкал к движению прогрессивной интеллигенции Еще до революции начал борьбу с теорией относительности, сначала с физических позиций, затем с позиций диалектического материализма. Его статьи физические журналы не принимали, поэтому печатался он в общественно-политических журналах. В 1926 г. он выступил с опровержением теории относительности на 5-м съезде российских физиков в Москве. Физики его критиковали, особенно А.Ф. Иоффе и Л.Д.Ландау.

В 1931 г. вышло постановление ЦК ВКП(б) о нарушении принципа “партийности философии и естествознания”. Надо сказать, что “партийность естествознания” - это отечественное изобретение, впрочем, вполне характерное для того времени. Действительно, как может быть партийной наука об объективно существующем мире, каковой является физика с позиций диалектического материализма? В 1929 г. из Академии наук был уволен 781 сотрудник "старой школы" выбраны 42 новых академика, в том числе члены ВКП(б).

А.К. Тимирязев обвинил в идеализме И.Е. Тамма (впоследствии совместно с П.А. Черенковым и И.М. Франком лауреата Нобелевской премии), С.И. Вавилова, Г.С. Ландсберга и Б.А. Введенского, а также Я.И. Френкеля, автора книги “Строение материи”. В то время такое обвинение могло привести (и нередко приводило) “обвиняемого” к тюремному заключению. Затем Тимирязев начал бороться и с квантовой физикой. Современной физики он так и не воспринял.

В 30-ые годы на передний план вышли философы А.А. Максимов и Э. Кольман. А.А. Максимов происходил из семьи казаков Оренбургской губернии. Во время революции был комиссаром Казанской рабоче-крестьянской республики, после болезни направлен в Наркомпрос, а затем на физический факультет МГУ для укрепления партийных рядов. В 1934 г. получил ученую степень доктора философских наук, а в 1943 г. был избран членом-корреспондентом АН СССР. Критиковал теорию относительности с классовых позиций (хотя окончил физико-математическое отделение Казанского университета).

Идеи классовой науки проповедовал и Кольман, чех, попавший в плен в годы Первой мировой войны. Боролся со взглядами Я.И. Френкеля, который выступал против диалектического материализма, точнее против его “руководящей роли” в физике. Френкель говорил: “Я предан советской власти, но не признаю диамата”.

Еще в довоенные годы ряд физиков пострадал на идеологической почве. Среди них В.Р. Бурсиан, П.И. Лукирский, Ю.А. Крутков, Б.М. Гессен. Борис Михайлович Гессен был главным редактором журнала “Успехи физических наук”, деканом физического факультета МГУ. В 1935 г., когда он находился под арестом, в его защиту выступил академик И.Е. Тамм. Арестован был и Л.Д. Ландау. Год он провел в тюрьме. Один из крупнейших физиков В.А. Фок тоже был арестован в 1937 г. В его поддержку выступил П.Л .Капица (впоследствии лауреат Нобелевской премии), не побоявшийся написать резкое письмо Сталину, в котором он сравнивал арест Фока с изгнанием Эйнштейна из Германии. Это письмо сыграло свою роль - М.А. Фок был освобожден лично наркомом внутренних дел Ежовым. Другие “физические идеалисты” (в их числе А.Ф. Иоффе и С.И. Вавилов) избежали участи Фока. Их только публично “прорабатывали” на собраниях и в печати. Над страной витал страх. Дискуссии были не безобидны.

Показательно, что “классовый подход” захватил и некоторых серьезных ученых, например, М.П. Бронштейна, который писал, что буржуазии невыгоден закон сохранения энергии, поэтому акценты в физике атома делаются на его нарушении. Это, впрочем, не спасло его от расстрела в годы политических репрессий [см. статью Д.Д. Иваненко в 40]. Погибли также В.Р. Бурсиан и Б.М. Гессен. В идеализме была обвинена редколлегия журнала “Успехи физических наук”.

В послевоенные годы идеологический пресс снова стал закручиваться, т.к. во время войны на первое место была выдвинута защита национальных и общечеловеческих ценностей. В 1948 г. состоялась печально известная сессия ВАСХНИЛ, где была разгромлена советская генетика. Тревожная подозрительность возникла во многих научных учреждениях, готовился разгром физики. В защиту “партийной линии” выступил Д.Д. Иваненко (МГУ), который в предвоенные годы сам подвергся репрессии в виде ссылки из Ленинграда в Томск причем мера наказания была смягчена благодаря заступничеству, главным образом, Я.И. Френкеля, А.Ф. Иоффе и С.И. Вавилова.

Ученый совет ФИАН осудил “космополитов” (май 1949 г.). Его директор С.И. Вавилов вынужден был назвать имена, в числе которых значился и В.Л. Гинзбург[34], который вслед за тем не был утвержден ВАК в звании профессора. Но Гинзбург так и не покаялся. Как он писал впоследствии, физику и его лично спасло от дальнейших репрессий участие в разработке атомной бомбы.³⁴

Философское обсуждение физики стало ослабевать после смерти Сталина в 1953 г. Была восстановлена справедливость по отношению к отстраненным от должности А.Ф. Иоффе и П.Л. Капице. Но диалектический материализм по-прежнему оставался “венцом философии” и носил директивный характер вплоть до перестроечных времен второй половины 80-х годов [41].