Раздел 2. Мутации семьи и ее устойчивость

К. Леви-Строс писал: «Нельзя больше оставаться в заблуждении, что с древних времен семья эволюционирует в строго определенных формах, мы не можем быть уверенными, что не столкнемся вновь с архаическими формами, а те, что придут им на смену, вовсе не обязательно будут прогрессивными. Напротив, может быть, в своей изобретательности человеческий разум слишком рано постиг почти все разновидности семейного устройства; то, что мы принимаем за эволюцию, на самом деле не есть ли результат выбора одной из возможностей в уже имеющихся пределах?»¹⁴⁰.

Наиболее крупные исследования истории семейных отношений доказывают, что и в этой области, как, впрочем, и в других, эволюционистские теории не подтверждаются практикой. Наша модель семейных отношений, в которых позитивное право учитывает лишь некоторые элементы, не придавая значения другим, связана с более общим понятием, знакомым антропологам: комплексными системами родственных отношений. Брачные союзы, на заключение которых постоянно оказывает давление запрет кровосмешения, регулируются в этих системах законами, которые в полной мере не отражаются Кодексом. Семья — это всегда компромисс между природой и культурой, и хотя современная эволюция ее форм и проявлений зашла далеко, люди по-прежнему остаются ей привержены: несмотря ни на что, семья остается устойчивой.

§ 1. Критика эволюционизма

Нуклеарная семья: несуществующая модель? Широко известное положение гласит, что на заре нашей цивилизации, равно как и в далеких экзотических странах, имела распространение большая семья, на смену которой затем пришла семья нуклеарная, т. е. малочисленная, такой переход осуществлялся постепенно, в разных местах и в разные сроки. Однако надо заметить, что эта трансформация не носит необратимого характера, и в современном западном обществе родственные связи, окружающие отдельную семью, играют более значительную роль, чем это признается позитивным правом¹⁴¹. Это последнее придает значение лишь связям, соответствующим индивидуалистической модели, на которой покоится современное либеральное государство.

В географическом плане на сегодняшний день можно говорить о том, что модель нуклеарной семьи утвердилась в северных странах, а также в странах англосаксонской культуры. В то же время в странах Средиземноморья семейные роли в большей степени зависят от пола и возраста, и индивидуальная свобода подчинена контролю родственников (в частности, при выборе супруга). На этом основании можно было бы сделать вывод, что урбанизация и индустриализация способствуют утверждению модели нуклеарной семьи, тем более что повышение социальной мобильности, часто сопровождающее мобильность географическую, разрывает родственные связи, заменяя их связями дружескими.

Однако на деле это далеко не столь однозначно. С одной стороны, социальная мобильность намного слабее, чем это кажется на первый взгляд. Согласно данным опроса, проведенного в 1977 г., во Франции 57% сыновей рабочих последовали в выборе профессии по стопам своих родителей и лишь 9% из них стали представителями высшего класса или свободных профессий; таким образом, если социальная мобильность и существует, то степень ее отнюдь не так высока¹⁴². Сегодня даже в нашем сверхиндустриализированном и урбанизированном обществе родственные узы, выходящие за рамки нуклеарной семьи, представляют собой немаловажный фактор, хотя право и пренебрегает им. Свидетельств тому немало. Хотя понятие приданого как такового исчезло, и институт завещания как передачи по наследству определенного имущества подвергся значительным изменениям, родители продолжают помогать своим детям материально, хотя и другими способами: ссужают им деньги на ведение самостоятельного хозяйства, открывают счет в банке для оплаты жилья, влияют на выбор профессии (22% молодых людей выбирают свою профессию при активном содействии родителей). Кроме того, уменьшается «пропасть» между поколениями, так как родители выходят на пенсию раньше, чем прежде, и выполняют общие функции со своими детьми, воспитывая внуков; влияние на детей, таким образом, перестает быть привилегией родителей.

Право на службе мифа. Нуклеарные семьи не являются монадами, как бы право не стремилось утвердить этот миф: закон от 31 декабря 1917 г. снизил с 12-й до 6-й степени родства право наследования по боковой линии; закон от 26 марта 1957 г. ставит в порядке наследования пережившего супруга перед дядей и племянником; закон 1964 г. освобождает супруга-наследника от надзора семейного совета; система налога на наследство в настоящее время фактически приравнивает к посторонним всех родственников, за исключением супруга и наследников покойного по прямой линии.

Это преимущество, предоставляемое официальным правом нуклеарной семье (практика часто противоречит этому), небезобидно. Государство при этом получает двойную выгоду. С одной стороны, нуклеарная семья облегчает государству его деятельность в области учета, контроля и налогообложения. С другой стороны, на более пристальный взгляд, нуклеарная семья олицетворяет индивидуалистические ценности (консенсуализм, автономию воли), так что в своей деятельности государство не встречает противников в лице тех групп, которые, возможно, могли бы стать препятствием.

Историческая обстановка, в которой наиболее сильно распространилась идеология нуклеарной семьи, т. е. в период после второй мировой войны, весьма способствовала утверждению мифа: Государственное Провидение брало на себя функции, традиционно принадлежащие семье. По меньшей мере, оно заставляло верить, что позитивное право является одним из результатов урока, полученного обществом. Антрополог и историк смотрят на это по-другому. Нуклеарная семья не является прямой наследницей большой семьи, и будущее принадлежит не только ей. «В концепции эволюционизма, долгое время царившей в обществе, почти не осталось места для постулата, гласящего, что переход, от традиционной большой семьи к семье нуклеарной носит прогрессивный и универсальный характер. Со времен раннего средневековья и даже более ранних, возможно, античных времен, историки наблюдают возникновение, если не триумф, нуклеарного хозяйства. Что касается статистических источников, то они констатируют наличие в Европе, с начала нового времени, различных форм семейной организации, каждая из которых играет значительную роль в более или менее ограниченных пределах»¹⁴³.