64 См.: Сегал д.М. Литература как вторичная моделирующая система // Slаvicа Hierosolymitana. 1979. ¦4. Р. 1-35.

-47-

не к читательскому чувству истории, но к чувству эстетической гармонии по преимуществу."65

Избирательное сродство в данном случае придает специфически модернистскую окраску поэтике метаповествования. Важнейшим элементом модернистской парадигмы художественности Д.Фоккема и Э.Ибсч считают "эпистемологическую неопределенность". Речь идет, во-первых, о том, что автор-модернист всегда осознает "временную и гипотетическую природу своих воззрений и представлений"66, подвергая создаваемую картину жизни разносторонней проблематизации, непрерывно релятивизируя любой мирообраз. Это качество модернистского сознания, по мнению ученых, превращает метапрозаичность в необходимый атрибут модернистского текста, поскольку именно эта система приемов позволяет проблематизировать и релятивизировать сам процесс художественного познания. Д.Фоккема и Э.Ибсч доказывают, что "погруженность в эпистемологическую проблематику приводит модернистов к экспериментам, размывающим границу <...> между романом и эссе, в особенности в тех случаях, когда описывается процесс литературного творчества. Обычно эта авторефлективность выявляет тот код, который был использован или используется художником, то есть, по Якобсону, обладает отчетливой металингвистической функцией <...> Наряду с эпистемологической неопределенностью, присутствие металингвистического критицизма может служить критерием, позволяющим отличить модернистский текст от не-модернистского."67

Во-вторых, по мнению исследователей, "в модернизме интеллектуальная гипотеза заменяет как материальный и психологический детерминизм реализма, так и символистский постулат о соответствиях между миром явлений и высшей реальностью Красоты и Истины <...> Отвергнув символистскую метафизику и реалистические попытки интеграции личности с материальным окружением, модернизм за отправную точку принимает индивидуальное сознание. В центре семантической вселенной модернизма находится индивидуальное

__________________

65 См.: Shepherd, David. Op. cit. P.10.

66 Fokkema, Douwe and EIrud Ibsch. Modernist Conjectures: A Mainstream in European Literature. 1919-1940. MY: St.Martin Press, 1988. P.34. 67 Ibidem. P.38-39.

-48-

сознание, стремящееся достигнуть иммунитета по отношению к любым внешним воздействиям для того, чтобы воспринимать мир с абсолютно независимой позиции <...> Индивидуальное сознание находится на вершине модернистской семантической иерархии. Писатель более не является посредником между мирами, как в символизме; его место - в самом центре создаваемого им мира."68 С этими свойствами модернистского дискурса непосредственно связана мифология авторского "Я", а вернее, творение индивидуального авторского мифа, придающего эпистемологически неопределенной авторской гипотезе черты парадоксального универсализма. Из этого же источника берет начало стратегия жизнестроительства, достигающая наивысшего развития в авангардизме.69 Парадоксальность модернистского авто-мифологизма определяется знанием трагической ограниченности этого мифа черепной коробкой его творца - смертного и одинокого человека.

В метапрозе же эта стратегия находит свое выражение в перемещении "ценностного центра" на сам незавершенный процесс творчества, приобретающий значение мифологического творения абсолютно индивидуальной и в то же время предельно подлинной реальности, нередко единственно сохраняющей связь с вечными абсолютами человеческого бытия. Если даже ограничиться русской литературой XX века, то наиболее выразительные примеры такой интерпретации творчества можно найти в "Творимой легенде" Ф.Сологуба, "Мастере и Маргарите" М.Булгакова, "Докторе Живаго" Б.Пастернака, фактически во всех русских романах Набокова и прежде всего в "Защите Лужина" и "Приглашении на казнь".70 Характерно, что во всех этих версиях модернистской метапрозы творчество отждествляется с жизнью (любовью, детством, земной красотой) - а все внеположное творчеству предстает как псевдожизнь, замаскированая или явная нежить. Отсюда почти обязательное присутствие в метапроэаической картине мира контрастного по отношении к "творческому хронотопу" образа реальности, как правило, абсурдной или даже

__________________

68 Ibidem, p.41, 43.

69 См. об этом: Шапир, Максим. Что такое авангард? //Даугава.1990. ¦10. С. 3-6. Gunter, Hans. Жизнестроение // Russian Literature, Amsterdam. Vol. XX. 1986. P. 41-48.

70 Роман "Дар", представляющий более сложную форму реализации метапрозаической модели, будет подробно рассмотрен ниже, в подглаве "Эволюция метапроэы Набокова: от ¦Дара¦ к ¦Лолите¦".

-49-

фантасмагорической ("московские" главы "Мастера и Маргариты", царство пошлости в "Приглашении на казнь", революционная Россия в "Докторе Живаго") - причем такой мирообраз может быть оттеснен на периферию хронотопа или присутствовать в сверхтексте произведения (яркой иллюстрацией последнего варианта послужит книга Абрама Терца "Прогулки с Пушкиным", сложившаяся, как известно, из писем, которые автор посылал жене, отбывая срок в Мордовских лагерях). Это специфическое "двоемирие" воплощает такую специфическую черту модернистского дискурса, как опора на принципы "оксюморонности" (Ю.И.Левин, Д.М.Сегал, Р.Д.Тименчик, В.'Н.Топоров, Т.В.Цивьян), "катархезы" (И.Дёринг-Смирнова, И.П.Смирнов) или же перманентной "конфликтности" (Й. Ван-Баак). Эти принципы, как доказывают исследователи, формируют пространство и время, сюжет и характер, семантику и "прагматику" модернистского текста: таким образом задается универсальная шкала эстетических оценок. Важно подчеркнуть отличие этой системы эстетических координат от традиционного романтического "двоемирия" - между двумя контрастными мирами в модернистском тексте нет четкой и тем более непроницаемо абсолютной границы. В метапроэе эта конфликтность главным образом проявляется в трагической "нераздельности и неслиянности" безумной "минутной действительности" и вечных координат творческого сознания;

беззащитности творца перед силами пошлого хаоса и его божественной власти в собственной вселенной; конфликта между видимой материальностью повседневного псевдобытия и иллюзорной хрупкостью творческого создания. Здесь, в отличие от романтического Kunstelroman'a, не антитеза идеального и материального миров, но "противоречие внутри целого", выделяющее "одно из слагаемых в качестве исключительного", утверждающее, "что целое не равно сумме его частей", либо демонстрирующее, "что оно состоит из гетерогенных единиц".71 В случае метапрозы таким расщепленным целым предстает сам процесс творчества - не случайно необходимой платой за творческий дар становится либо безумие (Лужин, Мастер), либо (само)уничтожение

_________________