
- •Isbn 5-7186-0363-4
- •13 McHale, Brian. Postmodernist Fiction. Ny and London: Methuen, 1987. P.202.
- •28 Мелетинский е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1975. С.278.
- •29 Эко, Умберто. Заметки об ¦Имени розы¦ // Эко, Умберто. Имя розы. М., 1989. С.401.
- •32 Бахтинский сборник. Вып. 2. М.: Изд. Рггу, 1991. С.5. -24-
- •43 Disorder and Order: Proceedings of the Stanford International Symposium. Stanford Literature Studies. Stanford: Anma Libri, 1984. P.42-43,59, 60. 44 Ibidem. P. 104-105.
- •60 См.: Slavica Higrosolymitana.1981 ¦5-6. Р.151-244. О русской метапрозе см также:
- •61 Сегал д.М. Литература как охранная грамота. Р.151.
- •64 См.: Сегал д.М. Литература как вторичная моделирующая система // Slаvicа Hierosolymitana. 1979. ¦4. Р. 1-35.
- •71 Дёринг-Смирнова и.Р. И и.П.Смирнов. Исторический авангард, с точки зрения эволюции художественных систем // Russian Literature. VII, 1980. ¦5. Р.404.
- •72Shepherd, David. Op.Cit. P. 174.
- •73 См.: Ibidem. P.I 62-163.
- •85 Цитаты приводятся по изданию: Набоков в.В. Собр.Соч. В 4-х тт. Т.3. М., 1990,
- •86 Holquist, Michael. Dialogism: Bakhtin and His World. New York and Lnd.: Routledge, 1990. P.28.
- •94 Parker, Stephen Jan. Understanding Nabokov. Columbia, s.C.: Univ. Of South California Press, 1987. P. 65-66.
- •102 Долинин, Александр. ¦Цветная спираль Набокова¦ // Набоков в. Рассказы. Приглашение на казнь: Роман. Эссе. Интервью, рецензии. С.454, 456.
- •103 Vladimir Nabokov. Modem Critical Views. Ed. And with an introduction by Harold Bloom. New York, New Haven, Philadelphia: Chelesea House Publ., 1987. P.278. 104 Ibidem. P.278, 281.
- •105 Alexandrov, Vladimir e. Nabokov's Othemorid. Princeton, nj: Princeton up, 1991. P.18,17.
- •108 Все цитаты приводятся по изданию: Набоков в. Лолита. М.: Известия, 1989.
- •1 См.: Huyssen, Andreas. Mapping the Postmodern // New German Critique. 1984:33 (Fall). V. 5-52.
- •8 Подробный анализ этого процесса см. В книге: Hosking, Geoffrey. History of the Soviet Union: 1917-1991. Final Edition. London: Fontana. 1992.
- •22 См.: Hassan, lhab. Toward a Concept of Postmodernism // a Postmodern Reader. P. 280-281.
- •26 Dubravka Oraic Tolic. Авангард и постмодерн // Russian Literature XXXVI (1994). P. 106-107.
- •31 Битов, Андрей. Пушкинский дом. М.: Современник, 1989. Здесь и далее в цитатах - курсив автора, подчерюгуто мной. Цитаты приводятся по этому изданию.
- •32 Baudrillard, Jean. The Precession of Simulacra // a Postmodern Reader. Ed. By Joseph Natoli and Linda Hutchcon. P.343. 33 Ibidem. P.358.
- •36 Alice Stone Nakhimovsky. Looking Back at Paradise Lost: The Russian Nineteenth Century in Andrei Bitov's Pushkin House// Russian Literature Triquaterly. No 22. Winter 1988. P.202-203.
- •46 Бахтин м.М. Литературно-критические статьи. М.: Худож. Лит.. 1986. С.8. -148-
- •57 IIaперно и.А и б.М.Гаспаров. Указ.Соч. С.389-340. - 160 -
- •73 См.: Курицын в. Мы поедем с тобою на "а" и на"ю" // Новое литературное обозрение, м., 1992. Bыш.1. C.296-304.
- •74 Смирнова е.А. Венедикт Ерофеев глазами гоголеведа // Русская литература. 1990. ¦3. С.62.
- •78 Freedman, John. Memory, Imagination and the Liberating Force of Literature in Sasha Sokolov's a School for Fools // Candian-American Slavic Studies. Vol.21 (1987). P.268.
- •79 Moody, Fred. Madness and the Patterns of Freedom in Sasha Sotolov's a School/or Fools// Russian Literature Triijuaterly . Vol.16.1979. P.26.
- •80 Freedman, John. Ор. Cit. Р.271.
- •85 Moody, Fred. Op.Cil. P.15.
- •89 Тюпа в.И. Художественность литературного произведения. Красноярск, 1987, с.6.
- •90 Деринг и.Р. И Смирнов и.П. Реализм: диахронический подход // Russian Literature. Vol. VIII. ¦1.Р.1-2.
- •91 См.: Лотман ю.М. Ассиммстрия и диалог // Труды по знаковым системам; Текст и культура. Т.16. Тарту. 1983. С.15-30.
- •95 Kuberski, Philip. Chaosmos: Literature, Science, and Theory. P.81.
- •96 Барт, Ролан. Избранные роботы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. С.121.
- •4 Все цитаты из рассказов т.Толстой приводятся по изданию: Толстая, Татьяна. ¦На золотом крыльце сидели...¦. М.: Молодая гвардия, 1987. Страницы указываются в основном тексте в скобках после цитаты.
- •13 См.: Золотоносов, Михаил. Татьянин день // Молодые о молодых. М.: Молодая гвардия, 1988. С.105-118.
- •14 Wilde, Alan. Horizons of Assent: Modernism. Postmodernism, and the Ironic Imagination. Baltimore and London: The John Hopkins up.1981. P.129, 131.
- •19 Пьецух Вячеслав. Я и прочее. М.: Худож лит., 1990. С.219-20. Далее, кроме оговоренных случаев, страница по этому изданию указывается в скобках после цитаты.
- •20 Пьецух Вячеслав. Веселые времена. М.: Моск.Рабочий, 1989. С. 113.
- •21 Пьецух. Вячеслав. Центрально-Ермолаевская война. М.: Огонек, 1989. С.3. Все цитаты из рассказа в дальнейшем приводятся по этому изданию. Курсив везде мой -м.Л.
- •24 Ерофеев Виктор. Попугайчик. М.,1994. С.416. Далее цитаты из прозы Вик.Ерофеева приводятся по этому изданию.
- •25 Roll, Serafima. Re-surfacing: The Shades of Violence in Viktor Erofeev's Short Stories (unpublished essay), p. 12.
- •26 Курицын, Вячеслав.Тексты, которые больше самих себя // Урал.1989. ¦7. С.139.
- •39 Пригов д. А им казалось: в Москву! в Москву! // Сорокин в. [Рассказы]. М.: Русслит.1992. С.117. Далее ссылки на это издание - в скобках, в основном тексте.
- •41 Clark, Katerina. The Soviet Novel: History as Ritual. Chicago and London: The u of Chicago p, 1981. P.167, 172-73.
- •42Ibidem. P. 168.
- •43 Jameson, Fredric. Postmodernism, or the Cultural Logic of the Late Capitalism. Durham: Duke up, 1991. P. 16,17.
- •47 Генис а. Треугольник (Авангард, соцреализм, постмодернизм) // Иностранная литература. 1994. ¦10. С.248.
- •48 Сорокин в. Сердца четырех // Конец века. Вып. 5. М., 1994. С.116.
- •56 Sontag, Susan. Op.Cit. P. Xlviii. -273-
- •58 Бахтин м.М. Вопросы литературы и эстетики. С. 374.
- •59 См.: Zholkovsky, Alexander. Starring Joe Stalin as Himself // Los Angeles Times Book Review. Febr.11, 1980. P.2.
- •62См.: Epslein Mikhail. After the Future: The Paradoxes of Postmodernism in Contemporary Russian Culture/ Trans. By Anes Miller-Pogacar. Amherst: Univ. Of Massachusetts Press, 1994. P.281-306.
- •63 См. Об этом: Лейдерман н.Л. Жанровые системы литературных направлений и течений // Взаимодействия метода, стиля и жанра в советской литературе. Свердловск, 1988. С. 4-17
- •69 Бахтин м.М. Проблемы поэтики Достоевского. С.205.
- •6 D.Emily Hicks. Detenritorialization and Bolder Writing // Ethics/ Aesthetics: Post-Modern Positions. Ed. By Robert Merrill. Washigton. D.C.: Maisonneuve Press, 1988. P. 51.
- •12 Ю.М.Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М-: Гнозис, 1994. С.422.
- •13 Подробнее об этом явлении см. Нашу статью: Липовецкий м. А за праздник -спасибо! Старость новой волны // Литературная газета. 14 октября. 1992. С.4.
- •14 Strehle, Susan. Fiction in the Quantum Universe. Chappel Hill: The Univ. Of North Carolina Press, 1992. P.5.
- •29 Ямпольский м. И л. Солнцева. Указ. Соч. С.52.
79 Moody, Fred. Madness and the Patterns of Freedom in Sasha Sotolov's a School/or Fools// Russian Literature Triijuaterly . Vol.16.1979. P.26.
-180-
на диете, уходить и возвращаться, красить губы, не желать ничего больше, навещать родителей, считать, что все кончено, а также - что вельвет (драпбатистшелкситецсафьян) очень практичный..." (48). Даже "взрослая" любовь в этом измерении приобретает очертания кошмарной фантасмагории - об этом трансформированная героем-повествователем сказка "Скирлы", в которой по фонической ассоциации участвует и завуч школы для дураков Трахтенберг, она же "седобородая ведьма с заспанным лицом, которая уже умерла, но которую насильно разбудили и заставили жить"(108): "Когда я вспоминаю Скирлы- хотя я стараюсь не вспоминать, лучше не вспоминать - мне мерещится, будто девочка та - не девочка, а одна моя знакомая женщина <...> и мне мерещится, что медведь - тоже не медведь, а какой-то неизвестный мне человек, мужчина, и я прямо вижу, как он что-то делает там, в номере гостиницы, с моей знакомой, и проклятое с к и р л ы слышится многократно, и меня тошнит от ненависти к этому звуку... "(108). И исторический эпизод - арест биолога Акатова - рисуется как продолжение некой страшной сказки:
академик арестован не то людьми, не то изученными им личинками-паразитами; причем, эта агрессия хаоса связана с процессом исчезновения времени: "академика куда-то надолго увели, и где-то там, неизвестно где, били по лицу и в живот <...> А когда его отпустили, выяснилось, что прошло уже много лет, и он состарился..." (52). К этому же образному ряду относятся и все мотивы, касающиеся отца-прокурора, его газет, его работы, его мизантропии; и воспоминания повествователя о поездках к учителю музыки, тайному любовнику его матери.
Причастность всех этих тем и мотивов к мирообразу хаоса выражена с помощью повторяющихся знаков смерти, маркирующих каждый из этих элементов повествования. Такая маркировка может быть не прямой: "парадигматическая" доминанта (Д.Бартон Джонсон) повести Соколова придает особую значимость повторениям не только самих образов смерти, но и их контекстуальных эквивалентов. Так, например, уже в первой главе одним из синонимов смерти становится мотив мела и мелового цвета: "... болели и умирали шахтеры, больные особой болезнью, которую в разговоре друг с другом называли меловой. Пыль мела попадала рабочим в легкие, проникала в кровь, и кровь становилась слабой и жидкой. Люди бледнели, их лица светились в сумраке ночных смен бело и призрачно, в часы передач и свиданий светились в окнах
-181-
больницы на фоне изумительно чистых занавесок, прощально светились на фоне предсмертных подушек, а потом лица светились только фотографиях в семейных альбомах"(32). В этом контексте особую выразительность приобретает упоминание о том, что перед фасадом школы для дураков стояли "два небольших старика, один в кепке, а другой в военной фуражке"(79-80), а также меловая девочка с небольшой ланью (или с "простой собакой"?) и меловой мальчик, у которого из губ вместо горна торчал кусок ржавой проволоки. И если "меловые старики" - а это конечно, Ленин и Сталин - придают новое расширение мотиву хаоса власти и насилия; если "меловая девочка" превратится в героиню сказки про С к и р л ы; то меловой мальчик соотнесен непосредственно с центральным повествователем, поскольку торчащий у него из губ кусок проволоки ассоциируется с той самой иглой, которой "ученик такой-то" грозился зашить себе рот, "дабы не есть бутербродов матери своей, завернутых в газеты отца своего"(80). Не случайно, разумеется, завуч Трахтенберг регулярно слушает на неисправном патефоне пластинку с записью голоса своего покойного мужа, повесившегося из-за измен жены, а в кабинете Перилло "часы с маятником золоченым мерно дробили несуществующее время"(141-благодаря многозначности слова "дробить", здесь опять повторяется мотив уничтожения времени). Показательно описание песни, исполняемой хором идиотов: "она предстала перед нами окровавленная, заснеженная, в изорванном и грязном платье девушки, с которой насильно сделали все, что хотели" (127), - как, впрочем существенно и то, что дорога к учителю музыки непременно лежит через кладбище, где похоронена бабушка, над могилой которой стоит меловой ангел. Или вот как повествователь реагирует на решение "отца своего" продать дачу: "Я заорал так громко, как никогда еще в жизни не кричал, я хотел, чтобы он услышал и понял, что означает крик сына его: а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! <...> это больничные стены это время когда ты умираешь тихо и страшно а-а-а-а-а сжавшись в утробный комок..."(88)
По сути дела, так в повести Соколова трансформируется знакомый по "Пушкинскому дому"Андрея Битова образ хаоса социальных симулякров. Соколов переводит эту художественную концепцию на язык текучих суггестивных метафор, но семантика симулятивности нормального существования проступает в неизменном виде, более того, она звучит как последний диагноз-приговор: "Ученый пишет: если вы
-182-
желаете знать правду, то вот она: у вас здесь нет ничего - ни семьи, ни работы, ни времени, ни пространства, ни вас самих, вы все это придумали"(148-149).
Это мир внешний и враждебный по отношению к герою-повествователю. Ему противопоставлен мир, создаваемый воображением героя - вполне модернистская антитеза. Но поскольку сознание повествователя поражено безумием - то и получается, что одному, внешнему, хаосу противостоит другой, внутренний, хаос - и это уже примета постмодернизма. Важнейшую роль в формировании очертаний этого, внутреннего, мира играют своеобразные речевые лавины;
фактически лишенные знаков препинания, они представляют собой потоки перетекающих друг в друга метафор, идиом, цитат (см., например, в первой главе - стр. 11-16, 20-22, 30-34, 39-44). Эти речевые лавины, с одной стороны, создают образ аномального, хаотичного сознания, поскольку законы логики и вообще смысловые связи здесь не имеют никакой силы, но с другой стороны, на первый план выходят ритмические и фонические отношения. Порождаемые ими метафорические сцепления в дальнейшем начинают существовать абсолютно самостоятельно: так появляется из ветки акации и железнодорожной ветки женщина Вета Акатова, так из слова "билеты" проступает река Лета, таким же образом возникают Край Одинокого Козодоя, ласковая птица по имени Найтингейл, зимние бабочки и стрекозы симпетрум, Насылающий Ветер и многое другое. Д.Фридмен видит специфику образов повести в том, что ¦они "не реальны" ни в традиционном смысле, ни просто как фантастические образы. Если это метафоры, то их референции остаются затемненными. Но красота, ими вызываемая; мгновенна, а впечатление, ими рожденное, конкретно. Они приобретают ритмическую простоту фольклорных описаний, которые воспринимаются читателем без каких бы то ни было вопросов, претензий и предубеждений <...> Эти образы должны восприниматься как самодостаточные и нереферентные по своему содержанию. Выбрав шизофреника в качестве повествователя, Соколов фундаментальным образом изменил сам принцип восприятия создаваемых им образов¦.80 В сущности, характеристика, которую иссследователь дает образности "Школы для
_________________