26 Dubravka Oraic Tolic. Авангард и постмодерн // Russian Literature XXXVI (1994). P. 106-107.

- 123 -

как бы запрограммированы.27 Но между романом Битова и (пред-пост)модернистской метапрозой стоит опыт соцреализма, тоталитарной культуры. Вполне вероятно, что именно это опосредование метапрозаической поэтики и вызывает новый, сугубо постмодернистский эффект.

Кризис социалистических метанарративов, ставший явным после поражения "оттепели", возрождает ¦тоску по мировой культуре¦ - по крайней мере, вопрос о возможности возвращения в культуру приобретает черты насущной актуальности. Отсюда и акцент на ¦моделирование моделирования"(Д.М.Сегал), столь важный для поэтики метапрозы: нельзя вернуться в культуру не отрефлектировав сам - по-видимому, утраченный или, точнее, разрушенный - механизм культурного сознания. Однако соцреализм - это грандиозный метанарратив, легитимирующий абсолютно все сферы духовной и практической деятельности. Не случайно Ж.-Ф. Лиотар утверждает, что сталинский коммунизм был основан на поглощении обеих основных форм нарративной легитимации: партийная идеология подчиняла себе как институты знания (науки), так и власти (государство).28 Вместе с тем тоталитарность, казалось бы, откровенно противостоящая классической культурной традиции, настойчиво обрабатывала эту традицию, создавая свой собственный канон культурной классики, своих собственных Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Толстого. Более того, тоталитарная культура парадоксальным образом продолжала, воспроизводя в утрированном варианте, и родовые черты модернизма. Так исследователи соцреализма пишут о социалистическом государстве как ¦тотальном произведении искусства¦ (Ханс Гюнтер). ¦Искусство как

___________

27 Правда, ситуация осложняется тем, что зависимость Битова от модернистской традиции и тем более современных ему постмодернистских экспериментов нередко носит характер ¦воздушных влияний¦. Показательны признания Битова об отношениях между "Пушкинским домом" и прозой Набокова: ¦Плохо ли это, хорошо ли было, но "Пушкинского дома" не было Вы, прочти я Набокова раньше, а что было бы вместо - ума не приложу. К моменту, когда я раскрыл "Дар", роман у меня был окончательно дописан до 337-й страницы <т.е. до конца сюжетной части>, а остальное, до конца - в клочках и набросках. Я прочитал подряд "Дар" и "Приглашение на казнь" я - заткнулся, и еще прошло полгода, прежде чем я оправился, не скажу от впечатления. - от удара, и приступил к отделке финала, С этого момента я уже не вправе отрицать не только воздушное влияние, но и прямое, хотя и стремился попасть в колею написанного до обезоружившего меня чтения. Всякую фразу, которая сворачивала к Набокову, я старательно изгонял, кроме двух. которые я оставил специально для упреков, потому что они были уже написаны на тех забегавших вперед клочках¦(Битов, Андрей. " Близкое ретро, или Комментарий к общеизвестному" // Битов, Андрей. Пушкинский дом. М.: Современник, 1989. С. 397-398).

28 Lyotard, Jean-Francois. 'The Postmodern Condition: A Report on Knowledge. P.36-37.

-124-

строительство жизни - давняя традиция русской культуры. Истоки ее могут быть прослежены в теургической концепции Владимира Соловьева, впоследствии позаимствованной русскими символистами <...>- отмечает Борис Гройс. - Проект превращения страны, а в конечном счете и всего мира в произведение искусства (создаваемого коллективно в соответствии с общей художественной композицией), вдохновивший русских авангардистов в первые послереволюционные годы, привел к субординации искусства, политики, экономики, технологии в их подчинении единой воле творца. То есть в конце концов воле одного художника-демиурга¦.29

Вот почему не могла не измениться семантика метапрозаической поэтики. Если метапроза 20-ЗОх годов проблематиэирует отношения между литературой и жизнью, то после соцреализма с его тотальной эстетизацией жизни на первый план выходит конфликт между тоталитарной ¦литературщиной¦, заслонившей жизнь, и подлинной литературой - от Пушкина до Набокова - противостоящей этой мертвечине и, соответственно, ассоциируемой с настоящей жизнью.

Фактически, соцреализм прямо не отрефлектирован в ¦Пушкинском доме¦ - только гораздо позднее в ¦Близком ретро¦(1978) Битов раскроет соцреалистические ассоциации, стоящие за многими мотивами романа. Но это не означает отсутствия образов тоталитарного сознания на горизонте романа. В том-то и дело, что Битов работает не собственно с моделями соцреалистической литературы (этим потом займется соц-арт), а с наиболее универсальными моделями советской ментальности. Важнейшее открытие Битова видится в том, что он задолго до Бодрийяра и его последователей выявил симулятивный характер советской ментальности, симулятивность советской культуры, то есть доминирование фантомных конструкций, образов без реальных соответствий, копий без оригиналов. Мы уже упоминали выше о концепциях М.Эпштейна (близкие идеи высказывает и А.Генис30), выводящих постмодернизм из идеологических симулякров социалистического реализма, производящих фиктивную

____________

29 Вопросы литературы.1992. ¦1. С.45, 46. Развитие авангардистской парадигмы в соцреализме подробно обосновано Б.Гройсом в его книге: Ciroys, lions. The Tolal An of Stalinism: Avant-garde. Aesthetic Dictatorship, and Beyond Princeton, New Jersey: Princeton UP, 1992.

30 См., например, его статью: Генис, Александр. Лук и капуста: Парадигмы современной культуры//3намя. 1994. ¦8. С. 188-200.

- 125 -

действительность. Но, повторимся, ни о каком постмодернизме и постмодернистской ситуации не может быть речи, пока нет осознания симулятивной природы культурного и исторического контекста. В сущности, именно в ¦Пушкинском доме¦ впервые происходит - или, вернее, фиксируется - этот радикальнейший переворот мировосприятия -пожалуй, важнейшее из последствий ¦оттепели¦. Только отсюда и может начинаться отсчет постмодернистского времени.

Но что это за постмодернизм, и как он рождается на пересечении ретроспективности ¦цитатного музея¦, воспроизведения и анализа симулякров советского сознания, и вырастающих из поздней метапроэы повествовательных приемов? Думается, тут кроется не только объяснение переходной природы романа Битова, но и мотивировка многих последующих парадоксов русского постмодернизма.

1

Характерно, что симуляция реальности прямо определяется автором ¦Пушкинского дома¦ как центральная тема романа. В самом начале, поясняя существо избранного им метода, Битов пишет:

¦Мы склонкы в этой повести <...> под сводами Пушкинского дома следовать освященным музейным традициям, не опасаясь перекличек и повторений, - наоборот, всячески приветствуя их, как бы даже радуясь нашей внутренней несамостоятельности. Ибо и она, так сказать, 'в ключе" и может быть истолкована в смысле тех явлений, что и послужили для нас темой и материалом, а именно: явлений, окончательно несуществующих в реальности. Так что необходимость воспользоваться даже тарой, созданной до нас и не нами, тоже, как бы ужалив самое себя, служит нашей цели. Итак. мы воссоздаем современное несуществование героя.... -(7-8)31

И несколько далее:

¦Там, где человек мучительно болтается на мутной поверхности собственных ощущений и чувств и вынужден как бы юридически не доверять свойственным ему, точным по природе ощущениям и чувствам и раэучается руководствоваться ими в своих поступках, то есть перестает их совершать - с в о и поступки. Это и приводит к

____________