40.Ценности человеческой жизни

Ценность человеческой жизни - человеческая жизнь - это невосполнимый ресурс и имеет действительно огромную потенциальную ценность. Но ценность ресурса сама по себе еще ничего не значит.

В качестве метафоры, возьмем, например алмаз - ценный, дорогой камень, но сам по себе он не сильно привлекателен: это просто кусочек скалы, прекрасный, но пока бессмысленный. Это позже, когда алмаз будет огранен руками мастера, он засияет, играя и переливаясь своими сверкающими гранями, отражая солнечные лучи юного дня и будет приковывать своей красотой взоры и дарить радость.

Так же и жизнь человека: если он, внимательный мастер, добротно и красиво возводит свою жизнь, заботясь о том, чтобы и рядом с ним возводили такие же сильные жизни - его жизнь становится шедевром, его главным и великим творением. Если же человек вкривь и вкось складывает кирпичи абы как, использует все, что попало под руку, не заботится о крепком фундаменте и надежных стенах, с одной стороны строит, с другой рушит, да еще и другим мешает строить - его жизнь оказывается не более, чем грудой кирпичей сваленных вместе.

И в первом случае на месте прожитой жизни оказался сияющий Храм, а во втором случае - грязная свалка.

Если жизнь проведена впустую, в никуда, в пьянки и пустой треп о красивых вещах - ценность такой жизни в результате оказывается низкой, хотя ресурс сам по себе был очень дорог.

Для сравнения: взяли алмаз - и променяли на две бутылки паленой водки. Предельно глупо, но увы, бывает.

Если жизнь прожита красиво, сильно, в заботе как минимум о себе и своих близких, или о многих людях за свой счет - ценность такой жизни будет высокой.

Ограненный Алмаз засиял великолепными гранями.

Ценность своей жизни человек делает сам: от его выбора зависит, в какую сторону он жить хочет и будет. И только его выбор будет, куда отдать невосполнимый, а потому невероятно ценный ресурс: похоронить его под грудой кирпичей или вложить в великолепный Храм.

Материалы с синтоновского форума

Жизнь человека - это огромная ценность. Она не сопоставима ни с какой другой ценностью (другого типа). В этом смысле она подобна трансфинитному числу. Которое по определению больше любого целого или вещественного числа. Бесконечно больше. Но математики придумали такие хитрые правила, по которым всё же можно работать с трансфинитными числами. То есть, с бесконечностями. И оказывается, одна бесконечность может оказаться больше другой и так далее.

Так вот, ценность человеческой жизни не сопоставима с ценностью ничего другого. Она по определению больше ценности чего угодно ещё. Но она может быть сопоставима с ценностью другой человеческой жизни.

Таким образом, трансфинитная теория ценности человеческой жизни даёт основания считать, что в каких-то случаях можно пожертвовать своей жизнью (например, когда речь идёт о спасении многих других жизней хороших людей) или убить кого-то для спасения себя, своих близких и друзей от погибели... Кстати, если кто-то нападает, злонамеренно посягает на чью-то жизнь, то его можно (и нужно) уничтожать в любом количестве даже чтобы отвести риск, отнюдь не 100%-й.

Издревле человек ставил перед собой вопрос, о сущности человеческой жизни. Многие философы и мыслители пытались ответить, для чего живет человек, для чего приходит он в этот мир и почему он умирает. И до наших дней никто так и не смог дать однозначного ответа на эти вопросы. Наверное, универсального ответа и нет, а значит, каждый сам должен для себя решить, как и для чего ему жить, чтобы «не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы».

Обобщённые представления о смысле жизни менялись вместе с эпохами человеческого существования. Первобытный человек вряд ли задумывался о смысле своей жизни, о том, что останется на Земле после его смерти. Вся его жизнь была подчинена инстинктам самосохранения и продолжения рода. Но уже в позднем периоде первобытности, древние люди начали оставлять следы своей деятельности, которые дошли до наших дней: наскальная живопись, поделки из камня и кости, примитивные орудия труда. Это говорит о том, что человеку хотелось, чтобы новые поколения могли каким-то образом перенять его опыт. Если бы этого не происходило, то каждое новое поколение людей фактически начинало бы жить заново и никогда не достигло бы той ступени развития, на которой оно находится сейчас. Таким образом, одна из составных частей смысла жизни – оставить после себя следы полезной деятельности, но именно полезной, потому что, например, сожжённый лес нельзя считать следом деятельности разумного человека.

Не менее важной частью смысла человеческой жизни является постоянное принесение пользы окружающим людям. Я когда-то читал рассказ о том, как один очень старый человек сажал яблони и когда у него спросили, зачем он это делает, ведь ему уже не придётся есть их плоды, старик ответил, что когда после его смерти люди будут есть эти яблоки, они вспомнят и его добрым словом.

И, наконец, третья главная составная часть смысла жизни – продолжение рода. Ведь если каждый будет жить только в своё удовольствие, пусть даже и принося пользу окружающим, не заботясь о потомстве, то человеческий род скоро закончится. Поэтому каждый должен позаботится о продолжении своего рода, тогда и весь род человеческий не прервётся.

Конечно, невозможно объяснить смысл жизни в одном сочинении, тем более в одной фразе: «Построить дом, посадить дерево, воспитать сына». Но от рождения до смерти человек может жить своей жизнью, работать ради того, что он считает дорогим, и наслаждаться этим. Он может оставить после себя на Земле такой неизгладимый след, что его не уничтожит даже смерть.

11. значение идеализации для развития научного познания

И. играет важную роль в научном познании — прежде всего в математике и математизированном естествознании. Здесь И. выступает в качестве допустимого и необходимого упрощения, которое позволяет исключить из рассмотрения те свойства и связи изучаемых объектов, учет которых существенно затруднил бы или сделал невозможным усмотрение и формулировку естественных закономерностей. Характерное для И. уподобление действительности некоторому идеальному образцу и соответствующее мысленное преобразование ее позволяет выйти за пределы собственно эмпирического рассмотрения и подняться на уровень теоретического описания, где естественные законы можно выразить на языке математики, как это делается, напр., в классической механике, термодинамике и др. физических теориях. Надлежащим образом осуществленная И., являющаяся одним из проявлений творческой активности человеческого мышления, способствует более глубокому постижению объективной реальности.

12. Субъекти́вный идеали́зм — группа направлений в философии, представители которых отрицают существование независимой от воли и сознания субъекта реальности. Философы этих направлений либо считают, что мир, в котором живёт и действует субъект, есть совокупность ощущений, переживаний, настроений, действий этого субъекта, либо, как минимум, полагают, что эта совокупность является неотъемлемой частью мира. Радикальной формой субъективного идеализма является солипсизм, в котором реальным признается только мыслящий субъект, а всё остальное объявляется существующим лишь в его сознании.

Родоначальником субъективного идеализма в западной философии является Джордж Беркли[1]. Другими представителями классической формы субъективного идеализма являютсяФихте, Юм, схожие идеи также развивал Кант. Среди философских течений XX века к субъективному идеализму иногда относят различные школы позитивизма (махизм,операционализм, логический эмпиризм, лингвистическую философию и т. п.), прагматизм, философию жизни (Ницше, Шпенглер, Бергсон) и выросший из нее экзистенциализм (Сартр,Хайдеггер, Ясперс и др.).

Объективный идеализм — совокупное определение философских школ, подразумевающих существование независящей от воли и разума субъекта реальности внематериальноймодальности.

Объективный идеализм отрицает существование мира в виде совокупности результатов познавательной деятельности органов чувств и суждений a priori. При этом признает их существование, но дополняет к ним еще и объективно обусловленный элемент человеческого бытия. В качестве первоосновы мира в объективном идеализме обычно рассматривается всеобщее сверхиндивидуальное духовное начало («идея», «мировой разум» и т. п.).

Как правило, объективный идеализм лежит в основе многих религиозных учений (авраамические религии, Буддизм), философии античных философов (Пифагор, Платон).

13.Критерии истины в философском рационализме

ИСТИНА И ЕЕ КРИТЕРИИ

Для того чтобы доказать истинность того или иного утверждения, необходимо каким-то образом проверить его. Средство такой проверки называется критерием истины (от греч. kriterion — мерило для оценки).

Основные концепции истины

Концепция истины Определение истины Критерий истины

Классическая Истина есть соответствие мыслей и высказывании действительности Чувственный опыт и/или ясность и отчетливость

Когерентная Истина есть согласованность знаний Согласованность с общей системой знаний

Прагматическая Истина есть практически полезное знание Эффективность, практика

Конвенциональная Истина есть соглашение Всеобщее согласие

Учеными предложены различные критерии того, как отличить истинное от ложного:

 Сенсуалисты опираются на данные чувств и критерием истины считают чувственный опыт. По их мнению, реальность существования чего-либо проверяется только чувствами, а не абстрактными теориями.

 Рационалисты считают, что чувства способны вводить нас в заблуждение, и видят основы для проверки высказываний в разуме. Для них основным критерием истины выступают ясность и отчетливость. Идеальной моделью истинного знания считается математика, где каждый вывод требует четких доказательств.

 Дальнейшее развитие рационализм находит в концепции когерентности (от лат. cohaerentia — сцепление, связь), согласно которой критерием истины является согласованность рассуждений с общей системой знаний. Например, «2х2 = 4» истинно не потому, что совпадает с реальным фактом, а потому, что находится в согласии с системой математических знаний.

 Сторонники прагматизма (от греч. pragma — дело) считают критерием истины эффективность знаний. Истинное знание — это знание проверенное, которое успешно «работает» и позволяет добиться успеха и практической пользы в ежедневных делах.

 В марксизме критерием истины объявляется практика (от греч. praktikos — деятельный, активный), взятая в самом широком смысле как всякая развивающаяся общественная деятельность человека по преобразованию себя и мира (от житейского опыта до языка, науки и т.д.). Истинным признается только проверенное практикой и опытом многих поколений утверждение.

 Для сторонников конвенционализма (от лат. convcntio — соглашение) критерием истины является всеобщее согласие по поводу утверждений. Например, научной истиной считается то, с чем согласно подавляющее большинство ученых.

14. проблема соотношения веры и разума

Проблему соотношения веры и разума оригинально решил святой Фома Аквинский. Считалось, что разум – это только человеческий инструмент познания, данная непосредственно человеку способность, одно из свойств психики, далекое от совершенства. Это только лишь «естественный свет», значительно более слабый, чем «свет божественный». «Светом божественным» наполнена Библия и разъясняющая ее положения теология. Вера - это божественный, сверхъестественный свет. Именно поэтому философия, в которой воплощается только «естественный свет», может быть лишь «служанкой теологии».

Основной проблемой средневековой мысли была проблема соотношения веры и разума. Она может быть сформулирована как вопрос о путях познания: должны ли мы обладать верой для того, чтобы с помощью разума познавать мир и Творца? Или же именно рациональное освоение мира приводит нас к вере?

Постановка проблемы связана с именем Климента Александрийского. При всём разнообразии взглядов, по-видимому, можно выделить несколько основных подходов, в той или иной степени разделявшихся различными мыслителями:

1) Вера самодостаточна и не нуждается в обоснованиях (Тертуллиан)

2) Вера и разум дополняют друг друга; между естественным и Бого-откровенным знанием существует принципиальное согласие, но если мы не уверуем, мы не поймем (Климент Александрийский, Августин)

3) У веры и разума собственные истины (теория двойственной истины); истины науки выше истин религии, но поскольку истины науки способны понять немногие, то для всех остальных религиозные идеи имеют право на существование, и их не стоит публично опровергать (Ульям Оккам). Кроме того, Фома Аквинский считал, что методы познания у философии и богословия различны. Вопрос об отношении веры и разума означал разработку различных трактовок содержания Библии и творений святых Отцов церкви с учетом достижений античной философии. Схоластика стремилась сохранить авторитет Писания и Предания. В то же время она не могла отбросить учения и труды античных авторов. Отсюда проблема веры и разума становится для нее неустранимой, но не является неразрешимой.

15.язык и ум.проблема согласованности(бред сивой кобылы)

Если участники коммуникаций не согласуют свои действия в движении мысли, то коммуникация сопровождается динамикой возникновения и распада мышления, появлением конгломерата фрагментов, вплоть до свертывания мыслительного слоя. При согласовании действий, последовательной реализации функций высказывания, понимания, критики, вторичного высказывания и т. п., сохранении и усилении первоначальной мысли коммуникация становится насыщенной мышлением (мыслекоммуникацией). Рефлексия пребывания в коммуникации, охват в рефлексии всех видов работ, влияние на согласованность участия коммуникантов с учетом динамики изменения содержания мысли приводят к выделению особой позиции — организатора коммуникации. Ее освоение является одним из условий культурного преобразования остальных видов работ, возникновения культурно-коммуникативно ориентированных людей. Тем самым рефлексия пребывания в коммуникации, овладение с помощью рефлексии всеми видами процедур и типами применения языковых средств создают условия, когда отдельный человек пребывает в коммуникации, согласуясь со всей системой понятых и принятых, усвоенных требований, со всей "рамкой" коммуникации. Человек становится мыслителем, а не только коммуникантом.

16. мистицизм как модель познания

Мистическое мышление исходит из признания того, что мир как единое целое, как глубинная связь всех вещей и явлений представляется непостижимой тайной в полном смысле этого слова – ведь если то, что мы считаем тайной, в принципе, можно открыть или разгадать, то это вовсе и не тайна на самом деле; тайна, если она является таковой, раскрыта быть не может, т.к. ее скрытое содержание находится за пределами выразимого. мистическое познание предполагает, прежде всего, самопознание, нацеленное на исследование границ и пределов возможного для человеческого сознания, души и духа, ведь именно наша ограниченность (телесная, ментальная, духовная, пространственно-временная и т.д.) становится препятствием на пути к пониманию безграничного и беспредельного. При условии преодоления этих ограничений сознание и дух человека только приближаются к возможности мистического восприятия и понимания реальности, проникновения в глубинную сущность и смысл происходящего.

Мистическое познание хоть и предполагает достаточно опюределенные «ходы» (как, например, самопознание, ведущее к самосознанию, внутреннему контролю, расширению возможностей восприятия и т.п.), но все же основополагающую роль возлагает на Откровение как на даруемую свыше возможность и способность обрести прозрение, просветление, в котором открывается истина. И человек не может ни предвидеть, ни предугадать, кому и почему этот дар открывается. Мистическое познание – это путь в неопределенность, когда человек отталкивается от всего, что кажется ясным или возможным, определенным или надежным, переходит границу формулируемого знания или даже границу представимого (апофатический путь, апофатика), при этом интуитивно «улавливая» целостность и связность этой неопределенности.

Мистический путь познания может осуществляться как в рамках той или иной религиозной доктрины, так и вне этих рамок. Но даже когда он «привязан» к религиозной доктрине, то все равно она принимается не жестких конфессиональных рамках, а в смысловом, сущностном видении Божественного начала. Истинность мистического понимания, в таком случае, видится в соответствии символам веры. Истинность внерелигиозного мистического понимания обнаруживается во внутренней образной согласованности представлений и метафор, символической связности этого понимания.

К числу европейских философов- мистиков относятся Бернард Клервосский, Гуго Сен-Викторский, Псевдо-Дионисий Ареопагит, Якоб Бёме, Мейстер Экхарт. Однако в учениях многих философов античности, средневековья и т.д. можно обнаружить элементы мистицизма, иногда вполне сочетающиеся с их рационалистическими установками. Восточный мистицизм имеет свои мировоззренческие особенности, свою глубокую и более древнюю историю, но принципы и смысл мистического познания являются общими и даже универсальными как для востока, так и для запада.

17. эмпиризм как модель познания

Мыслить эмпирически – это значит уметь наблюдать за объектами и явлениями действительного мира, оценивая значимость этих наблюдений, это значит сравнивать, сопоставлять или выявлять различия в наблюдениях, а также рассуждать, связывая постоянно изменяющиеся картины происходящего в целостное представление о положении вещей или дел. Устойчивые, сложившиеся представления о положении вещей можно называть опытом, опытным или эмпирическим знанием. Знаменитый вывод Локка о первенстве эмпирического мышления перед рациональным – « В разуме нет ничего, чего не было бы до этого в опыте»,– стал главным лозунгом эмпиризма. И как позже подчеркнет Дэвид Юм, даже в самых отвлеченных фантазиях ума мы обнаруживаем те первичные впечатления, которые взяты исключительно из опыта, т.е. когда мы создаем свои представления о возможном в картине реальности, мы только так или иначе комбинируем эти впечатления. В силу указанных особенностей эмпирическая философия выработала скептическое отношение к абстрактному знанию, предлагаемому рационалистической метафизикой. С позиции эмпиризма, истинная метафизика должна будет сформироваться лишь в результате обобщения эмпирических знаний. Однако нельзя не признать, что любой опыт возможен только благодаря определенности положения вещей, благодаря определенности и порядку процессов природного мира (к которому относится и сама наша способность познавать мир). А это означает, без соответствующих предварительных представлений об организации мира природы обойтись невозможно. Поэтому эмпирическая философия все таки подразумевает своего рода «онтологию», и она представленанатуралистическими концепциями различного типа. Натурализм стал основополагающей установкой для всего эмпирического познания (см.: напр.,Философский энциклопедический словарь).

18. Классический рационализм и проблема оснований научного знания.

Интерес к возможностям эмпирического мышления не ослабил позиции рационализма, даже несмотря на то, что и сами рационалисты признавали значимость эмпирических данных для создания научных теорий. Спор эмпиризма и рационализма состоял в том, какая из моделей познания должна занять определяющее положение – либо разум должен только обрабатывать данные наблюдений, либо наблюдения следует вести в соответствии с предписаниями разума или рациональными стратегиями. И это не был вопрос амбиций тех или иных философов, а вопрос выбора наиболее эффективного пути, по которому должна пойти наука. Рационалистическая позиция сохраняла свое первенство в силу того, что никакой опыт сам по себе не является готовым объяснениемявлений реальности, функция объяснения является и остается сферой действия разума. А это означает, что именно рационализм должен дать систему оснований для научного знания.

Рационалисты настаивают не только на том, что разум как способность устанавливать порядок и связь явлений дан человеку свыше (ведь если бы такой способности не было, не было бы и никакого действительно значимого опыта), но и более того, разум как способность выделять различные виды связей и модели порядка обладает определенной «заданной» структурой, содержанием и возможностями, что позволяет говорить о его автономности по отношению к миру и его способности конструировать «возможные миры» (теория врожденных идей). В этой связи необходимо определить, как должен действовать разум, чтобы создать надежную систему научных знаний о мире.

общие базовые принципы рационализма универсализм, объективизм, методологическая оптимальность и простота решений. Эти принципы научного знания оставались незыблемыми вплоть до конца 19 в.

19.Субстанция как основа научного знания

Субста́нция (лат. substantia — сущность; то, что лежит в основе) — то, что существует самостоятельно, само по себе, в отличие от акциденций, существующих в другом и через другое[1].

Субстанция – вещь которая не нуждается для своего существования ни в чём кроме самой себя, следовательно субстанцией является Бог.

Мир делится на духовные и материальные субстанции.

Духовные субстанции неделимы.

Основные атрибуты – мышление и протяжение.

Главным атрибутом материальной субстанции является протяжение. Материальную субстанцию Декарт отождествляет с природой.

(лат. substantia — сущность) —объективная реальность в аспекте внутреннего единства всех форм ее саморазвития, всего многообразия явлений природы и истории, включая человека и его сознание, и потому фундаментальная категория научного познания, теоретического отражения конкретного (Абстрактное и конкретное). В истории философии первоначально С. понимается как вещество, из к-рого состоят все вещи. В дальнейшем, в поисках основания всего сущего, С. начинают рассматривать как особое обозначение бога (схоластика), что ведет к дуализму.

Уже Кант понимает С. как “то постоянное, лишь в отношении с которым можно определить все временные явления”. Однако С. трактуется им как априорная форма мышления, синтезирующего опытные данные. Гегель определяет С. как целостность изменяющихся, преходящих сторон вещей (в к-рых она “открывается как их абсолютная отрицательность, т. е. как абсолютная мощь и вместе с тем как богатство всякого содержания”), “существенную ступень в процессе развития идеи” (человеческого познания), “основу всякого дальнейшего подлинного развития”. С этим связано понимание С. одновременно и как субъекта, т. е. как активного самопорождающего и саморазвивающегося начала. Вместе с тем С. рассматривается Гегелем идеалистически, лишь в качестве момента развития абсолютной идеи.

20.порядок и универсализм в классическом рационализме

идеи естественного порядка – бесконечной причинной цепи, пронизывающей весь мир.

Универсализм

всесторонность, многосторонность, всеохватывающее знание; стремление к целостности, форма мышления, которая рассматривает универсум как целое и пытается из этого довлеющего над всем целого объяснить, понять и вывести единичное (Платон, Аристотель, Фома Аквинский, Гегель). Социологический универсализм, выступающий против индивидуализма, имеет место у Адама Мюллера и Отмара Шпанна.

Порядок

ясная и четкая организация какой-либо сферы действительности (в отношении человеческого существования, напр., его позитивные нравственные свойства). Порядок как метафизический принцип имеет место уже в древнейшей космологии (слово «космос» для греков и означало «порядок»).

Убедительнейший пример порядка – естественный порядок в том виде, как он воплощается в организме (целесообразном единстве многообразия). Категории бытия, «слои» бытия (см. Учение о слоях) и законы природы постигаемы как принципы порядка (особенно отчетливо выявляющиеся в константах); см. Иерархия зависимости. В сфере психического правило прегнантности (см. Понятие) и закон хорошей формы (см. Гешталът) означают первоначальную упорядоченность.

21 Материализм, как теоретический принцип научного познания. Материализм как мировоззрение.

При этом именно обоснование Декартом необходимости рассматривать мир природы как материю послужило началом формирования материализма как доминирующей теоретической установки классического естествознания.

Понятие материи еще со времен античной философии представляло собой обобщение всех представлений о природе вещества и телесности. Одним из самых продуктивных концептов в понимании сущности всего материального было представление о единстве структурной первоосновы – об элементарных частицах, либо делимых до бесконечности, либо неделимых (атомах). Впоследствии понятие материи стало достаточно условным и выражало абстрактное представление о потенциальной возможности возникновения природных объектов (как о некоем «строительном материале») или же абстрактное представление о некоем субстрате свойств и связей природных объектов. Поэтому правомерность данного понятия стала достаточно проблематичной. Выделяя два типа субстанции: материю и дух, – Декарт выразил, прежде всего, противоположность и даже противостояние природного мира и познающего духа. Природа непроницаема для мысли человека непосредственно, поэтому наше мышление нуждается в особых средствах, с помощью которых оно сможет сформировать знание о природе. Оптимальный путь в поиске таких средств – это определить «принцип» материальности по отношению к «принципу» духовности. Таким принципом Декарт считает «протяженность», что можно интерпретировать как пространственную и, соответственно, временную определенность всего материального, в отличие от непротяженности (безграничности и вечности) всего духовного. Таким образом, понятие материи позволяет выразить все многообразие природных объектов и процессов с помощью определения их пространственно-временных характеристик. А наш разум имеет необходимые понятия об этом – это понятия геометрии и алгебры. Получается, что все многообразие природного мира может быть выражено математически, и это дает универсальный инструмент всему научному познанию.

Продуктивность материализма в качестве теоретического принципа, видимо, спровоцировала его превращение в мировоззренческий принцип, который предполагает признание первичности материального начала по отношению к духовному. Материализм как мировоззрение означает, что все духовное является лишь продуктом действия материального. Например, мысль есть не более, чем результат деятельности мозга, душа есть не более, чем связь сложных психических актов, а Бог может рассматриваться только как единство природы или сама природа. Такая позиция также очень хорошо вписывается и в натуралистические концепции эмпиризма и широко распространена по сей день как пример научного мышления. Однако если не помнить о принципиальной разнице этих двух «материализмов», неизбежно возникает путаница, которая дескредитирует и само научное знание – если мысль (и научная в том числе) вторична по определению, то ее качество зависит не от нас, а от качества и состояния материального носителя, со всеми вытекающими отсюда нелепыми выводами, главный из которых тот, что научное знание всегда таково, каким оно складывается в силу неохватываемых для нас условий и обстоятельств физико-физиологического плана.

22 Механицизм как теоретический принцип научного познания.

Понятие субстанции послужило также для выделения и уточнения других важнейших концептуальных оснований, необходимых для объяснения связей между явлениями – это понятие причинности и понятие порядка. Знание причин, как это показал еще Аристотель, является главной целью научного познания, при этом он выделил 4 рода причин: 1) материальную; 2) формальную; 3) действующую и 4) целевую. Причем материальные и действующие причины изучает физика, а формальные и целевые – метафизика. Изучение действующих причин рассматривалась Аристотелем в двух проявлениях: как выделение источника внешнего воздействия на объект – это механическая причина; и как исследование внутреннего источника изменения объекта – это органическая причина.

Философия Нового времени, хоть и сохраняет все эти разграничения видов причин, но постепенно сосредотачивается только на изучении действующией причины, причем с явным предпочтением к ее механической разновидности (т.е. внешней причины движения объекта). Способ изучения механической причинности предполагает такое «упрощение» представления о любом сложном объекте нашего исследования, чтобы этот объект можно было бы «привести» к максимально схематичному виду, который должен вполне наглядно и упрощенно продемонстрировать то, каким образом внешняя причина действует на объект и какие изменения производит в нем самом или в его положении во времени и в пространстве. Это приводит к формированию механицизма как доминирующего теоретического принципа классического естествознания, что отразилось и в названии теории Ньютона – классическая механика. Механистический подход в научном познании задает принцип описания и объяснения любых динамических процессов.

23 Детерминизм, как теоретический принцип научного познания.

Кроме этого происходит настолько сильное «узаконивание» каузального мышления (causa – лат. причина; causalis – причинный), что это приводит к утверждению еще одного фундаментального теоретического принципа классической науки – детерминизма .(determino – лат. определяю). Детерминизм как учение о строгой причинно-следственной обусловленности, определенности и связи явлений (строгость состоит в том, что здесь исключается случайность или спонтанность явлений) опирается также на еще одно концептуальное основание – идею порядка бытия.

Идея порядка рассматривалась в нескольких наиболее важных направлениях: 1) как соотносится порядок мышления и порядок существования вещей, явлений; 2) является ли порядок единым и неизменным, т.е. универсальным; 3) в чем заключается сущность порядка. Выводы, которые были сделаны по этим вопросам, главным образом, опираются на толкования идеи субстанции и сводятся к признанию того, что порядок действительного мира является универсальным и неизменным, а наш разум только в той мере обладает способностью к целостному и систематическому познанию мира, в какой он согласовывает себя с принципом универсального порядка этого мира: «Порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей» «Всякая адекватная и совершенная идея истинна», а «Ложность состоит в недостатке познания, заключаещемся в неадекватных, т.е. искаженных и смутных идеях» (Б. Спиноза).

26 Трансцендентальный принцип философии И.Канта и новый взгляд на задачи метафизики.

Общее значение слова «трансцендентальный» можно охарактеризовать как «переходящий, выходящий за пределы», но как понятие оно предполагает все, что выходит за пределы ограниченного эмпирического мира, а также предполагает состояние переходности, при котором нечто находится и внутри и за пределами системы отсчета одновременно. Например, состояние рефлексии или самопознания – это трансцендентальное состояние, т.к. находясь в процессе мышления или переживания, человек одновременно смотрит на этот процесс как бы со стороны. Например, идея красоты или идея добра, и т.п. трансцендентальны, т.к. прекрасное или добро не принадлежат полностью ни одному из конкретных объектов или действий, а лишь проявлены в них, будучи самостоятельными сущностями.

Трансцендентальный принцип в теоретической философии представляет собой создание трансцендентального знания о том, как вообще возможно какое бы то ни было знание и, в особенности, теоретическое знание. Знание такого рода – это знание об условиях, формах и границах применения познавательных возможностей человека. А трансцендентальный принцип в практической философии (практическая философия исследует сферу свободного выбора и действий человека в жизни, что наиболее полно проявляется в сфере морали и нравственности) позволяет сформировать трансцендентальное знание об условиях, формах и пределах применения свободной воли человека. Тот же принцип заставляет Канта исследовать вопрос, как возможна связь между теоретическим мышлением, полностью ориентированным на мир природных, строгих объективных закономерностей, и практическим мышлением, ориентированным на свободную самореализацию человека. В целом трансцендентальная философия И.Канта представляет собой исследование условий и возможностей, обеспечивающих взаимодействие различных моделей и теоретических принципов мышления, но сама она не «привязана» к какой-либо из этих моделей и принципам. Даже рационалистическая философия, в рамках которой Кант выстраивает свою систему, приобретает у него исключительно критический и скептический характер, т.е. он старается максимально беспристрастно и бескомпромиссно подходить к решению вопросов и задач, связанных с исследованием возможностей и пределов применения разума. Итак, если остановиться на критике познавательной способности, то принципиальными для Канта становятся три направления.

Новый взгляд на задачи метафизики

Для таких задач необходимо обосновать принципиально новую сферу применения разума – трансцендентальную логику. В отличие от традиционной логики здесь противоречие допустимо как первый этап решения задачи, но все решение, в конечном итоге, должно быть направлено к синтезу исходных противоположностей, который и будет представлять из себя принципиально новое понятие или идею, связывающую в единое целое исходные противоположности. При этом противоречие играет роль ограничения для всех возможных гипотез в отношении данных идей (воображение именно в той мере значимо для познания, в какой оно способно создавать гипотезы). Именно в сфере трансцендентальной логики Кант видел принципиально новую, продуктивную функцию метафизики, отвечающей на вопрос «Что я могу знать?».

3. Исследование возможностей познавательной деятельности предполагает также определение границ и даже пределов теоретического применения разума. Одной из основных задач философии, за которую не может взяться никакая другая наука, является определение того, какие вопросы никогда не могут быть решены теоретически (ни при каких условиях). К таким вопросам Кант относит вопросы о бытии Бога, о бессмертии души, о мире в целом и о свободе воли. Эти вопросы должны относиться к сфере практического применения разума, а именно философии ценностного выбора (аксиологии). Идея Бога или бессмертия души, идеи единства и целесообразности мирового устройства или свободы воли имеют сугубо регулятивный характер, т.е. могут оказывать влияние на способ и интерес мышления в определении принципов жизни и деятельности человека, но не должны определять принципы строгого знания.

27 Обоснование соотношения эмпирического и рационального мышления

Если мы хотим исследовать условия и возможности познавательной деятельности, то их следует рассматривать «вчистую», сами по себе, без тех наслоений, которые появляются в процессе и в результате осуществления познавательной деятельности. Речь идет об априорных формах чувственного познания, деятельности рассудка и разума (априорных – т.е. до-опытных, вне-опытных). Например, вопрос об априорных формах чувственного познания может быть сформулирован так: что делает чувственное восприятие возможным? или что делает возможной нашу способность иметь опыт восприятия действительности? Ведь когда мы говорим, что воспринимаем объекты действительного мира, мы считаем само собой разумеещимся получение разносторонней информации об объекте, но не задаемся вопросом, каким образом информация совершенно разного качества (зрительные, слуховые и т.п. впечатления) складывается в целостное представление об объекте. Отвечая на этот вопрос, Кант приходит к выводу, что априорными формами чувственного восприятия являются пространство и время – как «чувство» пространственной и временной определенности наблюдаемых явлений и их свойств, наглядной связности явлений в пространстве и во времени. При этом получается, что традиционное представление о пространстве и времени как объективных характеристиках самого действительного мира оказывается возможным только при условии субъективной способности человека фиксировать в своем сознании пространственные и временные определенности.

В исследовании априорных форм деятельности рассудка, а сущность рассудка Кант определяет как способность действовать в соответствии с правилами, обнаруживается, что схематизм деятельности рассудка формируется опять таки на основе сознания пространства и времени. Ведь способность рассуждать опирается на способность понимать, схватывать формальные соответствия и последовательность, в которых должно строиться рассуждение. При этом формальные соответствия, как правило, выражаются в пространственных представлениях, а последовательность – во временных. Правила же являются, своего рода, экспликациями устойчивых, законосообразных формальных соответствий или последовательностей.

Именно это позволило сделать вывод об условии взаимосвязи и взаимодополнительности эмпирического и рационального мышления – пространство и время как субъективные априорные формы чувственного восприятия и как априорные формы, обусловливающие схематизм деятельности рассудка, являются условием синтеза эмпирического и рационального познания.

Если в чувственном опыте создаются представления о явлениях, а рассудок есть способность, создающая единство явлений согласно правилам, то разум есть способность, создающая единство правил рассудка согласно принципам. Поэтому разум не имеет прямого отношения к опыту, а действует через рассудок. Это позволяет выстроить последовательную связь этапов или форм познания: от чувственного опыта к рассудку, от рассудка к разуму (и обратно). Способность разума создавать принципы проявляется, в основном, в продуцировании идей и в определении законов, по которым идеи приобретают систематическую связь, причем априорный синтез идей должен обеспечивать приращение, расширение возможных идей.

29 Проблема границы использования разума в философии И. Канта.

. Исследование возможностей познавательной деятельности предполагает также определение границ и даже пределов теоретического применения разума. Одной из основных задач философии, за которую не может взяться никакая другая наука, является определение того, какие вопросы никогда не могут быть решены теоретически (ни при каких условиях). К таким вопросам Кант относит вопросы о бытии Бога, о бессмертии души, о мире в целом и о свободе воли. Эти вопросы должны относиться к сфере практического применения разума, а именно философии ценностного выбора (аксиологии). Идея Бога или бессмертия души, идеи единства и целесообразности мирового устройства или свободы воли имеют сугубо регулятивный характер, т.е. могут оказывать влияние на способ и интерес мышления в определении принципов жизни и деятельности человека, но не должны определять принципы строгого знания.

Там же, «где границы нашего возможного знания очень узки, искушение строить суждения очень велико, иллюзии весьма обманчивы, и вред, приносимый заблуждениями, значителен…», требуется особая дисциплина разума, которая удерживала бы его от крайностей и заблуждений. Суть этой дисциплины заключается в осуществлении критики, даже цензуры к применению разума, особенно в отношении создания гипотез и доказательств. «Сама природа разума побуждает его выйти за пределы своего эмпирического применения, отважиться проникнуть до самых крайних границ всякого знания …с помощью одних лишь идей и успокоиться, только завершив свой круг в самодовлеющем систематическом целом.». Однако здесь следует помнить, что мы знаем о любом предмете ровно столько, сколько вложили в него сами. Вещи сами по себе скрыты от нас, будучи воспринимаемыми нами лишь настолько, насколько позволяют а priori заданные формы. Поэтому следует признать, что имея дело с вещью-в-себе, мы конструируем предмет познания на субъективных основаниях. А это означает, что к конструкциям разума необходимо предъявлять жесткие требования, проверяя его на безупречность и строгое следование необходимости.

31 32 34 Процесс мышления и познания, как это уже было показано в теме 4, нельзя рассматривать без учета нерациональных компонентов – например, вера, язык, ценностные приоритеты, определяющие содержание и качество мышления, не подчиняются требованиям логики, тем или иным рациональным принципам. Классический рационализм пошел по пути согласования рациональных принципов и нерациональных компонентов мышления, стараясь найти способы их адаптации друг к другу. И это делалось для того, чтобы процесс мышления и познания представлял собой непротиворечивое единое целое, был достаточно эффективным в силу согласованности всех его оснований.

Однако, если сосредоточиться на изучении самого языка, веры или ценностей, то понятно, что эту задачу невозможно выполнить рациональными средствами. Как это убедительно показал И.Кант – все, что относится к сфере регулятивных оснований и установок нашего мышления, опирается на действие свободной воли человека и поэтому не может быть быть познано теоретическим разумом, т.е. чисто рационально. Это означает, что должн быть создан особый путь постижения иррациональных предметов и иррациональных оснований мышления – иррационализм. Иррационализм представлен довольно большим количеством философских течений и школ, но при этом можно выделить два основных направления, которые различаются по их позиции в отношении статуса данной модели мышления.

Первое направление (или тип), которое условно можно назвать «радикальный» иррационализм представляет собой анти-рационализм, он опровергает саму возможность рационального познания, считая ложными рациональные нормы истинности и принципы мышления, и предлагает кардинальный пересмотр всех предпосылок и оснований, в рамках которых до сих пор осуществлялось и мышление, и познание. Наиболее ярким философом здесь является Фридрих Ницше, а такие философские направления, как философия жизни , интуитивизм, деконструкция стали интересной попыткой создать принципиально новую парадигму мышления. Второе направление (или тип), которое можно назвать «нейтральный» иррационализм, не преследует такие масштабные цели, а останавливается на признании небходимости иррационализма как особого пути в решении особых задач – таких задач, которые рациональным путем не решаемы или вообще не могут быть сформулированы как рациональные задачи. Нейтральный иррационализм изучает вне-рациональные формы и способы мышления, не отвергая значения рационализма как модели мышления. Этот тип иррационализма представлен довольно широким диапазоном философских течений и авторов. Например, экзистенциализм, структурализм, философская герменевтика, семиология и др.

Нужно отметить, что работа, проделанная в рамках этих направлений, существенно повлияла и на развитие современного рационализма. Но для начала следует показать принципиальные различия между этими моделями мышления.

Как уже говорилось в начале данного курса, наше мышление, в первую очередь, нацелено на поиск связей между отдельными проявлениями действительного мира, что, в свою очередь, предполагает создание представлений об значениях и значимости тех или иных проявлений действительности. Чтобы реализовать такие цели, приходится разрабатывать системы оснований и норм истинности, в соответствии с которыми наше мышление может верно определять связи и значения явлений. Это и позволяет нам создавать знание о действительности. Поэтому для процесса познания так важно найти наиболее точные, емкие основания, принципы, которым должно следовать наше мышление. Например, начиная с античности рационализм исследовал возможные варианты, определяющие принципы связей между вещами: все связано в силу единой структурной основы, поэтому знание – это точная реконструкция «устройства» или «конструкции» вещей или явлений; или же другой вариант – все связано в силу определенной иерархии числовых пропорций, «кодов», поэтому знание – это вычисление таких пропорций или кодов; еще вариант – все связано причинно-следственными отношениями, поэтому знание – это точное определение возможных причин; и так далее… (здесь можно также вспомнить еще и то, как эмпиризм и мистицизм истолковывают связи и отношения между явлениями).

Иррационализм же обосновывает свой подход к истолкованию связей. Во-первых, здесь категорически отвергается мысль о каком-либо одном универсальном типе связи, который может объясниь все (как мы это видим в классическом рационализме) Во-вторых, даже когда идет речь об одном из типов связей, предполагается их изменчивость, неоднородность, динамика их интенсивности, активности и т.д.. В-третьих, здесь особый интерес вызывает понимание спонтанности возникновения и исчезновения связей, игры возможностей, в которых проявляет себя реальность (речь не идет об исчислении вероятностей, а именно об игре как о непредсказуемом поведении или состоянии на грани возможного и даже невозможного). В-четвертых, связи рассматриваются как смысловые и символические, когда любые, даже самые незначительные, явления или вещи «свидетельствуют» о глубинных подтекстах и смыслах, становятся «следами», по которым можно усмотреть и прочитать картину целого.

Проблема значения и значимости явления, напомним, в рационализме решается с точки зрения его идеальной сущности или логического определения родовых и видовых признаков предмета, причем и то, и другое должно быть универсальным и общезначимым представлением. Иррационализм же настаивает на необходимости помыслить индивидуальное, единичное явление. Например, ценность конкретной человеческой жизни или таланта данного человека могут, конечно, быть изучены рационально, с точки зрения общезначимого представления о сущности жизни или таланта вообще, могут быть изучены также и в сравнении с жизнями и талантами других людей, т.е. эмпирически; но как показывают философы-иррационалисты, эти подходы могут привести и очень часто приводят к «устранению» всего индивидуального и уж тем более уникального, к непониманию ценности и жизни, и таланта. Когда мы, например, разумно полагаем, что человеческая жизнь должна быть осмысленной, творческой и т.д., то человек, жизнь которого проходит в одурманивании себя алкоголем или чем-либо еще, в монотонно повторяющихся действиях, ни для нас, ни для себя не будет представлять ценности. И к сожалению, человеческая история слишком богата примерами устранения и самоустранения, физического в том числе, индивидов, не вписывающихся в рамки разумного (т.е. понимаемого на данный момент как разумное). Поэтому и возникает проблема, как научиться понимать единичное явление не через сопоставление с идеальным прототипом или сравнение с другими явлениями, а само по себе, через его внутренний смысл. При этом, в отличие от сущностного представления, где мы обязательно разграничиваем, что существенно, а что – несущественно, здесь все должно быть существенно – любая мелочь или едва заметный оттенок могут оказаться важными для понимания индивидуального внутреннего смысла. В этой связи особый интерес иррационализма обращен к проблеме выражения индивидуального, как именно оно проявляет себя в тех или иных обстоятельствах. И именно поэтому для иррационализма теоретический интерес представляет язык искусства и способы его интерпретации.

Отсюда происходит переоценка основополагающих принципов, составивших классическую традицию рационального мышления и научного познания. Универсализму и требованию общезначимости противопоставляется установка на индивидуальный подход – сингулярность. Сингулярность – это многозначное понятие, используемое в различных областях знания, но в контексте современного иррационализма это не только понятие, это принцип осмысления единичного как события, имеющего смысл, где событие понимается как момент перелома траектории движения, как точка схождения и расхождения серий других событий, причем как вне, так и внутри данного события.

Объективизму противопоставляется интерсубъективность как система субъект-субъектных отношений, определяющих структуры и функции общественного сознания. Интерсубъективность рассматривается, в основном, в трех «измерениях» – в экзистенциальном, антропологическом, т.е. с точки зрения специфики человеческого существования и осуществления человека в бытии; а также аксиологическом, т.е. с точки зрения ценностных отношений. Этот принцип создает основу для гуманизации или «очеловечивания» научного знания

Детерминизму и жесткой последовательности выводов противопоставляется индетерминизм и игровой принцип. Индетерминизм представляет собой пересмотр детерминизма как обязательной установки на исследование причинно-следственных связей, обосновывая то, что причинно-следственные связи не могут дать исчерпывающие характеристики явлений действительного мира. Ведь с позиции детерминизма событие как перелом или разрыв в цепочке связей вообще невозможно. Именно это понимание оказало существенное влияние на развитие рационалистических принципов научного мышления, особенно в квантовой механике. В данном контексте индетерминизм можно соотнести с окказионализмом классической эпохи (18 века) – таким принципом объяснения действительности, который в истолковании происходящего отдает приоритет случайности как непредсказуемости неизбежного отклонения от определенной траектории в силу взаимодействия множества факторов. Окказионализм противостоял детерминизму, показывая, что ориентация на жесткие причинно-следственные связи в объяснении действительного мира и, соответственно, на выявление закономерностей, по которым мы можем предсказывать ход явлений, слишком абстрактна и приблизительна. Современный индетерминизм, уходя от противопоставления закона и случайности, ориентирует мышление на исследование игры возможностей, вариативности действий и т.д. Игра как принцип мышления не означает право на произвольностьрешений, игра обязательно предполагает предварительное условие – наличие правил игры. Проблема того, каким образом устанавливаются эти правила, в каком отношении друг к другу находятся правила и непредскзуемый итог игры, стала одной из наиболее сложных в философии 20 века (здесь пересекаются усилия и рационализма и иррационализма). В этом же смысле индетерминизм как принцип мышления необходим в сфере исследования жизненного мира человека, общества, в сфере исследования культурных феноменов и, особенно, языка, т.к. здесь реализует себя свободная воля и вообще свобода как способность выхода за рамки предопределенности. Поэтому индетерминизм должен быть принципиальной позицией для всего гуманитарного знания.

Механицизму и линейному аналитическому мышлению противопосталяется символическое, герменевтическое истолкование происходящего – это опять же отсылка к смыслу происходящего: а смысл может быть явный и скрытый, истинный и иллюзорный, узкий и символический и т.д. Классическая установка на объяснение происходящего как главную цель и суть познания пересматривается в пользу установки на понимание происходящего. Понимание противопоставляется здесь объяснению так же, как синтез – анализу, как континуальность – дискретности. Объяснение предполагает разделение целого, разъятие значений для последующего складывания в последовательную цепочку допустимых выводов, а понимание – это «схватывание» целого, синтетическое взаимополагание значений. Исследование способов и принципов интерпретации смысла и понимания стало предметом философской герменевтики и семиологии, и эта работа еще продолжается.

Важнейшим вопросом для иррационализма становится вопрос о нормах истинности. Когда Ф. Ницше в предисловии к «По ту сторону добра и зла» предположил, что «истина есть женщина», он заново поставил вопрос о природе, значении и статусе истины. Этот образ берется как указание на парадоксальность самого стремления к истине, ведь она всегда лишь соблазняет и скрывается, играет и меняется. Поэтому можно ли к ней относиться серьезно и чего должны стоить наши усилия, направленные на определение и фиксацию ее границ? Как может возникнуть «воля к истине из воли к обману»? Ведь любая попытка выстроить истинное представление о мире опирается на убеждение, что истина существует , и она нам доступна – а не самообман ли это? Получается, что истина – это не то, что открывается, это не то, что дается свыше (в мистическом познании), а то, что сотворяется нами. И мыслитель, и ученый действует скорее как художник, творец. Необходимо только отдавать себе отчет в смысле этого творчества. В конечном итоге, истина приобретает моральное измерение или эквивалент – это честность и ответственность. Честность и подлинность в противовес притворству и симуляции. Кстати, симуляции, в которые пускается наше сознание, способны проектировать все наше существование, порождая особого рода реальность – виртуальную реальность, заменяющую и уничтожающую все «традиционные ориентации» жизни.