Черты реализма

Щедрая дань, которую автор «Опасных связей» отдал традиции, не помешала роману стать произведением глубоко реалистическим уже в том понимании реализма, который характерен для литературы XIX столетия. Реализм Шодерло, конечно, своеобразен: в нем того, что принято называть широким показом общественных отношений, пестрой картиной народной жизни и т. п. На первых же страницах романа автор заявляет, что будет говорить о жизни лишь узкого кружка лиц из высшего света и на большее отнюдь не претендует. Единственные персонажи из народа, которым по ходу действия уделяется некоторое внимание, это опять же традиционные субретка и лакей, несмотр. Хотя герои Шодерло очень много времени проводят в деревне, крестьяне появляются в «Опасных связях» только один раз, когда Вальмону в его «игре» с госпожой де Турвель надо сделать ловкий ход и, демонстрируя перед нею благотворительность, осыпать деньгами семью нуждающихся поселян, у которых за недоимки по налогу отбирают все имущество.

То, что позволяет нам называть «Опасные связи» произведением отчасти реалистичным – многоплановость характеров героев. Шодерло ле Лакло рисует многогранные характеры, рассматривает происходящие события с совершенно разных углов зрения, и таким образом, говорит не только о пороках конкретных персонажей, но и о пороках того времени в целом.

Игра в «Опасных связях» органически связана с одним из важнейших достижений поэтики Лакло в рамках реалистической тенденции – своеобразным многоголосием.⁶ Каждое событие герои романа рассматривают по-своему, любое действие в «Опасных связях» представлено с позиции нескольких персонажей. Эта важнейшая жанровая особенность прослеживается уже в первых письмах романа. Посмотрим, как герои произведения реагируют, например, на приезд Вальмона к его тете, госпоже Розмонд.

Для самого виконта это событие – отличная возможность быть ближе к объекту своего внимания – президентше де Турвель: «Мой добрый ангел привел меня сюда на её и на моё счастье. Каким бы наказанием была бы для меня теперь необходимость вернуться в Париж!». Для маркизы де Мертей этот неожиданный отъезд Вальмона из Парижа разрушил все планы мести графу де Жеркуру: «Возвращайтесь, любезный виконт, возвращайтесь. Что вы делаете и что вам вообще делать у старой тетки, уже завещавшей вам все свое состояние? Уезжайте от нее немедленно; вы мне нужны. Мне пришла в голову замечательная мысль, и я хочу поручить вам ее осуществление». Президентша де Турвель рассматривает приезд виконта как шанс наставить его на путь истинный: «Он говорит со мною очень откровенно, а я читаю ему строгую мораль. Вы знаете его, и потому согласитесь, что обратить его на путь истинный было бы большим успехом, но я не сомневаюсь, что, несмотря ни на какие клятвы, стоит ему провести одну неделю в Париже, и он забудет все мои проповеди. Во всяком случае, он хоть во время пребывания здесь будет воздерживаться от обычного своего поведения». Господа де Воланж, напротив, не верит в исправление нрава виконта и видит в его поездке очередную любовную аферу: «Опытность и прежде всего дружеские чувства к вам дают мне право предупредить вас: в обществе уже заметили отсутствие Вальмона, и если станет известным, что некоторое время он пробыл втроем со своей тетушкой и с вами, ваше доброе имя будет в его руках, а это - величайшее несчастье, какое только может постигнуть женщину».⁷ А для госпожи Розмонд столь обсуждаемое в свете событие – всего лишь приятная возможность повидать своего любимого племянника.

Шодерло де Лакло хорошо понимал, что люди, принадлежащие к разным социальным группам, имеющие разные характеры, темпераменты не могут одинаково оценивать одно и то же событие.

Реализм проявляется не только в различной трактовке событий, но и в неоднозначности характеров самих героев. Многослойностью характеров отличаются не только виконт и маркиза, но и положительные персонажи. К примеру, президентша де Турвель, которая, на первый взгляд, кажется стандартной «чувствительной» героиней-жертвой» в духе Руссо и Ричардсона, на деле гораздо менее условный образ. Традиционный конфликт между страстью и нравственным долгом автор «Опасных связей» подал таким образом, чтобы в «борьбе» с президентшей Вальмону пришлось нелегко. В итоге она - не поверженная жертва, а женщина с большим сердцем, способная к сильной любви и погибающая от нее.

Другая важная особенность писем в романе – индивидуализация языка героев, своеобразие эпистолярной манеры каждого из персонажей книги. Манера здесь раскрывает пишущего: наивность и простодушие Сесили и ее порочное любопытство; неопытность и несмелость Дансени, который следует литературным образцам и пишет то напыщенно, то манерно, и т. д. Примечателен в этом отношении язык Вальмона и госпожи де Турвель. У Вальмона две манеры: своя – непосредственная, насмешливо-циническая (письма к маркизе) и фальшиво - чувствительная (письма к президентше). У президентши стиль тоже «чувствительный», формально мало чем отличающийся от манеры Вальмона (и то и другое восходит к традиционному роману в письмах). сноска

Однако далеко не все современники писателя одобряли его новаторство. Что неудивительно: классицистическая проза с её однобокой трактовкой событий всё ещё занимала ведущие позиции в литературе того времени. Многие литературные критики той эпохи называли стиль писателя «грубым» и считали, что такая стилистическая «полифония» только испортила хороший роман. «Это большой недостаток - пытаться дать каждому персонажу его собственный стиль. В результате рядом со страницей, блестяще написанной, мы встречаем ненужные наивности или непростительные небрежности, которые кажутся не столько контрастами, сколько пятнами», - отзывается о романе граф де Тилли.⁸ С критикой в свой адрес Шодерло де Лакло согласиться не мог. В предисловии к своему роману он пишет: «Недостатки эти отчасти, может быть, искупаются одним достоинством, свойственным самой сущности данного произведения, а именно разнообразием стилей — качеством, которого писателю редко случается достигнуть, но которое здесь возникает как бы само собой, и во всяком случае, спасает от скуки однообразия». Однако в 20 веке французский писатель Андре Моруа, интересовавшийся творчеством Шодерло де Лакло, отнюдь не отрицая стилевые достоинства романа, не увидел в этом разнообразии ничего поразительного. «Все выдержано в чудесном, чисто французском стиле XVIII века, эпохи, когда молодая девушка, едва вырвавшаяся из монастыря, уже умела написать письмо так, что писатели нашего времени могли бы ей позавидовать», - писал он в своей работе.⁹