3. Социология международных отношений

Настоящее время все более интенсивное развитие и растущий авто­ритет в научном сообществе получает, исследовательское направление, возникшее на стыке социологии и международно-политической науки¹. Формально его институализация произошла более 30 лет назад — в 1966 г. на VI Всемирном социологическом конгрессе в Эвиане, где был заслушан специальный доклад, обосновывающий становление новой научной отрасли. В 1970 г. на VII Конгрессе было принято решение о создании в рамках Международной социологической ассоциации Исследовательского комитета по социологии международных от­ношений. Своими корнями данное направление уходит к 1940-м гг.: именно в этот период появляются работы сторонников школы «меж­дународного общества» (прежде всего, М. Уайта) в Англии. В США первые работы социологического направления увидели свет на рубеже 1940—1950-х гг. Во Франции данное направление заявило о себе в конце 1950-х — начале 1960-х гг. (в частности, работами Ж. Вернана, Р. Арона, Г. Бутуля, Р. Боска и др.), хотя первые попытки социологического анализа международных отношений были предприняты еще в 1930— 1940-е гг. (например, в работах Ж. Сиотиса). В Норвегии оно разрабатывается Й. Галтунгом. В СССР и в России в силу особенностей развития политической социологии (см. об этом: Амелин В.Н., Дегтярев А.А. 1997) их «встреча», а стало быть, и конституирование социологии международных отношений как относительно самостоятельной субдисциплины состоялись позднее, чем на Западе (см. об этом: Тюлин. 1997)². Однако отечественная социология международных отношений накопила определенный опыт: в последние десятилетия в этом направлении работали такие известные ученые, как Ф.М. Бурлацкий, А.А. Галкин, Д.В. Ермоленко, Б.Ф. Поршнев, М.А. Хрусталев и др. (см., например: Бурлацкий, Галкин. 1974; Ермоленко. .1977; Поршнев. 1970; Хрусталев. 1992; Политическая социология. Политология. Социология международных отношений. 1991).

В то же время было бы неправомерно говорить о социологии меж­дународных отношений как о сложившейся автономной дисциплине. Скорее, она представляет собой совокупность наиболее распростра­ненных прежде всего именно в социологической науке подходов,'про-блематик и методов, заявляющих о своей альтернативности традици­онным парадигмам и теориям международно-политической науки или же претендующим на дополнительность по отношению к ним.

В отличие от неореалистов и неолибералов, представители социоло­гического направления в исследовании международных отношений под-

1 Одним из важных, хотя и формальных признаков этого является издание профиль ных журналов в Лондоне и Париже: 1п1егпаИопа18осю1од1е и СиНигез & СогфИз.

² Впрочем, следует отметить, что подобное конституирование далеко от своего завер шения и в мировой науке.

черкивают значимость в мировой политике не столько национальных интересов, сколько ценностей, норм, идентичностей, культурных особен­ностей, традиций и идей. В результате все основные вопросы междуна­родных отношений (характер международной среды, перспективы ее из­менения, основные процессы, их участники, возникающие между ними проблемы, пути их разрешения), как и наиболее распространенные тео­рии (национального интереса, безопасности, баланса сил, сотрудничест­ва, демократического мира), получают трактовки, альтернативные тем, которые господствовали в международно-политической науке на протя­жении многих десятилетий (см.: Цыганков (отв. ред.). 1998).

На первых порах социология международных отношений (начало 1960-х гг.) рассматривала международные отношения как особую сферу общественных взаимодействий, стремилась дополнить их исследования, осуществляемые в рамках традиционных дисциплин — истории, права, экономики и др. Так, в исследованиях французской школы данного периода социология международных отношений поначалу трактовалась как своего рода теория среднего уровня, призванная обобщить предпринимаемое в рамках различных дисциплин изучение международных взаимодействий путем выявления присущих им общих детерминант и закономерностей. Делается и попытка формулирования основной проблематики нового направления, центральными в которой называются проблемы войны и межгосударственных конфликтов и лишь во вторую очередь — проблемы мира (см.: Агоп. 1963; Агоп. 1962; Возс. 1965; Вои1ои1. 1970; Мег1е. 1974; Бегггептс. 1977). Наряду с уже названными, для данного периода характерны еще три особенности. Во-первых, речь идет главным образом об исторической социологии международных отношений со свойственным ей обращением к историческим аналогиям, но и с одновременным стремлением к преодолению разрыва между микро- и макропарадигмами . Во-вторых, наблюдается достаточно четкое размежевание двух основных ветвей социологического направления — акционалистской, идентифицирующей себя с веберовскими традициями (во Франции это работы Р- Арона и его последователей), и детерминистской, опирающейся на творческое наследие Дюркгейма (школа гголемологии Г. Бутуля и его сторонников). Наконец, в-третьих, социология международных отношений данного периода находится под очевидным воздействием реалий холодной войны, которое проявляется как в тематике (вписываю-

Это стремление вполне очевидно проявляется уже в трудах Р. Арона и еще более очевидно для работ Г. Бутуля (сказанное касается и последователей этих лидеров двух основных течений в рамках социологии международных отношений во Франции ука­занного периода).

щейся в рамки традиций политического реализма), так и в идеологи­ческой направленности исследований (подробнее об этом см.: Цыганков. 1996. С. 32-41).

Отмеченные особенности начального периода развития социологии международных отношений характерны и для британской школы, рассматривающей международные отношения как общество суверенных государств с едиными интересами и ценностями и с совместными правами и обязанностями. Подчеркивая значение институтов для ста­бильности международных отношений (через экономическое, соци­альное, техническое и функциональное взаимодействие государств), сторонники британской школы рассматривают международное право прежде всего как основной инструмент для поддержания сложившегося в мире баланса власти.

Окончание холодной войны способствовало усилению интереса к социологии международных отношений и одновременно трансформации ее проблематики. Рост взаимозависимости мира и процессы гло­бализации с особой очевидностью обнажили «разорванность» между­народно-политической науки между господствующими парадигмами — неореализмом и неолиберализмом — и неудовлетворенность результатами, которых они достигли в исследовании международных отношений. Обострилось стремление выйти за их пределы, сохранив и объединив при этом все положительное, наработанное в их рамках. Основные подходы социологического направления в международно-политической науке все более заметно определяются пониманием со­временного мира как единого пространства, структурированного многообразными и все более взаимозависимыми сетями социальных взаимодействий, как процесс постепенного формирования глобального гражданского общества.

Сторонники социологического подхода настаивают на необходи­мости анализа международных отношений в контексте глобальных транснациональных связей и взаимодействий. В новой ситуации вы­явилась ограниченность и нормативно-правового, и «режимного» подходов, равно как и неореалистской, и неолиберальной парадигм. Их общий недостаток состоит в том, что, считая критериями международ­ных процессов рациональность политики, государственный интерес (определяемый в терминах власти или в терминах экономической мощи), баланс сил или материальное благосостояние, они не идут дальше этого. Однако анализ возникающих в наши дни «новых меж-

¹ Здесь имеется в виду теория международных режимов, одним из наиболее извест­ных представителей которой является американский исследователь С. Краснср (см., на­пример: Кгазпег. 1983; Иазепс1еуег, Меуег, КШЬегдег. 1996).

дународных отношений» (8тои1з (д\г.). 1998) требует сосредоточения внимания на роли социальных норм и институтов, групповых ценностей и идентичностей, культур и традиций, которые не отрицают, но моти­вируют интересы сторон, участвующих в международном взаимодей­ствии.

В этой связи особое внимание исследователей привлекает концепция международного общества, разрабатываемая представителями британской школы еще с 1960-х гг. Данная концепция внутренне связана с идеями порядка и легитимности в мировой политике. М. Уайт и X. Булл определяли международный порядок как регулирование межгосударственных взаимодействий, создающее и поддерживающее определенные ценности и нормы. Он содержит три основных компо­нента, представляющих собой первичные цели членов международного общества: стремление всех государств к безопасности; их заинтере­сованность в выполнении достигнутых соглашений; забота о сохранении своего суверенитета.

В целом сторонники британской школы в социологии международ­ных отношений исходят их трех допущений: 1) международное обще­ство — это факт международных отношений; 2) из этого факта выте­кают обязательства со стороны членов международного общества по отношению друг к другу; 3) международное общество находится в про­цессе перехода от общества государств к обществу людей (т.е. к миро­вому обществу) и от международного порядка к мировому. Последнее означает, что по мере такого перехода формируется международное общественное сознание, распространенное по всему миру чувство со­общества.

Важная тенденция указанного процесса, считают представители со­циологического направления в исследовании международных отноше­ний, — становление неформального института «глобального (самоуп­равления», необходимость которого диктуется тотальной взаимозави­симостью и обострением сущностных проблем человеческого бытия (8тои1з. 1998. Р. 152). Преимущества такого «управления без прави­тельства» в том, что оно формируется «снизу», а потому способно ос­таваться гибким, реагируя на меняющиеся условия и потребности субъектов. При «управлении без правительства» находится место всем взаимодействующим акторам — сильным и слабым, сплоченным и раз­нородным, объединенным и одиноким. Оно способствует постепенному осознанию всеми субъектами международных отношений общего

Известный американский исследователь Джеймс Розснау использует термин «постмеждународные отношения» (см.: Козепаи. 1990).

интереса. Институт «глобального управления» предполагает не только усиление и реформирование существующих (например, ООН), но и создание новых формальных институтов и процедур, призванных спо­собствовать развитию межгосударственного сотрудничества. Вместе с тем оно не лишено и недостатков. Главный из них вытекает из неравных возможностей сторон, участвующих в «управлении без правительства». Права и обязанности взаимодействия определяют в основном доминирующие акторы. Более того, некоторые субъекты мирового со­общества оказываются фактически исключенными из процесса гло­бального управления и многостороннего сотрудничества, что может служить источником усиления различных видов аномии в глобальном обществе (подробнее об этом см.: Эрман Ж. 1996.).

При этом, как подчеркивает Крис Браун, понятие «мировое сооб­щество» никогда не используется в отрицательном значении: может быть не совсем понятно, что должно или что подразумевается под ним, но ясно, что те, кто его используют, уверены, что мир мог бы стать лучше, если бы он мог быть назван сообществом. Иными словами, данное понятие отличается глубокой внутренней противоречивостью.

В самом деле, понятие мирового сообщества включает в себя как должное, так и сущее; содержит нормативный и рациональный, но одновременно ценностный и эмоциональный аспекты. Оно предполагает плюрализм и терпимость в отношениях между государствами и вместе с тем распространение по всему миру западных по происхождению и культурной основе ценностей (рыночная экономика, индивидуализм, права человека). Наконец, понятие мирового сообщества, основанное на убеждении в превосходстве либеральных принципов добра и справедливости, используется для навязывания этих принципов через политические теории, институты и действия. В итоге, направленная на достижение стабильности и справедливого мира, на устранение причин международных конфликтов концепция мирового сообщества одновременно способствует их закреплению и распространению. Остается неясным, однако, кто определяет пути движения человечества к мировому сообществу, задает нормы и правила поведения его членов, устанавливает их жизненные стандарты? Но так или иначе, в конечном счете понятие мирового сообщества отражает борьбу интересов и ценностей государств и народов Земли.

Альтернативная исследовательская программа была предложена конструктивизмом — направлением, которое стремится синтезировать теоретическое наследие Вебера и Дюркгейма и которое ставит во главу угла взаимосвязь между государственными интересами и идентичнос-тями. Более близкие идейные предшественники конструктивизма — функционализм, британская школа, структурализм М. Фуко. Кон-

структивизм — далеко не однородное течение. В его рамках различают до меньшей мере два варианта. Неоклассический вариант (I. Кидд1е, Кга1осЬлуШ Е, Е. Л11ег...) включает в себя неоидеализм (Л. У^ешИ, Б. Бгеккхег...), социологический институализм, который иногда рас­сматривается как самостоятельное направление (М. Ршпешоге, Ь. Меуег...), коммунитаризм (С. Вго\уп, К.^таск§оп...) отчасти неомарксизм и критическое направление (К. Сох, N. Оегак). Постмодернистский вариант (К. АкЫеу, Бег Бепап, К. \Уа1кег...), в свою очередь, включает в себя феминистские (Т.ЕМеш, Л. Тл'скпег...) и постпозитивистские (]. Оеогде, V. ЬарШ) теории. Иногда выделяют третий, промежуточный вариант, к которому относят, в частности, неоидеализм А. Вендта. В то же время при всей своей внутренней разнородности, конструктивизм имеет и общее содержание, основные элементы которого могут быть сведены к следующим: 1) главными объектами анализа международных отношений являются государства; 2) ключевые структуры в межгосударственной системе рассматриваются не столько как материальные, сколько как интерсубъективные. 3) идентичности и интересы государства считаются в значительной степени сконстру­ированными этими социальными структурами, а не результатом экзо­генного воздействия человеческой природой или внутренней политики государства. Конструктивисты настаивают на взаимообусловленности мирового общества и его составных частей (прежде всего государств); на преемственности в эволюции международной системы, которая, однако, способна претерпевать и революционные перемены (что релятивизирует последствия окончания холодной войны на международную систему); на зависимости картины международных отношений не только от происходящих здесь процессов и взаимодействий, но и от концептуализации этой картины, от взгляда на нее.

С точки зрения конструктивистов, анархия — вовсе не имманентный атрибут межгосударственной системы, а продукт веры и воли лиц, принимающих решения (Вендт. 1998). Основные проблемы междуна­родных отношений определяются не интересами, не силой и властью государств, а нормами и верованиями, которыми руководствуются представляющие их политические лидеры. Поэтому суверенитет, без­опасность, оборона и т.п. зависят от культуры, понимаемой в широком смысле. Последствия отсутствия верховной власти йад государствами могут быть исправлены, в частности, при помощи международных ре­жимов, права, норм, экономической взаимозависимости, образования или институтов. Как справедливо подчеркивает П. Венессон, подход в соответствии с которым мораль исходит от самих государств, а поли­тические деятели оказываются альтруистами, мотивированными спра­ведливостью, и по своей собственной инициативе уважают нормы, — такой подход разрушает всю господствующую концепцию междуна­родной системы. Становится возможным решить, наконец, дилемму безопасности, иначе построить международную политику и настолько же глубоко трансформировать ее (Уепеззоп. 1998).

Еще одно направление в современной СМО представлено фран цузской школой (Б. Бади, М.-К. Смуте, Д. Бидо), подчеркивающей принципиально важное значение анализа тех сдвигов, которые проис ходят во взаимодействии государств и новых участников международ ных отношений. С этой точки зрения, усиление взаимозависимости и процессы глобализации имеют следствием появление фундаментально новых тенденций в мировой политике. Во-первых, происходит автоно- мизация деятельности транснациональных акторов — этнических, ре лигиозных, культурных, профессиональных и иных групп, мультина- циональных фирм, представителей рыночных, коммуникативных, ин формационных и миграционных потоков, а также диаспор, мафиозных кланов, выщающихся личностей, «частных» лиц и т.п. В таких усло виях государственный суверенитет подрывается «расщеплением» ло яльности индивида между тремя относительно самостоятельными сферами — государством, транснациональными и социокультурными сетями. Во-вторых, формируемые многообразными процессами иден тификации (этнической, религиозной, коммунитарной...) новые акто ры все более успешно претендуют на свою собственную роль в между народной жизни, стремясь оказывать влияние на ее структуру, на дей ствующих лиц, на возникающие между ними конфликты. В-третьих, размывается грань между внешней и внутренней политикой, между народными и внутриобщественными отношениями. При этом, делая все больше уступок групповой идентификации (и групповой исклю чительности) новых акторов, идя на уступки и компромиссы во взаи модействии с ними, государство активно способствует разрушению главных принципов, составляющих саму основу его легитимности: суверенитета, территориальности, политического представительства. В результате вся система международных отношений подвергается се рьезным испытаниям и дестабилизации. !

Таким образом, социологический подход расширяет возмржности исследования международных отношений, обладая определенными преимуществами по сравнению с другими подходами. Присущая со­циологии международных отношений разнородность представленных в ней течений, конечно, сказывается на состоянии этой дисциплины, отражая относительность ее автономии и незавершенность конститу-ирования. В то же время уже сегодня очевидно, что СМО способна предложить различное сочетание общетеоретических ориентации и ис­следовательских программ, позволяющих преодолеть присущий гос-

подствующим направлениям международно-политической науки дуа­лизм внутреннего и внешнего, системы и среды, микро- и макроуровней, структуры и актора, государства и общества.

Схематическое представление о современных «национальных шко­лах» социологии международных отношений можно получить из табл. 4.

ЛИТЕРАТУРА

1. Амелин В.Н., Дегтярев А.А. Социология политики в России: становление и совре менное состояние // Мир России. Т. IV. 1997. № 1. 2 Богомолов О. Т. Вызов мировому порядку // Независимая газета. 2000. 27 янв. 3. БуглайВ.Б., ЛивенцовН.Н. Международные экономические отношения. М., 1996.

4. Бурлацкий Ф.М., Галкин А.А. Социология. Политика. Международные отношения

М, 1974.

5. Валлерштайн И. Анализ мировых систем: современное системное видение мирового сообщества // Социология на пороге XXI века: новые направления исследований М., 1998.

6. Вендт А. Четыре социологии международной политики // Международные отношения: социологические подходы / Отв. ред. П.А. Цыганков. М., 1998.

7. Гоулдманн К. Международные отношения: общие проблемы // Политическая наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина и Х.Д. Клингеманпа. М., 1999.

8. Ермоленко Д.В. Социология и проблемы международных отношений (некоторые ас­пекты и вопросы социологических исследований международных отношений). М., 1977.

9. Кохэн Р.О. Международные отношения: вчера и сегодня // Политическая наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина и Х.Д. Клингеманпа. М., 1999.

10. Международные отношения: социологические подходы / Отв. ред. П.А. Цыганков, М.,1998.

11. Моргентау Г. Политические отношения между нациями. Борьба за власть и мир // Социально-политический журнал. 1997. № 2.

12. Политическая социология. Политология. Социология международных отношений // Социально-политические науки. 1991. № 7.

13. Поршнев Б.Ф. Франция, английская революция и европейская политика в середине XVII века. М., 1970.

14. Ротфелъд А. Международная безопасность: формирующаяся повестка дня // Еже-

годник СИПРИ, 1997. Вооружения, разоружение и международная безопасность. М., 1997.

15. Сандерс Д. Международные отношения: неореализм и неолиберализм // Политическая наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина и Х.Д. Клингеманпа. М., 1999.

16. Тикнер Дж.Э. Международные отношения под углом зрения постпозитивизма и фе­минизма // Политическая наука: -новые направления / Под ред. Р Гудина и Х.Д. Клингеманпа. М., 1999.

17. Торкуиов А.В. (ред.). Современные международные отношения. М„ 2000.

18. Тюлин ИГ. Исследование международных отношений в России: вчера, сегодня, завтра // Космолис. 1997.

19. Финиемор М. Нормы, культура и мировая политика с позиций социологического институционализма // Международные отношения: социологические подходы / Отв. ред. П.А. Цыганков. М., 1998.

20. Хрусталев М.А. Системное моделирование международных отношений: Автореф. дис. ... д-ра полит, наук. М., 1992.

21. Цыганков ПА. Международные отношения: Учебное пособие. М., 1996.

22. Эрман Ж. Индивидуализм и системный подходе анализе международной политики // М. Жирар (рук. авт. колл.). Индивиды в международной политике / Пер. с фр. М., 1996.

23. Лтгп 8. СарнаН§те, 1трепаН§те, тошНаН§а1юп // КссЬегсЬе§ Ьйегпайопакй. № 48. Рпп1стр§ 1997.

24. Лгоп К. Ипе §осю1о§1е йе§ ге1а1юп§ т1егпа1юпа1е§. Кеуие Ргапса1§е йе §осю1о§1е. 1963. Vо1. IV, № 3.

25. Лгоп К. Ра1х е1 Оиегге еп1гс 1е§ па1юп§. Р., 1962.

26. ВаШтпГЛ. (сй.). №огеаН§т апй №оНЪегаН§т: ТЬе Соп1етрогагу БеЬа1е. N.V., 1993.

27. Вайге В., 8тои(з М.-С. Ьс ге1оигпетеп1 йи топйс. 8осю1о§1е йе 1а §сепе т1егпа1юпа1с. Р., 1992.

28. Возе К. 8осю1о§1е йе 1а ра1х. Р., 1965.

29. Вои1ои\ С. Тгайе йе ро1ето1о§1е. 8осю1о§1е йе§ §иегге§. Р., 1970.

15. Вгомп С. Рп1егпа1юпа1 Ке1а1юп§ ТЬеогу: Мете Могтайуе АрргоасЬе§. Нете1 Нетр§1еай, 1992.

16. Ви11 Н. ТЬе АпагсЫса1 8ос1е!у: А 81ийу оР Огйег ш №ог1й РоЬис§. Ь., 1977.

15. Вигап В. Реар1е, Реаг апй 81а1е: ТЬе Ма1юпа1 8есип1у РгоЫет т Рп1егпа1юпа1 Ке1а1юп§. Огеа1 Бгйап, №Ьеа1§ЬеаР Боок§ Ь!й, 1983. '

16. Вигап В. Реар1е, 81а1е апй Реаг: Ап Адепйа Рог Рп1егпа1юпа1 8есип1у 81аЙ1е§ т 1Ье Ро§1-Со1й №аг Ега. Ь., 1991.

17. Вияап В.3опея С, ЫМе К. ТЬе Ьойк оР АпагсЬу: №огеаЬ§т 1о §1гис1ига1 КеаЬ§т. >1.У., 1993.

18. СотяуЗ. Есопогтс ро1г^ие т1егпа1юпа1е // М.-С. 8тои1§ (§ои§ 1а й1г. йе). Ье§ пои-уе11с§ ге1а1юп§ 1п1егпа1юпа1е§. Рга^ие§ е1 1Ьеопе§. Р., 1998.

19. Сох К. Б1а1сс^ие йе 1'есопогтс-топйе еп йп йе §1ес1с // Кеуие Е1ийе§ 1п1егпа1юпа1е§. Уо1. 21; № 4. БесегпЬге 1990.

20. ВегпептсЗ.-Р. Е§^ш§§е йе ргоЫета^ие роиг ипе §осю1о§1е йе§ ге1а1юп§ 1п1егпа1юпа1е§. ОгепоЫе, 1977.

21. Ооу1еМ.№. №ау§ оР №аг апй Реасе: КеаЬ§т, Ь1ЬегаН§т, апй 8ос1аН§т. МУ, 1997.

22. Ойрт К. №ю Ро1Й1са1 Есопоту оР Рп1егпа1юпа1 Ке1а1юп§. Рппсе1оп, 1987.

23. ОгагЗ.-С. Ке1а1юп§ 1п1егпа1юпа1е§ е1 сопсер1§ есопогг^ие: гепоуа1юп§ е1 гир1иге§ // Ье Тпте§1ге йи Мопйе, 3е 1пте§1ге 1994- № 36.

24. Опесо З.М. АпагсЬу апй 1Ье Ь1гт1§ оР Со-орегайоп: А КеаЬ§1 Сгг^ие оР 1Ье №\уе§1 ЬйЬега1 1п§111и1юпаЬ§т апй 1Ье Ри1иге оР КеаН§1 ТЬеогу // Ба1й\ут Б.А. №огеаН§т апй пео-ЬЬегаЬят. ОТ., 1993.

25. НаяепЫеуег А., Меуег Р., КШЬегдег V. .Ьшйсе, Е^иа1^^у апй КоЬи§1п姧 оР Рп1егпа1юпа1 Ке§1те§. А Ке§еагсЬ Бе§1§пе. ТиЫпдеп, 1996.

26. Кар1апК. ТЬе Соттд АпагсЬу // ТЬе АПапис Моп1Ь1у. Уо1. 273. № 2. РеЬгиагу 1994.

27. Кеокапе К. ТЬеогу оР \Уог1й РоЫк§: 81гис1ига1 КеаН§т апй Беуопй // РоЫка1 8скпсе: ТЬе 81а1е оР а В1§с1рНпе. №а§Ь1п§1оп, 1983.

28. Кеокапе К. (ей.) №огеаН§т апй К§ Сгт'циев. МУ, 1986.

29. Кгатег 8. Рп1егпа1юпа1 Ке§1те§. КЬаса, 1983.

30. ЫпкШегА. №о-геаЬ§т т ТЬеогу апй Ргасйсе // 81еуе 8тшЬ & Кеп Бо1Ь (ей.) Рп1ег- . па1юпа1 Ке1а1юп§ ТЬеогу Тойау. Ь., 1995.

31. ЫпкШег А. Тгап§Рогтт§ роШ1са1 соттипйу: а ге§роп§е 1о 1Ье сп1к§ // Кеукте оР Рп1егпа1юпа1 81ийк§. Уо1. 25, № 1. 1апиагу 1999. Рогит оп ТЬе Тгап§Рогта1юп оР РоЫка1 Соттипйу.

32. Мег1е М. 8осю1о§к йе§ ге1а1юп§ 1п1егпа1юпа1е§. Р., 1974.

33. МйпегН. Рп1егпа1юпа1 ТЬеопев оР Соорегайоп: 81геп§1Ь§ апй №еакпе§8е§, \Уог1й РоЫк§, 1992. Уо1. 44.

34. МогаДап М. Ье пео-геаН§те е1 1е§ сЬап§етеп1§ §1гис1иге1§ йап§ 1е Оо1Р рег^ие // Ье§ ге1а1юп§ 1п1егпа1юпа1е§ а 1'ергеиуе йе 1а вскпсе ро1ги^ие. Ме1ап§е§ Магсе1 Мег1е. К, 1993.

35. Роч>ей К. АпагсЬу т т1егпа1юпа1 ге1а1юп§ 1Ьеогу: 1Ье пеогеаН§1-пеоЬЬега1 йеЬа1е. 1п-1егпа1юпа1 огдашгайоп. Уо1. 48, № 2. 8рпп§ 1994.

36. КояепаиЗ. ТигЬи1епсе т \Уог1й РоЫк§. А ТЬеогу оР СЬапде апй Сопйпину. Рппсе1оп, 1990.

'54. Ко1/еША.О. ТЬе Етег§т§ Рп1егпа1юпа1 8есип1у Адепйа // 81РК1 УагЬоок 1997. Агтатеп!, Б1§агтатеп1 апй 1п1егпа11опа1 8есиг11у 8!оскЬо1т 1п1егпа11опа1 Реасе КевеагсЬ 1п§111и1е. ОхРогй Ип1уег§11у Рг姧, 1997.

55. 8скч>ейег К.Ь. Рап1а§у !Ьеогу // Кеу1ете оР 1п1егпа11опа1 81ай1е§. Уо1. 25, № 1. 1апиагу 1999. Рогит оп ТЬе Тгап§Рогта1юп оР РоЬйса1 Соттип11у.

56. 8тИк 8. ТЬе 8е1Р-1та§е§ оР а Б18с1р11пе: А Оепеа1о§у оР 1п1егпа11опа1 Ке1а11оп§ ТЬеогу // ТЬеогу оР Рп1егпа1юпа1 Ке1а1юп§ Тойау. Ей. Ьу 8!еуе 8тгиЬ апй Кеп Боо!Ь. СатЬг1й§е, 1995.

55. 8тои(зМ.-С. (йгг). Ье§ поиуе11е§ ге1а1юп§ ийегпа1юпа1с§. Рга^ие§ е1 йюопе§. Р., 1998.

56. 8(гап§е 8. н11егпа1юпа1 Есопогшс§ апй нйегпа1юпа1 Ке1а1юп§: Л Са§е оГ Ми1иа1 №§1ес1 // ийегпа1юпа1 ЛШиге, 46 (Арп1 1970).

57. 8(гап§е 8. Тпе Ке1геа1 о? 1Ье 81а1е: 1Ье БиТийюп о? Ротеег т 1Ье \Уог1й Есопоту. СатЪпйде, 1996.

58. Уеппеззоп Р. Ье§ ге1а1юп§ т1егпа1юпа1с§ йап§ 1а §с1епсе роН^ие аих Е1а1§-11ш§. РоШх. № 41. 1998.

61. №аШ К.Ы. Мап, Ше 8га1е апй №аг: Л Тпеогейса1 Лпа1у§1§. N.V., 1959. 62.' ШИг К. Тпеогу оГ Ыегпа1юпа1 РоШс§. N.V., 1979.