
- •Что изучает история и изучает ли она это – 2?
- •Что изучает история и изучает ли она это – 2? (История как наука.)
- •Какие бывают истории? (Историческая классификация и специализация).
- •Нужна ли история и имеет ли историк право на удовольствие? (Общественная роль и значение истории)
- •Почему «забыли» Хатшетсуп? (История и политика).
- •Моральна ли история?
- •(История и нравственность)
- •Для бытия знания – доказательства,
- •Для бытия веры – основания.
- •Можно ли, изучая прошлое, «забыть» о современности? (Прошлое и современность в сознании историка)
- •Что такое «историческое сознание» и что такое «социальная память»?
- •Социальная память.
- •Историческое сознание
- •Где заканчивается история? (История и время).
- •Чем история отличается от рыбной ловли сетью? (Исторические источники)
- •Что написано пером, то…? (Письменные источники).
- •Как бороться с документами? (Принципы работы с источниками )
- •Есть ли у радуги цвета и сколько нужно кирпичей, чтобы построить дом? (Исторический факт)
- •Насколько «суров» закон? (Детерминированность исторического процесса).
- •Так пишут или нет историю в сослагательном наклонении? (Альтернативы в истории)
- •Как нам понять друг друга? («Язык истории»).
Можно ли, изучая прошлое, «забыть» о современности? (Прошлое и современность в сознании историка)
«История – согласованная ложь»
(Наполеон)
Можно ли, вспоминая «вчера», полностью абстрагироваться от забот «сегодня»? Нужно ли стремиться к этому?
Вопросы, которыми задаются историки (а, следовательно, и объекты их исследований) тесно связаны с тем историческим моментом, с тем интеллектуальным контекстом, в котором живут историки. Подробнее об этом мы еще поговорим, когда обратимся к теме «История и политика», сейчас же ограничимся констатацией, что история – наука не только о прошлом. Тот, кто изучает только старину ради самой этой старины похож на антиквара. Историк же должен находиться в постоянном контакте с современностью. В этом положении есть и чисто практическая сторона: для всякого исследования естественно идти от более изученного к менее изученному. Конечно, не стоит начинать анализ какого-либо события древности каждый раз с дня сегодняшнего. Но для того чтобы правильно истолковать документ или просто поставить проблему, следует изучать современность, следует представлять для себя актуальность проблемы. Историк должен уловить изменение, а не отдельный кадр фильма. Как в этой связи выразился М. Блок, «история – наука о людях во времени, наука, в которой надо непрестанно связывать изучение мертвых с изучением живых»99.
Историческое исследование (хотим мы того или не хотим) всегда представляют некий синтез прошлого и настоящего. В каком смысле? Объект исследования всегда в прошлом, субъект исследования всегда в настоящем. Каков должен быть удельный вес «настоящего» в исторических исследованиях? Одни утверждали, что он должен стремится к нулю, другие и не пытались отрицать, что он «очень велик». Текущие проблемы «настоящего» влияют на историка (иногда подсознательно, а иногда осознанно), например, при выборе темы исследования. Гипертрофированный рудимент такого влияния – требование к соискателям научной степени обосновать актуальность, избранной ими проблематики.
В качестве примера влияния «настоящего» на изучение прошлого можно привести французскую романтическую историографию н. ХIХ века. Политизированное время требовало четкой гражданской позиции. Содержание работ, вышедших из под пера романтиков, показывает, что их интересовало в прошлом то, что было актуально в настоящем: революции, происхождение неравенства, формирование буржуазии, истоки парламентаризма. После революции 1848 г. О. Тьерри бросил писать и признался: «Настоящее ниспровергло мои представления о прошлом и будущем»100.
Германская же историография середины ХIХ века интересовалась уже в первую очередь историей становления институтов государственной власти или историей национальной идеи. Таким образом, «историкам, даже самым академичным, до конца не удавалось забывать ни о своем времени, ни о месте (родине). Даже тем, чьи исторические штудии были очень далеки от настоящего101. С одной стороны, конечно, на выбор темы и прочие особенности того или иного исследования влияют индивидуальные наклонности исследователя, но не следует забывать в этой связи и о групповых интересах102. Значение настоящего особенно акцентируют историки-марксисты: «Потребности и интересы настоящего определяют круг тех явлений и процессов прошлого, изучение которых необходимо, актуально для решения задач настоящего»103. Вот, как, например, академик Е.В. Тарле актуализирует изучение личности знаменитого французского дипломата н. ХIХ в. Ш.-М. Талейрана: «Традиции лукавства, непрерывных и разнохарактерных обманов, полной бессовестности, предательского нарушения и буквы и смысла самых торжественных трактатов и обещаний – все это благополучно передавалось буржуазным дипломатам от Талейрана через поколение в поколение вплоть до сегодняшнего дня. И уже поэтому советский читатель, который никогда не должен забывать о капиталистическом окружении, имеет основание желать, чтобы его ознакомили с исторической фигурой Талейрана и его биографией»104.
Конечно, сегодня практически уже все историки согласны, что написание истории с точки зрения сиюминутных интересов едва ли совместимо с претензиями на научность. Речь в данном случае должна идти не о реконструкции прошлого, а его очередной версии конструирования. А, вот, в ХIХ в. хотя все историки и твердили о своем стремлении к объективности и беспристрастности, мотивы настоящего были весьма и весьма значимы в труде историка. Век национализма породил национальные исторические нарративы (повествования).
Актуализация прошлого. Прошлое – источник опыта. Особенно это видно на примере великих исторических событий, рассматриваемых и десятилетия спустя как неиссякаемый резервуар исторического опыта. Советский историк М.Н. Покровский писал: «знание прошлого дает нам, <…> власть над будущим»105.
Правда использование прошлого для описания будущего характерно более для псевдоисторических, вненаучных работ (тут опять встает проблема определения «научности» истории). К тому же в отдельные кризисные периоды того или иного государства и историко-политическая публицистика, и научно-историческая литература часто пропагандируют одни и те же модели выхода из кризиса и дальнейшего развития.
Итак, история имеет разнообразное практическое применение. Должен ли историк в процессе своей работы иметь это в виду? С конца ХIХ века, с профессионализацией истории как науки, историки стали придерживаться главного постулата «историзма» - изучение истории «изнутри» является само по себе целью, вне зависимости от сиюминутной пользы. Изучение истории стали понимать даже как личный интеллектуальный тренинг. Стало пропагандироваться занятие историей ради самой истории, воссоздание прошлого ради его самого. Например, Ричард Кобб, историк Французской революции говорил: «главная цель истории – оживить мертвых». И многие современные историки считают, что связь с современностью исторического исследования несовместимо с требованием научной объективности точно отображать прошлое. Таким образом, принижается практическое значение истории.
Но воссоздание прошлого – лишь предпосылка к его объяснению. Различие между воссозданием и объяснением заслуживает отдельного внимания. Сейчас же ограничимся констатацией, что связь истории с современностью, на мой взгляд, все же может осуществляться без ущерба для научного уровня. По крайней мере, историк вправе хотя бы выбирать для своего исследования наиболее волнующие общество сюжеты. Задача историка придать современным дискуссиям политиков, философов, обществоведов больше научности, но ни в коем случае не обслуживать какую-либо идеологию. Как пишет в этой связи английский историк Джон Тош: «Откликнуться на «призыв современности» не значит фальсифицировать или искажать прошлое: это значит воскресить те аспекты прошлого, которые могут больше нам сказать именно сейчас… Наши современные приоритеты должны определять, какие вопросы мы задаем прошлому, но отнюдь не ответы на них».106 Отказ профессионального историка от связи предмета его исследования с современностью, ссылки на то, что историк не может судить о практической значимости своей работы для современности дабы не впасть в субъективизм, может привести к тому, что будет некому уберечь общество от исторических мифов, созданных более предвзятыми и ангажированными, но менее профессиональными исследователями.
Историки постоянно подчеркивают, какое значение прошлое имеет для современности: современность такова, какой ее сделало прошлое. Но современность (при всей ее связи с прошлым) – инструмент для исследования прошлого.
Документ:
«В огне революции, когда бушует ненависть и власть разделена, трудно писать историю: те, кто совершили революцию, хотели бы и рассказать о ней. Они хотели бы, уничтожив или истерзав своих современников, обмануть еще и потомство, но история отталкивает их запятнанные преступлениями руки, она не внемлет обманчивому голосу страстей: она хочет быть судьей людей, а не льстицей, ей, как и правосудию, неведома любовь в оправдание и гнев в их осуждение». (Из статьи Антуана де Ривароля в газете «Картины Парижа» за 1790 // Свобода. Равенство. Братство. Великая французская революция. Документы, письма, речи, воспоминания, песни, стихи. Л., 1989. С. 101.).