Тема 2. Основные гипотезы происхождения языка. Природа и сущность языка. Язык и сознание, язык и мышление. Функция языка. Роль языка в жизни общества.

Основные гипотезы происхождения языка

В языке нас интересует – его природа, функция и строение. Так как природа, функция и строение языка, хотя и связаны внутренне, все же различны, наука рассматривает их отдельно и в определенной последовательности. Логичнее вначале рассмотреть природу и функцию языка, а затем уже его строение, структуру. Если мы не осмыслим природы языка, мы не будем знать, из какого же «материала» он создан, кому и как он «служит».

Понимание природы языка предполагает ответ, по крайней мере, на два вопроса:

1. нужно ли считать язык явлением биологическим, психическим или

социальным?

2. идеален язык или материален?

На оба эти вопроса история науки дала разные ответы.

Некоторые ученые признали язык явлением б и о л о г и ч е с к и м, поставили его в один ряд с такими явлениями, как способность человека есть, пить, ходить и т.д. Получилось, таким образом, что язык наследуется, что он заложен в самой биологической сущности человека. Если пользоваться современной терминологией, можно сказать, что излагаемая гипотеза предполагает существование у человека «генов языка», особого генетического кода, предопределяющего, каким языком будет пользоваться человек. Понятно, что такой взгляд на природу языка не может выдержать проверки фактами.

Язык не передается по наследству. Он усваивается ребенком под влиянием окружающих – в зависимости от того, на каком языке они говорят, какому языку ребенка учат. Понятно, как велика роль родителей, их языка в усвоении языка ребенком. Как правило, дети говорят на языке своих родителей. Однако известно множество примеров того, что дети начинают говорить на том языке, которому их учат воспитатели. Например, в русских дворянских семьях в конце XVIII – начале XIX вв. престижным считался французский язык, ему учили детей специально приглашенные для этого «семейные учителя»; и не удивительно, что нередко дети дворян начинали говорить по-французски раньше, чем по-русски. С другой стороны, известны (правда, единичные) факты длительной изоляции детей от человеческого коллектива, их «воспитания» в среде животных. Такие дети вообще не умели говорить, хотя их органы речи были вполне нормальными. Таким образом, нет никаких оснований принимать биологическое объяснение природы, сущности языка, и современное языкознание от такого объяснения отказывается.

Наука о языке не может поддержать и другую привлекавшую многих гипотезу, согласно которой язык – ф е н о м е н п с и х и ч е с к и й, возникающий в результате деятельности индивидуального сознания. Такую гипотезу в свое время поддерживали М.Мюллер, В. Гумбольдт, И. Германн, И. Гердер и другие ученые. Можно сказать о том, что язык выражает работу сознания. Однако отождествлять язык и сознание едва ли можно. Сознание выражается языком, взаимодействует с языком, но не творит язык. Если бы язык отдельного человека возникал по велению его индивидуального сознания, это приводило бы либо к формированию множества индивидуальных языков; либо к исчезновению различий между ними. К тому же нельзя отождествлять сознание и язык: сознание идеально, язык материален. Язык человека возникает и развивается только в коллективе, только под влиянием речи коллектива.

Языкознание последовательно и убеждено отстаивает мысль о с о ц и а л ь н о й (общественной) природе языка. Язык существует лишь для других людей, и только поэтому существует и для меня самого; язык возникает из потребности в общении людей. Эта потребность, вызвав язык к жизни, остается важнейшей причиной развития языка. Изменения этой потребности, зависящие от изменений в различных областях жизни и деятельности людей, так или иначе затрагивают язык, прежде всего его лексику, словарный состав.

Природа и сущность языка

Язык по своей природе и сущности социален: он возникает и развивается лишь в человеческом коллективе и усваивается каждым человеком в процессе его общения с другими людьми; служит людям в качестве важнейшего средства общения.

Сущность языка проявляется в его общественных функциях и внутренней структуре языка. Язык - исторически возникший и развивающийся сложный знаковый механизм общения, работающий в единстве и взаимодействии с сознанием и мышлением человека. Язык – важнейшее средство человеческого общения, орудие формирования и выражения мысли.

Общение существует в животном мире, в человеческом обществе, общение человека с машиной (кибернетика). Во всех случаях общение есть передача некоторой информации, преднамеренно или же непроизвольно посылаемой отправителем и воспринимаемой получателем. Анализируя факты или процессы общения, следует различать в нем два плана: в ы р а ж е н и е (способ или форму выражения) и стоящее за этим выражением

с о д е р ж а н и е передаваемой информации.

У животных общение основывается на врожденных, передаваемых по наследству реакциях на определенные стимулы. Каждый раз, когда общение осуществляется, оно зависит от присутствия стимула в данной конкретной ситуации. Поведение как отправителя, так и получателя информации не выходит здесь, используя терминологию великого русского физиолога И.П.Павлова (1849 – 1936), за рамки «первой сигнальной системы», т.е. безусловных и связанных с ними условных рефлексов – ответов» животного на поступающие извне раздражения.

Великий русский физиолог И. П. Павлов помог языковедам и философам глубже понять и отчетливее объяснить роль языка в де­ятельности человеческого сознания, в частности в работе мышления. Павловым создано учение о двух сигнальных системах, которыми пользуется человек. Окружающий человека мир «сигнализируется» для сознания и воспринимается сознанием двумя путями. Во-первых, сознание воспринимает непосредственное воздействие вещей и явле­ний на наши органы чувств. Во-вторых, сознание воспринимает воз­действие слов, языка и через язык, т. е. уже опосредованно, - действительного мира. Всю совокупность непосредственных воздействий мира на человеческое сознание (а также совокупность человеческих ощущений, представлений, вызванных такими воздействиями) Пав­лов назвал первой сигнальной системой. Такую сигнальную систему имеет не только человек, ее имеют и животные. Всю совокупность косвенных, словесных языковых воздействий на человека, его сознание (а также совокупность слов и других знаков языка) Павлов назвал второй сигнальной системой. Вторая сигнальная система, развив­шаяся в процессе труда, во взаимодействии с сознанием, выделила человека из среды животных, создала условия для развития человека как существа разумного, для формирования мысли и самого общества, которое нуждается в средстве общения, т. е. языке.

Первая сигнальная система дает сознанию ощущения, элементар­ные представления, но она не позволяет сформировать понятия, т. е. обобщенные отображения существенных сторон и признаков предме­тов и явлений, окружающих человека. Вот почему .животные, имею­щие первую сигнальную систему, но не имеющие языка, т. е. второй сигнальной системы, не могут мыслить, т. е. не могут вырабатывать понятия и строить из них суждения и умозаключения. Можно на это возразить: но ведь животное ориентируется в

окружающей его при­родной среде, хорошо различает звуки, запах, осязательные воздей­ствия и ведет себя в соответствии с ними. Да, все так. Но именно это и подтверждает мысль Павлова: животное приспосабливается к ус­ловиям существования в результате работы первой сигнальной си­стемы, системы повторяющихся прямых воздействий среды. Эта си­стема не дает сознанию оторваться от предмета: ощущение и даже представление — это конкретные образы конкретных вещей.

Вторая же сигнальная система становится базой формирования понятий, суждений и умозаключений. Слово позволяет обозначать не один только данный, конкретный предмет, а большой ряд одно­родных предметов (когда я смотрю на березу, я вижу только эту бе­резу; когда я говорю берёза, я обозначаю любую березу). Иначе го­воря, слово освобождает человеческое сознание от «привязанности» к одному предмету, слово позволяет обобщать, объединять предметы в классы, разряды, группы, т. е. находить в предметах общее и на его основе формировать понятия о вещах и явлениях.

Учение И. П. Павлова о двух сигнальных системах дает естественнонаучное объяснение многих фактов, связанных с формированием и деятельностью мысли, позволяет понять функцию языка как орудия формирования мысли.

Человеческое общение – феномен, глубоко отличный от общения в мире животных, качественно более сложный. Человеческое общение осуществляется главным образом с помощью звукового языка (а также с помощью письма и в других - производных по отношению к языку – формах). Письмо в своих истоках не было связано с фиксацией языковых высказываний, но в дальнейшей истории общества оно становится второй формой языка, особой разновидностью языкового общения, преодолевающей пространство и время. Специфическими «отпочкованиями» языка (и письма) являются построенные человеком искусственные системы общения, применяемые в отдельных областях жизни и производственной деятельности, - разного рода сигнализация (дорожная, железнодорожная и т.д.), специальные коды и шифры, далее – символические «языки» науки (системы символов, применяемых для записи химических реакций, математических операций и т.д.), «языки программирования» (системы знаков, служащие для ввода и обработки информации в электронно-вычислительных машинах).

Я з ы к о в о е о б щ е н и е составляет, по И.П.Павлову, «вторую сигнальную систему действительности, надстраивающуюся над первой, общей у человека с животными. Языковое общение всегда основывается на усвоении (стихийном или сознательном) данного языка участниками общения, не врожденном, а на приобретенном знании. За редкими исключениями языковое общение носит преднамеренный, осознанный характер и, что очень важно, осуществляется не только как прямая реакция на непосредственно наличный стимул. Это значит, что, пользуясь языком, можно отвлечься от ситуации, говорить о том, чего в данную минуту нет, о прошлом и будущем, обобщать и строить предположения, т.е. мыслить, можно обращаться к воображаемому собеседнику и т.д. Содержание информации, передаваемой языком, в принципе безгранично, как безгранично само человеческое познание. Языковое общение выступает как качественно особый обмен информацией – не просто сообщение каких–то фактов или передача связанных с ними эмоций, но и о б м е н м ы с л я м и по поводу этих фактов.

Язык и сознание, язык и мышление

Термины «сознание» и «мышле­ние» неоднозначны. Что мы называем сознанием? Если оставить в стороне значение этого термина 'система взглядов, убеждений, миро­понимание', то можно использовать два значения: 1) 'способность человека отображать действительность в форме мыслей, чувств и волевых состояний', 2) 'процесс отображения действительности в форме мыслей, чувств и волевых состояний'. Но ведь это не совсем те значения, какие мы обычно вкладываем в термин «мышление», которым обозначаем:. 1) 'способность отображать действительность в форме понятий, суждений и умозаключений', 2) 'процесс отображения жизни в этих формах'. Получается, что мышление — это главная составная часть, но все же лишь часть сознания.

Языкознание утверждает единство языка и мышления и вместе с тем отсутствие их тождества. Нет слова, сочетания слов, пред­ложения, которые не выражали бы какого-либо понятия, какой-либо мысли. Конечно, можно представить себе комплекс звуков, лишен­ный значения, смысла, например илынчак. Но ведь такой комплекс звуков нельзя назвать словом, это просто бессмысленный, искусст­венный набор звуков. Однако единство языка и мышления, неразрывность и своеобраз­ная слитность их существования еще не означают их тождества. В этом проявляется диалектика взаимоотношений языка и мысли, слова н понятия, предложения и суждения. Язык все же не есть мысль. Язык — материальная, практическая сторона сознания, в частности мышления.

Язык материален в том смысле, что все его единицы (слова, со­четания слов, морфемы и т. д.) облечены в звуки. Мышление же как свойство особым образом организованной материи — мозга — иде­ально, хотя и зависимо от своего материального носителя и источ­ника. Мысль не имеет свойств (или, употребляя философский термин, атрибутов) материи — массы, протяженности, вкуса, запаха, плот­ности и т. п. Уже это одно обстоятельство — материальность языка и идеальность мысли — не позволяет отождествлять их. Кроме того, строение и законы развития мысли и языка неодинаковы. Составными частями мысли являются, как известно, понятия, суждения и умо­заключения. Язык же состоит из звуков, слов, словосочетаний, и пред­ложений; строение предложения и строение мысли не только не тож­дественны, но даже не всегда соответствуют одно другому.

Вернемся теперь к вопросу о функциях языка по отношению к мышлению. Одна из этих функций очевидна: язык выражает наши мысли и обеспечивает таким образом возможность постоянного об­мена мыслями между членами коллектива. Но язык по отношению к словесному мышлению выполняет еще одну, чрезвычайно важную функцию: он непосредственно участвует в самом формировании мысли. Язык не только средство выражения мысли, но и орудие формиро­вания ее.

Нам иногда кажется, что мысли могут возникать у человека «сами по себе», вне связи с «материей», например, тогда, когда мы думаем «про себя». В действительности же осуществившаяся мысль или состав­ная ее часть опирается на «материю» — обычно на язык, на слова или их сочетания. И всякий раз, когда появляется оформившаяся, ясная нам самим мысль, она оказывается связанной со словом, сочетанием слов, хотя слова и не были произнесены, а лишь «представлены». Ведь то, что мы привыкли называть словом, —сложный комплекс физиологических работ: слово мы слышим — и возникает его слуховое, акустическое представление; слово мы произносим — и появляется его двигательное представление; слово мы читаем — и возникает зритель­ное его представление. И вот когда мы думаем «про себя», мы исполь­зуем те или иные представления слова, в частности речедвигательные. Нередко эти представления связаны с зачаточными движениями органов речи; есть люди, которые читают про себя, шевеля губами (специаль­ными аппаратами точно можно установить, что всем людям свойственно использовать такие движения в процессе думания).

Человек, в со­вершенстве владеющий несколькими языками, всегда знает, на ка­ком из языков он думает; это лишний раз свидетельствует о том, что мышление человека осуществляется в связи с языком и на его основе. Реальность мысли проявляется в языке.

Конечно, если мы начнем рассматривать процессы мышления у людей, лишенных речи (глухонемых или слепоглухонемых), мы столк­немся со многими сложными для объяснения фактами. Ясно, что у таких людей обычный человеческий язык не может непосредственно участвовать в формировании мысли. В таких случаях его замещает специальный, искусственный язык, однако этот язык, опирающийся на зрительные и осязательные ощущения, оказывается не чем иным, как особым заменителем языка нормальных людей, т. е. того языка, которым пользуется окружающий больного коллектив. Только в коллективе глухонемой или слепоглухонемой учится думать и «го­ворить» на своем особом языке, который не мог бы служить средством общения, если бы не опирался на естественный, звуковой язык нор­мальных людей.

Язык, участвуя в формировании и выражении мыслей человека, небезразличен и для других сторон сознания - эмоций, воли, на­строений и т. д. Известно, что при помощи языка можно раздражать и успокаивать, поддерживать и разрушать хорошее настроение, уве­ренность в своих силах, атмосферу доброжелательности и т. д. Вся совокупность действий и состояний сознания человека формируется и выражается при участии языка —слов, синтаксических структур, интонаций и т. д.

Будучи орудием закрепления, передачи и хранения информации, язык тесно связан с мышлением, со всей духовной деятельностью людей, направленной на познание объективно существующего мира, на его отображение (моделирование) в человеческом сознании. Вместе с тем, образуя теснейшее диалектическое единство, язык и мышление не составляют, однако, тождества: они разные, хотя и взаимосвязанные явления, их области пересекаются, но не совпадают полностью. Так же как и общение, мышление может быть вербальным и невербальным.

(Невербальное общение людей представлено прежде всего непроизвольными проявлениями эмоций в форме смеха, плача, некоторых телодвижений, а далее – уже сознательной имитацией подобных проявлений и условными или ставшими во многом условными (и разными у разных народов) мимикой и жестикуляцией. Сюда же относятся явления, реализуемые в процессе речи, но обусловленные физическим или эмоциональным состоянием говорящего и от его воли, как правило, не зависящие, - изменения тембра голоса, темпа и плавности речи, дрожь в голосе. Неязыковые формы общения генетически старше, чем звуковой язык, и у ребенка они также появляются в более раннем возрасте, чем пользование языком. Мимика и жест порой ярче и, так сказать, достовернее, чем слово, могут выразить чувство или волевое побуждение, но они сами по себе не способны выразить мысль, по крайней мере мало-мальски сложную, отчетливую и логически расчлененную. //В данном контексте не идет речь о специальных «ручных языках» для глухонемых// При пользовании звуковым языком мимика и жесты играют подсобную роль, сопровождая и своеобразно дополняя устную речь).

Н е в е р б а л ь н о е м ы ш л е н и е осуществляется с помощью наглядно-чувственных образов, возникающих в результате восприятия впечатлений действительности и затем сохраняемых памятью и воссоздаваемых воображением. Невербальное мышление представлено в той или иной степени уже у некоторых животных, и именно это обеспечивает животному правильную ориентировку в ситуации и принятие целесообразного решения. Высокоразвитые формы невербального мышления (в сочетании с мышлением вербальным) находим у человека. Так, невербальной является мыслительная деятельность при решении творческих задач технического характера (например, связанных с пространственной координацией и движением частей механизма). Решение подобных задач обычно не протекает в форме внутренней (и тем более внешней) речи. Это – особое «техническое», или «инженерное», мышление. Близко к этому мышление шахматиста. Особый тип наглядно-образного мышления характерен для творчества живописца, скульптора, композитора.

В е р б а л ь н о е м ы ш л е н и е оперирует понятиями, закрепленными в словах, суждениями, умозаключениями; анализирует и обобщает, строит гипотезы и теории. Оно протекает в формах, установившихся в языке, т.е. осуществляется в процессах внутренней или (при «размышлении вслух») внешней речи. Можно сказать, что язык определенным образом организует знания человека о мире, расчленяет и закрепляет эти знания и передает их последующим поколениям. Понятийное мышление может опираться и на вторичные, искусственные языки, на построенные человеком специальные системы общения. Так, математик или физик оперирует понятиями, закрепленными в условных символах, мыслит не словами, а формулами и с помощью формул добывает новое знание.

Учет всех этих фактов говорит о том, что мышление человека многокомпонентно, что оно есть сложная совокупность различных типов мыслительной деятельности, постоянно сменяющих и дополняющих друг друга и нередко выступающих в синтезе, во взаимопереплетении. Вербальное, речевое мышление является , таким образом, лишь одним из компонентов человеческого мышления, хотя и важнейшим.

Чрезвычайная сложность структуры человеческого мышления подтверждается и современными данными о работе головного мозга человека. Принципиальная особенность нашего мозга состоит в так называемой ф у н к ц и о н а л ь н о й а с и м м е т р и и, т.е. в определенной специализации функции левого и правого полушарий. У большинства людей в левом полушарии расположены зоны порождения и восприятия речи, так называемые зоны Брок`а и В`ернике, таким образом, левое полушарие является «речевым», а тем самым, обычно, и «доминантным» (т.е. «главенствующим»); точнее, оно ответственно за логико-грамматическую расчлененность и связность нашей речи, за ее форму, а также, по-видимому, и за абстрактную лексику, короче – за аналитическое, абстрактное мышление. При а ф а з и я х (нарушениях речи), обусловленных травмами левого полушария, речь теряет грамматическую правильность и плавность (причем по-разному, в зависимости от того, какие участки коры поражены – лобновисочные или задневисочные). В противоположность левому правое полушарие теснее связано с наглядно-образным мышлением, со зрительными, пространственными, звуковыми или иными образами,

а специально в области языка – с предметными значениями слов, особенно конкретных существительных. Оно характеризуется нерасчлененным, но зато и более целостным восприятием мира и является источником интуиции. При заболеваниях и травмах, поражающих правое полушарие, грамматическая правильность высказываний может сохраняться, но речь становится бессмысленной. Интересно, что в детском возрасте асимметрия мозга еще не проведена полностью и в случае частичного поражения того или иного участка коры головного мозга другие участки могут взять на себя его функции. Вообще в норме оба полушария работают в непрерывном контакте друг с другом, совместной работой обеспечивая все поведение человека, его мышление и речь.

Язык связан со всей психической деятельностью человека, т.е. не только с мыслью, но также с чувством и волей. В частности, у ребенка первые проявления речи направлены не столько на осуществление познавательной деятельности, сколько на выражение волевых побуждений и требований, обращенных к окружающим (доминирует апеллятивная функция). Можно сказать, что на раннем этапе младенчества развитие речи и интеллектуальное развитие еще мало связаны друг с другом. Но постепенно обе линии развития объединяются, и примерно с двухлетнего возраста язык становится важнейшим средством формирования мысли ребенка и его приобщения к опыту взрослых.

Множественность и чрезвычайное разнообразие языков мира нисколько не подрывают принципиального единства человеческого мышления, единства законов логики, по которым протекает мыслительная деятельность; однако инвентарь понятий, зафиксированных в словах и грамматических формах, конечно, отличается от языка к языку. Хотя в речи и в языке все подчинено задаче выражения смыслового содержания и тем самым одухотворено мыслью, некоторые стороны в структуре языка и в процессах речевой деятельности связаны с формулируемой в высказывании мыслью лишь очень косвенно, через целую цепочку посредствующих звеньев. Иногда языковая форма отражает «вчерашний день» мышления, не современные логические понятия, а понятия, ушедшие в прошлое. Элементарный пример: мы говорим солнце взошло, солнце село, хотя прекрасно знаем, что не Солнце вращается вокруг Земли, а Земля вокруг Солнца. Более сложный случай: принадлежность в русском языке, например, глагола колю к I , а глагола хвалю ко II спряжению определяется, конечно, не какими-либо различиями в мысли, в логических категориях, к которым относятся соответствующие понятия ‘колоть’ и ‘хвалить’, а исключительно языковой традицией; мы можем предполагать, что в своих далеких истоках различия I и II спряжений было как-то связано со смысловыми различиями, но сейчас от этих смысловых различий не осталось и следа.

Философия признает единство языка и мышления, языка и сознания. Однако язык не следует отождествлять с сознанием людей.

Функция языка

В языкознании слово «функция» обычно употребляется в смысле ‘производимая работа’, ‘назначение’, ‘роль’. Основная функция языка, главное его назначение – быть средством общения людей. О б щ е н и е (или коммуникация) – это передача от одного лица другому какого-то сообщения с той или иной целью. Общение совершается в результате коммуникативной деятельности двух или нескольких лиц в определенной ситуации и при наличии общего средства общения. Первейшей функцией языка является к о м м у н и к а т и в н а я (от лат. communicatio – ‘общение’, ‘передача’). Общаясь друг с другом, люди передают свои мысли, волеизъявления, чувства и душевные переживания, воздействуют друг на друга в определенном направлении, добиваются общего взаимопонимания. Язык дает людям возможность понять друг друга и наладить совместную работу во всех сферах человеческой деятельности. Язык был и остается одной из сил, которые обеспечивают существование и развитие общества. Назначение языка - служить орудием общения, т.е. в первую очередь обмена мыслями.

В науке выделяют отдельные стороны коммуникативной функции языка, т.е. ряд боле ч а с т н ы х ф у н к ц и й: 1) констатирующую - служить для простого «нейтрального» сообщения о факте (ср. повествовательные предложения); 2) вопросительную – служить для запроса о факте (ср. вопросительные предложения); 3) апеллятивную (от лат.appello ‘обращаюсь к кому-л.’) – служить средством призыва, побуждения к тем или иным действиям (ср. формы повелительного наклонения, побудительные предложения); 4) экспрессивную – выражать (подбором слов или интонацией) личность говорящего, его настроения и эмоции; 5) контактоустанавливающую – функцию создания и поддержания контакта между собеседниками, когда передача сколько-нибудь существенной информации еще (или уже) нет (ср. формулы приветствия при встрече и прощании, обмен репликами о погоде и т .п.); 6) метаязыковую – функцию истолкования языковых фактов (например, объяснение значения слова, непонятного для собеседника); 7) эстетическую - функцию эстетического воздействия. Особое место занимает функция индикатора (показателя) принадлежности к определенной группе людей (к нации, народности, к той или иной профессии и т.д.). В случае сознательного использования этой функции она превращается в своеобразное средство самоопределения индивида в обществе.

В конкретных высказываниях частные функции языка обычно выступают в разнообразных сочетаниях друг с другом. Высказывание, как правило, многофункционально. Яркая экспрессия может быть и в побудительном предложении, и в вопросе, и в формуле приветствия, и при констатации факта, и при объяснении слова, оказавшегося непонятным; предложение, повествовательное по форме (например, Уже поздно), может содержать скрытое побуждение, т.е. выполнять апеллятивную функцию.

При участии языка люди обеспечивают взаимопонимание в труде и быту, выражают и делают доступными для других свои мысли, чувства, настроения и желания. Языковое общение – это вербальное общение. Вместе с тем заметную роль в общении людей играют и невербальные (неязыковые) формы. Конечно, люди пользуются и иными средствами общения, например жестами, различными искусственными сигналами и знаками (математические и химические символы, знаки уличного движения, морские сигналы и т.д.), музыкальными сочетаниями звуков, красками и их сочетаниями и т.п. Однако все эти средства общения являются вспомогательными по отношению к универсальному средству – языку слов. В самом деле, как ограничен так называемый язык жестов по сравнению со звуковой человеческой речью! Возможности музыки или изобразительного искусства очень велики, но они ограничены и «односторонни» по сравнению с возможностями языка. Музыка не может выразить никаких расчлененных оформившихся понятий и связных мыслей – она выражает чувства и настроения, она на основе вызванных у слушателей эмоций, «движений человеческой души» порождает неясные и очень различные у разных людей мысли. И изобразительное искусство, как ни велики его возможности, не идет ни в какое сравнение с языком по способности служить в качестве средства общения: подобно музыке, оно не выражает никаких отчетливых понятий , суждений и умозаключений, хотя, в отличие от музыки, и способно вызвать в сознании рассматривающего картину или рисунок человека вполне определенные образы. В результате зрительного восприятия картины или рисунка у человека появятся, вероятно, те или иные мысли, но эти мысли могут оказаться очень непохожими у разных зрителей. Что касается различных искусственных сигналов и знаков, то, во-первых, применение каждой «системы» сигналов и знаков очень ограничено, каждая такая « система» известна лишь небольшому кругу лиц, в во-вторых, сигналы и знаки сами по себе, без «перевода» на язык, не в состоянии выражать наших мыслей. Такие сигналы и знаки – дополнительное средство общения, успешно функционирующее на основе языка и в связи с ним.

Функция общения людей – основная для языка, но не единственная. Язык выполняет функцию обозначающего отображения, моделирования действительности (предметов и явлений объективного мира) и функцию выражения и формирования работающего мышления и сознания человека.

С коммуникативной функцией языка неразрывно связана вторая его центральная функция – м ы с л е о б р а з у ю щ а я. Имея в виду эту функцию, крупнейший языковед- мыслитель первой половины XIX в. Вильгельм Гумбольдт (1767 – 1835) назвал язык «образующим органом мысли». Органическое единство двух центральных функций языка и непрерывность его существования в обществе делают язык хранителем и сокровищницей общественно-исторического опыта поколений. Язык не только средство передачи «готовой мысли», но и средство самого формирования мысли. Как говорил выдающийся психолог Л.С. Выготский (1896 – 1934), мысль не просто выражается в слове, но и совершается в слове. Язык служит средством выражения наших мыслей и чувств, следовательно выполняет функцию выражения деятельности мысли.

Помимо коллектива, язык связан еще, по крайней мере, с двумя «мирами» - миром предметов, вещей и явлений, окружающих человека, и миром понятий, мыслей и чувств, выражаемых человеком.

Вещи, предметы и явления объективного мира обозначаются языком, причем обозначаются своеобразно. Слово – не искусственный знак предмета, каким, например, окажется ветка на берегу реки, показывающая по договоренности между условившимися лицами, брод. Слово – знак, отражающий предмет исторически, независимо от воли отдельных людей; знак, связанный с предметом посредством человеческого мышления. Так, ветка на берегу реки ничего не значит для тех, кто не посвящен в тайну ее «значения», она не имеет никакой внутренней связи с бродом. Слово же известно коллективу, и оно своим значением как образом предмета связано с предметом прочной внутренней связью, оно оказывается не просто знаком, а знаком-отображением. Поэтому можно говорить о функции отображающего обозначения как важной функции языка по отношению к миру предметов и явлений жизни. (Речь идет о функциях языка в целом, а не о специфических функциях отдельных его частей и единиц: не все единицы языка - слова, морфемы, звуки и т.д. - в одинаковой мере способны выполнять функцию отображающего обозначения предмета).

Роль язык в жизни общества

Все основные функции языка говорят о том, что язык — явление общенарод­ное. Все люди независимо от их принадлежности к отдельным клас­сам и социальным или профессиональным группам нуждаются в об­щении. Даже представители прямо противоположных общественных классов (рабовладельцы и рабы, помещики и крепостные, капита­листы и пролетарии) должны общаться друг с другом, в противном случае невозможно нормальное развитие общественного производ­ства.

Функция отражающего обозначения предметов и явлений дейст­вительности также нужна всем людям независимо от их социального или профессионального положения.

Общенародной является и функция выражения и формирования мысли: все люди нуждаются в том, чтобы думать и выражать то, что они думают. Вследствие общенародности основных функций языка общена­родной оказывается и его структура, во всяком случае ее важнейшие составные части и единицы. Основные наиболее необходимые в про­цессе общения слова известны всем и применяются всеми. Способы и средства построения слов, их изменения и связывания в предложе­ния также всеобщи. Всем принадлежат и всеми одинаково исполь­зуются и звуки.

Не может, таким образом, быть сомнения в том, что язык по свое­му характеру общенароден и народ является творцом и носителем языка. Язык служит всем, он безразличен к делению общества на классы, социальные и профессиональные группы. Однако такое ут­верждение справедливо лишь по отношению к языку в целом. Оно не может означать, что в языке не существует никаких явлений, свой­ственных по преимуществу той или иной социально или профессио­нально ограниченной среде. Например, такие слова, как бонжур, бон-тон, декольте,, комильфо, употреблялись в XIX в. в России преимущественно, если не исключительно, в дворянской среде; они были социально ограничены в своем использовании. Слова бином, диффе­ренциал, интеграл, коэффициент, полиэдр профессионально ограни­чены, они применяются свободно лишь в сравнительно узком кругу

специалистов — математиков, физиков и инженеров. Конечно, такие социально или профессионально ограниченные ряды слов и других средств языка не нарушают его общенародного характера. Они интересны как показатели известного воздействия, оказываемого на язык различными классами, социальными и профессиональными группами людей. I

Люди различных классов и профессий, помимо общих для всех потребностей в языке как средстве общения, предъявляют к языку еще свои, особые, классовые или профессиональные, групповые за­просы. Эти запросы объясняются различиями условий жизни, труда и быта разных классов и профессий. Особые запросы в известной мере объясняются и несовпадением идеологических, моральных и эстети­ческих взглядов на выражаемые языком значения.

Вспомним в связи с этим известное письмо Н. М. Карамзина к баснописцу И. И. Дмитриеву, в котором он высказывает свое отно­шение к словам пичужечка и парень. Первое слово для писателя «при­ятно», второе — «отвратительно». В связи с первым Карамзин пред­ставляет себе сентиментально-идиллическую картину: летний день, луг с цветочками, «покойного селянина», взирающего умильно на пташечку, и т. д. Второе слово вызывает в сознании Карамзина не­приятные для него ассоциации: «дебелого мужика, который чешется неблагопристойным образом или вытирает рукавом мокрые усы свои, говоря: ай, парень! что за квас!»1 Очевидно, что морально-эстетичес­кие дворянские вкусы Карамзина

отразились на выборе им и при­менении русских слов и фраз. Язык Карамзина был правилен и чист, но беден в сравнении с поразительным богатством живой русской речи. Так классовая точка зрения отразилась в языке писателя.

Значит, известное воздействие классов и профессий на язык выра­жается прежде всего в том, что представители этих классов и про­фессий выделяют в речи одни слова и затеняют другие. Кроме того, отдельные общественные группы людей могут, хотя бы временно, привносить в язык свои, узкогрупповые слова, особенности произ­ношения и т. д. Так, русское дворянство в конце XVIII —начале XIX в. усиленно развивало «французско-нижегородский жаргон», не раз высмеянный в произведениях Н. И. Новикова, И. А. Крылова, А. С. Грибоедова, Н. В. Гоголя. Существовали жаргоны чиновников, купцов, учащихся семинарии («бурсаков») и т. д.

Что касается отдельных людей, то их влияние на язык, разумеет­ся, еще меньше, чем влияние классов и профессий. Однако есть ис­торические примеры очень заметного воздействия личности на состо­яние языка всего народа.

Мы считаем А. С. Пушкина основоположником современного рус­ского литературного языка. Пушкина иногда называют даже созда­телем нашего языка. Можно подумать, что великий русский поэт действительно создал множество новых слов, изменил конструкцию русских предложений и т. д. Ничего подобного, оказывается, не было. Едва ли наберется пять слов, созданных Пушкиным (вспомним, что В. Маяковским были созданы десятки новых слов.) Дело в том, что один человек, даже с дарованием Пушкина, не может ни создать, ни пересоздать язык своего народа. Но он может сделать очень мно­го, а именно выявить и показать скрытые в языке возможности. Это и сделал Пушкин применительно к русскому языку 20—30-х го­дов XIX столетия. Поняв новые требования общества к языку, опи­раясь на народную речь и речь литераторов —своих предшественни­ков и современников, великий поэт пересмотрел приемы и способы использования языка в литературных произведениях, и язык забли­стал новыми, неожиданными красками. Речь Пушкина стала образ­цовой и благодаря литературному и общественному авторитету поэта была признана нормой, примером для подражания. Это обстоятель­ство серьезно сказалось на развитии нашего литературного языка в XIX—XX вв.

Надо ясно понимать, что переворот, который совершен Пушкиным в области литературной речи, был подготовлен историей русского народа, русской нации, русского народного и литературного языка. И дело, конечно, не в одной гениальности Пушкина, а в историчес­ком соединении назревших условий языкового развития в обществе и имевшихся у гениального поэта возможностей удовлетворить их.

Общественное значение языка. Язык создается и развивается обществом, народом лишь потому, что потребность общения постоянно сопутствует труду и всей жизни людей и ее удовлетворение оказы­вается необходимым. Поэтому язык как средство общения был и всег­да остается постоянным участником развития всех без исключения сторон жизни и деятельности коллектива. Объединение людей в пле­мена, народности и затем в нации, связанное с развитием производ­ства и экономической жизни коллектива, происходило при ближай­шем и обязательном участии языка.

Трудовая деятельность людей осуществляется при обязательном участии языка. Для овладения знаниями и техническим опытом нужна глубокая и на­пряженная работа мысли. Понятно, что ни овладение знаниями и опытом, ни работа мысли невозможны без применения языка, позво­ляющего читать книги, слушать лекции, беседовать с преподавате­лями и коллегами, обмениваться советами, прокладывать силой мыс­ли новые пути в науке и технике. Еще очевиднее роль языка в развитии различных сторон духовной жизни народа. Достижения народа, нации в развитии науки, худо­жественной литературы и других областей духовной культуры осу­ществляются при прямом участии родного языка и выражаются в нем. Вот почему каждый народ стремится, развивая свою национальную культуру, поддерживать и улучшать свой национальный язык.

Наука не может двигаться вперед, не опираясь на то, что уже достигнуто, ее достижения должны передаваться современникам и потомкам. В этом процессе передачи научного опыта от прошлого - будущему непременно участвует язык.

Чрезвычайно ответственна роль языка в воспитательной и обра­зовательной деятельности общества. Непрерывная передача опыта, трудовое воспитание молодого поколения осуществляются при по­мощи языка. Глубоко прав был К. Д. Ушинский, сказав, что родное слово есть основа всякого умственного развития и сокро­вищница всех знаний. Ему же принадлежат мысли о громадном вос­питательном значении родного языка: «в языке одухотворяется весь народ и вся его родина», в нем «отражается не одна природа родной страны, но и вся история духовной жизни народа».

Понимая неразрывное единство языка и мысли, связь языка с миром человеческих чувств и настроений, мы можем верно предста­вить себе значение языка в развитии человеческого сознания. Исто­рически взаимосвязаны и взаимодействуют процессы трудовой, мысли­тельной и речевой деятельности коллектива; труд, создав человека, человеческую мысль и речь, взаимодействует с ними и зависит от них.

В жизни коллектива и отдельных людей роль языка очень велика. Язык участвует в формировании племен, народностей, наций. Он необходим во всех областях труда и быта людей. Он активно влияет на развитие и состояние науки, образования, художественной литературы и т.д.

Основная функция языка позволяет понять, почему язык принадлежит всему народу, хотя и может испытывать воздействие отдельных социальных слоев, профессиональных групп людей. Отдельная личность, даже очень одаренная, не может изменить язык народа, хотя и может оказать заметное влияние на речь тех или иных слоев общества. Отдельные гениальные писатели (например, А.С.Пушкин) могут выявить в языке его новые (лучшие по сравнению с уже известными) коммуникативные возможности, могут тем самым повлиять на социальные представления о языке и его применении в речи.

Язык взаимодействует с трудом и духовной жизнью людей и исторически получает сложное строение (устройство). В языке формируются фонетика, лексика (словарный состав), словообразование, грамматика (морфология и синтаксис), стили. В соответствии с таким «устройством» языка и наука о нем различает фенологию, лексикологию, словообразование, грамматику, стилистику (стилелогию), семасиологию (учение о значениях, о семантике языковых знаков).

Тема 3. Язык – система знаков. Знак. Типы знаков. Свойства знаков. Языковой знак. Основные свойства языкового знака. Язык, языковая система. Речевая деятельность, речь. Сходства и различи между языком и искусственными знаковыми системами.

Язык – система знаков

Язык является одной из большого множества разнообразных знаковых систем, которыми люди пользуются в целях коммуни­кации, передавая сообщения о каких-то ситуациях в мире, о сво­их мыслях, чувствах, переживаниях, оценках, планах, целях, на­мерениях, делясь со своими собеседниками информацией о ре­зультатах познавательной деятельности.

Знак. Типы знаков

Знак – это любой материальный носитель социальной информации. Можно наметить основные типы знаков: 1) знаки-признаки, связанные непосредственно с тем или иным предметом (дым костра; ледяной узор на стекле; струя холодного воздуха, ворвавшаяся в открытую дверь и т.д.); 2) знаки-сигналы, связанные с сигнализируемым предметом лишь условием, договоренностью (куча камней, обозначающая место брода; зеленая ракета, указывающая начало и направление атаки; удар в гонг, говорящий о начале представления); 3) знаки-символы, обозначающие (изображающие) часть предмета, по которой сознанием «дорисовывается» предмет (явление) в его целом (две руки, пожимающие одна другую, - символ дружбы, миролюбия; скрещенный серп и молот – символ союза рабочих и крестьян); 4) языковые знаки (единицы языка), каждый из которых представляет собой нерасторжимое единство материальной и идеальной сторон, звучания (буквенного изображения) и значения. Неязыковые знаки (в особенности первого и второго типов) сами по себе, взятые вне условий места и времени, не имеют «значения»: камни можно использовать для постройки дома, дымом костра отпугивать комаров, ветка сирени может быть просто частью букета. Знаки языка всегда что-то значат и не применяются людьми для иных целей, кроме общения.

Знаки, из которых строятся сообщения, выполняют роль но­сителей определённых смысловых содержаний (значений). Именно благодаря им оказывается возможным кодирование пе­редаваемой в сообщениях информации и реализация коммуника­тивных актов.

Знаки как бы замещают предметы, на которые они указыва­ют и которые они называют. Такое замещение в жизни людей имеет место довольно часто, так что поневоле может сложиться впечатление, что люди живут не только и не столько в мире ве­щей, сколько в мире знаков.

Примерами относительно простых систем могут служить железнодорожный семафор, светофоры разных типов, дорожные знаки, информирующие водителей о тех или иных особенностях предстоящего отрезка пути либо предписывающие или запрещающие выполнение каких-то действий.

Свойства знаков

Основные свойства всякого знака заключаются в следую­щем:

1. Все знаки обладают материальной, чувственно воспринимаемой «формой», которую иногда называют «означающим», а мы будем называть «э к с п о н е н т о м знака» (от лат. expono ‘выставляю напоказ’). В нашем примере экспоненты (поднятое или опущенное крыло семафора, красный, зеленый или желтый огонь светофора, то или иное изображение на куске жести) доступны зрительному восприятию. В других случаях экспонент воспринимается слухом (например, в телефоне - непрерывный гудок низкого тона, частые гудки высокого тона и т.п.), осязанием (буквы шрифта для слепых), в принципе возможны системы, использующие обонятельные и вкусовые экспоненты. Существенно только то, чтобы экспонент был так или иначе доступен восприятию человека (либо «восприятию» заменяющего его автомата), т. е. чтобы экспонент был м а т е р и а л ь н ы м.

2. Материальный, чувственно воспринимаемый объект (или материальное «событие» - например, гудок в телефонной трубке) только в том случае является экспонентом какого-то знака, если с этим объектом (или событием) связывается в сознании общающихся та или иная идея, то или иное «означаемое», или, как мы будем говорить, с о д е р ж а н и е з н а к а (ср. приведенный выше пример с двумя портфелями – случайно забытым и положенным на стул сознательно).

3. Очень важным свойством знака является его п р о т и в о п о с т а в л е н н о с т ь другому или другим знакам в рамках данной системы. Противопоставленность предполагает чувственную различимость экспонентов (например, поднятое крыло – опущенное крыло семафора) и противоположность или, во всяком случае, различность содержания знаков (в нашем примере: ‘путь открыт’ - ‘путь закрыт’). Из факта противопоставленности знаков вытекает, что не все материальные свойства экспонентов оказываются одинаково важными для осуществления их знаковой функции: в первую очередь важны именно те свойства, по которым эти экспоненты отличаются друг от друга, их «д и ф ф е р е н ц и а л ь н ы е п р и з н а к и». Некоторые же свойства оказываются и вовсе несущественными. Так, неважно, будет ли зеленое стекло в светофоре иметь оттенок, чуть более близкий к голубому или к желтому (но важно, чтобы оно достаточно отличалось от желтого стекла), будут ли зеленое, желтое и красное стекла расположены вертикально, одно над другим, или, как в некоторых светофорах, горизонтально и т.д. Противопоставленность знаков ярко проявляется в случае так называемого н у л е в о г о э к с п о н е н т а, когда материальное, чувственно воспринимаемое отсутствие чего-либо (объекта, события) служит экспонентом знака, поскольку это отсутствие противопоставлено наличию какого-то объекта или события в качестве экспонента другого знака. Так, включение левой или правой «мигалки» является знаком поворота автомобиля соответственно влево или вправо, а невключение «мигалки» есть нулевой экспонент, передающий содержание ‘еду прямо’.

4. Установленная для каждого данного знака связь между его экспонентом и содержанием является у с л о в н ой, основанной на сознательной договоренности. Она может быть чисто условной: например, связь между зеленым цветом и идеей ‘путь свободен’. В других случаях связь между экспонентом и содержанием может быть в большей или меньшей степени м о т и в и р о в а н н о й, внутренне обоснованной, в частности, если экспонент имеет черты сходства с обозначаемым предметом или явлением. Элементы такой изобразительной, наглядной мотивированности находим в некоторых дорожных знаках (например, изображение бегущих детей, зигзага дороги, поворота и т.д.).

5. Что касается содержания знака, то его связь с обозначаемой знаком действительностью носит принципиально иной характер. Содержание знака есть о т р а ж е н и е в сознании людей, использующих этот знак, предметов, явлений, ситуаций действительности, причем отражение о б о б щ е н н о е и с х е м а т и ч н о е. Так, знак извилистой дороги (изображение зигзага) в каждом конкретном случае своего использования указывает на реальные извилины данной конкретной дороги, вообще же (потенциально) относится к любой извилистой дороге, к классу извилистых дорог, обозначает самый факт извилистости дороги как общую идею, в отвлечении от частного и конкретного. Этим содержанием знак обладает также и тогда, когда никакой извилистой дороги поблизости нет (например, в учебной таблице дорожных знаков).

6. Будучи элементом определённой семиотической систе­мы, знак характеризуется теми отношениями, в которые он всту­пает с другими знаками. Синтагматические отношения характе­ризуют сочетательные (комбинаторные) возможности знака. В парадигматические отношения знаки вступают в рамках класса, или множества, элементов, из которых производится выбор дан­ного знака.

Системные связи создают основу для опознавания (иденти­фикации) данного знака в конкретном коммуникативном акте и его дифференциации от других знаков как "соседей" в данной линейной последовательности, так и внутри множества возмож­ных претендентов на ту же позицию в этой линейной последова­тельности.

7. Различимость знаков с точки зрения многих исследо­вателей является главным их свойством, которое образует ос­нову для важнейшего из семиотических принципов, на которые ориентируется структурная лингвистика. Противопоставлен­ность и системная взаимообусловленность знаков приводят к тому, что возможны так называемые нулевые знаки (вернее, знаки с нулевыми означающими). Участие знака в разных оп­позициях способствует выявлению его дифференциальных признаков.

Люди пользуются множеством разнообразных знаковых сис­тем, которые можно классифицировать прежде всего с учётом канала связи (среды, в которой осуществляется их передача). Так, можно говорить о знаках звуковых (вокальных, аудитивных), зрительных, тактильных и т.д. Люди располагают, помимо звуко­вого языка как основной коммуникативной системы, жестикуля­цией, мимикой, фонационными средствами, представляющими собой особое использование голоса, и т.д.

В их распоряжении имеются как естественные (спонтанно возникшие), так и искусственные, созданные ими же коммуника­тивные системы (письмо; сигнализация с помощью технических устройств и прочих средств - светофор, способы обозначения во­инских различий и т.п., системы символов в логике, математике, физике, химии, технике, языки типа эсперанто, языки програм­мирования и т.п.).

В некоторых ситуациях общения наблюдается одновремен­ная передача знаков разного рода, использование разных сред (мультимедийная коммуникация).

Языковой знак

Язык образует наиболее сложную и развитую знаковую сис­тему. Он обладает не только исключительной сложностью строе­ния и огромным инвентарём знаков (особенно назывных), но и неограниченной семантической мощностью, т.е. способностью к передаче информации относительно любой области наблюдае­мых или воображаемых фактов. Практически любая информация, переданная посредством неязыковых знаков, может быть переда­на с помощью языковых знаков, в то время как обратное часто оказывается невозможным.

Основные свойства языкового знака:

а) дифференциальная природа, делающая каждый языковой знак достаточно автономной сущностью и не позволяющая ему в принципе смешиваться с другими знаками того же языка; это же положение распространяется и на незнаковые элементы языка (образующие план выражения знаков фонемы, силлабемы, просодемы; образующие план содержания знаков значения / семантемы);

б) вытекающая из парадигматических противопоставлений между знаками возможность отсутствия у знака материального означающего (т.е. существование в рамках определённой парадигмы / класса языкового знака с нулевым экспонентом);

в) двухсторонний характер языкового знака (в соответствии с учением Ф. де Соссюра), что побуждает говорить о наличии того или иного языкового значения только при наличии регулярно­го способа его выражения (т.е. устойчивого, стереотипного, регу­лярно воспроизводимого в речи экспонента), а также о наличии у того или иного экспонента стереотипного означаемого;

г) случайный, условный характер связи означаемого и означающего;

д) чрезвычайная устойчивость во времени и вместе с тем возможность изменения либо означающего, либо означаемого.

Именно опираясь на последние из указанных свойств, можно объяснить, почему разные языки пользуются различными знака­ми для обозначения одних и тех же элементов опыта и почему знаки родственных языков, восходящих к одному языку-источнику, могут отличаться друг от друга либо своими озна­чающими, либо своими означаемыми.

Языковые знаки можно разбить на классы знаков полных, т.е. коммуникативно завершённых, самодостаточных (тексты, высказывания), и знаков частичных, т.е. коммуникативно неса­модостаточных (слова, морфемы). Языкознание традиционно концентрировало внимание на знаках назывных (словах). Новей­шая семиотика сосредоточивает своё внимание на высказывании как полном знаке, с которым соотносится не отдельный элемент опыта, а некая целостная ситуация, положение дел.

Языковой знак в представлении билатералистов двусторонен. Одну сторону знака (signum, signe, sign, Zeichen) образует означаемое (сигнификат, significatum, signifie, significate, Bezeichnetes, содержание), другую сторону знака образует озна­чающее

(сигнификант, significandum, significant, significant, Bezeichnendes, выражение, экспонент). Обе стороны языкового знака тесно связаны, одна сторона невозможна без другой. Это единство — обязательное свойство морфемы, слова, словосоче­тания, предложения, текста. Унилатералисты помещают означае­мое вне знака (это обычная позиция математиков и логиков).

Знак существует для того, чтобы его посредством назвать, обозначить денотат, т.е. выделенный сознанием какой-то пред­мет, признак, действие, состояние, положение дел, ситуацию, со­бытие и т.п. Тот или иной предмет действительности становится референтом или денотатом лишь как противочлен знака, т.е. в рамках конкретной знаковой ситуации и в конкретном акте вы­сказывания. Референт / денотат — это не просто предмет, а пред­мет, выделенный (как целое или в отдельных своих сторонах) для наименования.

У многих (но далеко не у всех) означаемое и означающее связаны условным (конвенциональным), иначе — произвольным (арбитрарным) образом, т.е. эта связь не зависит от природных факторов, не является причинно-следственной (в отличие, на­пример, от связи только что прошедшего летнего дождя и луж воды на асфальте или же резкого похолодания воздуха зимой и появления гололедицы). Именно поэтому знаки одного языка могут отличаться от знаков другого языка (ср.: один и тот же де­нотат <дерево>, означаемое 'дерево' и слова дерево, фр. arbre, англ. tree, нем. Baum).

Однако в данном языковом коллективе связь данного озна­чаемого и данного означающего является в принципе обязатель­ной. Отдельный говорящий не может произвольно нарушить эту связь, не рискуя оказаться непонятым.

Вместе с тем стороны знака (в соответствии с законом о его асимметрической природе) могут как бы "скользить" относи­тельно друг друга. В итоге: одному означаемому в соответствие могут быть поставлены два или более означающих: ' наука о язы­ке' — языкознание, языковедение, лингвистики, а одно означаю­щее может соотноситься с несколькими означаемыми: идти: 1.'(о человеке) передвигаться в пространстве с помощью ног' и

2. '(о поезде) передвигаться в пространстве, используя тягу паро­воза или электровоза'.

Ни один знак не существует в изоляции. Он существует лишь как элемент системы, противополагаясь (образуя оппози­ции) другим знакам этой же системы, отличаясь от них одним или более чем одним дифференциальным признаком. Совокуп­ность дифференциальных признаков, которые характеризуют от­ношения данного знака к другим знакам, образует основу для опознавания (идентификации) этого знака в различных контек­стах его употребления.

Как означающее, так и означаемое знака могут члениться на отдельные компоненты, которые не являются сами по себе зна­ками. Так, в означающем слова выделяются следующие друг за другом кратчайшие звуковые единицы языка — фонемы (напри­мер: мать /mat'/), а в его означаемом (семантеме, или семеме) — сосуществующие во времени элементарные семантические ком­поненты — семы (например: семантема 'мать' [+одушевлённое существо], [+человек], [+находящийся в родственных отношени­ях], [+находящийся в прямом родстве], [+старше на одно поколе­ние], [+женский пол]).

Знаки могут изучаться в аспекте их строения (синтактика), в аспекте их отношения к именуемым объектам и внутренней структуре их смыслового содержания (семантика) и в аспекте их целенаправленного использования носителями языка в актах речи (прагматика).

Семиотический подход к языку сыграл существенную роль в становлении лингви-стического (и не только лингвистического) структурализма. Благодаря пониманию языка как системы взаимопротивопоставленных и различающихся элементов был разра­ботан ряд строгих структурных методов анализа, построены структурные модели в области фонологии, морфологии, лексико­логии, синтаксиса, семантики; плодотворное развитие получила математическая лингвистика и т.д.

Но возможности адекватного познания языка оказались па­рализованы стремлением структуралистов изучать язык в самом себе и для себя, в отрыве от факторов этнокультурного, социаль­ного, психического, коммуникативно-прагматического, когни­тивного.

Поэтому сегодня принципы семиотико-структурного языко­знания используются главным образом для того, чтобы выявить наборы инвариантных единиц внутренней структуры языка (типа фонем, тонем, интонем, морфем, лексем, схем построения слово­сочетаний и предложений) и обеспечить базу для составления описательных грамматик.

Язык. Языковая система. Речевая деятельность, речь

Человеческий язык существует в виде отдельных языков – русского, английского, китайского и многих других. Каждый отдельный язык существует в сознании его носителей. Как возникает язык в сознании каждого отдельного человека? Язык не является «врожденным», преданным по наследству. Термин «родной язык» не значит «врожденный», а значит только «усвоенный в раннем детстве». В сознание каждого человека язык проникает, безусловно, «извне», проникает потому, что этим языком пользуются другие люди, окружающие. По их примеру языком начинает с детства пользоваться и сам данный человек. И, с другой стороны, язык постепенно забывается, а в конце концов и начисто исчезает из памяти (даже и родной язык), если человек почему-либо перестает им пользоваться. Из всего этого явствует, что о подлинном существовании языка можно говорить лишь постольку, поскольку им пользуются. Язык существует как живой язык, п о с к о л ь к у о н ф у н к ц и о н и р у е т. А функционирует он в речи, в высказываниях, в речевым актах.

Разграничение понятий «язык» и «речь» впервые в четкой форме было выдвинуто и обосновано швейцарским лингвистом Фердинандом де Соссюром (1857 – 1913), крупнейшим теоретиком в области общего языковедения и одним из зачинателей современного этапа в развитии науки.

Ф. де Соссюр различает язык в узком смысле, языковую систему (la langue) и речь, речевой акт (la parole). Это две части (или два аспекта) языка в широком смысле, языкового феномена в целом (le langage; переводчики употребляют в качестве русско­го эквивалента не вполне удачный термин речевая деятель­ность).

Для Ф. де Соссюра важнейшее основание для этого двоично­го разбиения (дихотомии) является индивидуальный, однократ­ный характер актов речи и социальный, постоянно воспроизво­димый характер языка.

Речь выступает в виде единичных актов, производимых дан­ным индивидом. Язык же принадлежит всему данному языковому коллективу, он социален, а его единицы воспроизводимы в бесконечном множестве речевых актов. Речь актуальна, язык потенциален. Язык организован прежде всего как система знаков, для которых наиболее характерны их различительные признаки, их взаимосвязь и взаимообусловленность. Язык формируется в речевых актах, речь предполагает наличие языка.

Главной задачей исследователя Ф. де Соссюр считал по­строение "лингвистики языка", а построение "лингвистики речи" полагал возможным, но сам за решение этой задачи при своей жизни не взялся.

Затем понятия эти были глубже разработаны другими учеными, в частности в России акад. Л.В. Щербой (1880 – 1944) и его учениками. Л.В. Щерба предложил различать не два, а три компонента, а точнее, три аспекта данной в опыте речевой деятельности, представляющей собой множество актов речи (как актов говоре­ния и письма, так и актов слушания и чтения). В актах речевой деятельности передаются высказывания (в другой терминологии, тексты или же речь). Для лингвиста они образуют языковой ма­териал, из которого он извлекает сведения о языковой системе, фиксируемые им в словарях и грамматиках.

Все три аспекта (речевая деятельность, языковой материал, языковая система) характеризуются как социальные, поскольку они небезразличны по отношению к определённой языковой общности, определённому историческому периоду её существо­вания. Правда, Л.В. Щерба вместе с этим говорит и об индивиду­альной психофизиологической организацией, соотносящейся с социальной языковой системой.

Концепцию Л.В. Щербы можно трактовать следующим об­разом: в непосредственном опыте дана речевая деятельность (это нулевой уровень абстракции). Тексты, которыми обмениваются участники речевой деятельности (языковой материал), исследо­ватель берёт вне контекста соответствующих речевых актов (это первый уровень абстракции). Раскрываемая в текстах языковая система описывается сама по себе (это второй, высший уровень абстракции).

Отношения между тремя аспектами речевой деятельности как социального феномена могут быть проиллюстрированы сле­дующей цепочкой: речевая деятельность —> тексты / высказы­вания / речь —> языковая система.

Аналогичная цепочка связывает три аспекта речевой дея­тельности индивида: речевые акты, в которых данный индивид участвовал —> тексты / высказывания, которые он построил и/или получил —> его "собственная" языковая система, извлечённая ин­дивидом из высказываний, с которыми он имел дело как отправи­тель и как получатель. Социальный и индивидуальный планы взаимодействуют друг с другом.

Заметим, что под р е ч ь ю (у Соссюра «la parole») современное языковедение понимает не только устную речь, но также и речь письменную. В широком смысле в понятие «речь» включается и так называемая «внутренняя речь», т.е. мышление с помощью языковых средств (слов и т.д.), осуществляемое «про себя», без произнесения вслух.

Р е ч е в о й а к т – это индивидуальное и каждый раз новое употребление языка как средства общения различных индивидов. Речевой акт должен быть обязательно двусторонним: говорение – слушание, что составляет неразрывное единство, обусловливающее понимание. Отдельный акт речи, р е ч е в о й а к т, в нормальных случаях представляет собой двусторонний процесс, охватывающий говорение и протекающие параллельно и одновременно слуховое восприятие и понимание услышанного. Речевой акт может быть не только услышан (при устной речи), но и записан (при письменной), а также, в случае устного речевого общения, зафиксирован на магнитофонной пленке. При письменном общении речевой акт охватывает соответственно писание и чтение (зрительное восприятие и понимание) написанного, причем участники общения могут быть отдалены друг от друга во времени и пространстве.

Речь – это не язык и не отдельный речевой акт. Мы говорим об устной и письменной речи, и это вполне правомерно, мы говорим о речи ребенка, школьника, о речи молодежи, о сценической речи, о прямой и косвенной речи, о деловой и художественной речи, о монологической и диалогической речи. Все это разные использования возможностей языка, отображения для того или иного задания, это разные формы применения языка в различных ситуациях общения.

Речевой акт есть проявление р е ч е в о й д е я т е л ь н о с т и.

В речевом акте создается т е к с т. Лингвисты обозначают этим термином не только записанный, зафиксированный так или иначе текст, но и любое кем-то созданное (все равно – записанное или только произнесенное) «речевое произведение» любой протяженности – от однословной реплики до целого рассказа, поэмы или книги. Во внутренней речи создается «внутренний текст», т.е. речевое произведение, сложившееся в «уме», но не воплотившееся устно или письменно.

Почему произнесенное (или написанное) высказывание в нормальном случае будет правильно понято адресатом?

Во-первых, потому, что оно построено из элементов, форма и значение которых известны адресату (скажем для простоты – из слов, хотя элементами высказывания можно считать, как мы увидим , и другие единицы).

Во-вторых, потому, что эти элементы соединены в осмысленное целое по определенным правилам, также известным (правда, во многом интуитивно) нашему собеседнику или читателю. Владение этой системой правил позволяет и строить осмысленный текст, и восстанавливать по воспринятому тексту его содержание.

Вот эти-то элементы высказывания и правила их связи как раз и являются языком наших участников общения, частями их языка, т.е. языка того коллектива, к которому данные индивиды принадлежат. Язык ( у Соссюра «la langue) того или иного коллектива и есть находящаяся в распоряжении этого коллектива система элементов – единиц разных ярусов (слов, значащих частей слов и т.д.) плюс система правил функционирования этих единиц, также в основном единая для всех, пользующихся данным языком. Систему единиц называют и н в е н т а р е м языка; систему правил функционирования единиц, т.е.правил порождения осмысленного высказывания (а тем самым и правил его понимания), - г р а м м а т и к о й этого языка.

Ясно, что в речевых актах и в текстах как инвентарь, так и грамматика языка существуют, можно сказать, в «распыленном виде»: в каждом отдельном предложении представлены какие-то элементы из инвентаря языка и использован ряд правил грамматики. При этом некоторые из этих элементов и правил применяются часто, на каждом шагу, повторяются в тысячах и миллионах высказываний, другие используются реже, третьи - совсем редко. Задача лингвиста - разобраться в том «хаосе языковых фактов», который представляет собой речь, выявить и взять на учет все элементы инвентаря, все действующие правила грамматики и точно описать их.

Наука вообще, как правило, идет от явления, от непосредственной данности к сущности, к внутренним закономерностям и связям. Не составляет в этом отношении исключения и наука о языке. Когда лингвист исследует живой язык, ему даны не только тексты – устные или письменные, но и возможность наблюдать речевые акты носителей данного языка. Кроме того, как подчеркнул Л.В.Щерба, лингвист может в этом случае э к с п е р и м е н т и р о в а т ь, т.е. создавать сам слова, грамматические формы и целые тексты на исследуемом языке и проверять приемлемость и понятность созданного, привлекая живых носителей данного языка (в том числе и себя самого, если объектом изучения является родной язык исследователя). Если же изучается мертвый язык, т. е. такой, которым уже никто не пользуется (по крайней мере в качестве основного средства общения), например латынь, древнегреческий, старославянский и т.д., ученый располагает только письменными текстами, более или менее ограниченными по объему (иногда даже только отдельными словами или формами, так или иначе сохраненными в текстах других языков). Ни наблюдения за актами общения, ни эксперимент здесь уже невозможны.

Что касается природных носителей живых языков, то у них владение языком создается постепенно, начиная с раннего детства, и создается в принципе тем же путем, каким идет и ученый лингвист: каждый человек познает свой родной язык, «добывая» его из речи. Только процесс этого добывания носит в этом случае не вполне осознанный характер, протекает в основном интуитивно, особенно в детстве. Слушая речь окружающих, т.е. встречаясь с различными высказываниями, произносимыми в той или иной ситуации, ребенок постепенно научается связывать с повторяющимися элементами этих высказываний определенные смыслы, т.е. начинает понимать и выделять эти элементы, запоминает, а позже начинает и сам воспроизводить их в соответствующих ситуациях. Шаг за шагом он усваивает и практически применяет правила комбинирования этих элементов и так незаметно овладевает системой родного языка. Известную роль играет и целенаправленное сообщение взрослыми ребенку тех или иных элементов инвентаря (слов), а на более поздних этапах – и правил грамматики. Но в основном знание родного языка все же добывается индивидом из собственного р е ч е в о г о о п ы т а; в процессе переработки данных этого опыта из всей массы услышанного, а затем и прочитанного неуклонно и постепенно отбирается, обобщается и складывается в систему все повторяющееся, все более или менее устойчивое и все это тут же проверяется на практике, «пускается в ход» в новых и новых высказываниях. Так «сырой» речевой опыт индивида превращается в его «организованный» языковой опыт, и в сознании человека вырабатывается почти автоматический механизм владения родным языком и «контролер» этого механизма – так называемое языков`ое чутье, или «языков`ая компетенция».

Язык и речь различаются так же, как правило грамматики и фразы, в которых использовано это правило, или слово в словаре и бесчисленные случаи употребления этого слова в разных текстах. Речь есть форма существования языка. Я з ы к ф у н к ц и о н и р у е т и «н е п о с р е д с т в е н н о д а н» в р е ч и. (Для языка, ставшего мертвым, формой существования нужно признать его тексты, если они были записаны и сохранились. Такой язык «непосредственно дан» нам только в этих текстах). Но в отвлечении от речи, от речевых актов и текстов всякий язык есть абстрактная сущность.

Язык применяется людьми для построения речи. Нужно различать язык как систему материальных единиц, служащих общению, отражаемых в сознании в отвлечении от конкретной информации (мыслей, чувств и т.д.), и речь как последовательность знаков языка, построенную по его законам, из его «материала» и в соответствии с требованиями выражаемой конкретной информации.

Язык и речь существуют в единстве. Единицы языка могут видоизменяться в речи; если эти видоизменения (например, так называемые употребления, речевые значения) закрепляются практикой общения, они становятся фактами языка. В Гумбольдт (1767 – 1835): «…в действительности язык всегда развивается только в обществе, и человек понимает себя постольку, поскольку опытом установлено, что его слова понятны также и другим».

Если язык всегда есть достояние коллектива, то он не может представлять собой механическую сумму индивидуальных языков. Скоре, речь каждого говорящего может рассматриваться как проявление данного языка в условиях той или иной жизненной ситуации. Но индивидуальные особенности в речи каждого человека тоже бесспорный факт.

Так возникает очень важная проблема: язык и речь. Эти понятия часто путают, хотя совершенно ясно, что, например, физиологи и психологи имеют дело только с речью, в педагогике можно говорить о развитии и обогащении речи учащихся, в медицине – о дефектах речи и т.п. Во всех этих случаях «речь» заменить «языком» нельзя, так как дело идет о психофизиологическом процессе.

Ф.де Соссюр писал: «Язык, то есть нечто социальное по существу и независимое от индивида…», «язык – определенная часть, правда – важнейшая, речевой деятельности». Язык - явление социальное, общественное, как достояние коллектива надо отличать от иных явлений, связанных с языковой деятельностью. Для языка в целом и языкового знака в частности необходима их материальность (звуки, буквы и их комбинации) . Социальное явление – язык – не есть психическое явление. Язык есть не психическое явление, а есть социальное явление.

Вне реальной материальности и способности быть чувственно воспринимаемым любой знак, и прежде всего языковой, перестает быть знаком и тогда кончается язык.

«Речь - индивидуальная сторона речевой деятельности, то есть речь, включая говорение. Речь есть индивидуальный акт воли и понимания, в котором надлежит различать: 1) комбинации, при помощи которых говорящий субъект пользуется языковым кодом с целью выражения своей личной мысли; 2) психофизический механизм, позволяющий ему объективировать эти комбинации».

«Язык - это клад, практикой речи отлагаемый во всех, кто принадлежит к одному общественному коллективу». «Язык ..это система знаков , в которой единственно существенным является соединение смысла и акустического образа». Так как без знаковой системы не может существовать человеческое общение, явление второй сигнальной системы по И П. Павлову.

Подчеркивая социальную сущность языка Соссюр говорит: «Он (язык) есть социальный элемент речевой деятельности вообще, внешний по отношению к индивиду, который сам по себе не может ни создать язык, ни его изменить».

Язык – действительно важнейшее средство человеческого общения. Язык – это достояние коллектива и предмет истории. Речевой акт – это индивидуальное (всегда индивидуальное, даже в случае хоровой декламации) и каждый раз новое употребление языка как средства общения различных индивидов. «Язык и речь тесно между собой связаны и друг друга взаимно предполагают: язык необходим, чтобы речь была понятна и производила все свое действие; речь в свою очередь необходима для того, чтобы установился язык; исторически факт речи всегда предшествует языку» (Ф. де Соссюр). Речь как система навыков общения посредством языка. Речевые навыки тоже достояние известных частей коллектива (по признакам: классовым, сословным, профессиональным, возрастным, половым и т.д.).

Язык и речь

В языкознании понятия «язык» и «речь» фактически разграничивались, хотя и без специального разъяснения и описания этого разграничения, В. Гумбольдтом, Г. Штейнталем, Г. Шухардтом, А. А. Потебней, Ф. Ф. Фортунатовым, Н. В. Крушевским, И. А. Бодуэном де Куртенэ и др. Попытку теоретического разъяс­нения такого разграничения предприняли Ф. де Соссюр и Л. В. Щерба.

Между тем наблюдения за процессом общения людей при помощи языка говорят о том, что разные люди во многих жизненных случаях и положениях по-разному используют одни и те же единицы языка. Миллиарды раз были применены людьми такие слова, как дом, до­рога, жизнь, есть, знать, пить и др. Миллиарды раз были исполь­зованы членами коллектива различные «правила» изменения имен существительных по падежам и числам, «правила» соединения имен прилагательных с именами существительными, наречий с глаголами и т. д. Миллиарды раз были построены предложения по граммати­ческой схеме (по «модели») «подлежащее + сказуемое + прямое до­полнение»: Солнце греет землю; Мальчик любит конфеты; Я пишу письмо; Брат читает газеты. Эти примеры не могут не убедить нас в том, что единицы языка (звуки, слова, словосочетания, предложения и др.) существуют в сознании коллектива в отвлечении от конкретных мыслей, чувств, настроений.

Язык - это система материальных единиц, служащих общению людей и отражаемых в сознании коллектива в отвлечении от конкрет­ных мыслей, чувств и желаний. Если бы единицы языка были постоян­но «привязаны» к одним и тем же, определенным мыслям и чувствам, они совершенно не годились бы в качестве универсального орудия общения, способного выражать любые мысли и чувства.

Основными единицами языка являются слова. Они общенародны и не «при­вязаны» ни к какому конкретному тексту, высказыванию. За ними исторически закреплены не те или иные конкретные мысли и чувства, а общенародные значения, сочетая которые отдельные люди полу­чают базу формирования и средство выражения конкретных мыслей и чувств.

Введением в науку термина «речь» признается тот очевидный факт, что общее (язык) и частное (речь) едины и вместе с тем различны. Средства общения, взятые в отвлечении от какого бы то ни было кон­кретного их применения, мы называем языком. Те же самые средства общения, конкретно примененные, т. е. вступившие в связь с кон­кретным содержанием (мыслями, чувствами, настроениями человека), мы называем речью. Средства общения в возможности (потенции) — язык. Те же средства в действии (реализации) - речь. Общее (язык) выражается и осуществляется в частном (речь). Отдельное, частное (речь) - это одна из многих конкретных форм общего (языка).

Язык и речь нельзя противопоставлять, забывая об их единстве. Но вместе с тем нельзя забывать и об их различии. В речи единицы языка могут приобретать такие свойства, значения и осмысления, ко­торых они не имеют в языке. В языке есть метафорические значе­ния слова: ножка {стола), шляпка {гриба), крылья {самолёта), нос {корабля,) хвост (поезда). Но в языке нет метафорического при­менения общенародных языковых значений: Отговорила роща золотая берёзовым весёлым языком (Есенин); Мой стих трудом громаду лет прорвёт (М); Но «Яблочко»-песню играл эскадрон смычками стра­даний на скрипках времен (Св.). В этих стихотворных строчках мы встречаем речевые значения слов. Эти речевые значения (употребле­ния) возникают в речи, они не свойственны словам как единицам язы­ка; может быть, они «скрыты» в словах и получают реализацию в речи в связи с другими словами, в связи с конкретными мыслями и чувствами автора. Например, В. В. Маяковский легко и во множе­стве создавал новые слова: двухметроворостая, омолниться, разулыбить и др. Почти все эти слова созданы по законам нашего языка и потому в большинстве своем легко понимаются читателями. Однако почти все они - факты речи Маяковского, они не вошли в язык (за исключением, разве, слов молоткастый и серпастый).

В процессе общения в соответствии с потребностями коллектива из речи отбираются такие ее элементы, которые могут служить всем, - они и становятся фактами языка. По-видимому, такие эле­менты речи редко имеют одного «автора» — они возникают одновре­менно во многих «местах», потому что определенная общественная потребность улавливается сразу многими и язык многим же подска­зывает, какие его средства могут быть по-новому введены в речь. Можно думать, что роль отдельных людей в формировании речи очень значительна, хотя и ограничена: ведь речь строится из единиц языка, а язык общенароден. Но из речи отдельных людей очень немногое может попасть в язык, да и то в результате действия общей потребности в каком-то новом средстве языка. Вот почему роль отдельных людей в развитии языка незаметна: язык меняется независимо от воли и желания отдельной личности, стихийно, в процессе речевого общения. В языке все «оправдано» законами его развития. К языку неприложимы термины и определения «правильный», «неправильный», «точ­ный», «неточный», «простой», «тяжелый», «легкий» и т. д. Но эти же определения вполне приложимы к речи, в которой достигается боль­шее или меньшее соответствие как с правилами и нормами языка, так и с требованиями выражаемого ею содержания — логического, эмоционального, эстетического и иного. В речи могут возникать от­клонения от правил языка, нарушения его норм, противоречия требованиям содержания, вызываемые различными причинами. Так возникает в науке о языке большая и сложная проблема речевой культуры.

Сходства и различия между языком и искусственными знаковыми системами

Итак, знаками признаны такие значащие единицы языка, как слова и морфемы. Общее у этих единиц языка со знаками искусственных знаковых систем следующее:

1. Экспоненты морфем и слов, как экспоненты дорожных и иных знаков, материальны: в процессе речи морфемы и слова воплощаются в звуковой материи, в звучании (а при письменной фиксации – в материальное начертание).

2. Все морфемы и слова обладают, как и неязыковые знаки, тем или иным содержанием: в сознании людей, знающих язык, они связываются с соответствующими предметами и явлениями, вызывают мысль об этих предметах и явлениях и, таким образом, несут определенную информацию (обычно частицу общей информации, заключенной в высказывании).

3. Подобно неязыковым знакам, морфемы языка и его слова участвуют в разнообразных противопоставлениях, как мы это видели ранее. Именно в силу противопоставления, как и в искусственных знаковых системах, возможны случаи нулевого экспонента, а у положительных экспонентов не все материальные свойства являются существенными: будет ли слово ворон произнесено басом или дискантом, с «обычным» или картавым р , это не отразится на его понимании.

4. Как и в искусственных системах, связь между экспонентом и содержанием языкового знака может быть либо чисто условной, либо в какой-то степени мотивированной. Но в языковых знаках изобразительная мотивированность экспонента встречается относительно редко, главным образом в звукоподражательных словах (кукушка, мяукать и т.д.), точнее – в их корневых морфемах (куку-, мяу-). Большинство же знаков языка характеризуется чисто традиционной связью между экспонентом и содержанием (то, что называют «описательной мотивированностью», - явление другого порядка).

5. Содержание знаков искусственных систем есть отражение в сознании человека предметов, явлений, ситуаций действительности и знаки эти служат средством обобщения и абстракции. Это в еще большей мере относится к знакам языка, фиксирующим результаты абстрагирующей работы человеческого мышления. Только так называемые имена собственные (Нева, Эльбрус, Саратов, Софокл) обозначают (и, следовательно, отражают в своем содержании) индивидуальные предметы (определенную реку, определенную гору и т.д.). Все остальные языковые знаки обозначают классы предметов и явлений, и содержание этих знаков представляют собой обобщенное отражение действительности.

Итак, знаки языка во многом сходны со знаками других знаковых систем, искусственно созданных людьми. Сходство это таково, что язык, без сомнения, нужно считать системой знаков и правил их функционирования. Вместе с тем язык – знаковая система особого рода, заметно отличающаяся от искусственных систем.

Прежде всего язык – у н и в е р с а л ь н а я знаковая система. Он обслуживает человека во всех сферах его жизни и деятельности и потому должен быть способен выразить любое новое содержание, которое понадобиться выразить. Искусственные системы, рассмотренные нами выше, не таковы. Все они – специальные системы с узкими задачами, обслуживающие человека лишь в определенных сферах, в определенных типах ситуаций. Все типы ситуаций, для которых созданы эти искусственные системы, в принципе предусмотрены заранее при создании системы. Следовательно, количество содержаний, передаваемых знаками такой системы, точно ограничено, конечно. Если возникает потребность выразить какое-то новое содержание, требуется специальное соглашение, вводящее в систему новый знак, т.е. изменяющее самую систему. Знаки в искусственных системах либо вовсе не комбинируются между собой в составе одного «сообщения» (например, не сочетаются поднятое и опущенное плечо семафора), либо же комбинируются в строго ограниченных рамках, и эти комбинации обычно точно фиксируются в виде стандартных сложных знаков (ср. запрещающие дорожные знаки, в которых круглая форма и красная кайма обозначают запрет, а изображение внутри круга указывает, что именно запрещается). Напротив, количество содержаний, передаваемых средствами языка, в принципе безгранично. Эта безграничность создается, во-первых, очень широкой способностью к взаимному комбинированию и, во-вторых, безграничной способностью языковых знаков получать по мере надобности новые значения, не обязательно утрачивая при этом старые. Отсюда – широко распространенная м н о г о з н а ч н о с т ь языковых знаков: петух – птица и петух – ‘запальчивый человек, забияка’.

Далее, язык – система, по своей внутренней структуре значительно более с л о ж н а я, чем рассмотренные искусственные системы. Сложность проявляется здесь уже в том, что целостное сообщение лишь в редких случаях передается одним целостным языковым знаком вроде приведенного выше Стоп! Такая передача одним знаком возможна лишь для некоторых сообщений. Обычно же сообщение, высказывание есть некая комбинация большего или меньшего числа знаков. Эта комбинация свободная, создаваемая говорящим в момент речи, комбинация, не существующая заранее, не стандартная (хотя и строящаяся по определенным «образцам» - моделям предложений). Языковой знак, как правило, есть, следовательно, не целое высказывание, а лишь компонент высказывания; как правило, он дает не целостную информацию, соответствующую определенной ситуации, а лишь частичную информацию, соответствующую отдельным элементам ситуации, на которые этот знак указывает, которые он выделяет, называет и т.д. При этом знак, в свою очередь, может быть простым, элементарным (т.е. морфемой) или сложным (многоморфемным словом, так называемым устойчивым сочетанием слов вроде белый гриб). Некоторые языковые знаки являются «пустыми», т.е. не обозначают никаких «внеязыковых реальностей». Эти знаки выполняют чисто служебные функции. Так, окончания прилагательных в русском языке обычно функционируют лишь как показатели синтаксической связи (согласования) данного прилагательного с определенным существительным (новый журнал – новая газета – новое письмо); немецкая приинфинитивная частица zu есть, собственно, лишь показатель зависимости инфинитива от другого слова в предложении и т.д. Сложность структуры русского языка проявляется, далее, в том, что в языке есть не только ярус, лежащий «выше» знакового – ярус предложений и свободных (переменных) словосочетаний вроде белая простыня, но также и ярус, лежащий «ниже» знакового, ярус «незнаков», или «фигур», из которых строятся (и с помощью которых различаются) экспоненты знаков.

Кроме того, каждый язык складывался и изменялся стихийно, на протяжении тысячелетий. Поэтому в каждом языке немало «нелогичного», «нерационального» или, как говорят, между планом содержания и планом выражения нет симметрии. Во всех языках немало знаков с полностью совпадающими экспонентами, так называемых о м о н и м о в, например, лук (растение) и лук (оружие), что следует отличать от многозначности, когда один знак (например, петух), помимо своего «прямого» значения обладает еще другим, логически выводимым из первого (‘забияка’). Иногда язык допускает разное осмысление одного и того же сочетания знаков. Так, Я знал его еще ребенком может означать ‘когда он был ребенком’ и ‘когда я был ребенком’; приглашение писателя может означать, что писатель кого-то пригласил либо же кто-то пригласил писателя; английская фраза Flying planes may be dangerous может означать ‘Вождение самолетов может быть опасно’ и ‘Летающие самолеты могут быть опасными’. Встречаются в языках и знаки, полностью совпадающие по содержанию, так называемые абсолютные син`онимы, например, огромный и громадный. При всей принципиальной экономичности своей структуры язык оказывается иногда очень расточительным и в пределах одного сообщения выражает одно и то же значение несколько раз. Так, в предложении «Вчера мы водили нашу маленькую внучку в цирк» значение множественного числа выражено дважды: словом мы и окончанием – и в глаголе; значение женского рода (здесь можно сказать - женского пола) четыре раза: суффиксом в слове внучка (ср. внук) и тремя окончаниями ( -у, -ую, -у); значение прошлого времени – дважды, один раз в более общем виде (суффиксом – л в глаголе), а другой раз – более точно (словом вчера). Подобная избыточность не является, однако, недостатком: она создает необходимый «запас прочности» и позволяет принять и правильно понять речевое сообщение даже при наличии помех. Наконец, в отличие от знаков искусственных систем в значение языковых знаков нередко входит эмоциональный момент (ср. ласковые слова, и, напротив, ругательства, так называемые суффиксы эмоциональной оценки, наконец, интонационные средства выражения эмоций).

Ограничиваются тем, что считают: язык – орудие общения, орудие коммуникации. Это, конечно, верно, но не исчерпывает всей языковедческой проблематики. Самое главное для человека состоит в том, что язык является одновременно и орудием общения, и орудием обобщения. Он позволяет нам передавать друг другу сложнейшие идеи и понятия, и в то же время дает возможность закрепить эти идеи и понятия в определенных внешних формах слов, словосочетаний и предложений, общепонятных и общепринятых, и свободно оперировать ими.