Лекция 12. Ссср в 30-е гг.: пятилетки, индустриализация, коллективизация.

Первый опыт планирования в масштабах всей экономики страны приходится на середину 20-х. Ежегодно Госпланом стали составляться «контрольные цифры» развития народного хозяйства, которые сопоставлялись с реально достигнутыми результатами за хозяйственный год и предполагали стремительные темпы развития промышленности. XIV съезд ВКП(б) в декабре 1925, вошедший в историю как «съезд индустриализации», поставил задачу превращения СССР из страны, ввозящей машины и оборудование, в производящую их страну. Когда в 1928 недополучение средств в казну из сельского хозяйства поставило под угрозу энтузиазм плановиков, и Сталин своими методами сумел не только выполнить, но и перевыполнить план государственных хлебозаготовок, тесное переплетение политики и экономики получило мощный импульс. Методы эти были основаны на внеэкономическом принуждении огромного большинства трудящихся страны, принципиально противоречили нэпу, зато были хорошо знакомы, близки и понятны большинству в правящей партии.

Первый пятилетний план разрабатывался на 1928/29-1932/33 в условиях относительно стабильной финансовой системы и относительно сбалансированного рынка. Он предполагал среднегодовой прирост промышленной продукции около 20%, что было заведомой утопией, т.к. рассчитывалось из максимально благоприятного стечения экономических обстоятельств. Однако, в отношении сельского хозяйства план стремился учитывать реальные экономические тенденции: до трети крестьянских хозяйств уже были охвачены различными формами сельскохозяйственной кооперации – к концу пятилетки предполагалось втянуть в процесс кооперирования до 85% хозяйств, из которых 18-20% вовлечь в колхозы. Последние мыслились как коллективные аграрные предприятия в системе рыночной экономики, форма кооперации, которую должна была предпочесть беднота. Реальностью отечественной истории на длительное время стали другие колхозы – административно-производственные структуры в системе безрыночной экономики, в которые командными методами загнали все аграрное население страны. К 1929 в партийном руководстве возобладала иллюзия, что темпы индустриализации можно взвинчивать беспредельно. Сталин, укрепившись в положении безраздельного диктатора, санкционировал завышение и без того невыполнимой пятилетки еще в среднем примерно на 20%. По остроумному выражению одного историка, борьба за перевыполнение заведомо невыполнимых планов стала важнейшей характеристикой режима сталинизма. Это оказалось возможным только ценой полного демонтажа нэповского рынка и установления таких методов управления экономикой, которые составили основу экономического развития страны на длительный период. Т.о., в первые 3 десятилетия ХХ в. в нашей истории дважды отрицалась рыночная перспектива развития: в 1917 как закономерное следствие крестьянской революции за землю и в 1929 как следствие борьбы в правящей верхушке за полноту власти в стране.

В первые два года I пятилетки темпы экономического роста удавалось удерживать на запланированном уровне ценой все более жесткого административного нажима на крестьянское сельское хозяйство. Переходом к политике коллективизации крестьянства был нанесен окончательный удар по рыночным хозяйственным связям, годовой экономический рост к 1933 упал до 5%. Тем не менее, мощная пропагандистская машина складывавшегося тоталитарного режима объявила о выполнении пятилетки в 4 года и 3 месяца. На период II пятилетки (1933-37) приходится кризис перехода к налаживанию внутрихозяйственных связей на командно-административной основе,

поэтому план также был в действительности далек от выполнения, хотя официально были объявлены те же 4 года и 3 месяца. Достижения: сооружено 4,5 тыс. крупных промышленных предприятий, в 3 раза выросла выплавка стали, в 2,5 раза – производство электроэнергии, возникли такие новые отрасли промышленности, как химическая, станко-, тракторо- и авиастроительная. Но по отраслям группы «Б» план был выполнен лишь на 40-80%. В III пятилетке (1938-42) продолжались перекосы в народнохозяйственных пропорциях, успехи в ключевых и наукоемких отраслях сочетались с отставанием отраслей группы «Б» и сельского хозяйства. К 1941 до 43% общих капиталовложений направлялось в оборонные отрасли. Замена всех нэповских хозяйственных укладов в промышленности на единый государственно-административный уклад соответствовала складыванию тоталитарного политического устройства государства.

В сельском хозяйстве как самом обширном секторе экономики СССР это соответствие достигалось через коллективизацию. Ее теоретическим обоснованием стала речь Сталина на Всесоюзной конференции аграрников-марксистов (декабрь 1929), доказывавшего, что назрела объективная необходимость перехода к ликвидации кулачества как класса. При подготовке вышедшего в январе 1930 постановления ЦК ВКП(б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» Сталин лично внес коррективы, резко сократив планируемые сроки завершения коллективизации крестьянских хозяйств. Когда крестьяне на горьком опыте убедились, чем оборачивается политика, распропагандированная как создание новых справедливых отношений в деревне, преодоление ее вековечной нищеты и голода, они уже оказались лицом к лицу с репрессивной машиной государства. За январь-март произошло 2,2 тыс. массовых выступлений крестьянства, многочисленны случаи террора против властей. Столкнувшись с таким сопротивлением, руководство пошло на маневр: 2 марта в «Правде» опубликована статья Сталина «Головокружение от успехов», в которой линия партии преподносится как мудрая и дальновидная, а все то, что вызывало крестьянское возмущение, списывалось на «перегибы» и «головотяпство» местных партийных работников. Весной-летом пошел отток крестьян из колхозов, насильно туда согнанных (к сентябрю в них – 21,5% крестьянских хозяйств вместо 57% в марте). Но в дальнейшем государство «дожало» крестьян, развернув массированную политику раскулачивания зажиточной части деревни. По самым смелым оценкам, в деревне было не более 3% хозяев, подпадавших под определение «кулак», но в ходе этой кампании было раскулачено 15% крестьян. Сотни тысяч семей высылались в отдаленные районы страны (Север, Урал, Сибирь, Казахстан, Дальний Восток). В результате на 1 июня 1932 в колхозах 61,6% крестьянских хозяйств, а на 1 июня 1937 – 93%. Коллективизация большей части крестьянства облегчало государству изъятие хлеба на нужды индустрии. В 1930 урожай был отличный, и 16 млн. т зерна было поставлено государству безболезненно для деревни. Но урожаи последующих двух лет были значительно скромнее, а план поставок, обязательный для выполнения, составлял уже 22 млн. т. Экспортировано хлеба в 1930 – 4,8 млн. т, в 1931 – 5,2 млн., в 1932 и 1933 – по 1,8 млн. Деревню основных зернопроизводящих регионов, где обязательные поставки были наиболее суровыми, к этому времени поразил небывалый голод,, от которого умерло 5 млн. человек. Это был последний аргумент правительства. Деревня смирилась с колхозами и стала как-то к ним приспосабливаться. Один из способов – бегство в город, дешевой рабочей силой на стройки пятилеток (в 1939 горожан – 33% против 18% в 1926).

23