13.2.5. Вопрос реализации государством позитивных

обязательств по защите права собственности

Как подчеркивалось, обеспечивая конвенционные права и свободы, государство реализует как негативные, так и позитивные обязательства <1>. Суть негативных обязательств заключается в воздержании государства от необоснованного вмешательства в права и свободы, в свою очередь, позитивные обязательства заключаются в совершении государством действий, направленных на защиту прав и свобод человека. Концепция позитивных обязательств была применена Судом в ходе рассмотрения вышеприведенного дела "Будаева и другие против Российской Федерации".

--------------------------------

<1> Подробнее о негативных и позитивных обязательствах см., например, Лекцию 5.

Как следовало из данного дела, заявители жаловались на то, что государство не смогло обеспечить поддержание в надлежащем порядке инфраструктуры, связанной с защитой населенного пункта от селевых сходов, не контролировало опасную зону, не предупредило об опасности и не приняло иных разумных мер, направленных на снижение риска неблагоприятных последствий от природных катаклизмов, что представляет собой нарушение права на защиту собственности. Они также жаловались на неполучение адекватной компенсации убытков, причиненных вследствие селевого схода. В этой связи Суд обратил внимание, что жалоба на неосуществление государством позитивных обязательств в порядке защиты права собственности должна быть рассмотрена в рамках первого предложения первого параграфа ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции. Суд отметил, что реальное, эффективное осуществление права, защищаемого ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, не зависит только от обязанности государства воздерживаться от вмешательства в права собственности, однако может обусловливать принятие позитивных мер по защите, особенно если имеется непосредственная связь между мерами, принятие которых заявитель может законно ожидать, и эффективным использованием его имущества. Относительно позитивных обязательств государства в сфере, представляющей опасность, Суд пришел к выводу, что причинная связь, установленная между вопиющей небрежностью, проявленной государством, и утратой человеческих жизней, также учитывается и в отношении потери домов вследствие селевого схода. Суд посчитал, что в ситуациях, когда смерть человека, потеря собственности наступили вследствие действия, бездействия публичных властей, объем мер, требуемых для защиты жилища, не отличается от объема мер, обусловливаемых необходимостью защиты права на жизнь. Финансирование, вопросы промышленного развития, застройки - все это регулируется и контролируется государством, которое в пределах своей компетенции принимает на себя ответственность за различного рода случайности. Соответственно, Суд пришел к выводу, что государство должно делать все возможное в пределах своей власти, чтобы защитить имущественные интересы. Однако по настоящему делу Суд отметил, что природные катастрофы, которые находятся вне пределов человеческого контроля, не обусловливают тот же самый объем вовлеченности государства в отношении принятия позитивных обязательств. Поэтому позитивные обязательства государства, касающиеся защиты собственности от природных катаклизмов, не распространяются с необходимостью в том же самом объеме применительно к опасной деятельности, обусловленной человеческим фактором. По этой причине Суд посчитал необходимым провести различие между позитивными обязательствами по ст. 2 Конвенции и позитивными обязательствами, требуемыми ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции. Если фундаментальное значение права на жизнь требует, чтобы объем позитивных обязательств по ст. 2 включал обязанность защищать человеческую жизнь в пределах компетенции публичных властей при оказании во время бедствий помощи, требуемой для защиты данного права, обязанность защищать право на беспрепятственное пользование имуществом, которое не является абсолютным, не выходит за пределы разумности, требуемой обстоятельствами дела. Соответственно, власти обладают более широким объемом усмотрения при решении вопроса, какие меры следует предпринять для защиты имущества частных лиц от природных катаклизмов, нежели в плане принятия мер для защиты человеческих жизней. Суд подчеркнул, что меры, к которым апеллируют заявители, - поддержание защитной системы против селевых сходов и установление системы раннего предупреждения, являлись необходимыми в плане защиты человеческой жизни и благополучия населения. Однако нельзя утверждать, что существует очевидная причинная связь между непринятием государством этих мер и причиненным материальным ущербом. Суд обратил внимание, что сторонами не оспаривался прогнозируемый, чрезвычайно мощный селевой сход в 2000 г., поэтому неясно, в каком объеме существующие системы сдерживания могли бы снизить причиненный ущерб. Также отсутствуют доказательства, что наличие систем раннего предупреждения могло бы помешать нанесению ущерба квартирам, иному имуществу заявителей. Что касается предполагаемого отсутствия независимого расследования, судебного разбирательства, Суд отметил, что указанная процессуальная обязанность тоже не имеет значения применительно к разрушенному имуществу, как и в случае причинения смерти. Более того, объем материального ущерба, возлагаемого на государство вследствие проявленной небрежности, не может быть точно подсчитан вследствие чрезвычайной сложности дела. Возможность предъявления иска о возмещении ущерба не всегда является наиболее подходящим средством защиты интересов, возникших вследствие крупномасштабного бедствия. Соображения срочности, эффективности могут заставить власти использовать иные меры индивидуального и общего характера, такие как предоставление необходимой помощи, выделение финансовых средств всем потерпевшим, независимо от величины понесенных убытков. По настоящему делу национальные суды установили, что все заявители получили жилье, денежные средства и что власти восстановили разрушенную селевым сходом жилую инфраструктуру. В отношении доводов заявителей, что выделенные денежные средства полностью не возмещают причиненные убытки, Суд отметил, что согласно второму предложению п. 1 ст. 1 Протокола N 1 условия компенсации являются существенным моментом по делам, связанным с вмешательством в право собственности. Суд признал, что хотя отсутствие компенсации обычно является несовместимым с данным положением, последнее не гарантирует право на полную компенсацию при любых обстоятельствах, поскольку законные цели публичного интереса могут обусловить меньший размер возмещения в сравнении с рыночной стоимостью утраченного имущества. Более того, выплата полной компенсации не может рассматриваться в качестве необходимого условия и согласно первому предложению п. 1 ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции. Чтобы соответствовать общим принципам, вмешательство в право беспрепятственного пользования имуществом должно обеспечивать справедливый баланс между публичными интересами и требованиями защиты фундаментальных прав человека. Условия компенсации в соответствии с национальным законодательством являются существенными при оценке того, соответствовали ли оспариваемые меры справедливому балансу, не накладывают ли они непропорциональное бремя на заявителя. Суд подчеркнул, что позитивное обязательство государств защищать собственность от природных катаклизмов не может быть истолковано как запрет государству компенсировать полную рыночную стоимость разрушенного имущества. По настоящему делу причиненный ущерб не может полностью считаться обусловленным небрежностью государства, и предполагаемая небрежность лишь усилила размер причиненного ущерба вследствие природных сил. При таком положении вещей условия компенсации должны быть оценены в свете иных мер, осуществленных властями, и внимание должно быть уделено сложности ситуации, количеству пострадавших собственников, экономическим, социальным, гуманитарным вопросам, возникающим в ходе восстановительных мероприятий. Суд отметил, что согласно распоряжению Правительства Республики Кабардино-Балкария от 12 августа 2000 г. компенсация в порядке оказания помощи охватывала выделение жилья и предоставление 13200 руб. (что составляет 530 евро). Пострадавшие имели равный, непосредственный и автоматический доступ к этой компенсации, который не предусматривал какую-либо состязательную процедуру или необходимость доказывать наличие фактических убытков. Что касается первого, четвертого, пятого и шестого заявителей, размер полученного жилья был сопоставим с площадью утраченных квартир. Вторая заявительница выбрала жилищные сертификаты, выпущенные с учетом членов семьи. Будучи единственным членом семьи, вторая заявительница получила ваучер на 33 кв. м, что меньше 54 кв. м, получаемых семьей, состоящей из трех человек. Что касается третьей заявительницы, она первоначально получила финансовую компенсацию с учетом размера уничтоженной квартиры. Однако впоследствии она обменяла средства на ваучер, с помощью которого приобрела в Московском регионе жилье, которое вскоре продала. Поскольку она не раскрыла детали этой сделки, Суд не в состоянии был оценить ее убытки и потери. С учетом вышеизложенного Суд пришел к выводу, что предоставленная заявителям компенсация утраченного жилья не является явно непропорциональной утраченным квартирам. Учитывая объем имущества, количество пострадавших людей и масштабы оказываемой властями помощи, сумма в размере 13200 руб., выделяемая пострадавшим, кажется оправданной. В результате Суд установил, что условия предоставления пострадавшим компенсации за утерянное имущество во время селевого схода не обусловили возложение непропорционального бремени на заявителей. Соответственно, не было нарушения ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции ("Будаева и другие против Российской Федерации", п. п. 166, 172 - 185 Постановления от 20 марта 2008 г.).

Подытоживая сказанное выше, можно констатировать, что ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции предусматривает три четких правила: первое, указанное в первом предложении первого параграфа, является основным по своему значению и закрепляет принцип беспрепятственного пользования имуществом; второе правило, содержащееся во втором предложении первого параграфа, охватывает возможность лишения имущества при соблюдении определенных условий; третье правило, заключенное во втором параграфе, признает, что государства - участники Конвенции имеют право контролировать использование имущества в соответствии с общими интересами. Указанные три правила являются взаимосвязанными. Второе и третье правила касаются отдельных форм вмешательства в право беспрепятственно пользоваться имуществом и должны толковаться в свете основного принципа, содержащегося в первом правиле. Право на беспрепятственное пользование имуществом не является абсолютным и может быть ограничено. Однако для того, чтобы такое ограничение было законным, последнее должно основываться на правовой основе, преследовать законные цели и быть необходимым.

Практика судов общей юрисдикции Российской Федерации

по реализации ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите

прав человека и основных свобод <*>

--------------------------------

<*> Представлено на компакт-диске. Не приводится.

Лекция 14. СТАТЬИ 2, 3 ПРОТОКОЛА N 1 К КОНВЕНЦИИ

О ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ОСНОВНЫХ СВОБОД.

ПРАВО НА ОБРАЗОВАНИЕ. ПРАВО ИЗБИРАТЬ И ИЗБИРАТЬСЯ

ПРИ ФОРМИРОВАНИИ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ ГОСУДАРСТВА