5.2.3. Право на эффективное расследование

Как и в случае с обеспечением права на жизнь, ст. 3 Конвенции имплицитно предусматривает право на эффективное расследование фактов недопустимого обращения: пытки, бесчеловечное или унижающее человеческое достоинство обращение или наказание.

Если частное лицо, подчеркивает Суд, обоснованно заявляет, что в нарушение ст. 3 Конвенции к нему со стороны органов внутренних дел было допущено бесчеловечное обращение, то ст. 3 совместно со ст. 1 Конвенции обязывает государство провести эффективное официальное расследование. Это расследование должно быть способным идентифицировать и наказать лиц, виновных в совершении недопустимых действий. Критерий эффективности расследования также требует, чтобы расследование было независимым, беспристрастным и контролировалось со стороны общества, компетентные власти должны действовать усердно и оперативно ("Менешева против Российской Федерации", п. 64 Постановления от 9 марта 2006 г.). Указанная правовая позиция была отражена, в частности, в Постановлении от 9 октября 2008 г. по делу "Олег Никитин против Российской Федерации" (п. п. 35, 36); в Постановлении от 31 июля 2008 г. по делу Надросов против Российской Федерации" (п. 38); в Постановлении от 24 июля 2008 г. по делу "Владимир Романов против Российской Федерации" (п. 81); в Постановлении от 15 мая 2008 г. по делу "Дедовский и другие против Российской Федерации" (п. 89); в Постановлении от 24 января 2008 г. по делу "Маслова и Налбандов против Российской Федерации" (п. 91); в Постановлении от 25 октября 2005 г. по делу "Федотов против Российской Федерации" (п. 63).

Расследование фактов, связанных с совершением недопустимого обращения, должно быть тщательным. Это означает, что государство обязано совершать действия, направленные на выяснение того, что случилось, не полагаясь на опрометчивые, необоснованные выводы как на основание закрытия расследования. Государство в лице своих органов обязано предпринять все находящиеся в их распоряжении разумные меры для сохранения доказательств, касающихся произошедшего инцидента, включая свидетельские показания, данные медицинского обследования и т.д. Любой недостаток в расследовании, который может свести на нет возможность установления причин повреждений или идентифицировать виновных лиц, нарушает принцип эффективного расследования ("Михеев против Российской Федерации", п. 108 Постановления от 26 января 2006 г.). Однако обязательство расследовать не означает обязательство достигнуть результата. Речь идет об обязанность совершать все необходимые действия. Не каждое расследование способно привести к результатам, которые были бы благоприятны для заявителя. Расследование в принципе должно быть способным установить факты по делу и, если предположения подтвердятся, найти и наказать ответственных лиц ("Самойлов против Российской Федерации", п. 31 Постановления от 2 октября 2008 г.).

Компетентность следствия

Одним из критериев эффективного расследования, который был определен Судом по делу в отношении Российской Федерации при толковании ст. 3 Конвенции, явился критерий компетентности следствия. Важно отметить, что все критерии эффективного расследования, рассмотренные применительно к ст. 2 Конвенции, полностью применимы и в отношении ст. 3 Конвенции (см. схему 1).

Так, как свидетельствовали материалы по делу "Менешева против Российской Федерации", расследование в отношении фактов недопустимого обращения с заявительницей, противоречащего ст. 3 Конвенции, началось практически по истечении четырех лет после рассматриваемых событий, когда информация о жалобе была направлена Судом властям Российской Федерации. Дело расследовалось в уголовно-правовом порядке, в котором, несмотря на задержку, не рассматривалось как обреченное на провал, так как содержало большое количество документов, представленных заявительницей. Однако указанное расследование не было удовлетворительным, так как при его осуществлении не были установлены имеющие значение обстоятельства и не были получены ответы на вопросы, поставленные перед ним по поводу наличия повреждений у заявительницы. 3 марта 2004 г. по приказу Генерального прокурора РФ следствие было возобновлено, однако не последовало каких-либо действий. Суд не пришел к выводу о том, что за последние три года власти устранили недостатки, о которых они знали. Соответственно, в отношении заявительницы было допущено нарушение ст. 3 Конвенции, а именно отсутствие эффективного расследования по фактам недопустимого обращения ("Менешева против Российской Федерации", п. п. 66 - 68 Постановления от 9 марта 2006 г.).

Как свидетельствовали материалы по делу "Маслова и Налбандов против Российской Федерации", расследование по факту недопустимого обращения с заявительницей началось сразу после того, как соответствующие власти узнали о фактах (речь шла о неоднократном изнасиловании, избиении лишенной свободы заявительницы сотрудниками правоохранительных органов). Власти действовали добросовестно и оперативно. Следственные органы обыскали место происшествия, где были обнаружены два использованных презерватива и две тряпки, содержащие следы спермы. Были допрошены возможные свидетели, принято решение о проведении медицинской экспертизы собранных доказательств. 25 апреля 2000 г., по истечении пяти месяцев с момента происшествия, было предъявлено обвинение четырем сотрудникам правоохранительных органов. 5 июля 2000 г. обвинительное заключение было готово и дело передано в суд. 16 августа 2000 г. суд во время предварительного заседания обнаружил несколько серьезных процессуальных нарушений прав обвиняемых, включая игнорирование специальной процедуры открытия расследования в отношении сотрудников прокуратуры, а также тот факт, что предположительно виновные сотрудники не имели процессуального статуса обвиняемых лиц до 25 апреля 2000 г., что обусловливало признание всех собранных ранее доказательств недопустимыми. Дело было возвращено для устранения недостатков и впоследствии прекратилось органами прокуратуры в том числе в связи с невозможностью исправить нарушения национальной процедуры, совершенные следователями во время первых пяти месяцев следствия. Принимая во внимание существо признанных судом недопустимыми доказательств, их невозможно было использовать во время нового следствия, и при этих обстоятельствах неудивительно, что уголовные процедуры впоследствии были прекращены из-за недостатков доказательств. Исследовав материалы дела, Суд констатировал, что власти предприняли необходимые шаги в отношении идентификации и наказания ответственных и, если бы не было процессуальных нарушений, допущенных властями во время первых пяти месяцев следствия после открытия дела, которые, по мнению национальных судов, обусловили признание основных доказательств недопустимыми, следствие могло бы отвечать процессуальным требованиям ст. 3. Однако возникла тупиковая ситуация, органы следствия совершили процессуальные нарушения, которые не могут быть исправлены. При отсутствии других объяснений указанных нарушений Суд посчитал, что основная причина указанных нарушений лежит в сфере явной некомпетентности сотрудников прокуратуры, которые осуществляли следствие с 26 ноября 1999 г. по 5 июля 2000 г. Суд пришел к выводу, что было нарушение ст. 3 Конвенции в части отсутствия эффективного следствия ("Маслова и Налбандов против Российской Федерации", п. п. 93 - 97 Постановления от 24 января 2008 г.).

При рассмотрении дела "Дедовский и другие против Российской Федерации" Суд обратил внимание на следующие обстоятельства, позволившие ему прийти к выводу об отсутствии тщательного, эффективного расследования по фактам применения силы администрацией одной из колоний. Так, в частности, отсутствовали доказательства проведения медицинского осмотра потерпевших. Суд подчеркнул, что проведение спецоперации в масках при отсутствии каких-либо опознавательных знаков ведет к маловероятному опознанию со стороны потерпевших лиц, участвовавших в операции. Невозможность опознать участвовавших в операции сотрудников послужила одним из оснований прекращения следствия. Информация о прекращения расследования не доводилась до потерпевших. Г-н Б., являвшийся командиром специальной группы, участвовавшей в операции на территории колонии, был оправдан применительно к обвинению, касающемуся злоупотребления служебными полномочиями. Однако Суд отметил, что оправдание должностного лица, подозреваемого в совершении недопустимого обращения, не освобождает государство от ответственности. Суд указал на явные противоречия в решениях национальных судов по вопросу об ответственности г-на Б. за своих подчиненных. Если районный суд оправдал Б. в связи с законностью действий, то областной суд снял ответственность с Б. в связи с его невозможностью и отсутствием обязанности контролировать своих подчиненных в его отсутствие. Для Суда не имеет значения, стали указанные противоречия следствием плохой подготовки дела или отсутствием судебной практики. Что важно, так это очевидное нежелание предпринимать весомые попытки привлечения к ответственности виновных лиц. Учитывая вышеизложенное, Суд пришел к выводу о нарушении ст. 3 Конвенции в части отсутствия эффективного расследования ("Дедовский и другие против Российской Федерации", п. п. 87 - 94 Постановления от 15 мая 2008 г.).

Если имеются доказательства наличия фактов недопустимого обращения (пытки, бесчеловечное или унижающее человеческое достоинство обращение или наказание), государство обязано провести эффективное расследование. Для того чтобы расследование считалось эффективным, оно, как подчеркивалось выше, одновременно должно отвечать как минимум следующим критериям: оперативность в расследовании, способность собрать и сохранить доказательства, независимость и беспристрастность, наличие общественного контроля, способность совершить все необходимые следственные действия, компетентность, способность найти ответственное лицо и наказать его. Несоответствие официального расследования одному из этих критериев позволяет Суду констатировать факт нарушения права лица на эффективное расследование, имплицитно предусматриваемого ст. 3 Конвенции.

Достаточно часто в деятельности Суда возникают вопросы оценки доказательств, особенно когда речь идет о предполагаемом нарушении ст. ст. 2 и 3 Конвенции. В связи с этим представляется целесообразным вновь остановиться на некоторых правовых позициях Суда, сформулированных применительно к оценке доказательств фактов пыток, бесчеловечного и/или унижающего человеческое достоинство обращения или наказания. Практика рассмотрения дел в отношении Российской Федерации свидетельствует, что национальные правоохранительные органы не всегда в состоянии обнаружить факты недопустимого обращения, в свою очередь, Суд, оценив представленные сторонами доказательства, руководствуясь фактическими презумпциями, устанавливает соответствующие факты.