10.4. Право на свободу религии

По делу "Нолан и К. против Российской Федерации" заявитель утверждал, что запрет на въезд в Российскую Федерацию, представляющий фактическое наказание за проявление и распространение им религии <1>, является нарушением ст. 9 Конвенции. Суд, сославшись на ранее рассмотренное им дело "Abdulaziz, Cabales and Balkandali против Великобритании", подчеркнул, что, хотя Конвенция не гарантирует право иностранца на въезд и пребывание в стране, иммиграционный контроль должен осуществляться согласно Конвенции. Обратившись к делу "Omkarananda and the Divine Light Zentrum против Швейцарии", Суд подчеркнул, что депортация сама по себе не представляет собой вмешательства в права, гарантируемые ст. 9, если только не будет установлено, что предпринятые меры представляли наказание за реализацию этих прав, а также подавление распространения религии или философии. Поэтому меры, касающиеся пребывания заявителя в государстве, были предприняты в связи с реализацией права на свободу религии, они будут представлять собой вмешательство в рассматриваемое право (п. 62 Постановления от 12 февраля 2009 г.).

--------------------------------

<1> Речь шла об Объединенной церкви, духовном движении, основанном г-ном Сан Мьюнг Муном (Sun Myung Moon) в 1954 г.

Анализируя соблюдение государством критерия необходимости, Суд обратил внимание, что власти Российской Федерации ограничились утверждением, что деятельность заявителя представляла собой угрозу национальной безопасности. В национальных судах не оценивались доказательства необходимости запрета заявителю во въезде в Российскую Федерацию. Суд вновь отметил, что если даже речь идет о национальной безопасности, концепции законности и господства права в демократическом обществе требуют, чтобы меры, влияющие на фундаментальные права человека, были подвергнуты состязательной процедуре перед независимым органом, компетентным рассматривать основания для таких мер и соответствующие доказательства, и, в случае необходимости, с процессуальными ограничениями по использованию информации. Лицо должно иметь возможность подвергнуть сомнению утверждения исполнительной власти, о том, что речь идет именно о национальной безопасности. Хотя оценкам исполнительной власти того, что угрожает национальной безопасности, естественно, будет придаваться особое значение, независимая власть должна быть в состоянии отреагировать по таким категориям дел, что концепция национальной безопасности не имеет фактического разумного обоснования либо толкование национальной безопасности является незаконным, либо противоречащим общему пониманию и является произвольным. Не обеспечивая такие гарантии, полиция или иные органы государства будут покушаться в произвольной манере на права, гарантируемые Конвенцией (п. 71 Постановления от 12 февраля 2009 г.). Законной целью, оправдавшей, по мнению властей Российской Федерации, вмешательство в права заявителей, явились интересы национальной безопасности. Однако Суд вновь обратил внимание на то, что исключения из свободы религии, перечисленные в параграфе втором ст. 9, должны узко интерпретироваться, поскольку их перечень является строго исчерпывающим, а их определение - с необходимостью ограничено. Законные цели, упомянутые в данном положении, включают: интересы общественной безопасности, защиту общественного порядка, здоровья или нравственности, защиту прав и свобод других лиц. Однако, в отличие от вторых параграфов ст. ст. 8, 10 и 11, параграф 2 ст. 9 Конвенции не допускает ограничения в интересах национальной безопасности. Будучи далеким от идеи, что это было случайным упущением, невключение указанного основания для ограничения по ст. 9 отражает действительную важность религиозного плюрализма в качестве одной из основ демократического общества по смыслу Конвенции и тот факт, что государство не может диктовать лицу, во что верить, либо предпринимать принудительные меры, чтобы заставить лицо поменять свои убеждения. Из этого следует, что интересы национальной безопасности не могут служить в качестве оправдания мер, осуществленных властями Российской Федерации в отношении заявителя. Применительно к утверждениям властей Российской Федерации о том, что религиозная деятельность заявителя влияла на частную и семейную жизнь, иные законные интересы лиц, Суд подчеркнул, что единственным доказательством, упомянутым властями в этой связи, явились процедуры роспуска Ставропольского регионального филиала Федерации семьи за мироустройство и объединение <1>. Суд отметил, что заявитель не был ни работником данного филиала FFWPU, ни стороной в процессе о роспуске, его имя ни разу не упоминалось, либо иным образом было идентифицировано в решении районного суда... Более того, районный суд не сослался, не упомянул процедуры, касающиеся запрета заявителю во въезде в Российскую Федерацию. Власти Российской Федерации не смогли объяснить относимость данных обстоятельств, не предоставили объяснений о том, почему они считают, что религиозная деятельность заявителя негативно влияет на права и свободы других лиц. Из этого следует, что не было продемонстрировано оправдания для вмешательства в право заявителя на свободу религии. Соответственно, было допущено нарушение ст. 9 Конвенции в связи с тем, что власти Российской Федерации не смогли предоставить убедительное правовое и фактическое оправдание запрета заявителю во въезде в Российскую Федерацию в связи с его религиозной деятельностью (п. п. 73 - 75 Постановления от 12 февраля 2009 г. по делу "Нолан и К. против Российской Федерации").

--------------------------------

<1> The Family Federation for World Peace and Unification (FFWPU).

При рассмотрении дела "Кимля против Российской Федерации" Европейский суд по правам человека (далее - Суд), в частности, обратил внимание на следующее. Группам, основанным заявителями, было отказано в государственной регистрации в качестве религиозной организации не в связи с какими-либо недостатками с их стороны либо особенностями религии, а в связи с законодательным положением, которое не дает возможности зарегистрировать религиозную группу в качестве организации, обладающей статусом юридического лица, если такая группа не действовала на протяжении 15 лет. Суд указал, что согласно докладу о свободе совести, подготовленному ОБСЕ, такое условие является своеобразным для Закона о свободе совести и религиозных объединениях и среди участников ОБСЕ отсутствуют государства, предусматривающие столь длительный период времени для осуществления регистрации религиозного объединения. Власти Российской Федерации, со своей стороны, не подтвердили тезис о том, что рассматриваемое требование является современной правовой практикой в демократических государствах, сославшись на какое-либо юридическое положение, существующее в государствах Совета Европы. Суд недавно рассмотрел дело, по которому религиозное объединение Свидетели Иеговы было вынуждено ожидать более чем 12 лет для регистрации в качестве юридического лица. Суд отметил, что такой длительный период времени вызывает беспокойство применительно к ст. 9 Конвенции и посчитал, что, принимая во внимание значение права на свободу религии, у государства имеется обязанность устанавливать разумно коротким период времени, в течение которого заявитель ожидает подтверждения своего юридического статуса. Поскольку власти не показали достаточных и относимых оснований, оправдывающих непредоставление статуса юридического лица в сжатые сроки, Суд констатировал нарушение ст. 9 Конвенции (здесь Суд сослался на Постановление от 31 июля 2008 г. по делу "Religionsgemeinschaft der Zeugen Jehovas and Others против Австрии"). По настоящему делу власти Российской Федерации не продемонстрировали насущной социальной необходимости, которой бы соответствовало допущенное ограничение, либо достаточные и относимые основания, оправдывающие наличие длительного периода времени, необходимого для получения религиозной организацией статуса юридического лица... По настоящему делу ничто не свидетельствовало, что заявители в качестве частных лиц либо религиозной группы были вовлечены либо намеревались быть вовлеченными в какую-либо противоправную деятельность или преследовать иные цели, нежели богослужение, обучение, религиозная практика и отправление религии. Основание для отказа в регистрации было формальным и не связано с их фактическим функционированием. Единственным правонарушением, за которое заявители были признаны ответственными, явилось намерение зарегистрировать ассоциацию, которая была религиозной по своему существу и которая не выдержала 15-летнего срока существования. Суд в этой связи отметил, что рассматриваемое положение Закона о свободе совести и религиозных объединениях касается религиозных объединений, которые не смогли доказать как своего присутствия в регионе, так и наличие аффилированной связи с централизованной религиозной организацией. Похоже, что вновь возникшие религиозные группы, которые не входят в структуру централизованной религиозной организации, испытывают негативное влияние 15-летнего срока. Власти Российской Федерации не продемонстрировали оправдания для такого различного обращения. С учетом вышеизложенного, Суд констатировал, что вмешательство в право заявителей на свободу религии не может рассматриваться в качестве необходимого в демократическом обществе. Соответственно, было нарушение ст. 9 Конвенции в свете ст. 11 Конвенции (п. п. 98 - 102 Постановления от 1 октября 2009 г. по делу "Кимля против Российской Федерации").

Практика судов общей юрисдикции Российской Федерации

по реализации ст. ст. 9, 11 Конвенции о защите прав человека

и основных свобод <*>

--------------------------------

<*> Представлена на компакт-диске. Не приводится.

Лекция 11. СТАТЬИ 13, 14, 18 КОНВЕНЦИИ О ЗАЩИТЕ ПРАВ

ЧЕЛОВЕКА И ОСНОВНЫХ СВОБОД.

ПРАВО НА ЭФФЕКТИВНОЕ СРЕДСТВО ПРАВОВОЙ ЗАЩИТЫ.

ЗАПРЕТ ДИСКРИМИНАЦИИ. ПРЕДЕЛЫ ПРИМЕНЕНИЯ ОГРАНИЧЕНИЙ