10.2. Право на свободу объединения

При рассмотрении дела "Московский офис Армии спасения против Российской Федерации" Суд обратил внимание, что в 1997 г. Российская Федерация приняла Закон о свободе совести и религиозных объединениях, обязывающий все религиозные организации, ранее обладавшие юридическим статусом, изменить уставные документы согласно новому Закону и пройти перерегистрацию в отведенный период времени. Процедура перерегистрации была такой же, что и первоначальная регистрация, применялись одни и те же основания для отказа как для перерегистрации, так и регистрации. В дополнение было указано, что в перерегистрации может быть отказано, если имеются основания для роспуска организации или запрета ее деятельности. Непрохождение перерегистрации в отведенный период времени по одному из оснований ставило организацию перед угрозой роспуска согласно судебному решению. В Постановлении от 5 октября 2006 г. по данному делу Суд отметил, что перед принятием нового Закона заявитель легально действовал в Российской Федерации с 1992 г. Заявитель не смог пройти перерегистрацию согласно новому Закону и поэтому столкнулся с возможностью роспуска. После 6 декабря 2001 г., когда были исчерпаны обычные средства правовой защиты в отношении решения суда, обязавшего распустить организацию, и до того, как это решение было отменено в надзорном порядке 1 августа 2002 г., заявитель постоянно находился под риском закрытия счетов и ареста имущества. Суд подчеркнул, что такая ситуация негативно влияла на деятельность и функционирование заявителя. И хотя Конституционный Суд РФ впоследствии устранил наличие угрозы роспуска заявителя, было ясно, что правовой статус заявителя не был идентичен тому статусу, которым обладали "перерегистрированные" организации. Суд указал, что отсутствие перерегистрации предоставляло властям Российской Федерации возможность отказа в регистрации изменений в уставные документы организации, либо приостановку регистрации религиозной газеты, выпускаемой такой организацией. Суд посчитал, что в сложившихся обстоятельствах, при которых религиозная организация обязана была изменить свои уставные документы и если было отказано в регистрации таких изменений под угрозой потери своего юридического статуса, имелось вмешательство в право на свободу ассоциации. Поскольку Закон о религиозных объединениях ограничивал деятельность религиозных организаций, не обладающих юридическим статусом, указанная ситуация должна быть исследована через призму права на свободу религии. Суд пришел к выводу, что было вмешательство в права заявителя, предусмотренные ст. 11 Конвенции в свете ст. 9 Конвенции, поэтому необходимо установить, соответствовало ли такое вмешательство требованиям, закрепленным в п. 2 указанных конвенционных положений, т.е. было ли оно принято "согласно закону", "преследовало ли одну или более законных целей", и являлось ли оно "необходимым в демократическом обществе". Суд обратил внимание, что перечень оснований, оправдывающих вмешательство в свободу религий и ассоциаций, гарантируемую ст. ст. 9 и 11 Конвенции, носит исчерпывающий характер. Исключения из свободы ассоциаций должны интерпретироваться узко, и только убедительные и настоятельные причины могут оправдать ограничение этой свободы. Определяя, существовала ли необходимость по смыслу п. 2 указанных конвенционных положений, государства обладают ограниченными рамками усмотрения, которое осуществляется совместно с европейскими институтами, контролирующими как право, так решения, содержащие результат правоприменения, включая и те решения, которые были приняты независимыми судами. Когда Суд осуществляет свой контроль, его задача не заключается в подмене собственным мнением позиции соответствующих национальных властей, Суд, в свою очередь, контролирует принятые ими решения при осуществлении усмотрения. Это не значит, что Суд должен убедиться в том, осуществило ли государство-ответчик свое усмотрение разумно, осторожно и добросовестно; Суд должен взглянуть на обжалуемое вмешательство в свете всего дела и определить, было ли оно пропорциональным преследуемой законной цели и являются ли основания, представленные властями в качестве оправдания такого вмешательства, достаточными и относящимися. Действуя таким образом, Суд должен убедиться, что национальные власти применили стандарты, которые соответствуют принципам, указанным в Конвенции и, более того, что власти основывали свои решения с помощью приемлемой оценки имеющихся фактов. Суд проанализировал две группы оснований, предоставивших государству возможность отказать в перерегистрации заявителя <1>: первая группа касается оснований, связанных с иностранным элементом в деятельности заявителя, вторая - основания, касающиеся внутренней структуры заявителя и его религиозной деятельности. В отношении первой группы оснований Суд обратил внимание, что российские власти исходили из следующей позиции, поскольку учредители заявителя являлись иностранными гражданами, так как заявитель подчинялся штаб-квартире, находящейся в Лондоне и в его наименовании присутствовало название "офис" <2>, заявитель должен иметь представительство иностранной религиозной организации, что не охватывается процедурой перерегистрации. Суд заметил, что действительно Закон о религиозных объединениях запрещает иностранным гражданам быть учредителем в российской религиозной организации. Но Суд не нашел объективного и разумного оправдания для различия в обращении между российскими и иностранными гражданами в отношении их возможности осуществлять право на свободу религии посредством участия в жизни организованных религиозных объединений. Во-вторых, непохоже, что присутствие штаб-квартиры Армии спасения за рубежом мешает регистрации заявителя в качестве российской религиозной организации. Статья 11 п. 6 Закона касается ситуации, когда российские религиозные организации подчиняются штаб-квартире, находящейся за границей. Единственное дополнительное требование в этом случае заключается в необходимости предоставления заверенных учредительных документов от штаб-квартиры. Поэтому данное обстоятельство не является законным основанием для отказа в регистрации и перерегистрации. В-третьих, согласно Закону, единственным основанием, когда наименование религиозной организации не регистрируют, является ситуация, при которой аналогичное наименование уже прошло регистрацию. Об этом не упоминалось применительно к процедуре перерегистрации заявителя. В силу Закона простое упоминание в названии организации слова "офис" не является основанием, исключающим регистрацию организации. В конце концов Суд отметил, что к моменту перерегистрации заявитель существовал в России уже семь лет как независимое юридическое лицо, пользующееся широкими правами в сфере религиозной деятельности. Управление юстиции по г. Москве и национальные суды настаивали на том, что заявитель должен быть зарегистрирован как официальное представительство иностранной религиозной организации с теми последствиями, что согласно законодательству заявитель не будет иметь статуса юридического лица и возможности осуществлять религиозную деятельность. Как подчеркивалось выше, указанное требование властей не основывалось на законе. Соответственно, по мнению Суда, отказ был мотивирован целесообразностью, что прямо запрещено в п. 2 ст. 12 Закона. Суд расценил аргумент властей Российской Федерации о наличии учредителей-иностранцев недостаточным, не относящимся к отказу в перерегистрации заявителя и не предусмотренным правом. Что касается второй группы оснований отказа в перерегистрации заявителя, здесь районный и городской суды подчеркнули, что заявитель не показал структуру членства организации и ее практику, сославшись только на евангелистскую веру, веру Армии спасения и христианскую веру, не указав и не описав традиции, решения, правила. Суд отметил, что в предоставленных заявителем учредительных документах четко было указано на религиозную организацию заявителя как организацию, следующую основополагающим принципам христианства. В одной из частей учредительных документов были зафиксированы идеи, принципы религиозной доктрины Армии спасения. Закон о религиозных организациях не устанавливает, каким образом должна быть описана структура организации в их учредительных документах. Статья 10 п. 2 Закона, к которой обращается городской суд, требует указания вероисповедания. Отсутствует юридическая обязанность указывать традиции, решения, принципы. Если описание заявителем его вероисповедания, структуры было недостаточно, то национальные суды должны разъяснить применяемые юридические требования с тем, чтобы пройти перерегистрацию. Однако этого сделано не было. Суд посчитал, что это основание не было обосновано. Управление юстиции по г. Москве исходило из того, что заявителю необходимо отказать в перерегистрации в связи с тем, что он является "квазивоенной организацией", так как ее члены носят униформу, осуществляют службу, используют слово "армия" в своем наименовании, что является незаконным. Суд подчеркнул, что согласно прецедентной практике право на свободу религии, гарантируемое Конвенцией, исключает какие-либо полномочия со стороны государства определять, являются ли вероисповедание или средства выражения веры законными. Бесспорно, что для членов организации заявителя использование рангов, аналогичных тем, что используются в армии, и ношение униформы является средством организации внутренней жизни религиозного сообщества и проявление веры Армией спасения. Невозможно серьезно утверждать, что заявитель поддерживал насильственное изменение конституционного строя и тем самым подрывал безопасность и единство государства. В этом отношении не было представлено ни одного доказательства как во время внутригосударственных процедур, так и в Суде. Из этого следует, что выводы национальных властей в этой связи лишены фактических оснований. Районный суд, исходя из учредительных документов организации, пришел к выводу, что члены организации неизбежно будут нарушать законы в процессе реализации приказов и правил Армии спасения и инструкций со стороны старших офицеров. Здесь Суд повторил, что в некоторых случаях программы ассоциации могут скрывать цели и задачи, которые прокламируются. Однако, чтобы к этому выводу прийти, необходимо сравнивать программу и действия лидеров организации и позицию, которую они выражают. Отсутствуют свидетельства, что на протяжении семи лет их деятельность противоречила закону и преследуемым целям, собственно поддержка христианской веры и акты благотворительности. Из этого следует, что и здесь основание, приведенное национальными судами, лишено какой-либо фактической основы и является произвольным. Суд также обратил внимание на следующие обстоятельства. К моменту перерегистрации заявитель действовал в России в качестве юридического лица на протяжении более семи лет. Не было заявлено, что заявитель либо его члены нарушали законодательство или правила, регулирующие внутреннюю жизнь ассоциации и религиозную деятельность. При таких обстоятельствах основания для отказа в перерегистрации были бы весомыми и убедительными. Однако по настоящему делу таких обстоятельств продемонстрировано не было. С точки зрения Суда, обстоятельства, которые использовали Управление юстиции по г. Москве, московские суды в качестве оправдания отказа в перерегистрации заявителя, не имели не только юридической, но и фактической основы. Отказывая в перерегистрации, московские власти действовали недобросовестно и пренебрегли своей обязанностью быть нейтральными и беспристрастными в отношении религиозной организации заявителя. С учетом вышеизложенного, Суд пришел к выводу, что вмешательство в право заявителя на свободу религии и ассоциации не было оправдано. Поэтому имелось нарушение ст. ст. 11 и 9 Конвенции ("Московский офис Армии спасения против Российской Федерации", п. п. 72 - 77, 81 - 98 Постановления от 5 октября 2006 г.).

--------------------------------

<1> Московский офис Армии спасения.

<2> "Branch" можно перевести и как "филиал".

Возможность государства защищать свои институты и граждан от организаций, которые могут подвергать их опасности, должна использоваться взвешенно, разумно, добросовестно, снова отметил Суд по делу "Московская сайентологическая церковь против Российской Федерации".

При рассмотрении дела "Московская сайентологическая церковь против Российской Федерации" Суд обратил внимание на то, что Управление Министерства юстиции по г. Москве отказывалось рассматривать по крайней мере четыре заявления о перерегистрации, ссылаясь на предполагаемое неполное предоставление заявителем всех необходимых документов. Однако не отмечалось, почему власти решили, что были предоставлены не все документы. Отвечая на письменный запрос руководителя заинтересованной организации - заявителя, Управление Министерства юстиции по г. Москве прямо отказалось указывать, какую информацию и какие документы оно посчитало непредоставленными, утверждая, что управление не обладает полномочиями по этому вопросу. Суд обратил внимание на непоследовательный подход Управления Министерства юстиции по г. Москве, так как, с одной стороны, Управление компетентно определять, являлся ли предоставленный комплект документов полным, а, с другой стороны, отрицает свои полномочия в части указания на то, какие документы не были предоставлены. Указанный подход не только ограничил возможность заявителя исправить соответствующие недочеты и вновь предоставить пакет документов, но данный подход являлся несовместимым с явными требованиями национального законодательства, согласно которым любой отказ должен быть обоснован. Не указывая четких причин отклонения предоставленных заявителем документов о перерегистрации, Управление Минюста по г. Москве действовало в произвольной манере. Соответственно, Суд пришел к выводу, что основания для отказа не были "в соответствии с законом". Анализируя жалобы заявителя, районный суд указал и на иные специальные основания для отказа, одним из которых явилось непредоставление оригинального текста устава, свидетельства о регистрации и документа, показывающего юридический адрес. Что касается этого основания, то Суд обратил внимание, что Закон о религиях <1> содержит исчерпывающий перечень документов, которые должны прилагаться к заявлению о перерегистрации. Указанный перечень не предусматривает конкретную форму, в которой эти документы должны быть предоставлены, в оригинале или копиях. Согласно прецедентной практике Суда, выражение "предусмотрено законом" требует, что оспариваемые меры, связанные с ограничением прав и свобод, должны основываться на законе, а также что закон должен быть сформулирован достаточно четко, чтобы позволить гражданину предвидеть последствия, к которым могут привести осуществляемые действия, и соответствующим образом регулировать свое поведение. Требование о предоставлении оригиналов документов не следует из текста Закона о религиях или иных нормативно-правовых документов, которые могли бы предусматривать такое требование, на которое сослались во время рассмотрения дела. Указанное основание не было отмечено в качестве основания отказа, осуществленного Управлением Министерства юстиции по г. Москве или президиумом Московского городского суда, возвратившим дело на новое рассмотрение, однако оно появилось в решении районного суда.

--------------------------------

<1> Речь, как и в вышеприведенном деле "Московский офис Армии спасения против Российской Федерации", идет о ФЗ "О свободе совести и религиозных организациях".

Примечание. Речь идет о судебном акте президиума Московского городского суда от 29 марта 2001 г., отменившем решение Никулинского районного суда от 8 декабря 2000 г., согласно которому Управление Министерства юстиции по г. Москве обязывалось перерегистрировать заявителя.

При этих обстоятельствах Суд подчеркнул, что национальное законодательство не было сформулировано достаточно четко, не позволяло заявителю предвидеть негативные последствия, к которым могло привести предоставление копий документов. Суд отметил, что требование о предоставлении оригиналов с каждым заявлением является чрезмерным бременем и даже невозможным для исполнения в настоящем деле. Управление юстиции не имело обязанности возвращать документы, приложенные к заявлениям, которые оно отказалось рассматривать, похоже, что оно должно было содержать эти документы в регистрационном файле. Так как существует ограниченное количество оригинальных экземпляров документов, то требование предоставлять оригиналы с каждым заявлением может сделать невозможным вновь подать исправленное заявление для перерегистрации, потому что новые оригиналы становятся недоступными. Это позволяет рассматривать право заявителя обратиться с целью перерегистрации более теоретическим, нежели практическим и эффективным, как того требует Конвенция. Заявителем было обращено внимание на то, что данное обстоятельство не было опровергнуто властями Российской Федерации, Управление Министерства юстиции по г. Москве имело в своем распоряжении оригиналы Устава и свидетельства о регистрации, так же как и документы, содержащие адрес, которые были приложены к первому заявлению о перерегистрации в 1999 г. и не были возвращены заявителю. При этих обстоятельствах вывод районного суда об ответственности заявителя за непредоставление указанных выше документов является необоснованным как с фактической, так и юридической позиции. Районный суд также указал, что заявитель не предоставил информацию об основополагающих принципах его веры и религиозной практике. Суд уже подчеркивал, что отказ в перерегистрации в связи с непредоставлением информации о фундаментальных принципах религии может быть оправдан в определенных случаях, а именно необходимостью определить, представляет ли угрозу для демократического общества конфессия, желающая зарегистрироваться. Ситуация по настоящему делу совершенно иная. Не оспаривается, что заявитель предоставил книгу, детализирующую теологические предпосылки и деятельность сайентологии. Районный суд не объяснил, почему книга не может рассматриваться в качестве документа, содержащего достаточную информацию об основных принципах и деятельности конфессии, предусматриваемую Законом о религиях. Суд повторил, что если информацию, содержащуюся в книге, нельзя было рассматривать в качестве полной, задача национальных судов заключается в том, чтобы разъяснить применяемые юридические требования и предоставить заявителю четкое понимание, как подготовить документы. Однако этого сделано не было. Соответственно, Суд пришел к выводу, что рассматриваемое основание отказа в перерегистрации не было соблюдено. Относительно несоблюдения заявителем сроков для перерегистрации Суд обратил внимание, что нарушение заявителем указанных сроков являлось непосредственным следствием произвольного отказа Управлением Министерства юстиции по г. Москве в принятии более ранних заявлений. Основания, которые использовали национальные власти для отказа в перерегистрации заявителя, не имели законной базы. Дальнейший аспект, связанный с анализом Судом пропорциональности вмешательства, касается того, что ко времени перерегистрации заявитель существовал и действовал в Москве на законных основаниях как независимая религиозная организация на протяжении трех лет. Не было показано, что организация в целом или отдельные ее члены нарушали национальное законодательство или правила, регулирующие как внутреннюю ее деятельность, так и процедуру осуществления религиозного культа. При этих обстоятельствах Суд посчитал, что указанные причины могли быть весомыми и убедительными. Однако по настоящему делу таких причин национальными властями предоставлено не было. С учетом вышеизложенного и, в частности, что причины отказа в перерегистрации заявителя не имели законных оснований, можно было утверждать, что, отказывая в регистрации Московской сайентологической церкви, московские власти не действовали добросовестно и пренебрегли своей обязанностью быть нейтральными и беспристрастными в отношении религиозной деятельности заявителя. Суд пришел к выводу, что вмешательство в право заявителя на свободу религии и ассоциаций было неоправданно. Имелись нарушения ст. 11 Конвенции в аспекте ст. 9 ("Московская сайентологическая церковь против Российской Федерации", п. п. 91 - 98 Постановления от 5 апреля 2007 г.).

Как подчеркивалось выше, любое вмешательство в права и свободы человека должно основываться на законе. При рассмотрении дела "Президентская партия Мордовии против Российской Федерации", Суд обратил внимание на то, что отказ в перерегистрации заявителя был неправомерным. В этой связи Суд разделил позицию Российской Федерации о неправомерности отказа. Учитывая, что вмешательство в права, закрепленные ст. 11 Конвенции, не основывалось на законе, Суд констатировал нарушение соответствующих конвенционных положений (п. п. 32, 33 Постановления от 5 октября 2004 г.).