5.1.3. Процессуальный аспект позитивных обязательств

государства, связанный с обеспечением права человека

на эффективное расследование

Статья 2 Конвенции имплицитно (скрыто) предусматривает право пострадавших на эффективное расследование. Суд отмечает, что обязанность защищать право на жизнь по ст. 2 Конвенции, толкуемой совместно с общей обязанностью государств по ст. 1 Конвенции - "обеспечивать каждому человеку, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в Конвенции", требует проведения эффективного официального расследования, в частности, когда человек погиб вследствие применения силы (п. 144 Постановления от 21 июня 2007 г. по делу "Битиева и Х. против Российской Федерации". См. также Постановление от 29 мая 2008 г. по делу "Уцаева и другие против Российской Федерации" (п. п. 166 - 182); Постановление от 29 мая 2008 г. по делу "Ибрагимов и другие против Российской Федерации" (п. п. 94 - 100); Постановление от 17 января 2008 г. по делу "Хациева и другие против Российской Федерации" (п. 144); Постановление от 10 января 2008 г. по делу "Зубайраев против Российской Федерации" (п. 95); Постановление от 15 ноября 2007 г. по делу "Камила Исаева против Российской Федерации" (п. 127); Постановление от 4 октября 2007 г. по делу "Гойгова против Российской Федерации" (п. 76); Постановление от 26 июля 2007 г. по делу "Мусаева и другие против Российской Федерации" (п. 85); Постановление от 10 мая 2007 г. по делу "Ахмадова и Садулаева против Российской Федерации" (п. 95); Постановление от 5 апреля 2007 г. по делу "Бусуева против Российской Федерации" (п. 124).

Основная цель такого расследования - обеспечить полную реализацию национальных законов и в случае, если в деле фигурируют должностные лица государства, обеспечить, чтобы эти лица понесли ответственность за гибель человека (людей). Формы (методы) расследования зависят от конкретных обстоятельств дела. Однако какая бы форма ни использовалась, власти должны действовать, если соответствующий вопрос стал объектом их внимания. Власти не имеют права оставить этот вопрос без официального расследования на усмотрение родственников, так же как и формально отнестись к расследованию ("Мусаева и другие против Российской Федерации", п. 85 Постановления от 26 июля 2007 г.; "Камила Исаева против Российской Федерации", п. 127 Постановления от 15 ноября 2007 г.).

Необходимость в проведении эффективного расследования вызывается не только случаями, когда должностные лица непосредственно вовлечены в нарушение права человека на жизнь или физическую целостность, но и тогда, когда государство не предпринимало необходимых мер для защиты человеческой жизни от третьих лиц, природных катаклизмов и др. Одним из примеров неисполнения государством возложенных на него позитивных обязательств в процессуальном аспекте явилось вышеупомянутое дело "Будаева и другие против Российской Федерации". Суд обратил внимание на то, что если человек был лишен жизни при обстоятельствах, предполагающих ответственность государства, ст. 2 обязывает последнее гарантировать всеми находящимися в его распоряжении средствами адекватную реакцию, имеющую судебный или иной характер. Законодательные и административные меры, обеспечивающие право на жизнь, должны быть реализованы таким образом, чтобы любое нарушение указанного права преследовалось и было наказанным. Суд подчеркнул, что если нарушение права на жизнь или физической целостности было неумышленным, позитивное обязательство не требует инициирования эффективного судебного уголовного расследования, достаточно потерпевшему предоставить правовые средства защиты гражданского или административного характера. Однако если речь идет о событиях, представляющих опасность для жизни, то Суд посчитал, что проведение официального эффективного уголовного расследования необходимо, принимая во внимание, что официальные власти достаточно часто являются единственным источником, обладающим достаточной информацией для идентификации и установления явления, приведшего к несчастному случаю. Суд отметил, что если власти, полностью осознавая вероятность негативных последствий природного явления и не осуществляя предоставленные им полномочия, не принимают необходимые и достаточные меры для того, чтобы избежать риск, обусловленный опасным природным явлением, тот факт, что ответственные за это лица не были обвинены, не преследовались, может представлять собой нарушение ст. 2, независимо от того, имеются в наличии иные средства защиты, которые могли быть осуществлены частным лицом. Указанный подход, используемый Судом по делам, связанным с потерпевшими от природных явлений, в частности туристов, пострадавших от наводнения на официально разрешенной стоянке, является последовательным и применим к событиям, представляющим опасность для жизни. Соответственно, принципы, касающиеся и обусловливающие необходимость наличия судебного процесса, следуемого за событиями, представляющими собой опасные для жизни тектонические изменения, в равной мере принимаются в случаях осуществления работ по спасению. Если человек был лишен жизни вследствие событий, за которые ответственно государство в плане принятия позитивных превентивных мер, судебная система, наличие которой обусловливается ст. 2, должна предусматривать положение о независимом и беспристрастном официальном расследовании, которое удовлетворяет минимальным стандартам, касающимся эффективности и способности гарантировать, что применяемое уголовное наказание было подтверждено выводами, к которым пришло следствие. В таких случаях компетентные власти должны действовать с элементарным прилежанием, оперативностью, должны по своему собственному усмотрению инициировать следствие, способное в первую очередь установить обстоятельства, при которых имел место несчастный случай, и, во-вторых, идентифицировать должностных лиц государства, независимо от занимаемого положения, имеющих отношение к рассматриваемым событиям. Более того, требования ст. 2 выходят за пределы официального расследования, однако, если это привело к инициации судебного расследования, процедура в целом, включая судебное разбирательство, должна удовлетворять требованию позитивного обязательства защитить человеческую жизнь с помощью закона. Из ст. 2 не следует, что заявитель имеет право на то, чтобы деятельность третьих лиц была расследована и они были привлечены к ответственности, наказаны за уголовное правонарушение, или что имеется абсолютная обязанность доводить все расследования до обвинения, приговора. При рассмотрении вопроса о проведении спасательных работ Суд посчитал, что наличие адекватного расследования не будет подвергнуто сомнению тем фактом, что ни одно должностное лицо не было наказано в уголовном порядке. Поэтому задача Суда заключалась в том, чтобы выяснить, можно ли утверждать, что суды тщательно рассмотрели дело, как это требуют положения ст. 2 Конвенции, с тем, чтобы сдерживающий эффект судебной системы и ее роль в предупреждении нарушения права на жизнь не были подорваны ("Будаева и другие против Российской Федерации", п. п. 138 - 145 Постановления от 20 марта 2008 г.).

По делу "Будаева и другие против Российской Федерации" Суд отметил, что селевой сход с 19 по 25 июля 2000 г. привел к гибели восьми человек, включая мужа первой заявительницы, Владимира Будаева, и угрожал жизни неопределенному количеству жителей г. Тырныауза. В течение недели после произошедших событий прокуратура приняла решение инициировать уголовное расследование в отношении обстоятельств смерти Владимира Будаева. Однако, осуществляя расследование, прокуратура ограничилась установлением непосредственной причины его смерти, которой стало обрушение дома, и не обратила внимания на обстоятельства безопасности, обусловливающие возможную ответственность властей. Более того, непохоже, что эти обстоятельства были предметом какого-либо расследования - уголовного, административного, технического. В частности, никаких действий не было предпринято, чтобы развеять многочисленные предположения, сделанные средствами массовой информации и прозвучавшие в жалобах заявителей, которые касались ненадлежащего поддержания властями защитной инфраструктуры и неустановления системы раннего предупреждения. По мере обсуждения вопроса об ответственности государства, поднимаемого в ходе рассмотрения гражданских исков, Суд обратил внимание на то, что для получения положительного решения истица должна была доказать, в какой степени убытки связаны с предполагаемыми упущениями со стороны государства, что является неизбежным в случае стихийного бедствия. Требования заявителей были отклонены по этому основанию. Однако на данный вопрос можно ответить только с помощью комплексного расследования, включающего оценку технических и административных аспектов, так же как и получение фактической информации, доступной исключительно властям. На истцов возлагалось бремя представления фактов, которые находились в сфере компетенции государства. Соответственно, без результатов независимого уголовного расследования или экспертной оценки у жертв не было возможностей установить основания гражданской ответственности государства. Более того, национальные суды, рассматривая требования заявителей, не осуществили свои полномочия по установлению обстоятельств бедствия. В частности, они отказались заслушивать свидетелей, как официальных лиц, так и обычных граждан, не была проведена экспертиза, которая могла бы позволить им установить или исключить ответственность государства, несмотря на требования истцов. Нежелание судов осуществить свои полномочия, установить соответствующие факты не оправдывалось с точки зрения доказательств, представленных заявителями, включая официальную позицию, согласно которой сомнения заявителей разделялись некоторыми должностными лицами. Соответственно, указанные процедуры не включили судебный контроль, обязательный при наличии смертельных случаев, произошедших в результате селевого схода в г. Тырныаузе. Придя к выводу о том, что вопрос ответственности государства за инцидент, произошедший в городе Тырныаузе, никогда не исследовался властями в судебном или административном порядке, Суд посчитал, что было нарушение ст. 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте ("Будаева и другие против Российской Федерации", п. п. 161 - 165 Постановления от 20 марта 2008 г.).

Суд при рассмотрении целого ряда дел обратил внимание на то, что расследование будет эффективным в том случае, если лица, отвечающие за него, независимы от лиц, которые так или иначе были вовлечены в расследуемые события. Это означает отсутствие какой-либо зависимости, в том числе практической (например, дело "Михеев против Российской Федерации", п. 110 Постановления от 26 января 2006 г.). Расследование будет эффективным и в том случае, если оно способно определить, оправдано ли было применение силы в конкретных обстоятельствах, а также обнаружить и наказать лиц, ответственных за неоправданное применение силы. Но это обязанность не достигнуть определенного результата расследования, а обязанность использовать соответствующие средства и методы для достижения результата. Власти должны в полном объеме обеспечить сохранность доказательств, касающихся расследуемых обстоятельств. В том числе показания очевидцев, данные судебной медицины, результаты вскрытия трупа для более полного установления причин смерти человека. Любой недостаток следствия, не позволяющий установить истинную причину смерти либо ответственных за смерть человека лиц нарушает принцип эффективного расследования. Незамедлительность и разумная оперативность - неотъемлемые аспекты эффективного расследования. Оперативное реагирование властей на препятствия или сложности в ходе расследования случаев применения оружия, обусловившего смерть человека, рассматривается как важный фактор поддержания доверия общества к принципу господства права и предотвращения любого проявления терпимости к незаконным актам (п. п. 86, 87 Постановления от 26 июля 2007 г. по делу "Мусаева и другие против Российской Федерации". Аналогичная правовая позиция была отражена Судом по делу "Салатханов против Российской Федерации" (п. 71 Постановления от 16 октября 2008 г.); "Михеев против Российской Федерации" (п. 110 Постановления от 26 января 2006 г.).

Примечание. По делу "Михеев против Российской Федерации" Суд подчеркнул, что отсутствие выводов в осуществленном расследовании само по себе не свидетельствует о том, что расследование было неэффективным: обязательство расследовать не означает обязательство результата. Не каждое расследование с необходимостью должно быть успешным или приводить к выводу, удовлетворяющему заявителя, однако в принципе такое расследование должно привести к установлению фактов по делу и, если подозрения подтвердятся (в данном случае речь шла о совершении пыток в отношении заявителя. - Б.З.), идентификации и наказанию лиц, ответственных за совершение недопустимого поведения ("Михеев против Российской Федерации", п. 107 Постановления от 26 января 2006 г.).

Расследование будет эффективным, если оно осуществляется оперативно, является независимым, во время следствия совершаются все необходимые действия для обнаружения ответственных лиц, имеется общественный контроль за следствием. Нарушение одного из этих критериев позволяет Суду констатировать факт нарушения государством его позитивных обязательств в процессуальном аспекте. Ниже приводится ряд дел, где Суд обнаружил нарушение Российской Федерацией ст. 2 Конвенции в связи с отсутствием эффективного расследования.

Так, при рассмотрении дела "Мусаева и другие против Российской Федерации", Суд был "удивлен" фактом, что вслед за обнаружением 13 сентября 2000 г. тел братьев Мусаевых с насильственными признаками смерти, власти отказали в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления. Официальное расследование не начиналось до 18 октября 2000 г., т.е. более чем через два месяца после задержания убитых и месяца после обнаружения их останков. Суд не нашел разумных объяснений такой значительной просрочки, когда оперативность в действиях являлась существенным аспектом эффективности расследования ("Мусаева и другие против Российской Федерации", п. 90 Постановления от 26 июля 2007 г.).

Оперативная реакция властей на факты применения силы, повлекшей смерть человека, должна рассматриваться в качестве основополагающего требования, обеспечивающего доверие со стороны общества, реализацию принципа господства права, а также предотвращение проявления терпимости в отношении незаконных действий (п. 129 Постановления от 15 ноября 2007 г. по делу "Камила Исаева против Российской Федерации"). По этим причинам, обращает внимание Суд, должен присутствовать общественный контроль над следствием, его результатами, который обеспечивает ответственность органов государства не только в теории, но и на практике. Уровень контроля со стороны общества зависит от конкретных обстоятельств дела. Однако во всех случаях родственники жертвы должны быть вовлечены в уголовный процесс для защиты их законных интересов ("Исаева против Российской Федерации", п. п. 209 - 214 Постановления от 24 февраля 2005 г.; "Камила Исаева против Российской Федерации", п. 130 Постановления от 15 ноября 2007 г.).

При рассмотрении дела "Трубников против Российской Федерации" Суд, анализируя эффективность расследования факта смерти В. Трубникова, пришел к следующим выводам. Национальные власти предприняли целый ряд важных шагов по установлению обстоятельств смерти В. Трубникова. Были допрошены свидетели, назначены эксперты для проведения вскрытия и психиатрической экспертизы. В то же время следствие не было оперативным, отсутствовало элементарное прилежание, отсутствовал контроль со стороны властей и со стороны общества. Все это позволило Суду констатировать факт нарушения ст. 2 Конвенции в части проведения эффективного расследования ("Трубников против Российской Федерации", п. 94 Постановления от 5 июля 2005 г.). Так, как следовало из текста Постановления, на протяжении всего следствия ни заявитель, ни иные члены семьи не информировались о ходе следствия. В нарушение национального законодательства они не получили статус потерпевших. С ними не советовались в части назначения экспертизы, вызова свидетелей, они не могли принять участие в беседе с экспертами (п. п. 90 - 93 Постановления от 5 июля 2005 г.). Суд также обратил внимание, что первоначальные действия по факту предполагаемого самоубийства сына заявителя в исправительно-трудовой колонии были осуществлены оперативно, в течение нескольких дней после произошедших событий. Однако данное расследование не отвечало критерию независимости, поскольку действия по расследованию первоначально осуществлялись начальником колонии, представителем заинтересованных властей. Действия ограничивались установлением факта, произошла ли смерть вследствие повешения. Вопрос о предполагаемой ответственности администрации колонии не рассматривался. При осуществлении расследования отсутствовал публичный контроль. Не оспаривалось, что семья погибшего даже не была уведомлена об отказе в возбуждении уголовного дела. Национальные суды признали расследование неэффективным и констатировали незаконным отказ в возбуждении уголовного дела. Принимая во внимание вышеизложенное, Суд посчитал, что первоначальные мероприятия не представляли собой эффективного расследования согласно его прецедентной практике ("Трубников против Российской Федерации", п. п. 90 - 93 Постановления от 5 июля 2005 г.).

По делу "Хациева и другие против Российской Федерации" Суд в обоснование своего решения об отсутствии эффективного расследования по факту убийства Халида Хациева и Казбека Акиева сослался на следующие обстоятельства. Расследование началось в день убийства, 6 августа 2000 г., немедленно были предприняты первоначальные следственные действия, такие как осмотр места происшествия, предварительный медицинский осмотр трупов, допрос свидетелей. Однако после передачи два дня спустя дела в военную прокуратуру следствие замедлилось, начались необъяснимые трудности, повлиявшие на несвоевременность осуществления необходимых действий. В частности, не была проведена баллистическая экспертиза, которая требовалась, принимая во внимание показания военных летчиков о том, что наблюдавшиеся ими люди были вооружены, а также заявление офицера о том, что во время осмотра места происшествия были обнаружены использованные гильзы. Более того, не было проведено вскрытие трупов, иные медицинские исследования, за исключением первоначального медицинского осмотра 6 августа 2000 г. Акт судебно-медицинской экспертизы от 3 сентября 2001 г. был основан на результатах первоначального медицинского осмотра. Несмотря на явные свидетельства об участии федеральных военнослужащих в инциденте 6 августа 2000 г. и убийстве двух родственников заявителей, в ходе расследования не были предприняты попытки для идентификации офицеров, которые отдали приказ об уничтожении группы людей, включая родственников заявителей, а также тех, кто осуществил этот приказ. Суд подчеркнул, что расследование приостанавливалось дважды 30 октября и 30 декабря 2000 г. в связи с невозможностью идентифицировать ответственных лиц, но Суд отметил маловероятность того, что невозможно было сразу установить этих лиц. Спустя год были установлены пилоты, осуществившие выполнение приказа, лиц, отдавших приказ, вообще не обнаружили. Согласно решению от 15 декабря 2001 г., уголовные процедуры были прекращены в отношении лиц, отдававших приказ об уничтожении автомобиля "Нива" и находившихся в ней лиц, так как приказ об уничтожении был оправданным, без дачи каких-либо объяснений. Далее Суд отметил, что несмотря на неоднократные просьбы заявителей им так и не был предоставлен статус потерпевших, который гарантирует определенный минимум прав в уголовном судопроизводстве. Как явно следовало из находившихся в распоряжении Суда материалов, заявителей информировали о ходе расследования от случая к случаю, фрагментарно, им не был обеспечен реальный доступ к материалам дела, несмотря на их неоднократные просьбы. Суд посчитал, что фактически заявители были исключены из уголовного судопроизводства и не были в состоянии поддержать свой законный интерес. Расследование осуществлялось с августа 2000 г. по апрель 2003 г., и за этот период следствие приостанавливалось и возобновлялось пять раз. В частности, в двух первых случаях расследование приостанавливалось в связи с невозможностью идентифицировать виновных лиц, в трех случаях - в связи с отсутствием доказательств преступления. Неэффективность расследования и непринятие следователями действенных шагов, направленных на раскрытие преступления, неисполнение указаний прокуратуры были признаны вышестоящими органами прокуратуры. Суд также обратил внимание на многочисленные случаи передачи дела из одного следственного органа в другой без разумного обоснования. С учетом вышеизложенного, а также аргумента властей Российской Федерации о том, что заявители согласно ст. 125 УПК РФ не обжаловали в суд действия или упущения следователей, Суд подчеркнул, что власти Российской Федерации не указали, какие конкретные действия или упущения следователей заявители могли обжаловать в суд. Далее Суд отметил, что средство правовой защиты, к которому обращаются власти Российской Федерации, стало действующим с 1 июля 2002 г. и заявители не могли использовать указанное средство до этой даты. Что касается последующего периода, то Суд посчитал, что в ситуации, когда эффективность расследования была "подорвана" с самого начала в связи с непроведением властями необходимых следственных действий, когда следствие неоднократно приостанавливается и вновь возобновляется, когда заявители не считаются потерпевшими в уголовно-процессуальном аспекте, когда заявители информировались о ходе следствия от случая к случаю, очень маловероятно, что использование средств защиты, к которому апеллируют власти Российской Федерации, могло бы иметь шансы на успех. Более того, власти Российской Федерации не продемонстрировали, что данное средство защиты способно привести к компенсации, иными словами, оно было бы способным исправить упущения в следствии и могло привести к идентификации и наказанию виновных лиц. Поэтому Суд посчитал, что с учетом обстоятельств настоящего дела определенно не установлено, что средство защиты, поддерживаемое властями Российской Федерации, могло быть эффективным по смыслу Конвенции. Суд подчеркнул, что заявители не должны были использовать указанное средство защиты. Что касается позиции властей Российской Федерации о том, что заявители не обжаловали решение от 24 апреля 2003 г. о прекращении уголовных процедур, Суд согласился с тем, что в принципе это средство может представлять существенную гарантию против произвольного использования полномочий следственными органами, учитывая возможность суда отменить решение и возобновить прекращенные уголовные процедуры, указав недостатки. Тем не менее при обычном развитии событий данное средство было бы возможным, если прокуратура решила не расследовать дело. Суд, однако, сомневается в его эффективности с учетом обстоятельств дела. Так, до решения от 24 апреля 2003 г. органы следствия дважды прекращали расследование, 15 декабря 2001 г. и 21 марта 2002 г., ссылаясь на одни и те же основания, собственно, отсутствие доказательств преступления. Эти решения впоследствии были отменены надзирающими прокурорами и дело направлялось на новое расследование. Суд не убежден, что обращение в суд в этом случае привело бы к исправлению ситуации. Суд посчитал, что такое обжалование будет лишено каких-либо целей. С учетом вышеизложенного Суд пришел к мнению, что власти не смогли осуществить тщательное и эффективное расследование обстоятельств смерти Халида Хациева и Казбека Акиева. Соответственно, было нарушение ст. 2 Конвенции в ее процессуальной части ("Хациева и другие против Российской Федерации", п. п. 146 - 153 Постановления от 17 января 2008 г.).

По делу "Зубайраев против Российской Федерации", признавая факт отсутствия эффективного расследования в связи со смертью отца заявителя, Суд обратил внимание на следующее. Власти Российской Федерации узнали о преступлении в день его совершения, 17 сентября 2000 г., уголовное дело по факту убийства в Старых Атогах было возбуждено Грозненской районной прокуратурой в тот же день. Во время расследования следователи осмотрели место происшествия, трупы жертв и собрали важные вещественные доказательства, такие как гильзы и пули. Однако иных действий для раскрытия убийства предпринято не было. Суд отметил, что важные процессуальные действия не проводились вплоть до октября 2004 г., после информирования о деле Российскую Федерацию в порядке коммуникации жалобы заявителя. Данные действия включали допрос свидетелей, местных милиционеров и представителей органов власти, проведение баллистической экспертизы, составление описи вещественных доказательств. Очевидно, что перечисленные действия, способные привести к реальным результатам, должны были быть предприняты сразу после того, как преступление стало известно властям и как только началось расследование. Суд вновь напомнил, что в случаях смерти лица при наличии спорных вопросов необходимо оперативное рассмотрение дела. Промедление с неизбежностью негативно влияет на количество и качество, ставит под сомнение добросовестность следователей, а также усугубляет положение членов семьи убитого. Указанные просрочки, которые не оправдываются обстоятельствами настоящего дела, не только свидетельствуют о бездействии органов следствия при выполнении их полномочий, но и нарушают обязанность проявлять элементарную добросовестность и оперативность в рассмотрении таких серьезных преступлений. Ряд обязательных действий так и не был осуществлен. К примеру, вскрытие трупа или судебно-медицинское исследование, отсутствуют также какие-либо указания по совершению данных действий. Следствие, таким образом, было лишено информации о природе нанесенных повреждений и причине смерти. Суд также отметил, что родственники погибших получили статус потерпевших только в октябре 2004 г. Члены семьи, включая вдову Салаудина Зубайраева и детей, не были приглашены для участия в уголовных процедурах, несмотря на то что они не покидали Чечню до марта 2001 г. В связи с убийством отца заявителя, статус потерпевшего был предоставлен приемной дочери, являющейся дальней родственницей. Но и в этом случае лица, которым был предоставлен статус потерпевших, не имели информации о ходе следствия: приостановлении и возобновлении процедур, об иных важных шагах, т.е. следователи не обеспечили требуемый уровень публичного контроля, соблюдения прав потерпевших, интересы близких родственников. Суд подчеркнул, что следствие приостанавливалось и возобновлялось несколько раз, вышестоящие прокуроры критиковали недочеты в уголовных процедурах и приказывали совершить определенные действия, однако указанные приказы не исполнялись. С учетом вышеизложенного Суд посчитал, что власти не смогли осуществить эффективное уголовное расследование по обстоятельствам смерти Салаудина Зубайраева, соответственно, было нарушение ст. 2 в ее процессуальной части ("Зубайраев против Российской Федерации", п. п. п. 97 - 102 Постановления от 10 января 2008 г.).

Следствие будет эффективным, если государство предпримет все необходимые меры, связанные с выяснением причин смерти человека, нахождением и наказанием виновных лиц. Если государство предпринимало все необходимые меры и не нашло виновное лицо, то государство не будет нести международно-правовую ответственность. Когда государство не осуществляет всех требуемых мер по расследованию событий, приведших к смерти человека, имеются основания вести речь о привлечении государства к ответственности. Важно отметить, что от государства не ждут реализации каких-либо экстраординарных мер. Государство должно осуществлять обычные и необходимые действия. Нельзя не отметить, что если в смерти лица, покушении на его жизнь ответственно должностное лицо государства, то государство обязано найти такое лицо. Ссылки в рассматриваемой ситуации на невозможность обнаружить ответственное лицо не находят поддержки в Суде.

По делу "Ахмадова и Садулаева против Российской Федерации" Суд обратил внимание на то, что власти сразу же узнали о задержании Шамиля Ахмадова, потому что заявители лично обратились к военнослужащим и в прокуратуру после 12 марта 2001 г. Заявители утверждали, что в связи с большим количеством задержанных прокурор Чечни и должностные лица прокуратуры находились в Аргуне и поэтому информация о задержании Шамиля Ахмадова и других лиц неизвестными сотрудниками была доведена до внимания должностных лиц. Расследование началось 23 марта 2001 г., 11 дней спустя после задержания людей, что негативно повлияло на эффективность расследования пропажи людей. В этом случае необходимые действия должны предприниматься в первые дни после расследуемых событий. Когда началось следствие, не были проведены наиболее важные действия, например, второй заявитель, который наблюдал задержание Шамиля Ахмадова, не допрашивался вплоть до окончания следствия. Место задержания не исследовалось до марта 2004 г., когда жалоба была доведена до сведения властей Российской Федерации. Соседи были допрошены только в 2004 г. Когда обнаружили тело Шамиля Ахмадова, не было предпринято попыток получить судебно-медицинское заключение, хотя останки исследовались. Подобного рода упущения подрывают эффективность расследования и негативно влияют на раскрытие преступления. Суд посчитал, что данное расследование можно рассматривать как дисфункциональное, в частности при попытке установить степень вовлеченности военнослужащих в процесс задержания Шамиля Ахмадова и последующую его смерть. К маю 2001 г. было уже установлено, что г-н Ахмадов был задержан военнослужащими и материалы дела были переданы в военную прокуратуру, которая отвечает за расследование преступлений, совершенных военнослужащими. Не определен круг действий военных прокуроров в ходе расследования преступления, так как вплоть до августа 2004 г. документы, касающиеся вовлеченности сотрудников внутренних войск операции "по зачистке" в Аргуне, собраны не были. Позже следствие пришло к выводу об отсутствии состава преступления и прекратило расследование в отношении неустановленных лиц. Следователи не допросили кого-либо из военнослужащих, участвовавших в операции в Аргуне и которые задерживали г-на Ахмадова, других лиц. Власти Российской Федерации не объяснили, почему 18 ноября 2004 г. следствие пришло к выводу об отсутствии состава преступления и прекратило расследование в отношении все еще не установленных лиц. Также власти Российской Федерации не пояснили, почему 10 мая 2004 г. военный прокурор решил проводить самостоятельное расследование по факту смерти г-на Ахмадова, независимо от расследования по факту задержания и смерти других лиц, произошедших 12 марта 2001 г. во время специальной операции в Аргуне. Непонятно, пришло ли следствие в ходе оперативных мероприятий, включая обнаружение трех тел в зоне, контролируемой военнослужащими, к каким-либо выводам, которые могли бы пролить свет на то, что произошло с Шамилем Ахмадовым. Суд обратил внимание на то, что на протяжении пяти с половиной лет расследование приостанавливалось и возобновлялось шесть раз. Дело передавалось из одной прокуратуры в другую пять раз без явных на то причин. Вторая заявительница, жена г-на Ахмадова, не получила статуса потерпевшей в уголовном процессе. Первая заявительница, несмотря на свой статус потерпевшей, не информировалась о ходе следствия. Информация, которая эпизодически доходила до нее, касалась приостановления и возобновления производства. Суд отметил с большим сожалением, что по ряду дел он столкнулся с "широко известным" явлением "без вести пропавшие лица". В докладах международных межправительственных и неправительственных организаций также обращалось на это внимание. Хотя по настоящему делу тело "пропавшего" лица было обнаружено более чем через год после его ареста, но это произошло не благодаря действиям сотрудников правоохранительных органов. Тело Шамиля Ахмадова было обнаружено местными жителями (п. 36 Постановления от 10 мая 2007 г. по делу "Ахмадова и Садулаева против Российской Федерации"). Прокуратурой не предпринимались необходимые действия для прояснения ситуации. Поведение представителей следствия в отношении обоснованной жалобы заявительниц свидетельствует о презумпции согласия со сложившейся ситуацией и заставляет сомневаться в объективности расследования. Суд посчитал, что исполнительные органы государства не предпринимали необходимые эффективные шаги, не обеспечили правовую защиту "исчезнувшего лица", т.е. речь идет о ситуации, неприемлемой в демократическом обществе, основанном на принципах уважения прав человека и господства права. С учетом вышеизложенного, а также предоставленных властями Российской Федерации доказательств Суд посчитал, что власти не провели эффективного уголовного расследования по обстоятельствам, связанным с исчезновением и смертью Шамиля Ахмадова. Соответственно, Суд отклонил предварительные возражения властей Российской Федерации, касающиеся неисчерпания заявительницами эффективных средств правовой защиты в отношении уголовного следствия, и констатирует нарушение ст. 2 в рассматриваемом аспекте ("Ахмадова и Садулаева против Российской Федерации", п. п. 95 - 107 Постановления от 10 мая 2007 г.).

Официальное следствие для того, чтобы считаться эффективным, должно как минимум отвечать следующим критериям (см. схему 1).

Схема 1

┌────────────────────────────────┐

│Критерии эффективного следствия │

├────────────────────────────────┘

├───┬───────────────────────────────────────────────────────────┐

│ │оперативность в расследовании │

│ └───────────────────────────────────────────────────────────┘

├───┬───────────────────────────────────────────────────────────┐

│ │способность собрать и сохранить доказательства │

│ └───────────────────────────────────────────────────────────┘

├───┬───────────────────────────────────────────────────────────┐

│ │независимость и беспристрастность │

│ └───────────────────────────────────────────────────────────┘

├───┬───────────────────────────────────────────────────────────┐

│ │наличие общественного контроля │

│ └───────────────────────────────────────────────────────────┘

├───┬───────────────────────────────────────────────────────────┐

│ │способность совершить все необходимые следственные действия│

│ └───────────────────────────────────────────────────────────┘

└───┬───────────────────────────────────────────────────────────┐

│способность найти ответственное лицо и наказать его │

└───────────────────────────────────────────────────────────┘

Вышеприведенные примеры продемонстрировали, что несоблюдение Российской Федерацией одного из вышеперечисленных критериев позволило Суду констатировать отсутствие эффективного расследования и нарушение ст. 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

Нельзя не отметить, что эффективное расследование обязано осуществляться в случаях неисполнения или ненадлежащего исполнения государством не только его негативных, но и позитивных обязательств. Причем если речь идет о возможной ответственности государства, то при осуществлении расследования, рассмотрении гражданского дела должна презюмироваться ответственность последнего.