6.2.3. Подпункт "e" п. 1 ст. 5 Конвенции

Одним из примеров реализации Судом указанного конвенционного положения в отношении Российской Федерации стало дело "Ракевич против Российской Федерации" (Постановление от 28 октября 2003 г.). Термин "душевнобольное лицо", подчеркнул Суд в указанном Постановлении, не содержит четкого определения, поскольку психиатрия постоянно развивается как в медицинском, так и социальном отношениях. Однако не допускается лишение свободы лица только на том основании, что его взгляды или поведение уклоняются от устоявшихся правил. Для того чтобы обязательное психиатрическое лечение, связанное с лишением свободы, было законным по смыслу подп. "e" п. 1 ст. 5 Конвенции, должны быть соблюдены три требования:

- в отношении заинтересованного лица объективной медицинской комиссией должно быть достоверно установлено, что оно страдает реальным психическим расстройством;

- расстройство должно быть таковым, чтобы оправдывать лишение свободы;

- расстройство должно постоянно быть во время нахождения лица в местах лишения свободы (п. п. 26, 27 Постановления).

Поскольку заявительница утверждала, что не было необходимости в лишении ее свободы как душевнобольного человека, Суд вновь напомнил, что, решая вопрос о лишении свободы душевнобольного лица, национальные власти в первую очередь оценивают представленные доказательства. Суд не посчитал, что лишение свободы заявительницы было произвольным, так как решение властей основывалось на результатах психиатрической экспертизы, свидетельствующих о наличии психического заболевания (п. 30 Постановления). Далее Суд выяснял, насколько законным было лишение свободы заявительницы. Последняя утверждала, что Закон "О психиатрической помощи" сформулирован нечетко. Так, ст. 29 Закона позволяет принудительное лишение свободы, в том числе когда психическое расстройство настолько серьезное, что возникает непосредственная угроза как самому лицу, так и иным лицам. С точки зрения Суда, для законодателя нет необходимости исчерпывающим образом толковать термин "угроза", поскольку законом трудно охватить все возможные ситуации, связанные с психиатрической опасностью. Более того, Закон обязывает национальный суд исследовать все обстоятельства, обусловливающие лишение лица свободы. Это является существенной гарантией против произвола. При лишении лица свободы власти должны действовать согласно требованиям, предусмотренным в национальном праве. В первую очередь национальные власти, как уже неоднократно подчеркивал Суд, должны истолковать и применить закон. Однако, поскольку согласно п. 1 ст. 5 Конвенции несоблюдение национального права дает возможность для констатации нарушения Конвенции, из этого следует, что Суд может и должен осуществить свои полномочия в части контроля за этим соответствием. Суд обратил внимание на то, что согласно ст. 34 Закона "О психиатрической помощи" судья должен в течение пяти дней с момента обращения лечебного учреждения либо санкционировать лишение свободы, либо отказать в удовлетворении ходатайства о таком санкционировании. По настоящему делу сотрудники психиатрического учреждения обратились в суд с таким ходатайством 26 сентября 1999 г., однако данное ходатайство не рассматривалось до 5 ноября 1999 г., т.е. более 35 дней. Поэтому лишение свободы не было осуществлено согласно закону. Соответственно, было нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции ("Ракевич против Российской Федерации", п. п. 32 - 35 Постановления от 28 октября 2003 г. См. также Постановление от 11 декабря 2008 г. по делу "Шулепова против Российской Федерации" (п. п. 45 - 53)). Как видно, в ходе осуществления процесса лишения заявительницы свободы был нарушен национальный закон, что предоставило Суду возможность констатировать факт нарушения Российской Федерацией п. 1 ст. 5 Конвенции.

Толкование Судом подп. "e" п. 1 ст. 5 Конвенции осуществилось и при рассмотрении дела "Штукатуров против Российской Федерации". В частности, Судом было отмечено, что с учетом узкого толкования оснований лишения свободы лишение свободы заявителя считается законным, если оно соответствует процессуальным и материальным требованиям, содержащимся в национальном законодательстве. Единственным условием лишения свободы заявителя (принудительная госпитализация) явилось согласие опекуна, его мамы, которая обратилась с соответствующим заявлением. Однако Суд напомнил, что понятие "законность" по смыслу подп. "e" п. 1 ст. 5 имеет более широкое значение. Одним из аспектов данного понятия является справедливость и надлежащее осуществление процедуры, а именно любые меры, лишающие человека свободы, должны исходить и осуществляться надлежащими органами и не быть произвольными. Лишение свободы по смыслу п. 1 ст. 5 не может рассматриваться в качестве законного, если национальная процедура не предусматривает достаточных гарантий против произвола. Суд, цитируя дело "Winterwerp против Нидерландов", Постановление от 24 октября 1979 г., вновь обратил внимание на три минимальных требования, обусловливающие наличие законности лишения душевнобольного лица по смыслу подп. "e" п. 1 ст. 5: за исключением чрезвычайных обстоятельств, заинтересованное лицо должно реально страдать душевным заболеванием, т.е. реальные психические расстройства должны быть установлены компетентными властями на основе объективной медицинской экспертизы; психические расстройства должны достигать такого уровня, который оправдывает лишение свободы; действительность лишения свободы зависит от наличия такого заболевания - человек может быть лишен свободы до тех пор, пока имеется заболевание, оправдывающее его заключение. Возвращаясь к обстоятельствам дела, Суд установил, что лишение заявителя свободы было произвольным, так как во время помещения в медицинское учреждение не было продемонстрировано наличия психического заболевания. Власти Российской Федерации не представили каких-либо документов, опровергающих этот вывод. Так, власти Российской Федерации не объяснили, что заставило маму заявителя обратиться с требованием о госпитализации 4 ноября 2005 г. Власти Российской Федерации не представили Суду каких-либо медицинских свидетельств, касающихся психического состояния заявителя во время его поступления в госпиталь. Похоже, что решение о госпитализации основывалось только на юридическом статусе заявителя (признание недееспособным, как это было определено судом 10 месяцами ранее и, возможно, с учетом его медицинской истории). Немыслимо, что заявитель находился в госпитале без наблюдения со стороны профессиональных докторов. Поэтому, в отсутствие подтверждающих документов и объяснений властей Российской Федерации, касающихся психического состояния заявителя во время лишения свободы, Суд пришел к выводу, что психическое состояние заявителя не оправдывало его лишения свободы. С учетом вышеизложенного Суд посчитал, что госпитализация заявителя 4 ноября 2005 г. и 16 мая 2006 г. не была законной по смыслу подп. "e" п. 1 ст. 5 Конвенции ("Штукатуров против Российской Федерации", п. п. 112 - 116 Постановления от 27 марта 2008 г.).

Таким образом, применяя принудительные меры медицинского характера, связанные с лишением свободы, к лицам, страдающим психическим заболеванием, необходимо соблюдать не только национальное право Российской Федерации, но и ст. 5 Конвенции. В частности, следует установить с помощью независимой и беспристрастной комиссии наличие психического заболевания, затем психическое заболевание должно быть таковым, чтобы оправдать лишение свободы, и, в-третьих, лицо должно страдать психическим заболеванием на всем протяжении лишения его свободы. При соблюдении указанных требований лишение душевнобольного лица свободы может считаться оправданным. В противном случае речь может идти о нарушении подп. "e" п. 1 ст. 5 Конвенции.