6.2. Пункт 1 ст. 5 Конвенции

Важно отметить, что перечень случаев, предоставляющих возможность лишить человека свободы, носит ограниченный характер. Государство не вправе предусматривать иные основания (случаи) лишения человека свободы, чем определенные в п. 1 ст. 5 Конвенции. Более того, содержащиеся в Конвенции случаи лишения свободы, будучи исключениями из общего правила быть свободным, должны ограничительно толковаться правоприменительными органами государства. Заключение человека под стражу является исключением из права человека на свободу, и случаи лишения свободы должны носить исчерпывающий характер (п. 79 Постановления от 2 марта 2006 г. по делу "Нахманович против Российской Федерации").

Соблюдение принципа правовой определенности

при лишении лица свободы

Словосочетания "законный", "в соответствии с процедурой, предписанной законом", закрепленные в п. 1 ст. 5 Конвенции, предусматривают обязанность государства действовать согласно своему материальному и процессуальному праву. Однако законность заключения человека под стражу с точки зрения национального законодательства не всегда является решающим моментом. Суд должен быть уверен, что содержание лица под стражей было совместимым и с п. 1 ст. 5 Конвенции, которая не допускает произвольного лишения свободы ("Федотов против Российской Федерации", п. 74 Постановления от 25 октября 2005 г. Аналогичная правовая позиция была изложена, в частности, в Постановлении от 3 июля 2008 г. по делу "Белов против Российской Федерации" (п. 75); в Постановлении от 24 мая 2007 г. по делу "Владимир Соловьев против Российской Федерации" (п. 85); в Постановлении от 24 мая 2007 г. по делу "Игнатов против Российской Федерации" (п. 73); в Постановлении от 2 марта 2006 г. по делу "Нахманович против Российской Федерации" (п. 64); в Постановлении от 19 мая 2004 г. по делу "Гусинский против Российской Федерации" (п. 62)).

Законность заключения лица под стражу фактически означает соответствие национальному закону. В первую очередь внутригосударственные органы, особенно суды, обязаны толковать и применять национальное право. Однако, поскольку согласно п. 1 ст. 5 Конвенции нарушение национального закона влечет за собой нарушение конвенционных положений, Суд может и должен проанализировать, было ли соблюдено национальное законодательство при заключении лица под стражу ("Гусинский против Российской Федерации", п. 66 Постановления от 19 мая 2004 г. Аналогичная позиция была изложена в том числе в п. 54 Постановления от 25 октября 2007 г. по делу "Лебедев против Российской Федерации"; в п. 64 Постановления от 28 июня 2007 г. по делу "Шухардин против Российской Федерации; в п. 88 Постановления от 9 марта 2006 г. по делу "Менешева против Российской Федерации"; в п. 42 Постановления от 8 февраля 2005 г. по делу "Бордовский против Российской Федерации").

Предусматривая, что любое ограничение свободы должно осуществляться "в соответствии с процедурой, установленной законом", п. 1 ст. 5 требует, чтобы арест или задержание имели законные основания. Однако выражения "в соответствии с законом" и "установленным законом" (ч. 2 ст. ст. 8 - 11 Конвенции) требует, чтобы закон (качество закона) соответствовал принципу господства права, имманентно присутствующему во всех статьях Конвенции.

Статья 8. "1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции. 2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

Статья 9. "1. Каждый имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как индивидуально, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в богослужении, обучении, отправлении религиозных и культовых обрядов. 2. Свобода исповедовать свою религию или убеждения подлежит лишь тем ограничениям, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц".

Статья 10. "1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий. 2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

Статья 11. "1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов. 2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов государства".

"Качество" закона подразумевает, если национальное право, законодательство допускают лишение человека свободы, то оно должно быть доступным, точным для того (см. подробнее лекцию 8), чтобы избежать появления риска произвольного лишения свободы ("Гусинский против Российской Федерации", п. 62 Постановления от 19 мая 2004 г. См. также дело "Бордовский против Российской Федерации" (п. 48 Постановления), а также Постановление от 28 июня 2007 г. по делу "Шухардин против Российской Федерации" (п. 64)). "Качество закона" не самоцель, данный аспект имеет значение в том случае, когда будет обосновано, что низкое "качество закона" ущемило конвенционные права заявителя ("Бордовский против Российской Федерации", п. 49 Постановления от 8 февраля 2005 г.).

По делу "Мельникова против Российской Федерации" было отмечено, что Суд должен убедиться в том, соответствует ли национальное законодательство положениям Конвенции, включая основные принципы, косвенно закрепленные в ней. Что касается последнего аспекта, то Суд вновь подчеркнул, что если речь идет о лишении свободы, важно, чтобы был соблюден принцип правовой определенности. Необходимо, чтобы условия лишения свободы, согласно национальному праву, были четко определены, чтобы само право было предсказуемым в плане применения, чтобы оно отвечало критерию законности, установленному Конвенцией, стандарту, требующему наличия достаточно четкого права, чтобы позволить лицу в необходимых случаях и с учетом обстоятельств дела, с помощью юридических советов предвидеть последствия своего поведения ("Мельникова против Российской Федерации", п. 50 Постановления от 21 июня 2007 г. Указанная правовая позиция была отражена, в частности, в Постановлении от 25 октября 2007 г. по делу "Лебедев против Российской Федерации" (п. 54); в Постановлении от 24 мая 2007 г. по делу "Владимир Соловьев против Российской Федерации" (п. 86); в Постановлении от 24 мая 2007 г. по делу "Игнатов против Российской Федерации" (п. 73)).

Практика удержания лица под стражей на стадии предварительного и судебного следствий без законного основания или четких правил, регулирующих данную ситуацию (с учетом того, что человек может быть лишен свободы неограниченный период без санкции суда), является несовместимой с принципами правовой определенности, а также защиты от произвола, которые пронизывают Конвенцию и принцип господства права ("Нахманович против Российской Федерации", п. 68 Постановления от 2 марта 2006 г.).

При рассмотрении дела "Игнатов против Российской Федерации" Суд проанализировал следующий вопрос: было ли законным лишение свободы с 17 декабря 2001 г. по 12 июля 2002 г.? Суд отметил, что Генеральный прокурор РФ действовал в пределах своей компетенции, продлевая сроки нахождения лица под стражей, и ничего не указывало на нарушение национального права. При рассмотрении целого ряда дел Суд счел, что рассматриваемые решения прокуроров совместимы с требованиями п. 1 ст. 5 Конвенции. Суд посчитал, что не было нарушения подп. "c" п. 1 ст. 5 Конвенции ("Игнатов против Российской Федерации", п. п. 76, 77 Постановления от 24 мая 2007 г.).

Таким образом, лишение человека свободы должно быть правомерным и всегда основываться на правовой норме. Отсутствие правового основания не позволяет государству лишить человека свободы. Причем правомерность (законность) определяется не только нормами внутригосударственного права, но и нормами международного права и, в частности, положениями ст. 5 Конвенции. Несоблюдение государством норм внутригосударственного права при лишении лица свободы влечет за собой возможную констатацию Судом нарушения ст. 5. В свою очередь, соблюдение национального права и нарушение ст. 5 Конвенции также приведет к нарушению рассматриваемого конвенционного положения. Важно также иметь в виду, что лишение свободы будет правомерным, если правовая норма, позволяющая это осуществить, является доступной, четкой, определенной, ясной, исключающей неоднозначное толкование. Перечень оснований (случаев) лишения свободы, предусмотренный в п. 1 ст. 5 Конвенции, носит исчерпывающий характер. Государство не вправе предусматривать иные основания лишения человека свободы.

Необходимость соблюдения национального права и конвенционных положений обусловило возникновение активно поддерживаемой Судом концепции "двух уровней законностей", согласно которой государство, лишая человека свободы, обязано соблюдать не только нормы внутригосударственного права, но и в том числе ст. 5 Конвенции.

Запрет "непризнаваемого лишения свободы".

Право на составление протокола задержания

При рассмотрении дела "Федотов против Российской Федерации" Суд отметил, что единственным основанием задержания заявителя явился факт, что его имя фигурировало в федеральном списке разыскиваемых лиц. С точки зрения властей Российской Федерации московскую милицию нельзя обвинять в том, что она действовала в соответствии с полученной информацией. В этой связи Суд подчеркнул, что должностные лица Договаривающегося Государства могут вести себя незаконно, но добросовестно.

Примечание. Речь идет о том, что объективно действия являлись незаконными, однако должностные лица, совершающие данные действия, добросовестно заблуждались.

Однако, даже если отсутствует вина со стороны этих должностных лиц, следует указать, что государства согласно Конвенции ответственны за действия любого должностного лица, поскольку Суд разрешает вопрос о международно-правовой ответственности государства ("Федотов против Российской Федерации", п. 75 Постановления от 25 октября 2005 г.). По данному делу Суд отметил, что 1 февраля 2000 г. был отменен ордер на арест заявителя, соответственно, не было ни судебного решения, ни решения со стороны прокурора, санкционировавшего арест или задержание заявителя. Милиция могла искренне думать, что существует разумное подозрение в том, что заявитель совершил преступление, потому что его имя было помещено в список разыскиваемых лиц. Однако задача Суда состоит не в том, чтобы определить, что думали сотрудники милиции, а было ли лишение свободы осуществлено для достижения одной из целей, указанных в п. 1 ст. 5 Конвенции. Поэтому задержание лица в июне и июле 2000 г. не было законным согласно Конвенции. Суд с сожалением отметил, что единственной причиной его ареста стал недостаток в кооперации между соответствующими органами государства. Министерство внутренних дел РФ действовало медленно, милицейская база в течение нескольких месяцев не обновлялась, не вносились соответствующие изменения в список разыскиваемых лиц. Удивление вызвало и то обстоятельство, что московская милиция, прокуратура не смогли оперативно отреагировать на доводы заявителя о том, что он уже в июне 2000 г. незаконно задерживался, и не смогли освободить лицо, которое было невиновным. Более того, Суд подчеркнул, что не было составлено ни одного протокола в отношении ареста заявителя в июне и июле 2000 г. и ответственное лицо отказывалось составить протокол, несмотря на просьбы заявителя. Это обстоятельство рассматривается также в качестве серьезного нарушения, так как непризнаваемое задержание лица есть полное пренебрежение фундаментальными гарантиями, содержащимися в ст. 5 Конвенции, и конституирует грубейшее нарушение этого положения. Отсутствие документального удостоверения даты, времени, места задержания, имени задерживаемого, оснований для задержания, имени лица, производящего задержание, несовместимо с требованиями законности и самим предназначением ст. 5 Конвенции ("Федотов против Российской Федерации", п. п. 76 - 78 Постановления от 25 октября 2005 г.).

При рассмотрении дела "Ахмадова и Садулаева против Российской Федерации" Суд вновь обратил внимание, что непризнаваемое лишение свободы является полнейшим пренебрежением гарантий против произвольного лишения свободы и представляет собой грубейшее нарушение ст. 5 Конвенции (п. 115 Постановления от 10 мая 2007 г. См. также Постановление от 2 октября 2008 г. по делу "Белоусов против Российской Федерации" (п. п. 67 - 73); Постановление от 29 мая 2008 г. по делу "Уцаева и другие против Российской Федерации" (п. п. 192 - 197); Постановление от 29 мая 2008 г. по делу "Ибрагимов и другие против Российской Федерации" (п. п. 112 - 117); Постановление от 15 ноября 2007 г. по делу "Камила Исаева против Российской Федерации" (п. 150); Постановление от 26 июля 2007 г. по делу "Мусаева и другие против Российской Федерации" (п. 110); Постановление от 5 июля 2007 г. по делу "Алихаджиева против Российской Федерации" (п. 86); Постановление от 5 апреля 2007 г. по делу "Бусуева против Российской Федерации" (п. 145)).

По делу "Мусаева и другие против Российской Федерации" было установлено, что 8 августа 2000 г. родственники заявителей были задержаны федеральными военнослужащими, их не видели до 13 сентября 2000 г., когда тела пропавших лиц обнаружили в общей могиле. Власти Российской Федерации не выразили какого-либо признания или оправдания в отношении задержания родственников заявителей в рассматриваемый период. Суд пришел к выводу, что Али и Умар Мусаевы являются жертвами непризнанного лишения свободы в нарушение гарантий, указанных в ст. 5, и что указанные действия представляют собой грубейшее нарушение их права на свободу и неприкосновенность, гарантируемого ст. 5 Конвенции (п. 111 Постановления от 26 июля 2007 г.).

По делу "Камила Исаева против Российской Федерации" было установлено, что Султан Исаев был задержан сотрудниками правоохранительных органов 29 апреля 2001 г. во время проведения специальной операции в Алхан-Кале и с тех пор его никто не видел. Его задержание не было зафиксировано в каких-либо документах, отсутствовала какая-либо информация о его местонахождении и судьбе. Согласно прецедентной практике Суда, это обстоятельство само по себе рассматривается как серьезное нарушение, поскольку предоставляет лицам, ответственным за лишение человека свободы, возможность скрыть свою вовлеченность в какое-либо преступление, скрыть следы и избежать ответственности за судьбу задержанного. Более того, отсутствие фиксации факта задержания, время и места задержания, имени задержанного, основания задержания, имен лиц, осуществивших такое задержание, должно рассматриваться несовместимым с целями ст. 5 Конвенции (п. 151 Постановления от 15 ноября 2007 г.).

Лишая человека свободы в случаях, предусматриваемых в п. 1 ст. 5 Конвенции, власти государства всегда обязаны составлять документы (протоколы), где была бы отражена как минимум следующая информация: лишаемое свободы лицо, лицо, которое лишает свободы, основания и время лишения свободы. Составление данного документа является гарантией права на судебное обжалование действий, также предусматриваемое ст. 5. Отсутствие такого документа позволяет Суду констатировать факт нарушения государством п. 1 ст. 5 Конвенции.

Право на эффективные меры

с целью обнаружения без вести пропавшего лица

Статья 5 требует от властей осуществления эффективных мер, защищающих против риска исчезновения, а также провести быстрое и эффективное расследование в связи с достоверной информацией о том, что лицо было задержано и затем его никто не видел ("Бусуева против Российской Федерации", п. 145 Постановления от 5 апреля 2007 г.). При рассмотрении дела "Бусуева против Российской Федерации" Суд подчеркнул, что власти Российской Федерации должны были более внимательно отнестись к изучению жалобы заявительницы о задержании ее мужа правоохранительными органами и помещении его в условия, создающие угрозу для жизни. Суд указал, что заявительница сразу же обратилась к соответствующим органам после задержания ее мужа. Однако те выводы и аргументы, к которым пришел Суд при анализе ст. 2 Конвенции, не оставляют сомнений в том, что власти не смогли предпринять быстрых и эффективных мер, защищающих Шахида Бусуева против риска исчезновения. Суд отметил, что Шахид Бусуев был задержан, в чем государство не признается, при полном отсутствии гарантий, содержащихся в ст. 5, и что имелось нарушение права на свободу и неприкосновенность лица, гарантируемого указанным положением ("Бусуева против Российской Федерации", п. п. 145 - 148 Постановления от 5 апреля 2007 г.).

По делу "Камила Исаева против Российской Федерации" Суд отметил, что власти должны были уделить особое внимание проведению тщательного и быстрого рассмотрения жалобы заявительницы, что ее муж задержан в том числе и при условиях, угрожающих его жизни. Однако констатированное выше Судом нарушение ст. 2, в частности, в аспекте осуществления расследования не оставляет сомнений, что власти не смогли предпринять быстрые и эффективные меры с целью обеспечения Султану Исаеву не быть подвергнутым риску без вести пропавшего. Принимая во внимание вышеизложенное, Суд констатировал факт нарушения ст. 5 Конвенции (п. п. 152, 153 Постановления от 15 ноября 2007 г.).

Если лицо без вести пропадает, то органы государства должны предпринимать меры для розыска такого лица. Отсутствует обязанность найти такое лицо, но государство несет обязательства по осуществлению всех необходимых, эффективных и адекватных мер по обнаружению пропавшего без вести лица. Если государство предпримет все разумные и необходимые меры и не найдет лицо, то государство не должно отвечать, в противном случае речь можно вести о привлечении государства к международно-правовой ответственности. Исключением в рассматриваемом аспекте являются случаи, когда имеется достоверная информация о вовлеченности должностных лиц государства, включая сотрудников правоохранительных органов, в исчезновение лица. В этом случае государство обязано найти такое лицо.

Право на освобождение из-под стражи

без неоправданной задержки

В случае, когда отпадают основания лишения свободы, такое лицо должно быть оперативно освобождено. Некоторая просрочка в процессе реализации решения об освобождении из-под стражи лица понятна и неизбежна ввиду практических соображений, касающихся уведомления судов и соблюдения формальностей. Однако национальные власти должны пытаться свести указанную просрочку до минимума. Суд подчеркивает, что административные формальности, касающиеся освобождения лица из-под стражи, не могут оправдать просрочку более чем на несколько часов. Государства обязаны организовать свою правовую систему таким образом, чтобы правоохранительные органы могли выполнять обязательства, связанные с избежанием неоправданного лишения свободы ("Шухардин против Российской Федерации", п. 93 Постановления от 28 июня 2007 г. См. также Постановление от 26 февраля 2009 г. по делу "Еминбейли против Российской Федерации", Постановление от 16 октября 2008 г. по делу "Лобанов против Российской Федерации". Как следовало из текста Постановления по делу "Лобанов против Российской Федерации", властям Российской Федерации потребовался один месяц и 22 дня для того, чтобы выпустить отбывающего наказание в России заявителя из-под стражи во исполнение решения суда Республики Казахстан. Наказание отбывалось в России на основании Конвенции о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. Несвоевременное освобождение из-под стражи стало предметом рассмотрения Суда по делу "Матяш против Российской Федерации" (п. п. 71 - 74 Постановления от 9 декабря 2008 г.)).

По делу "Шухардин против Российской Федерации" заявитель находился под стражей на протяжении четырех дней после принятия 17 апреля 2003 г. Верховным Судом РФ решения об освобождении заявителя из-под стражи. Принимая во внимание значение в демократическом обществе права на свободу, государство-ответчик должно принимать соответствующее законодательство и использовать все современные средства коммуникации, чтобы свести к минимуму просрочку в реализации решения об освобождении заявителя. Суд не удовлетворен, что российские власти не смогли соблюсти указанное требование (п. 94 Постановления). Суд признал нарушенным право заявителя на оперативное освобождение из-под стражи.

Важно иметь в виду, что рассмотренные правовые позиции Суда касаются всех случаев лишения лица свободы, содержащихся в п. 1 ст. 5 Конвенции.