1. 2. 3. Архетип «центр».

1. 2. 3. 0. Размерность и структура зоны обитания.

Отодвинув границы среды обитания до небес и подземелья, человек, тем не менее, не отменил и своих прежних воззрений на пределы своего жизненного пространства. Недоступность для наблюдения новых сфер обитания человеческого духа, как обычно при моделировании неизвестного, привела к тому, что новые ментальные пространства были заселены воображаемыми объектами, сконструированными отчасти из деталей известных. Как всегда в таких случаях структура неизвестного предполагается подобной известной. Следствием этого общего правила было предположение об изоморфном строении микро и макрокосма. В макрокосме должен был быть обнаружен центр, подобный самому человеку, вертикально стоящему на земле и как бы устремляющемуся головой в небо, небо рассматривалось как продолжение земного функционального круга, поэтому оно было заселено по большей части теми же объектами, которые ценил человек на земле, например, животными. У Оларда Диксона приводится карта участка звездного неба, созвездия которого – называются именами медведя Манги, олененка Хэглен, оленихи Хэглен (Диксон 2000, с. 70). В качестве центра небесного мира на Севере у шаманов была избрана по естественным соображениям Полярная звезда, которая называлась гвоздем мира, колом мира или дырой от кола мира. Изоморфно структуре вселенной выглядела большая зона обитания – территория поселка и малая зона обитания – юрта, чум, вигвам. Само человеческое тело делилось на части, соответствующие частям или объектам Вселенной. Идея изоморфизма не только указанных зон обитания, но и отдельных их частей была одним из главных идей моделирования центральных объектов человеческого универсума. В основе изоморфизма лежал главный закон памяти: выделение систем различения с последующим установлением систем противопоставлений и сходных черт внутри каждой такой системы. Эта идея легла и в основу первых попыток моделирования универсума.

1. 2. 3. 1. Мифологические модели центра среды обитания.

Мировая ось и мировая дыра.

Архетип «центр» развился у человека в разных семиотических системах в различные конкретные образы. Так, в мифологии центр среды обитания отображается понятиями мировой оси, мировой горы, древа мира и щели, дыры, из которой произошел мир, или в которую уходит мировая ось.

Мирча Элиаде так описывает понятие мировой оси: «Символизм, выражающий единство и связь между тремя космическими сферами, довольно сложен и иногда противоречив: это обусловлено тем, что у него есть «история», на протяжении которой он неоднократно искажался и модифицировался другими, более поздними космологическими символизмами. Однако основная схема, несмотря на всевозможные влияния, остается прозрачной: существуют три большие космические страны, через которые можно последовательно проходить, поскольку они соединены серединной осью. Эта ось проходит, разумеется, через некоторое «отверстие», «дыру»: именно через эту дыру боги нисходят на Землю, а умершие – в подземный мир; через нее же может в экстазе возноситься – или спускаться – и душа шамана во время путешествий на небо или в Ад» (Элиаде 2000, с. 248).

Как представляется, римские и этрусские представления о пещерах, расселинах, отверстиях и щелях в земле, как о месте пересечения подземного и срединного миров – наследие шаманских представлений об оси мира, а эти последние – следы неолитического переворота в сознании человека, в результате которого была проклята тьма пещеры, охотничий и собирательский способ ведения хозяйства, который стал ассоциироваться у людей новой культуры с первобытным хаосом, связываемым с той же пещерой и тьмой. «…для римлян, – пишет Ю. С. Степанов, – «центр мира» мог не только создаваться человеком в виде алтаря-ямы или особой вырытой ямы, которую устроил Ромул при основании Города, но мог и естественно существовать в виде какой-либо глубокой, кажущейся бездонной пещеры, расщелины в скалах и т. п. Такие «входы в подземный мир» также весьма почитались в Древнем Риме. Многие из них назывались собственным именем местности (топонимом) Тарентум – Tarentum. Один Тарентум находился в Южной Италии; это было место, где из расщелины в земле поднимались горячие испарения; другой Тарентум был в городе Риме на площади Велабрум, где совершались жертвоприношения в честь Акки Ларентии; третий – тоже в Риме, на Марсовом поле – там совершались «Вековые игры», или «Секулярные игры», – Lūdi saecŭlāres» (Степанов 1997, с. 105). Развитие понятия 'мир' из понятия 'расщелина, яма' также трудно объяснить без обращения к синкретичному, слитному образу среды обитания, распространенной пространственно на небесную и подземную сферу, к понятию центров среды – родовому («нижней пещере»), духовному («верхней, ритуальной пещеры»), военному (мобильному центру). В то же время эти архетипические концепты достаточно хорошо отражают комплекс синкретически слитых представлений, от которых впоследствии по мере усложнения картины мира древнего человека отпочковались более конкретные понятия.

Столп и столб.

Как уже было сказано выше, центр среды обитания маркировался и столбом, моделировавшим, в частности, вертикальное положение тела человека, как главное его достижение и ценность. При этом в случаях, когда эта среда имела сложную структуру, соответственно представлениям древних об изоморфизме макро- и микрокосма маркировались и центры структурных компонентов зоны обитания. Именно этот факт, как мне кажется, особенно ярко свидетельствует о реальности уровневых аналогий в физиологии, психике и культуре человека. В архаичных шаманских культурах по свидетельству М. Элиаде центр маркировался центральным столбом жилища: «Ось мира представлялась конкретными столбами, поддерживающими жилище, или одиночными сваями, которые именовались «Мировым Столпом». Например, для эскимосов Мировой Столп полностью тождественен столбу, установленному посреди их жилища. Центральный шест шатра отождествляется алтайскими татарами, бурятами, сойотами с Небесным Столпом. У сойотов он выступает над поверхностью юрты, а его верхушка украшена синими, белыми и желтыми лоскутами, представляющими цвета различных частей неба. Этот шест священный; он почитается почти как бог. У его основания находится каменный жертвенник, на который возлагаются дары» (Элиаде 2000, с. 249). Если в каждом жилище сообщества имеется свой центр мира, то это либо модель центра, либо нечто восходящее к представлениям о личном центре, ядре. Я склоняюсь к мысли, что верно последнее, что общий, мировой центр – результат более позднего осознания единства ранее разрозненных индивидуальных центров и центров небольших сообществ, равных семье, т. е. результат объединения мелких сообществ в крупные. Эта же тенденция проявилась и в строительстве зиккуратов, храмов, индейских пирамид. Другим способом обобщения концепта 'центр' является образ мирового древа.

Мировое древо (arbŏr mundi).

Как отмечает В. Н. Топоров, «Образ мирового древа засвидетельствован практически повсеместно или в чистом виде, или в вариантах (нередко с подчеркиванием той или иной частной функции) – «древо жизни», «древо плодородия», «древо центра», «древо восхождения», «небесное древо», «шаманское древо», «мистическое древо», «древо познания» и т.п.» (Топоров 1980а).

Древо мира встречается в разных мифологических системах в двух ипостасях: в виде конкретного типа дерева (березы, ели, дуба и т. п.) и в виде абстрактного дерева, часто имеющего волшебные ирреальные характеристики. Так, у абаканских татар эта береза, которая растет на вершине Железной Горы, а у васюганских хантов древо волшебное: его крона достигает неба, а корни уходят в ад. В случае сложных и детализированных представлений о волшебном древе, мы имеем дело уже не просто с моделью центра мира, представления о мировом древе предстают перед нами как попытка систематизации абстрактных, обобщенных представлений об основных параметрах и наиболее ценных объектах ментальной модели универсума. В мифологических образах древо представляет собой конкретный образ универсального формального объекта с простыми, прозрачными, всем понятными и близкими компонентами, компонентами, между которыми наблюдаются столь же простые формальные отношения. В этом смысле его функции в организации знаний подобны функциям руки в счете.

Методика использования древа как универсальной модельной системы различения была проанализирована в общих чертах в «Анализе конкретного примера 5» (Т. 1, гл. 1). Опишем здесь ее еще раз чуть менее подробно.

В реальных ментальных операциях с «древом» оно предстает перед нами всегда как некий препарированный, упрощенный и дискретизированный формальный объект – ментальная модель дерева. Во-первых, в общем случае дерево это абстрактно, т. е. это не липа, не дуб, не ясень, не береза, это – абстрактное (волшебное) дерево. Во-вторых, результаты операции моделирования могут по-разному отображать ее объект в том смысле, что разные компоненты дерева или разные его черты становятся материалом для построения модельной системы, другими словами при ее построении выбираются различные сигнатуры, в которые входят либо модели его компонентов, либо модели его черт (свойств, характеристик, параметров). Выбор этот в свою очередь зависит от некоторой идеи, или некоторого сюжета, в котором дерево являлось главным героем. В «Анализе конкретного примера 5» в первой главе мы видели, что сюжеты, на основании которых строилась аналогия между компонентами дерева и иерархией отношений между объектами, представляющими множество интерпретантов, были самыми разными: в случае аналогии с предками, потомками и современниками брался сюжет роста дерева (снизу вверх), в случае аналогии с социальной иерархией брались пространственные отношения между кроной, стволом и корнями, в случае моделирования отношений между небом, землей и подземельем брались отношения большей или меньшей близости – к соответствующим объектам (крона – небо, ствол – земля, корни – подземелье) и т. д. В соответствии с выбранным типом сюжета определялись и релевантные компоненты или черты древа, и релевантные отношения между ними.

Основные интерпретирующие системы различения.

Большой космос (Вселенная).

Развитие. Древние индийцы рассматривали вселенную как божественное дерево, растущее от одного семени, посеянного в пространстве. «Капила говорит, что вселенная есть вечное дерево, Брахма, которое произрастает из неощущаемого и невоспринимаемого семени – материальной монады» (Холл 1992, стр. 337).

Если под наблюдаемой частью вселенной здесь понимать звездное небо, то отношения моделирования в этой интерпретирующей системе различения устанавливается между бесчисленным множеством звезд, «укрепленных» на сферическом небосводе, который ставится в соответствие кроне древа, и листьями древа, висящими, на невидимых глазу ветвях, образующих крону. Очевидно, что число листьев в кроне мирового древа должно считаться бесконечным, как и число звезд на небе. Замечу, что никакого качественного, или концептуального подобия между объектами, которые ставятся в соответствие друг другу, здесь нет. Отношения соответствия между ними точно такие же, как и в случае с означающим словоформы дом и его означаемым: здесь также не наблюдается никакого концептуального основания для того, чтобы сопоставить именно данную последовательность фонем именно данному интенсионалу. Назовем такого рода соответствия между элементами теории объекта и теории модели формальными.

Следующей сюжетной идеей сопоставления является мысль о том, что та крона мирового древа, которую мы себе мысленно представляем, является результатом развития. Точно так же и вселенная должна быть результатом развития. Возникает направление для развития ментальной модели: теперь нужно представить себе, как могла бы выглядеть молодая вселенная, вселенная на предыдущем этапе развития, как выглядела новорожденная вселенная, как выглядел зародыш вселенной. Эту задачу до сих пор решают физики и астрономы.

В этой интерпретации из компонентов древа выбирается только один – крона. Но при этом сама она служит источником для выделения дополнительных элементов сигнатуры. Крона распадается на ветви, а ветви заканчиваются терминальными (конечными) узлами – листьями. В этот образ встроена точка зрения наблюдателя: он наблюдает крону сверху (или снизу, но тогда дерево растет сверху вниз). Ниже будет представлена другая точка зрения: крона будет расти из ствола. Наблюдатель здесь должен быть расположен внизу.

Центр мира. Древо мира помещалось в сакральном центре мира. Для маркировки центра как точки на земной поверхности в качестве модельного компонента выбирается вновь только один компонент, но теперь уже ствол, который, однако, нужен не весь целиком, а только та его небольшая часть, которая соприкасается с землей.

Ось мира. Древо рассматривалось как ось мира, вокруг которой вращается земля. В этом случае из компонентов древа вновь выбран всего один – ствол. Прочие компоненты оказываются нерелевантными. Нам неважно даже в какую сторону растет древо снизу вверх, или сверху вниз. Ствол уподобляется в этом сюжете оси, скажем, телеги. Причем визуальное обобщение здесь доходит до своего логического предела ствол представляется в виде абстрактного отрезка прямой.

Опора мира. Древо мира скандинавов – Игдрасиль – поддерживает ветвями девять сфер или миров, «которые символизировались египтянами девятью тычинками персика или авокадо. Все они заключены внутри таинственной десятой сферы, или космического яйца» (Холл 1992, стр. 337).

Причинно-следственные отношения. Ствол представлялся по отношению к ветвям как единый источник всего разнообразия мира. В этом случае в модель опять встраивается точка зрения наблюдателя: он располагается внизу.

Основные оппозиции. Верх – низ; право – лево; добро – зло; благоприятное – нейтральное – неблагоприятное.

Части вселенского пространства. Верхняя (небесная сфера) – средняя (земная сфера) – нижняя (подземное царство).

Временные зоны вселенной. Прошлое – настоящее – будущее (день – ночь, благоприятный – неблагоприятный сезоны). В генеалогическом времени: предки – современники – потомки.

Стихии. Огонь – земля – вода.

Общая схема пищевой цепи. Растения – животные – люди.

Животные и птицы. Птицы – копытные животные – змеи, лягушки, мыши, бобры, выдры, рыбы.

Малый космос (человек).

Части тела. Голова – туловище – ноги.

Компоненты малого космоса. Душа – тело⁷.

Социальные классы. Смерды – дружина – князь.

Кроме дерева в качестве универсальных моделирующих систем различения использовались и другие растения. Важнейшими из них являются лотос и его западный эквивалент – роза. Роза и лотос являлись символами вульвы, обозначающими главным образом материнскую тайну творения, а пасхальная лилия рассматривалась как фаллический символ (Холл 1992, стр. 336). Лотос использовался для моделирования и других объектов. Цвет, размер и число лепестков лотоса являлись ключом к его символической значимости.

Кроме растительных универсальных модельных систем различения использовались и другие. Чаще всего – человеческое тело и его части.