8. Лингвистические знаки интертекстуальных взаимодействий 31

Интертекст и тропы. Проблемы межтекстового взаимодействия ставят вопрос о соотношении понятий интертекста и тропа и о рассмотрении интертекста как риторической фигуры. Поскольку межтекстовые отношения и связывающие их формальные элементы по своей природе и проявлению очень разнообразны, однозначного ответа на вопрос, с каким именно тропом может быть сопоставлено интертекстуальное преобразование, по-видимому, не существует. В нем обнаруживаются признаки и метафоры (М. Ямпольский), и метонимии (З. Г.Минц; в частности, синекдохи – О. Ронен), а в определенных контекстах также гиперболы и иронии (Л. Женни). При этом обнаруживается, что и декодирование тропов и расшифровка интертекстуальных отношений основаны на «расщепленной референции» (Р. Якобсон) языковых знаков, или «силлепсисе», в терминах М. Риффатерра. Однако и в том и другом случае для адекватного понимания смещенной по своей синтагматике конструкции необходимо обращение к пространству языковой памяти: либо к целостной системе переносов, узаконенной в поэтическом языке, – так называемым «поэтическим парадигмам» (Н. В. Павлович), либо к целостной парадигме текстов, создающей культурный контекст для данного текста.

Интертекст, как и метафора и метонимия, не знают границ какого-либо одного языка (ср. например, игру на прямых и обратных переводах у В. Набокова), какого-либо одного способа и средства художественного выражения как собственно внутри языка (межтекстовые параллели не акцентируют разделение на стих и прозу), так и при смене средств выражения, характерных для разных искусств, что порождает явление так называемой интермедиальности. Сложное переплетение интертекстуально-интермедиальных аллюзий, например, представлено в стихотворении Г. Айги Казимир Малевич, где словами и линиями, образованными знаками тире, нарисована некоторая общая картина авангардного искусства 20 в.:

город – страница – железо – поляна – квадрат:

– прост как огонь под золой утешающий Витебск

– под знаком намека был отдан и взят Велимир

– а Эль он как линия он вдалеке для прощанья

– это как будто концовка для Библии: срез

– завершение – Хармс.

Тут и знаменитый Черный квадрат Малевича, и Витебск, почти всегда присутствующий в картинах Шагала, и «намеки слов» Велимира Хлебникова и его Слово об Эль, где поэт пытается описать буквы на языке тригонометрии: Эль – путь точки с высоты, / Остановленный широкой / Плоскостью; в «живописном» контексте стихотворения Эль может быть понято одновременно и как аллюзия к части псевдонима художника-графика того же периода Л. М. Лисицкого (Эль Лисицкого). Концовкой же этой эпохи становится Хармс, абсурдистское творчество которого уподоблено «концу света», предсказанному Библией. И именно Хармс читает над могилой Малевича стих, посвященный его памяти (На смерть Казимира Малевича).

Формальные показатели интертекстуальных связей сами могут входить в состав тропов и стилистических фигур. В сравнениях и метафорах чаще всего выступают имена собственные, которые служат концентрированным «сгустком» сюжета текста, вошедшего в литературную историю. Лирический герой или уподобляется библейскому (классическому) прототипу, как в примере из А. Блока (Вот я низвержен, истомлен, / Глупец, раздавленный любовью, / Как ясновидящий Самсон, / Истерзан и испачкан кровью), или противопоставляет себя ему, как у Баратынского: Безумству долг мой заплачен, / Мне что-то взоры прояснило; / Но, как премудрый Соломон, / Я не скажу: все в мире сон! Аналогия с прототипами может задаваться предикативным отношением (Слыть Пенелопой трудно было) или метафорической номинацией (Но порой, / Ревнивым гневом пламенея, / Как зла в словах, страшна собой, / Являлась новая Медея!) – так раскрывается характер Нины в Бале Баратынского.

Интертекстуальные сравнения и тропы могут выстраиваться в цепочку, определяя развитие нового текста, или становиться метатекстом по отношению к тексту, в котором исходно было применено сравнение. Так, Пастернак в поэме «905» сравнил подымающийся дым с Лаокооном или, скорее, со скульптурной группой Лаокоон родосских мастеров):

Точно Лаокоон,

Будет дым

На трескучем морозе,

Оголясь,

Как атлет,

Обнимать и валить облака.

Это «интермедиальное» сравнение (визуальность его заложена в самой структуре пастернаковских строк) Ахматова в стихотворении Поэт, обращенном к Пастернаку, превратила в метатекстуальное, так как сосредоточилась на самом акте сравнения: За то, что дым сравнил с Лаокооном, / Кладбищенский воспел чертополох, / <...> / Он награжден каким-то вечным детством...

Основа интертекстуальной фигуры может обнаруживаться в обращении. Так, у Б. Ахмадулиной обращение задает атрибуцию цитаты, функция которой – создать параллель с пушкинским описанием осени: Судя по хладу светил, / по багрецу перелеска, / Пушкин, октябрь наступил. / Сколько прохлады и блеска! В открытом виде апелляция к предшественникам содержится в развернутом эпитете у М. Зенкевича, который также попадает в позицию обращения: О предрассветный, воспетый Бодлэром / И Брюсовым час, / Как лиловеют с сумраком серым / Орбиты глаз!

Слово в поэтическом языке обладает памятью и по частям, поэтому единичные в литературе словообразовательные контексты опознаются даже по отдельным морфемам: ср. строки И. Бродского Hиоткуда с любовью, надцатого мартобря, / дорогой уважаемый милая, но не важно / даже кто..., где очевидно следование беспорядочному словообразованию, синтаксису и датированию текстов в Записках сумасшедшего у Н. В. Гоголя. Идентификация текста-источника возможна даже и тогда, когда лежащие в основе интертекстуального взаимодействия строки представлены только первыми буквами. Ср. у В. Друка: Твой дядя с.ч.п. А мой не в шутку. Твой – ув. А твой? ТЕКСТ может быть прочитан только ТЕКСТОМ (Дневник прошлого года). В этом случае контекст становится «декодирующим устройством» и одновременно метатекстовой рамкой, внутри которой происходит не только дешифровка пушкинской цитаты, но и возникает новый поворот восприятия, связанный с образованием аббревиатуры.

Становится очевидным, что интертекстуальная активность мобилизуется именно тогда, когда читатель оказывается не в состоянии разрешить языковую и дискурсивную аномалию только на уровне системы метафорических и метонимических переносов языка, а также просто на уровне орфографических, согласовательных, пунктуационных правил и словообразовательных языковых моделей. В этом случае и происходит «взрыв линеарности» (Л. Женни) текста: воспринимающий пытается найти источник семантического преобразования данного «выбивающегося из правил» языкового выражения не в системе языка, а в сфере «индивидуально сотворенного смысла», уже отлитого в форму претекста.

Однако это не означает, что образования, включающие в себя интертекст, имеют «нетропную», одномерную структуру. И в случае собственно «тропных» переносов, и в случае, когда мы осуществляем некоторую «текстуальную интеракцию» (Ю. Кристева), глубинные процессы смыслообразования связаны с проникновением в саму структуру аналогий, сдвигов, взаимоналожений. Происходит выход из собственно языковой системы в систему метаязыка. И если понимание тропов и фигур, или способов «переиначивания» исходного положения вещей в действительном мире всегда опосредовано текстами, то и любая основа такого преобразования лежит в интертекстуальной и метатекстовой области (Энциклопедия «Кругосвет» // www.krugosvet.ru).

1 Здесь и далее приводится орфография и пунктуация источника текста.

2 Мильчин А. Э. Методика редактирования текста. М.. 1980; Сенкевич М. П. Стилистика научной речи и литературное редактирование научных произведений. М., 1976.

3 Мильчин А. Э. Методика редактирования текста. М.. 1980.

4 Мильчин А. Э. Методика редактирования текста. М., 1980.

5 Грайс Г. П. Логика и речевое общение // НЗЛ. М., 1985. Вып 16.

6 Феллер М. Д. Эффективность сообщения и литературный аспект редактирования. Львов, 1978.

7 Примеры 1-11 из: Гридин Т.И. Языковая игра: стереотип и творчество. Екатеринбург, 1996.

8 Стилистический энциклопедический словарь / Под ред. М. Н. Кожиной. М., 2003.

9 Красильникова Л. В. Жанр научной рецензии: семантика и прагматика. М., 1999.

10 Всегда следует помнить о том, что в основе стилистических приемов и стилистических недочетов лежат одни и те же лингвистические механизмы.

11 Казарин Ю. Проблемы фоносемантики поэтического текста. - Екатеринбург, 2000.

12 Журавлев А. П. Звук и смысл. М., 1981.

13 Примеры из: Лукин В. А. Художественный текст. М., 1999.

14 Ерофеева Е. В. Вероятностные структуры идиомов: социолингвистический аспект. - Пермь, 2005.

15 Отдельные примеры из: Кожина М. Н. Стилистика русского языка. - М., 1993.

16 Пример А. Ф. Кони.

17 Данные Б. Головина.

18 Цит. по: Левицкий Ю. А. Лингвистика текста. М., 2006. С. 137-138.

19 Гвенцадзе М. А. Коммуникативная лингвистика и типология текста. Тбилиси, 1986.

20 Л. В. Сахарный. Введение в психолингвистику. Л.,1989.

21 Примеры из: Горелов И. Н., Седов К. Ф. Основы психолингвистики. М., 1997.

22 Лукин В. А.. Художественный текст: основы лингвистической теории и элементы анализа. - М., 1999.

23 Валгина Н. С. Теория текста. - М., 2003.

24 Цит. по: Валгина Н. С. Теория текста. М., 2003. С. 51.

25 Новиков Л. А. Стилистика орнаментальной прозы Белого. - М., 1990.

26 Горшков А. И.. Русская стилистика. М., 2001. С. 247.

27 Анализ произведен Е. А. Тихоновой.

28 Материалы И. А. Подюкова.

29 Материалы И. А. Подюкова.

30 Лингвистические знаки интертекстуальных взаимодействий выделяются в тексте подчеркиванием.

31 Выделяются в тексте подчеркиванием.