Глава 3. Миссия Церкви в современных условиях.

3.1. Миссия – движение к человеку.

В основе всякого миссионерского делания лежит Евангельская заповедь: «Шедше убо научите вся языки» (Мф. 28,19). Это Евангельский текст, которым завершается повествование о земной жизни Христа Спасителя, текст, который является основополагающим, оправдывающим, объясняющим Христианскую миссию и побуждающим к Христианской миссии. Когда мы читаем этот текст, мы обращаем внимание на следующие его части: "Шедше убо научите...", в основе миссии - научение. "Вся народы" - то есть к кому необходимо обращать это научение. И такое научение нужно сопровождать крещением - во имя Святой Троицы. Но мы почти никогда не обращаем внимания на первое слово - "шедше". Именно это слово определяет специфику того, что мы называем христианской миссией, в отличие от всякого катехизического научения. Если пастырь просто обращается к людям, ожидая, что они сами придут и составят его паству, то он занимается не столько миссией, сколько катехизацией. И надо признать, что в большинстве случаев мы сохраняем такую «выжидательную» позицию. Эта проблема возникла еще в дореволюционной Церкви и сохраняется до сих пор. В начале 90-х толпы людей обращались к Православию. Однако этот наплыв был результатом разочарования в былых ценностях, поиска новой, полной жизни. А значит, «весь феномен второго Крещения Руси не был результатом миссии Церкви»⁷⁸. Вспоминаются слова свт. Николая, который в свое время сокрушался о том, что Российская Церковь не оказывает должного внимания миссионерской проповеди. «Какой благодатный час! Какая бесценная рабочая пора! А мы связаны (нуждой) по рукам и ногам», - писал Владыка. Тщетные ожидания миссионеров из России вызывали в душе Святителя горькие упреки в адрес русских людей: «Тридцать пять лет жду миссионера сюда, прошу, ищу его – и нет! Четыре академии в тридцать пять лет не могут дать одного миссионера. Чудовищно! Не смотрел бы на свет Божий! Перо падает из руки!»⁷⁹. Особенно было больно для свт. Николая видеть это равнодушие к проповеди на фоне активности протестантов: «Боже, сколько людей у этих протестантов на всех путях! И какие превосходные, энергичные деятели! Живо и действенно еще у них Христианство. Без помощи Благодати Божией не было бы того»⁸⁰. Свт. Николаю задавали вопрос: «Почему же Россия в Индии не имеет Духовной Миссии? Все имеют - и американцы, и французы, и немцы, не говоря уже об англичанах, а русской нет - почему?.. Почему, в самом деле? Не пора ли нам шире открыть глаза? Покуда же мы будем краснеть при подобных вопросах за наше немощество?»⁸¹. «Господи, скоро ли Православие воспитает в своих чадах такую верность по Вере?»⁸².

Итак, «движение навстречу человеку, слушающему слово, и означает миссионерское делание»⁸³. Это было естественно в ранние времена Христианской Церкви, в Древней Первенствующей Церкви, это было естественно и для Руси, когда была основана наша Церковь и наши миссионеры, епископы, первоапостолы Русской Церкви двигались навстречу язычникам, проповедовали Слово Божие. О том же свидетельствует опыт свт. Николая.

После выхода за ограду храма необходимо узнать, куда мы идем. То есть понять мировоззрение современного человека, войти в его систему координат. А войдя, увидеть, какие ориентиры можно использовать в проповеди. Так, например, свт. Николай пришел в Японию бороться с язычеством и проповедовать христианство. Святитель сразу избрал путь понимания тех зерен добра и правды, которые все-таки были в этих ложных учениях и как бы подготовляли народ к принятию истины христианской. Вот, к примеру, слова еще молодого иеромонаха Николая о кон­фуцианстве, свиде­тельствующие о глубине и широте понимания этого вероучения: «В книгах Конфуция выразился не частный человек, выразился сам Китай в его характеристических хороших чертах, в том, что он вывел доброго из своей натуры, и это, следовательно, может и должен хранить, как свое собственное. В эпоху материального истощения Китая перед ним поставлен был живой портрет его самого во времена физического и нравственного здоровья. Мог ли Китай не узнать сам себя и не полюбить в прежнем виде, а, полюбив, не поставить себя перед собою, как образец, на вечные времена?»⁸⁴.

Однако нынешняя ситуация представляется нам более сложной по сравнению с той, в которой находился свт. Николай. Прот. Георгий Флоровский еще в 1955 году писал по этому поводу: «Если мы примем традиционную классификацию исторических эпох, как «органических» и «критических», то не останется сомнения в том, что наша эпоха есть эпоха критическая, век кризиса, время неразрешенных напряженностей…. Говорят даже, что мы сейчас проходим через "великий водораздел" - величайшее изменение в истории нашей цивилизации гораздо более значительное и радикальное, чем переход от античности к Средним векам или от Средних веков к Новому времени… Эксперты и пророки постоянно напоминают, что цивилизации появляются и распадаются, и нет никакой особой причины ожидать, что наша цивилизация избежит общей судьбы. Если еще есть какое-то историческое будущее, то очень может случиться, что оно уготовано совсем другой цивилизации, иной, чем наша»⁸⁵. И сегодня по прошествии полстолетия после того как были написаны эти слова, можно сказать, что мы живем именно в другой цивилизации. «Нынешнее социокультурное состояние русского этноса может быть названо посттрадиционным… Посттрадиционность — это принципиально бесценностное состояние социума, в том числе и безыдеологичное»⁸⁶. Состояние это вызвано, прежде всего, неверием. Если в традиционном обществе преобладают ценности, которые хотя и меняются, но при этом считаются абсолютными (например, в Японии времен свт. Николая было, без сомнения, традиционное общество), то сейчас господствует плюрализм. И если наше время это время неверия, то это означает, что оно несет с собой неуверенность во всем, со всеми вытекающими отсюда последствиями: упадком нравственного сознания и даже безнадежностью. Современная поэтесса и писательница Олеся Николаева, рассматривая нынешнее состояние культуры, пишет, что «культура свидетельствует о духовном состоянии человеческого сознания и породившего ее общества. Анализируя основные тенденции новой культуры, сознательно или неосознанно предавшей себя в распоряжение духам века сего, православное сознание принимает ее именно как свидетельство трагического разрыва современного человека с Творцом и Спасителем мира»⁸⁷. Изменился язык общения и самовыражения.

Однако суть мира осталась прежней: мир – творение Божие. Хотя в нем по-прежнему царствует грех, но также присутствует и благодать Божия, и Царство Христово. У людей же, к какой бы культуре они ни принадлежали, остались неизменными духовные потребности, которые, вероятно, были теми же и у людей древности. Но именно эти потребности и устремления при встрече с православным миссионером бывают не затронуты. В лучшем случае, проповедь воспринимается как руководство по личной и общественной нравственности. Поэтому от миссионера сегодня требуется знание современности, знание людей и в этом смысле миссионер должен быть человеком современным. Как пишет об этом прот. Владимир Федоров, современная проповедь «всегда должна основываться на основательном знании реальной ситуации, на трезвом представлении о религиозности общества, об ориентирах и ценностях массового сознания, об имеющих место тенденциях и умонастроениях»⁸⁸. Также необходимо уметь адекватно «переводить» Слово Божие на язык, понятный современному человеку. На этом пути, конечно, есть и подводные камни. Всегда есть опасность исказить истину, упростить её, увлечься желанием во чтобы то ни стало быть успешным проповедником и пойти на поводу у современности. Поэтому, сегодня для людей, хотящих послужить делу проповеди необходимо изучение методов допустимых и не допустимых для православной миссии, а также исследование мировоззренческих идей, которые получает человек из телевидения, интернета, современной молодежной и массовой культуры. Исследуя все эти области, мы сможем понять, что нам противостоит и как с этим бороться, что заложили в человеке СМИ, на что из этого мы можем опереться и чему мы должны противостоять.

Таким образом, необходимо придти к пониманию, что миссия - это проповедь «не в уютной, привычной стихии православного прихода, а в колючей, жестокой, враждебной стихии современного мира, где мы сталкиваемся порой, до сих пор, с насмешками, с непониманием, с раздражением, с удивлением, с сомнением, с разочарованием»⁸⁹. Вот в этой среде мы должны научиться свидетельствовать Слово Божие. Поэтому подвиг миссионера - всегда особый подвиг, он всегда связан с неким преодолением этого естественного для человека притяжения к его среде обитания. Именно поэтому подвиг апостольский, равноапостольский всегда так ценили в Церкви и уважали, и он почитался как мученичество, как исповедничество, и этот подвиг должен стать частью нашей жизни.