Глава 7. КультуРа древней руси

§1. Язычество восточных славян

Киевская Русь к середине Х века занимала огромные территории от причерноморских степей до правобережья Западной Двины, но при этом оставаясь на периферии мирового культурного процесса. Страны, граничащие с Русью, к этому времени вступили в новый этап развития собственной и мировой истории, основывая свою духовную жизнь на мировых религиях. Русь оказалась единственной языческой территорией, окруженной странами, исповедующими монотеистические религии: персы исповедовали зороастризм, религию, близкую к монотеистической, Камская Булгария - мусульманство, Чехия, Венгрия, Болгария, Византия – христианство. Хазарский каганат принял иудаизм. В таком соседстве Русь, чьи огромные территории не были скреплены тесными политическими и духовными связями, выглядела варварской и отсталой.

Поэтому перед Киевом остро стоял вопрос выбора кардинального пути развития, того необходимого цивилизационного выбора, который должен был определить место страны в мировой истории. Настоятельная потребность единения, идентификации с большей общностью, нежели племя, страх перед необъятностью территорий становится жизненно важной задачей Руси. Объединение славянских земель в единое государство не могло происходить без интегрирующего духовного начала, таким духовным началом могла быть только религия, признаваемая всеми славянскими племенами. Могло ли такой основой послужить язычество?

Славянское язычество представляло собой совокупность различных верований и культов, но оно не было единым учением. Это соединение религиозных обрядов и огромного количества объектов религиозного почитания. Разные племена поклонялись различным богам, часто божества, популярные в одном регионе, не пользовались уважением в другом. В язычестве было мало черт, присущих одному народу. В лучшем случае, по признаку общего культа объединялись отдельные племена, население отдельных местностей. Восточнославянские языческие божества, в отличие от античных, были не вполне антропоморфны, а нередко и прямо зооморфны или тождественны проявлениям стихий. Если Перуна и Мокошь все же представляли в человеческом облике (воин в шлеме и пряха), то это явно не относилось к Волосу, Хорсу или Симаглу. Все это свидетельствует о том, что славянская мифология была гораздо менее развитой и отрефлексированной, чем антропоморфная античная, германо-скандинавская, кельтская или индийская мифология.

Языческая мифология восточных славян была еще крайне несистематизированной, расплывчатой, неустойчивой; функции их богов часто переплетались между собой и многократно дублировали друг друга. К примеру, культ солнца, так или иначе, ассоциировался и с Хорсом, и с Дажьбогом, и со Сварогом, и с Ярилой, и с Купалой. Все представители, так называемой, высшей мифологии славян (верховные божества, олицетворявшие важнейшие природные, космические стихии) находятся между собой в совершенно неопределенных отношениях. Практически неизвестны никакие мифологические сюжеты с участием славянских языческих богов. Дело в том, что они к 10 веку еще не сложились в какую-нибудь каноническую версию, рассыпаясь на бесчисленные местные варианты общеславянского мифа. Еще важнее, что славянская мифология существовала не столько в вербализированном виде, т.е. в форме сказаний, былин, космогонических повествований и предфилософии, но жила практически – в обрядах и ритуалах, образе жизни, первобытной магии. Славянская мифология была аморфной дорефлексивной стихией и потому была самой жизнью, а не способом ее понимания и объяснения.

Едва ли ни важнейшую, чем высшая мифология, в жизни древних славян играла низшая мифология, окружавшая человека буквально везде: дома, в лесу, у реки. Это домовые, лешие, водяные, русалки, кикиморы, навьи и берегини, мары и моры, лихорадки. Одни из них покровительствовали человеку, другие оберегают его. Однако всех представителей низшей мифологии восточных славян более всего характеризует их амбивалентность по отношению к человеку: они добры, если их упросить, принести жертвы, и злобны и мстительны, если задеть их невниманием или опрометчивым поступком.

Сложная, многоуровневая система славянской мифологии была приспособлена к повседневной жизни людей: обращение к высшим силам было эпизодическим, приуроченным к природному календарю, праздничным ритуалам, посвященным силам плодородия; поэтому высшие силы были предельно отчуждены от потребностей и интересов основной части населения и постепенно вытеснены христианскими представлениями и образами. В повседневной жизни, заполненной случайностями, господствовали низшие силы, которые были всегда рядом. Общение с ними достигалось с помощью магии, к которой прибегал каждый взрослый житель русской земли.

Важную роль в жизни восточных славян играл культ предков, которые считались покровителями рода, и к их помощи прибегали ради заступничества перед другими сверхъестественными силами.

Низшая мифология восточных славян была древнерусской культурой повседневности и в этом качестве с некоторыми корректировками сохранилась до настоящего времени. Именно эта особенность восточнославянской мифологии оказалась особенно живучей и практически неустранимой из древнерусской и позднейшей великорусской культуры – не только после принятия христианства, но и после секуляризации культуры и общества.

Культурно-исторический и цивилизационный выбор, который предстояло сделать в 10 веке верхушке древнерусского общества, был не простым. И первым средством обновления религиозного культа был усовершенствованный вариант собственного язычества (пантеон восточнославянских богов). Стремясь к преодолению племенной раздробленности, князь Владимир попытался опереться на уже сложившиеся нормы и традиции, считая, что только таким путем можно достигнуть культурно-идеологического и государственно-правового единства Русской земли.

В 980 г. князь Владимир предпринял религиозную реформу, не выходившую за пределы традиционного славянского язычества, с целью упорядочить мифологический хаос, царивший в сознании восточнославянских племен. Был учрежден пантеон высших славянских богов во главе с Перуном, богом грозы и войны. Сюда же вошли Хорс, Дажьбог, Стрибог, Семаргл и единственный женский персонаж – Мокошь. Но в пантеон не вошли божества низшей мифология, которые особенно сильно отличались у различных племен, так как зависели от внешних условий и профессиональных особенностей. Все отобранные Владимиром божества были весьма абстрактны и обобщены. Они символизировали самые высшие силы, руководившие космическими и природными процессами. Эти высшие силы олицетворяли покровительство прежде всего месту – целому территориальному единству –Русской земле, а также и единому древнерусскому государству.

Реформированный князем Владимиром пантеон для большинства верующих стал более абстрактным, а значит и отчужденным от жизни, искусственным культом. Естественно, что Киевский пантеон не получил всенародной поддержки, он носил сословный, узкогрупповой характер, отражал корпоративные интересы власти. Хотя реформа язычества была безрезультатной, она была попыткой преодолеть аморфность картины мира, хаотичность природно-социальных отношений и связей, региональную вариативность и бессистемность восточнославянской мифологии , создав на основе языческого культа условия для формирования древнерусского государства и единой общепризнанной религиозной идеологии.

Киевский пантеон, тем не менее, сыграл важную роль в русской культуре:

Впервые была предпринята попытка к четкому структурированию мифологической картины мира, исчезла аморфность и размытость восточнославянской мифологии; впервые в культуре был предпринят опыт насильственного вмешательства власти в верования и сознание народа.

Кроме того, реформа подготовила общественное сознание к переходу от политеизма к монотеизму, сформировав представление о верховном божестве.

Но время язычества уже безвозвратно миновало. Вопрос о принятии монотеистической религии был решен.