«Болезни цивилизации» и системный подход

Развитие цивилизации стимулирует появление новых патогенных факторов, а также резкое изменение условий их действия. Этот процесс резко ускорился за последние 100–150 лет, что способствовало распространению «болезней цивилизации», ранее отсутствовавших или встречавшихся относительно редко (гипертоническая болезнь, ИБС, язвенная болезнь желудка, невроз, наркомания, СПИД). В основе их специфики лежит относительная новизна соответствующих патогенных факторов и, как следствие — отсутствие сформированных в процессе предшествовавшей эволюции эффективных и унифицированных в пределах биологического вида (Homo Sapiens) механизмов адаптации. Отсутствие таких механизмов обусловливает значи

тельные индивидуальные особенности течения заболеваний у разных людей, что затрудняет своевременную диагностику и лечение (см. ).

Психогенные аспекты патологии и системный анализ

Естественно-научный подход основан на максимальной объективизации изучаемых явлений, что предполагает абстрагирование от субъективных факторов, не поддающихся количественной оценке (психики, сознания, мышления). Это облегчает выявление и изучение общебиологических закономерностей, в том числе патологических процессов (воспаление, гипоксия, опухолевый рост, нарушение регионарного кровообращения и др.). Различные сочетания этих процессов лежат в основе большинства заболеваний, причём их общебиологическое значение обосновывает использование экспериментальных животных в медицинских исследованиях.

Вместе с тем заболевания человека имеют существенную специфику, качественно отличающую медицину от ветеринарии. «Условия и образ жизни человека как вида … явились фундаментальными предпосылками для возникновения болезней человека. Общность некоторых из этих условий создала и общность ряда болезней человека и доместицированных животных (травма, опухоли, многие инфекции). Однако в отношении количества и качественного разнообразия болезней человек остается непревзойдённым. Всё расширяющаяся сфера деятельности человека, рост его „сапиентации”, фактор долголетия помогают ему сохранять „превосходство”» (И.В. Давыдовский). Патология как фундаментальная наука не может игнорировать эту специфику и психические аспекты многих заболеваний. Такой подход особенно актуален с системных позиций, ориентирован на выявление многообразных типов связей и сведение их в единую теоретическую картину.

Особенность психических (от греч. psyche — душа) расстройств определяется тем, что первичные структурные изменения обычно проявляют себя на уровне регуляторных связей: варьированием числа и формы шипиков дендритов нейронов, дегенерацией отдельных клеток гиппокампа, изменениями содержания нейромедиаторов в разных отделах головного мозга и т.д. Эти и последующие морфологические изменения представляются неспецифичными, поскольку их аналоги обнаруживаются практически при всех заболеваниях и даже в условиях нормы (в процессе выработки сложных условных рефлексов). В определённой степени эта неспецифичность даже закономерна, поскольку психическая патология первично затрагивает высшие ассоциативные отделы головного мозга, ответственные за наиболее интегративные сферы информационной деятельности. Любые психические и сопутствующие им

поведенческие и эмоциональные расстройства неразрывно связаны с материальными носителями, трансформация которых является опережающей последующие функциональные изменения. Однако отсутствие патогномоничных морфологических признаков и наличие выраженных и существенно более специфичных в клиническом отношении функциональных расстройств высшей нервной деятельности определяет доминирование интереса именно к информационно-функциональным аспектам психической патологии (см. ). Некоторые варианты психической патологии (неврозы) являются факторами риска соматических расстройств или, наоборот, их следствием (неврозоподобные состояния, алкогольный психоз).

На рис. 1-1 представлена модель поведения в условиях субъективной неопределённости, разработанная в рамках современной теории функциональных систем, допускающей вероятностное прогнозирование на всех этапах поведенческой деятельности. При этом вероятностное решение об изменении (сохранении) программы действий принимается с учётом предшествующих поведенческих актов, информация о результатах которых хранится в «буфере памяти».

Срыв высшей нервной деятельности (ВНД) возможен на этапе афферентного синтеза, если у человека имеется сразу несколько актуальных потребностей, конкурирующих друг с другом за первоочередное удовлетворение. Известно, что подобная конкуренция осуществляется на уровне порождаемых этими потребностями эмоций с привлечением вероятностных оценок. «Зависимость эмоций не только от величины потребности, но

Рис. 1-1. Модель поведения в условиях субъективной неопределённости

и от вероятности её удовлетворения чрезвычайно усложняет конкуренцию соответствующих мотивов, в результате чего поведение нередко оказывается переориентированным на менее важную, но легко достижимую цель: «синица в руках» побеждает «журавля в небе» (П.В. Симонов). Субъективная неопределённость с необходимостью вероятностного прогнозирования становится максимальной, если эмоции, соответствующие конкурирующим потребностям, оказываются примерно равными по своей интенсивности.

Особый вариант расстройств обусловлен неоднозначностью процесса идентификации индивидуумом доминирующей потребности. Известно, что даже взрослые люди испытывают неопределённые эмоции (ощущения) в ответ на первую в их жизни актуализацию какой-либо потребности. Известно, что в XIX в. беременные, страдая от дефицита кальция, добавляли в пищу штукатурку. Идентификация доминирующей потребности дополнительно затрудняется внутренними психическими конфликтами (сексуальными и др.), о чём писал ещё З. Фрейд. Характерными проявлениями этих состояний являются значительная субъективная неопределённость, перенапряжение аппарата вероятностного прогнозирования, эмоциональный стресс с возможным срывом ВНД, причём на этапе идентификации доминирующей потребности.

Следующая стадия поведенческой деятельности — формирование цели. Цель как субъективная модель желаемого результата не всегда дублирует доминирующую потребность. В случае сложных форм поведения возможна расплывчатость цели, поскольку она «конструируется» лишь мысленно, предположительно, без опоры на реально достигнутый результат. При этом у человека достаточно часто параметры искомой цели становятся очевидными лишь после её достижения, что неизбежно провоцирует дополнительное психоэмоциональное напряжение. Наконец, на основе доминирующей потребности может сформироваться не одна, а две модели и более желаемого результата, т.е. может возникнуть конкуренция на уровне целей.

Психоэмоциональное перенапряжение может возникнуть на этапе формирования программы действий (конкретного способа достижения цели). Наибольшее значение имеет конкуренция разных способов удовлетворения одной и той же потребности или расплывчатый характер программы действий. Кроме того, субъективная неопределённость возможна на этапе оценки достигнутых результатов, особенно если они являются промежуточными.

Модель поведения также допускает анализ других, относительно редких вариантов срыва ВНД, вызванных нарушениями афферентной и/или эфферентной нервной импульсации, расстройствами памяти и т.д.

Наиболее фундаментальным механизмом психоэмоциональных рас­стройств является срыв ВНД, т.е. нарушение силы, подвижности и уравно

вешенности процессов возбуждения и торможения. Подобное расстройство (если оно не связано с первичными соматическими повреждениями) возникает у человека в ситуации сложного и эмоционально значимого выбора из разных альтернатив, т.е. субъективной неопределённости. Обычно субъективная неопределённость максимальна в процессе выявления доминирующей потребности, последующего выбора цели и/или оптимальной программы действий из числа конкурирующих альтернатив.