1 Victory — победа. (Англ.)

В то время, как господин Ван Даан показывает ответное «V», они пугаются, услышав громкие рыдания позади себя. Это госпожа Франк. Угрызения совести угнетают ее. Она сидит в другом конце комнаты.

Госпожа Франк (сквозь слезы). Когда я думаю об этих ужасных словах, которые я сказала...

Господин Франк, Анна и Марго спешат к ней, пытаясь ус­покоить ее.

Господин Ван Даан (несет ей стакан с коньяком). Нет! Нет! Вы были правы!

Госпожа Франк. Как я могла говорить так с вами!.. Наши друзья!.. Наши гости!.. (Опять пла­чет.)

Дуссел. Перестаньте, вы омрачаете радость вторжения.

В то время, как они успокаивают ее, свет гаснет, занавес опускается.

Голос Анны (вначале тихий, затем все уси­ливающийся). У нас у всех поднялось настроение в эти дни. Поступают хорошие новости о высадке. Но самое лучшее, это то чувство, что к нам приближа­ются друзья. Кто знает? Возможно, к осени я вновь пойду в школу. Ха-ха. Какую шутку сыграли над нами. Тот человек со склада ничего и не подозрева­ет, а мы платим ему столько денег... Среда второго июля тысяча девятьсот сорок четвертого "года. Ка­жется, вторжение во Францию временно задержа­лось. Господин Кралер должен лечь на серьезную операцию. Гестапо нашло украденный радиоприем­ник. Дуссел говорит, что они проследят весь путь радиоприемника из рук в руки — дойдут до вора, а затем — это вопрос времени — они доберутся и до нас. Все подавлены. Бедняга Пим не может под­нять их дух. Я часто была сама в плохом настрое­нии... Но никогда не отчаиваюсь. Когда я пишу, я забываю обо всем. Но... и это главный вопрос... смогу ли я когда-нибудь писать хорошо? Мне этого так хочется. Я хочу жить даже после своей смерти. Прошел еще один день рождения. Мне теперь пятна­дцать лет. Я уже знаю, чего я хочу. У меня есть цель, у меня есть взгляды.

В то время, пока все это говорится, поднимается занавес, свет усиливается. Голос Анны замирает.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Спустя несколько недель. День. Все, кроме Марго, находят­ся в большой комнате. Чувствуется общее напряжение. Госпожа Франк и господин Ван Даан нервно ходят по комнате. Дуссел стоит у окна, присталь­но смотрит на улицу. Питер за большим столом пытается делать уроки. Анна сидит напротив него, пишет дневник. Госпожа Ван Даан сидит на кушетке, смотрит на господина Франка, который читает сидя. Внизу, в конторе, зазвонил телефон. Все насторожились. Господин Дуссел бросается к господину Франку.

Дуссел. Опять телефон. Вы слышите, .господин Франк?

Господин Франк (спокойно). Да, слышу.

Дуссел (умоляюще, настойчиво). Это уже в третий раз, господин Франк, за короткий промежу­ток времени. Это сигнал. Я уверяю вас, это Мип пытается связаться с нами! По каким-то сообра­жениям она не может прийти сюда и пытается о чем-то предупредить.

Господии Франк. Ну хорошо, хорошо. Господин Ван Даан (Дусселу). Вы зря те­ряете время.

Дуссел. Что-то случилось, господин Франк. В течение трех дней Мип не приходит к нам, а се­годня ни один человек не явился на работу там, внизу. В доме не слышно ни звука!

Госпожа Франк. А может быть, сегодня воскресенье. Мы могли потерять счет дням.

Господин Ван Даан (Анне). Слушай, ты там, с дневником, какой сегодня день?

Дуссел (подходит к госпоже Франк). Яне потерял счет дням. Я отлично знаю, какой сегодня день. Сегодня пятница, четвертое августа. Пятни­ца — и никто не работает. (Бросается к господину Франку, умоляя его почти со слезами на глазах.) Я вас уверяю, господин Кралер умер. Это единст­венное объяснение. Он умер, и они заперли дом, а Мип пытается дать нам знать.

Господин Франк. Она никогда не станет звонить нам по телефону.

Дуссел (истерично). Господин Франк, я прошу вас — возьмите трубку.

Господин Франк. Нет.

Господин Ван Даан. Только возьмите и послушайте. Совсем не обязательно разговаривать, только послушайте. Может быть, это Мип.

Дуссел (вмешиваясь в разговор). Ради бога, прошу вас, господин Франк.

Господин Ф р а н к. Нет, я сказал — нет. Я ничего не сделаю, что могло бы обнаружить наше присутствие в этом доме.

Питер. Господин Франк прав.

Господин Ван Даан. Нет нужды объяс­нять нам, на чьей ты стороне.

Господин Франк. Если мы будем спокойно и терпеливо ждать, я думаю, что помощь придет. На минуту все умолкают, так как слушают звонок телефона.

Дуссел. Я иду вниз. (Бросается вниз по лест­нице.)

Господин Франк тщетно пытается удержать его. (Устремляете¹ я к двери, ведущей вниз, открывает ее. Телефон смолкает. Закрывает дверь на засов и медленно поднимается по лестнице.) Слишком поздно.

Господин Франк уходит с Марго в спальню Анны.

Господин Ван Даан. Что ж, будем здесь сидеть и ждать своей смерти.

Госпожа Ван Даан (истерически). Я не мо­гу больше вынести этого! Я покончу с собой! Я по­кончу с собой!

Господин Ван Даан. Ради бога, прекрати

это!

За сценой немецкий военный оркестр играет венский вальс.

Госпожа Ван Даан. Я уверена, ты только обрадуешься, если я покопчу с собой! Я уверена, что ты хочешь моей смерти!

Господин Ван Даан. Кто виноват, что мы

здесь?

Госножа Ван Даан идет к своей комнате. (Следует за ней.) Мы могли быть в безопасности где-нибудь... в Америке, в Швейцарии. Но. нет, нет! Ты отказалась уехать, когда я хотел. Ты не могла расстаться со своими вещами. Ты не могла рас­статься со своей драгоценной мебелью!

Госпожа Ван Даан. Не трогай меня! (По­спешно поднимается к себе по лестнице.)

Господин Ван Даан идет следом за ней. Питер не выдержи­вает и уходит в свою комнату. Анна смотрит ему вслед, глубоко огорченная. Дуссел снова занимает свой пост у окна. Господин Франк возвращается в общую комнату, берет кни­гу и пытается читать. Госпожа Франк сидит около раковины и начинает чистить одну из нескольких картофелин. Анна тихо идет в комнату Питера и закрывает за собой дверь. Питер лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Ан­на наклоняется к нему, обнимает, старается вывести его из состояния безнадежности.

Анна. Посмотри, Питер, на небо. (Смотрит в потолочное окно.) Какой чудесный, чудесный день! Посмотри, какие красивые облака. Ты знаешь, как я поступаю, когда мне кажется, что я больше не вы­держу ни одной минуты в этой клетке? Я мысленно ухожу отсюда. Я представляю себе, что гуляю в парке, — куда мы часто ходили с Пимом, — там на склонах растут нарциссы, крокусы и фиалки. И, ты знаешь, что самое замечательное, когда вот так представляешь себя па воле? Ты можешь приду­мать все, что тебе захочется. У тебя в одно и то лее время могут цвести и розы, и фиалки, и хризанте­мы... Это забавно... Я раньше на все это не обраща­ла внимания... А теперь я схожу с ума от каждого пустяка, который напоминает мне о природе. А ты?

Питер. Я уже сошел с ума. Мне кажется, если что-нибудь скоро не изменится... если мы отсюда не выберемся... я больше не выдержу!

Анна (мягко). Я хочу, чтобы ты верил в бога. Питер.

Питер. Нет, спасибо! Только не я!

А н н а. Это совсем не значит, что ты должен быть правоверным... Или верить в существование рая, ада, чистилища и... Я имею в виду какую-ни­будь веру... все равно какую. Просто верить во что-нибудь! Когда я думаю обо всем, что находится там. за этими стенами... о деревьях... цветах... чайках... Когда я думаю о тебе, о моем дорогом Питере... о господине Кралере, о Мип, о Дорке,_ о зеленщике, которые каждый день рискуют своей жизнью ради нас. Когда я думаю обо всех этих хороших вещах, я больше ничего не боюсь... Я начинаю верить в се­бя, в бога, и я...

Питер (прерывает ее, встает и отходит). Это прекрасно! Но когда я начинаю думать, я схо­жу с ума. Посмотри на нас, как мы скрываемся здесь в течение двух лет. Мы не можем сделать ни шагу отсюда. Пойманные здесь, как... Мы ждем, когда они придут и схватят нас... И для чего все это?

Анна. Не мы одни страдаем, всегда были лю­ди, которые должны были страдать... то одни... то другие. И все же...

Пите р. Это меня нисколько не утешает.

Анна (подходит к нему). Я знаю, это ужасно -стремиться во что-то поверить... когда люди делают такие страшные вещи... Но ты знаешь, что я думаю иногда? Я думаю, что мир проходит какую-то стадию так же, как мои отношения с мамой. Она прой­дет и, может быть, пройдет не через сотни лет, а через несколько дней. Несмотря ни на что, я все-та­ки верю, что люди — хорошие.

Питер. Я хочу увидеть что-нибудь в своей жиз­ни сейчас, а не через тысячу лет! (Подходит к кро­вати и опять садится.)

Анна. Но. Питер, если ты посмотришь на все это, как "на часть большого... что мы с тобой это только одно мгновение в жизни... (Прерывает себя.) Послушать нас, мы совсем, как глупые взрослые, на­брасываемся друг на друга. Посмотри на небо. Раз­ве оно пе прекрасно! (Протягивает ему руку.)

Питер берет ее за руку, подымается. Они стоят и смотрят в потолочное окно. Питер обнимает Анну.

Когда-нибудь, когда мы опять будем на свободе, я хочу... (Замолкает, так как слышит шум автомоби­ля на улице.)

Тормоза взвизгнули, когда машина резко остановилась. Лю­ди в общей комнате тоже услышали этот звук. Они напряжен­но слушают. Подъехала другая машина и так же резко за­тормозила. Анна и Питер выходят из комнаты Питера. Гос­подин и госпожа Ван Дааны осторожно спускаются с чердач­ной лестницы. Дуссел выходит из своей комнаты. Все слуша­ют, затаив дыхание В главном подъезде слышны настойчи­вые звонки Господин Франк спокойно идет вниз к двери. Дуссел и Питер следуют за ним. Все стоят, застыв от ужа­са, в напряженном ожидании. Через несколько секунд Дус­сел, шатаясь, возвращается по лестнице. Он отмахивается от Питера, который хочет ему помочь, и проходит к себе в комнату. Господин Франк закрывает дверь внизу на засов и медленно поднимается по лестнице. Все смотрят на него, когда он остановился на минуту. Они понимают, что случи­лось то, чего они так боялись. Госпожа Ван Даан начинает

всхлипывать. Господин Ван Даан нежно сажает ее в кресло и затем спешит подняться по лестнице в свою комнату, что­бы собрать вещи. Питер подходит к матери, чтобы успокоить ее. Слышно, как внизу неистово колотят в дперь.

Господин Франк (спокойно). Последние два года мы жили в постоянном страхе. Теперь бу­дем жить надеждой.

Стук в дверь становится все более настойчивым. Слышны приглушенные голоса, резкие слова команды.

Мужские голоса. Aufmachen! Da drinnen! Aufmachcn! Schnell!¹ Schnell! Schneli!

Дверь с улицы взламывается. Приближаются тяжелые шаги. Господни Франк достает два школьных ранца с полки и да­ет один Анне, а другой Марго. Он идет, чтобы достать сумку для госпожи Франк. Шаги приближаются и становятся еще громче. Питер подходит к Анне, целует ее на прощанье и идет в свою комнату собрать вещи. Звонок, похожий на звук полевого телефона, гудит у их дверей. Господии Франк при­носит сумку госпоже Франк. Они вместе стоят и ждут. Слы­шен глухой стук прикладов в дверь, которую пытаются раз­бить. Анна стоит, держа свой школьный ранец и смотрит на мать и отца с мягкой успокаивающей улыбкой. Это уже не ребенок, а женщина, которая мужественно встретит все, что ее ждет впереди. Свет гаснет. Занавес опускается. Слышен громкий треск сломанной двери.

Голос Анны (через несколько секунд). Итак, кажется, наше пребывание здесь окончено. Они ждут нас. Они дали нам пять минут, чтобы собрать вещи. Каждый из нас может взять сумку с бельем и платьем. И больше ничего. Итак, дорогой дневник, это значит, что я должна оставить тебя. До свида­ния. Постскриптум... Пожалуйста, пожалуйста,

* Откройте!, Скорее! (Нем.)

Мип, или господин. Кралер, или кто-нибудь другой: если вы найдете этот дневник, прошу вас, сохраните его для меня, пожалуйста, потому что когда-нибудь, я надеюсь...

Ее голос внезапно обрывается. Наступает тишина. Через секунду занавес подымается.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Снова полдень. Ноябрь 1945 года. Комнаты в том же виде, что и в прологе. Господин Кралер, Мип и гос­подин Франк. На столе — кофейные чашки. Господин Франк пришел в себя. Сейчас он спокоен, он совладал со своим горем. Господин Франк медленно переворачивает не­сколько страниц дневника. Они пустые. Господин Ф р а н к. Все. (Закрывает дневник и кладет его рядом с собой на диван.)

Ми п. Я уезжала в деревню за продуктами. Ког­да я вернулась, квартал был оцеплен полицией...

Господин Кралер. Мы решили выяснить, каким образом им стало все известно. Оказалось, ■ что это вор... Вор донес на вас.

Мип идет к газовой плитке и возвращается с кофейником.

Господин Франк (после паузы). Это пока­жется странным, что кто-нибудь мог чувствовать се­бя счастливым в концлагере. Но Анна была счаст­лива в лагере, в Голландии, куда нас отправили вначале. После того, как мы прожили два года вза­перти в этих комнатах, она могла двигаться... могла быть на солнце, па свежем воздухе, который она так любила.

Мип (предлагает кофе господину Франку). Еще немного.

Г о с и о д и и Франк (протягивая ей чашку). Вести с фронта были хорошими. Англичане и аме­риканцы уже были во Франции. Мы были уверены, что они скоро дойдут до нас. В сентябре нам сказа­ли, что нас перевезут в Польшу... Мужчин — в один, лагерь, женщин — в другой. Меня послали в Освен­цим. Они поехали в Бельзен. В январе русские нас освободили, тех немногих, которые уцелели. Война еще не окончилась, и понадобилось еще много вре­мени, прежде чем мы могли вернуться домой. Нас направляли в разные места за линией фронта, где мы могли быть в безопасности. Бывало, всякий раз, ког­да останавливался наш поезд... па разъезде или уз­ловой станции.,, мы все вылезали и ходили от груп­пы к группе... Вы были в Бельзене? В Бухенвальде? В Маутхаузене? Может быть, вы знали мою жену? Не встречался ли вам мой муж? Мой сын? Моя дочь? Вот так я узнал о смерти моей жены... О Мар­го и Ван Даапах... Дуссел е. Но Анна... я все еще на­деялся... Вчера я поехал в Роттердам. Я слышал об одной женщине там... она была с Анной в Бельзене... Теперь я все знаю. (Опять берет дневник и перели­стывает его в поисках, нужной страницы. Когда на­ходит ее, мы слышим голос Анны.)

Голос Анны. Несмотря ни на что, я все-таки верю, что люди — хорошие.

Г о с п о д и и Ф р а и к (медленно закрывает дневник). Она заставила меня устыдиться...

Все молчат.

Занавес.