Вьетнамская литература

В 1858 г. после вторжения французских колонизаторов во Вьетнам началась длительная война за независимость страны, в результате которой патриоты потерпели поражение, но не смирились с ним. Начался первый этап освоения французами вновь завоеванной колонии. Все это и определило основное содержание литературы данного периода. В ней находят отражение противоборствующие идейные течения. Объективно антифеодальной направленностью характеризовалось просветительское мировоззрение вьетнамских реформаторов, которое более не мирилось с конфуцианскими догмами. Пагубной близорукостью Нгуен Чыонг То (1828—1871) объявлял начетническое пережевывание древних книг и конфуцианскую идеализацию древности, выдвигая идею исторического прогресса: «Вплоть до нынешних дней многие люди не ведают перемен и событий, совершавшихся в прошлом и настоящем, а лишь не щадя сил восхваляют глубокую древность, полагая, что последующие времена были хуже; потому, принимаясь за что-либо, они хотят возвратиться к старине; из-за этого конфуцианцы сунского толка направили по ложному пути наше государство, сделали его непрочным, не способным достичь расцвета... В действительности же ясно, что в прежние времена все было хуже, чем сейчас».

Никчемным книжникам реформаторы противопоставляли в своей публицистике образ деятельного, постигшего практические науки человека. Но новое содержание нередко облекалось в старые традиционные формы: публицист Нгуен Ло Чать (1852—1895), следуя приемам конфуцианцев, искал опору в прошлом, ссылался на историческую аналогию, но уже взятую не из конфуцианских сочинений, а из истории Европы — он говорил об Англии и петровской России. Образ Петра Первого как важнейший компонент участвовал в формировании передового идеала того времени.

Драма Нгуен Чыонг То и его единомышленников состояла в том, что, оторванные от народа, верящие во всемогущество императорской воли, они ниспровергали конфуцианскую схоластику в посланиях к императору, видевшему свою главную опору в конфуцианстве.

Тем не менее связи с Европой сказывались на всей системе вьетнамской культуры. Сложную роль играл в ней католик Чыонг Винь Ки (1837—1898), ученый, член ряда европейских научных обществ, публицист и полиглот, который был близок к колонизаторам и выступал как проводник их политики и идеологии. С его именем связано начало печатания газет в стране: первая газета «Зядинь бао» стала выходить в Сайгоне с 1865 г. Ему принадлежат первая грамматика вьетнамского языка, первая история Вьетнама, написанная по европейским образцам. Он способствовал распространению латинской алфавитной письменности (куокнгы), записывал и публиковал произведения повествовательного фольклора, писал очерки, оказавшиеся предвестием новой вьетнамской художественной прозы.

В основном, однако, литература развивалась в пределах традиционных форм; изменения происходили внутри старой системы жанров, заметна их перегруппировка. Традиционные рассказы об удивительном совершенно исчезли, почти не появлялись чуены (повествовательные поэмы). Значительное распространение получили жанры воззвания, обращения. С исключительной остротой велась публицистическая полемика. Наблюдалась общая тенденция к дальнейшей демократизации литературы, более близким к разговорному становился язык, хотя ханван (вьетнамизированный вариант вэньяня) все еще играл важную роль.

Зародилась и литература освободительного движения. Для нее характерны высокий накал патриотических чувств, внимание к простому человеку, она призывала к единству народ, противостоящий захватчикам. Тхан Ван Ниеп (1803—1877) писал, обращаясь к императору Ты Дыку: «В пышном величии покоев дворца подумайте, ваше величество, о хижинах простолюдинов Южного края, сожженных дотла врагом; любуясь великолепием усыпальницы Десять тысячелетий, подумайте о могилах простолюдинов Южного края, которые враг сровнял с землей; вкушая диковинные яства, вспомните, ваше величество, что от изобилия Южного края не осталось ничего...»

Для формирования литературы освободительной борьбы огромное значение имело творчество выдающегося поэта Нгуен Динь Тьеу (1822—1888). Его поэма «Люк Ван Тиен», возможно написанная до французского вторжения, еще в 1864 г. была переведена на французский. Это и был первый в Европе перевод большого произведения вьетнамской литературы. Некий парадокс заключен в том, что первым оказалось переведенным произведение поэта, ставшего основоположником литературы антиколониального

652

освободительного движения. Впрочем, переиздавая в разных переводах эту поэму, французы запрещали произведения патриотического содержания того же автора.

Поэма «Люк Ван Тиен», названная так по имени главного героя, была создана в русле традиций классической повествовательной поэмы, которые здесь уже нарушаются хотя бы введением черт автобиографичности. Поэма проникнута возвышающей силой нравственной чистоты: как и сам поэт, Люк Ван Тиен слепнет во время траура по матери — столь велики сыновняя любовь и горесть утраты; как и поэту, герою поэмы отказывают родители невесты, узнав о постигшем его несчастье. На этом сходства не кончаются — герой выражает взгляды и убеждения автора, верность которым доказана всей жизнью Наставника Тьеу. Но Люк Ван Тиен — не второе «я» автора, а образ, художественно претворенный его воображением. Это ученый книжник, поэт и воин, спасающий от разбойников прекрасную Кьеу Нгует Нга.

Апофеоз поэмы — ее финал — героичен и оптимистичен: вновь обретший зрение герой (это можно понимать и в переносном смысле — ведь он познал теперь то, что ранее было скрыто в душах людей) совершает подвиг, изгоняя врагов («в руке серебряное копье, сам на вороном коне. Один в битву бросается»), и находит счастье с Кьеу Нгует Нга. Поэма близка народному сказанию. Она снискала себе, особенно на юге Вьетнама, необычайную популярность.

Стихи и прозопоэтические (характеризующиеся ритмом и даже рифмой) произведения Нгуен Динь Тьеу после начала затянувшейся на десятилетия захватнической войны колонизаторов чутко отзывались на страдания народа, звали его на борьбу с поработителями. В сложном сочетании идущего от жизни и традиционного предстают многие прозопоэтические произведения поэта, например «Памяти воинов, павших при Канзуоке» (1861), в котором воссоздан впервые во вьетнамской литературе собирательный образ повстанца — народного воина, лишь недавно оставившего соху и взявшегося за оружие: «Мотыгой работать привык, ходить за сохой, за бороною ходить умеет, рассаду на поле сажает искусно». Драматическое звучание этого произведения усиливается потому, что в нем говорится о погибших героях. Крестьянин «даже и не видал никогда, не знает, как надо дротик метать, стрелять из ружья, как пикой владеть, под флагом ходить». Но он не страшится колонизаторов и их «кораблей оловянных и кораблей из бронзы, грохочущих пушками».

В книгу сочинений Нгуен Динь Тьеу, поэта и врача, по праву включены своеобразные «Беседы рыбаря и дровосека о врачевании», уникальный медицинский трактат в стихах, обрамленный сюжетным повествованием: эта книга приносила реальную практическую пользу неграмотным вьетнамским крестьянам, учила их не только начаткам искусства «врачевания», но и любви к родине.

Патриотическим стихам Нгуен Динь Тьеу присуща аллегоричность. Они отличаются оригинальной рационалистической поэтичностью:

Сколь ни велик груз добродетели,

лодка скользит легко.

Кисть не истреплешь, предателей

пронзая в самое горло.

Строки эти воспринимаются как программные для всего творчества поэта.

Важное место в литературе того времени занимает творчество поэтов-сатириков. Уродливые колониальные порядки, бесчинства угодничавших перед колонизаторами, превращение императорского двора в сборище марионеток — все это было почвой для возникновения целого течения обличительной сатирической поэзии. Ее наиболее известными представителями по праву считаются Нгуен Кхюен (1835—1909) и Ту Сыонг (1870—1907).

Нгуен Кхюен воспринимал как болезненное, чудовищное извращение «естественного порядка вещей» все те перемены в стране, которые принесли с собой колонизаторы. Некоторые его стихи построены на сатирическом приеме уподобления живого неживому, настоящего игрушечному. В стихотворении «Каменный болван» поэт уподобляет феодальных правителей Вьетнама, бессильных и равнодушных к судьбам страны, воинственным изваяниям, охранявшим ворота вьетнамских храмов. От Нгуен Кхюена идет традиция вьетнамской литературы сравнивать императорский двор, утративший власть, с труппой недалеких и бесталанных актеров, которые возомнили себя вершителями судеб страны («Слово жены старого актера»). Нгуен Кхюен создал также замечательную пейзажную лирику, его стихи о доле крестьянина ознаменовали новый этап в демократизации вьетнамской поэзии.

Ту Сыонг в своих стихах запечатлел перемены в жизни портового города — родного ему Намдиня, в котором раньше, чем где-либо еще, сказывались тогда новые веяния. Поэт сознавал, что в жизни все как бы перевернулось, стало иным и отчасти сожалеет о прошлом, видя в нем утраченную ныне гармонию. Его стихотворение «Засыпанная река», имеющее аллегорический подтекст, в определенной мере можно считать программным:

653

Речная заводь здесь была когда-то,

а ныне — кукуруза и бататы,

Стою и удивляюсь поневоле:

откуда здесь дома и это поле?

Тишь... Кваканье лягушек лезет в ухо.

Я вздрагиваю: кто-то рядом глухо

Паромщика, мне кажется, зовет,

Вот-вот он отзовется, подплывет.

(Перевод Г. Ярославцева)

Но у Ту Сыонга не было безоглядной приверженности к старине. Переоценка прежних моральных и социальных ценностей видна, например, в стихотворении «Их новогодние пожелания», где иронически обыгрываются пожелания почестей и благ, которые поэту отнюдь не представляются притягательными. В стихах Ту Сыонга намечены обличительные образы угнетателей: колониального чиновника-лихоимца, ловких проходимцев, пользующихся своей близостью к колониальным властям, чтобы обирать своих же соотечественников, циничных торговцев и торговок.

Вьетнамская поэзия во второй половине XIX в. шла своим путем к литературе современного типа, она наполнялась новым жизненным содержанием, новым мироощущением, новыми идеями, но продолжала развиваться в рамках старой жанровой системы.

653