14.Современные проблемы развития социального государства

14.1.Антиномичный характер взаимоотношений между социальным государством и гражданским обществом.

Антиномичный характер взаимоотношений между социальным государством и гражданским обществом. С одной стороны, классовые противоречия, обострившиеся в середине ХIХ века, способствовали появлению социального государства, которое с помощью активного вмешательства в жизнь гражданского общества смогло установить классовый компромисс. Но, с другой стороны, такое вмешательство государства породило возрастающую зависимость граждан от социального государства, что лишает гражданское общество присущей ему самостоятельности и автономии. Иначе говоря, антиномичность состоит в том, что, выполняя взятые на себя обязательства по созданию материальных условий для частной и публичной автономии каждого гражданина, социальное государство через регламентацию и стандартизацию общественной жизни ограничивает частную и публичную автономию людей в силу их полной материальной зависимости от государства. Это обусловлено противоречием, внутренне присущим социальному государству, между целями и ценностями, с одной стороны, и способами их достижения, с другой. Но эта противоречивость, как в любом социальном процессе, является не только проблемой, которую вынуждено решать социальное государство, но и источником развития, позволяющим социальному государству постоянно искать более эффективные формы своего существования. Через призму сконструированного идеального типа направление решения выявленной антиномии видится на пути сокращения бюрократического вмешательства государства в жизнь гражданского общества и развития самозанятости граждан: с помощью специальных государственных программ, направленных на обучение остро дефицитным специальностям, оказание поддержки в открытии собственного дела, других видов деятельности государства, стимулирующих активное участие граждан в собственной судьбе.

14.2.Критика современного социального государства

Несмотря на то, что большинство стран Западной Европы в той или иной степени смогли реализовать определенные модели социального государства, к концу XX в. они подошли к новому его кризису в связи с новыми социальными вызовами. Предпосылки последнего были заложены неспособностью современным буржуазным государством полностью решить комплекс социальных проблем, так как ни развитие производства, ни свобода рыночных отношений, ни усиление государственных и общественных институтов не смогли преодолеть социального расслоения и увеличения неравенства. Возникло осознание, что главная социальная задача экономической политики государства состоит вовсе не в раздаче благ, а в обеспечении условий для свободной самодеятельности индивидов, способных создавать эти блага и самостоятельно позаботиться о себе и своих близких.

В результате в западной науке стал активно обсуждаться ряд вопросов об ограниченности возможностей государства всеобщего благоденствия в решении социальных проблем. Первая группа вопросов связывалась с кризисом национального государства, традиционное администрирование которого не могло более выступать адекватной современному обществу системообразующей и регулирующей силой. Вторая группа вопросов связывалась с решением внутриинституциональных и внутриорганизационных проблем функционирования государства в связи с постоянно расширяющимся масштабом государственно- административного управления. Третья группа вопросов была связана с проблемами модели рациональной бюрократии Вебера, которая обнаружила такие свои изъяны, как подмена общественного интереса, «присвоение государства», абстрагирование от реальных проблем, предвзятость, произвол, своекорыстие, карьеризм, притязания на монопольную компетентность, склонность к формализму и т. д.¹ .

П. Розанваллон, французский ученый, один из теоретиков государства всеобщего благосостояния, отмечал, что в конце 1970-х гг. преобладали представления, что в общественной жизни вот-вот восторжествует социальная утопия, однако рост социальной напряженности и проявлений классовой борьбы показали иллюзорность ожиданий. Бедность, эксклюзия, маргинализация не уменьшаются, а государство продолжает функционировать как механизм возмещения, «всеобщей компенсации», отражающий на практике принцип разъединенности экономики и социальной сферы, политики и морали, экономической эффективности и социальной справедливости.

Проблема заключается в том, что непременным условием развития социального государства является подведение под него нового интеллектуального и нравственного фундамента. П. Розанваллон в связи с этим пишет: «Мы все еще не до конца отдаем себе отчет в том, что уже вступили в этот кризис, вынуждающий нас говорить о новом социальном вопросе. Нам еще предстоит создать понятийный аппарат, адекватно отражающий новые общественные реалии. Но уже сейчас очевидно наличие двух важнейших проблем: это, во-первых, проблема утраты взаимосвязей между организационными принципами социального обеспечения, основанного на солидарности, и, во вторых, крах традиционной концепции социальных прав ввиду неспособности этой концепции предложить комплекс мер для улучшения положения граждан, вытесняемых из нормальной жизни» ²

В 1990-е гг. актуализация вопроса о роле и судьбе современного государства дополняется рядом глубинных факторов: интернационализация, региональная интеграция, глобализация, коммерциализация самого государства. Многими аналитиками затрагиваются проблемы утраты государством способности самостоятельно реализовывать экономические цели и проводить эффективную социальную политику, ведущую к минимизации социальных расходов. С другой стороны, коммерциализация государства и приватизация государственных услуг выводит значительную часть социального сектора из-под контроля государства. Внедрение частного бизнеса и конкуренции в системы здравоохранения, образования, социального страхования приводит к утрате социальным государством своего этатистского характера и придает ему некую смешанную государственно-частную форму.

Дж. Гэлбрейт продолжил дискуссию о социальной справедливости, касаясь широкого спектра социальных и политических проблем, таких как меняющаяся роль личности в современном мире, расслоение общества по образовательному принципу, взаимоотношения развитых постиндустриальных стран с государствами третьего мира. Он приходит к выводу, что деятельность государства касается формальных связей, которые лежат на поверхности общественной жизни, не затрагивает глубинных экономических и социальных интересов, лишь охраняет их такими, какими они сложились, развиваясь сами по себе. Согласно ему, «справедливое общество не стремится к равенству в распределении доходов. Равенство не соответствует ни человеческой натуре, ни характеру и системе экономической мотивации»³ .

В 80–90-е гг. широкое освещение получил и другой аспект критики социального государства, связанный с проблематикой «социального общества». Предполагалось, что социальные проблемы следует решать за счет расширения солидарности снизу, развития взаимопомощи и ответственности общественных ассоциаций, о чем писали Дж. Ролз, М. Уолзер и ряд других исследователей. П. Абрахамсон высказывает озабоченность тем, что результатом такой политики может стать дуалистическое общество, в котором создание богатства сосредоточится в руках высококвалифицированной рабочей силы, в то время как доходы будут перераспределяться в пользу растущей массы экономически неактивных людей (андеркласса) на основании принципов социальной справедливости ⁴.

Э. Гидденс связывает проблемы реализации государством социальных функций с возрастающими рисками, при этом глобализация становится децентрализованным процессом – она неподконтрольна ни одной группе государств, а уж тем более крупным корпорациям: «Государство всеобщего благосостояния, истоки которого можно проследить еще в “законах о бедных”, принятых в елизаветинской Англии,– это, по сути, система обуздания рисков. Она призвана защищать от опасностей, некогда рассматривавшийся как воля богов,– болезней, потери трудоспособности, безработицы и старости. …Торговля риском или его перекладывание на плечи других – не случайная черта капиталистической экономики. Без этого капитализм немыслим и недееспособен»⁵ . Рассуждая о «рефлексивной модернизации», он приходит к выводу, что система благосостояния не только оказалась неспособна прийти к лучшему перераспределению перераспределению доходов и общественного богатства; государство благосостояния по сути превратилось в машину, обеспечивающую интересы господствующего среднего класса. По мнению Гидденса, нельзя делить общество только на два сектора – государство и рынок, или общественный и частный сектора. Буфером между ними выступает сфера гражданского общества, включающая семью и иные институты, не связанные с экономикой. Поэтому развитие современного государства он связывает с демократизацией всех сфер жизни – политической, культурной, частной, идущей снизу народной инициативой участников добровольных объединений и групп самопомощи.

Ряд ученых, отказавшись от принципа универсализма, предлагают считать риски не социетальным или государственным делом, а прерогативой различных социокультурных сообществ или социальных институтов. Это предполагает, что первые должны удовлетворяться через государственные институты, в то время как вторые переадресовываться местным сообществам. Государство не должно быть монополистом в решении социальных проблем, предоставление социальных услуг должно быть диверсифицировано по их источникам, желательно приближение решения социальных проблем к конкретному человеку. Они предлагали формулу «социального общества»: государственная помощь плюс ассоциативная солидарность, в рамках которой предполагалось расширение участия граждан в планировании и реализации социальных услуг на местном уровне.

Как полагает З. Бауман, единственная мера, которая может спасти государство благосостояния, заключается в придании социальной ответственности государства этических стандартов общества. Ученый приходит к выводу, что перспективы деятельности государства благосостояния в целом зависят от нравственных стандартов общества, в котором мы все живем. Именно «нравственные принципы в гораздо большей степени, чем благоразумие и прилежность работников социальной сферы, находятся сегодня в кризисе, и над ними нависла угроза» ⁶ .

Выход на более устойчивый путь при этом видится не только в мобилизации потенциала свободного рынка, но и в развитии предпосылок естественной солидарности и разнообразного гражданского опыта. Именно в этих формах социальности проявляет себя другая, организованная не по рыночному образцу экономика высшей эффективности. В этом смысле социальное государство – это всегда социальное общество. Лишь из взаимодействия и взаимопереплетения государственной деятельности и общественной самодеятельности способна вырасти та высокая социальная производительность, которая делает социально ориентированные государства такими притягательными для многих людей (см.:⁷ ).

Глобальные перемены 90-х гг. требовали развития, направленного на расширение самостоятельности, физических и интеллектуальных возможностей наемного работника, разностороннее и эффективное использование человеческого ресурса и социального капитала. Существенным практическим успехом этого периода ста- ли разработка и расширение инструментария социально-политической деятельности. Й. Альбер отмечал: «Такая деятельность составляла часть более широких усилий, попытку перейти от просто предупредительной социальной и экономической политики к более активной инженерии социального развитии, основанной на научном анализе и прогнозах» .

Данная проблематика социального государства весьма актуальна для современной России. Она затрагивает такие важные аспекты его функционирования, как экономические отношения, связанные с общемировым кризисом, социальные отношения неравенства, принципы социальной справедливости, заложенные в российском менталитете, идеологический контекст проводимых реформ, систему политического участия, институты социальной интеграции и ряд др. Российское социальное государство находится на начальном этапе своего становления, и в этом процессе существенную роль должны сыграть гуманитарные науки, которые на основе глубокого анализа концепций и моделей сформируют адекватную российским условиям систему отношений между государством, обществом и индивидом, которая обеспечит социальную интеграцию, социальную справедливость, социальную ответственность и социальное развитие. ⁸