На этом фоне определим эпистемологические особенности средневековья:

I Становление полумистического опытного знания

(алхимия, астрология, натуральная магия).

Предпосылки:

1. Изменение отношения к ручному человеческому труду, который в античности приравнивался к труду несвободному, т. е. к рабскому, и считался недостойным свободного человека. Несколько иное отношение к ручному труду развивается в период европейского средневековья, под влиянием,

- во-первых, иудейско-христианского наследства: одна из заповедей в Ветхом Завете гласит, что работа в течение шести дней, как и отдых на седьмой день, являются религиозной обязанностью. Многие равнины были сапож­никами, портными, плотниками, да и апостолы (например, Павел) добывали себе на пропитание ремеслом: «И по одинаковости ремесла, остался и работал: ибо ремеслом их было делание палаток» (Апостолы 18, 3).

- во-вторых, получившего тогда распространение монашества. Ручной труд стал осозна­ваться не только как средство получения хозяйственных результатов или даже умерщвления плоти, но прежде всего как форма службы Господу, молитвы, радостной жертвы. Монахи, выполняя грязную ручную работу, одухотворяли, очищали ее. Уважение к работающему монаху изменяло и ценностные ориентации по отношению к повсе­дневному труду крестьянина и ремесленника в средневековом обще­стве. А изменение отношения к ручному труду изменяло и установку в западно-европейском средневековье с созерцательно-теоретической (оставшейся характерной для восточного христианства) на деятельностно - практическую.

****

Вследствие изменения отношения к ручному труду:

- во-первых, изменялось отношение к облегчению тяжелой и однообразной работы человека (недостойной служителя Бога) с помощью природных сил (такая идея облегчения труда рабам не могла возникнуть и античном обществе);

- во-вторых, возникло стремление внедрить деятельностно - практическую установку в сферу интеллектуальной деятельности, по­скольку монахи были первыми интеллектуалами, которые не боялись испачкать ручной работой руки. В связи с этим стали создаваться возможности и предпосылки для совершенствования техники, что явилось характерной чертой эпохи Возрождения, и для развития идео­логии экспериментального естествознания в науке Нового времени. Это появляется пока еще только как тенденция, сами нововведения еще имеют вид лишь улучшений в процессе приспособления к новым условиям технических заимствований (своеобразной передачи техно­логии) из других регионов и культур.

2. Именно в средние века в Западной Европе произошел важный мировоззренческий сдвиг — человек осознал себя противостоящим природе, ее господином, который эксплуатирует природу в своих целях. Этот мировоззренческий сдвиг способствовал возникновению прак­тической идеи замены человека в промышленности природными силами. Сдвиг в мировоззрении был связан с изменением отношения к природе в новой религии. В отличие от анимизма древних религий, обожествлявших отдельные природ­ные явления и объекты (духи деревьев, источников и т. п, находились внутри природных предметов и лишь частично были похожи на чело­века), культ святых обожествил человека и разрушил анимистическое отношение к природе. Слепые силы природы теперь противостояли человеку, а святые как обожествленные люди и в то же время репре­зентанты Бога на земле находились на его стороне. Получивший зем­ную монополию на духовность человеческий poд стал осознавать себя господином природы и обладателем права распоряжаться ею в своих собственных целях.

Главное: существенным для научного и технического развития было это редкое или даже почти невозможное для античности сочетание созерцательно-теоретической и деятельно-практической составляющих общественной жизни, характерное для средневековых монахов.

****

Наиболее рельефно ориентация на опыт прослеживается у Роджера Бэкона. Роджер Бэкон (ок. 1214 -1294 гг.) родился в Англии в богатой дворянской семье. Р. Бэкон учился, а затем преподавал в Оксфордском университете, где он получил сначала степень бакалавра, а затем магистра. Но степени доктора теологии он так и не имел. Р. Бэкон приобрел известность своими лекциями на артистических факультетах (низший по статусу по отношению к теологическому факультет в средневековых университетах, где изучали главным образом философию в широком смысле слова, включая естественные науки и математику) в Оксфорде и Париже. «Во времена Бэкона ведущим университетом в Европе, несомненно, был Парижский университет, хотя по специальным предметам (таким, как право и медицина) приоритет отдавался другим университетам. Париж был под особым покровительством папства.... Центр тяжести в учебных программах Парижского университета находился в области искусств (т. е. различных отраслей философии) и теологии. ... Оксфордский университет испытал огромное влияние Парижа, в нем преподавались аналогичные курсы, и он был, вероятно, вторым по значению университетом после Парижского в области философии и теологии. И те англичане, кто считался наиболее выдающимся в Оксфорде, - рассматривали получение места в Париже как венец их академической карьеры, если они сначала дополняли свое образование несколькими годами продвину­того обучения в Париже. Но Оксфорд 30-х гг. XII в. имеет одно большое преимущество перед Парижем ...», поскольку в нем систематически изучают Аристотеля. Достоверно известно, что в 1241-1245 гг. или незадолго после этого Бэкон читал в Париже публичные лекции, посвященные Аристотелю.

Р. Бэкон вступил (непонятно по каким причинам) в достаточно зрелом возрасте во Францисканский орден. Занимался самостоятельными исследованиями и экспериментами в области физики (прежде всего оптики), изготовлением линз, конструированием астро­номических таблиц, читал лекции по математике, естественным наукам и языкам.

Бэкон писал: «Имеются ведь два способа познания, а именно с помощью доказательства и из опыта. Доказательство приводит нас к заключе­нию, но оно не подтверждает и не устраняет сомнения так, чтобы дух успокоился в созерцании истины, если к истине не приведет нас путь опыта». Линия познания, названная Р. Бэконом опытной, или экспери­ментальной, идет от вещей, которые воздействуют на органы чувств. Причем это воздействие может быть независимым от мышления или подчиненным ему. В результате приобретаются знания эмпирического порядка (интуитивные, наглядные и др.). По мнению Бэкона, «без опыта ничего нельзя познать в достаточной мере», «доводов недоста­точно, необходим опыт». Бэкон иллюстрирует это следующим примером: если человек, который никогда не видел огня, попытается рассуждать о том, что огонь сжигает и разрушает вещи, его мозг не будет удовлетворен до тех пор, пока человек не сунет в огонь свою руку или не бросит туда какую-либо горючую субстанцию, чтобы проверить на опыте то, к чему привело его рассуждение. «Следовательно, все вещи должны быть проверены опытом».

Как видим, меняется отношение к опытной науке, которая теперь рассматривается как дающая «совершенное знание», обладающая «вели­кими преимуществами перед другими науками», ее приоритет обосно­вывается тем, что она «обладает удивительной пользой». Это прямо противоположно аристотелевской классификации наук, в соответст­вии с которой лучшей и высшей считается наименее полезная наука: «В самом деле, целью теоретического знания является истина, а целью практического - дело; люди практические даже и тогда, если они рассматривают, как обстоит дело, не обращают внимания на вечное, а <берут предмет> в <его> отношении к чему-нибудь в настоящий момент. Но истину мы не знаем, не зная причину. ... Поэтому и наиболее истинным будет то, что для дальнейших вещей составляет причину истинности их».

По утверждению же Р. Бэкона, опытная наука «предписывает, как делать удивительные орудия и как, создан их, ими пользоваться, а также рассуждает обо всех тайнах природы на благо государства и отдельных лиц и повелевает остальными науками, как своими слу­жанками. Подобная пропаганда опытной науки была следствием изменения средневекового миросозерцания, перехода от распростра­ненного в античности идеала непосредственного созерцания истины без вмешательства в дела природы к манипулированию с природными объектами для достижения истинного знания, что в античности было просто невозможно помыслить.

****

В то же время Бэкон подчеркивает огромное значение математики для естествознания, науки в целом. Это еще только декларация, но уже весьма ощутимый шаг в сторону зарождения методологии экспери­ментального и математизированного естествознания. Математику он называет вратами и ключом естественных наук, алфавитом философии. «Физики должны знать, что их наука бессильна, если, не призовут в помощь математику». Впрочем, математика вклю­чает в себя, по Бэкону, астрономию и астрологию, музыку, арифметику и геологию. Вывод о центральной роли математики был сделан Бэконом на основе его оптических исследований, в которых геометрические формы со всей очевидностью составляют сущность физических явле­ний. По Бэкону, все природные явления (происхождение, изменение, трансформация и т.д.) должны рассматриваться как результат приме­нения силы к материальному агенту. Материя и сила являются для него фундаментальными физическими идеями, а сила, в свою очередь, — неизменным предметом математического закона.

****

В чем же мистицизм? Конкретные методики натуральных магов не представляли еще эксперимента в общепринятом смысле слова — это были скорее чудодействия, нацеленные на вызывание духов, потусторонних сил, сверхприродных могуществ. Говоря строго, средневековый ученый оперировал не с вещами, а с силами, за ними скрытыми, — с их «идеальными» формами, праэлементами. Акты опытного познания развертывались как ритуаль­ные действа, направленные на контакт с потусто­ронним миром: в силу вездесущего символизма мир средневекового человека был двухмерен, а ученый функционировал как двухмерный субъект: рационалист и маг, чародей.

Астрология:конкретные наблюдения за планетами – но как они влияют на судьбу человека;

Алхимия –конкретные эксперименты, но искали – философский камень (все превращает в золото), алкагест (универсальный растворитель), эликсир вечной жизни (молодости);

Натуральная магия -магнетизм – как симпатия между железом и магнитом, с остальным – антипатия.