Другие синтаксические явления

§ 114. Оформление высказывания как повествовательного, вопросительного или побудительного, в соответствии с задача­ми общения в конкретной ситуации, имеет определенное сти- листико-экспрессивное значение.

Синонимику и стилевые оттенки побудительных предложе­ний мы отчасти затронули, говоря о наклонениях. Более всего эти предложения характерны для разговорной и художествен­ной речи, некоторые их виды — для публицистической.

Вопросительные предложения, составляя одну из основных форм общения в разговорно-бытовой сфере, в то же время весь­ма употребительны и в других сферах: художественной, публи­цистической, церковно-религиозной, научной. Несвойственны они, за редким исключением, официально-деловой речи. В ху­дожественной, публицистической, церковно-религиозной и от­части в научной речи в целях экспрессии используются предло­жения, не характерные для разговорно-бытового общения. Это так называемые риторические вопросы, а также специальные вопросительные предложения, задача которых — сосредоточить внимание читателя (или слушателя) на каком-либо положении.

Использование этих видов предложений в научной сфере яв­ляется одной из непременных черт популяризации изложения.

В устно-разговорной речи для подчеркивания вопроса исполь­зуются частицы что, как (Что, написал?', Как, ты еще не уехал?!), а также другие средства усиления эмоциональной реакции на реплики собеседника и на внеречевую ситуацию.

Лишь повествовательные предложения свойственны одина­ково всем речевым разновидностям, составляя подавляющее большинство в официально-деловой и научной речи. Основной фонд синтаксических конструкций они представляют и в сфе­рах художественной (авторская речь) и публицистической, но менее употребительны в устной обиходной речи.

Чрезвычайно экспрессивны восклицательные предложения, которые характерны для разговорной и художественной, а так­же публицистической речи. Научной речи и особенно деловой они несвойственны.

Выразительными средствами синтаксиса и, следовательно, его стилистическими ресурсами являются, кроме того, обраще­ния, используемые с разными функциями и с разной частотой употребления во всех стилях (меньше всего в деловом). Разные формы передачи чужой речи — прямая и несобственно-прямая речь — представляют собой одно из богатейших стилистико­синтаксических средств художественной литературы; цитация как проявление диалогичности характерна для научных текстов.

Стилистическими ресурсами обладают и вводные слова, сло­восочетания и предложения. Разные семантические группы вводных слов неодинаково употребительны в известных функ­циональных стилях. В разговорной, а также художественной и публицистической речи широко используются вводные слова, выражающие эмоциональную оценку высказывания или его эк­спрессивный характер; научной и деловой сферам общения они несвойственны. Вводные слова, подчеркивающие ход рассуж­дений, характерны для научной речи, а содержащие оценку сте­пени достоверности сообщения — для художественной. И в каждой из указанных сфер это обусловлено связью задач обще­ния со значением соответствующих групп вводных слов. На­пример, тем, что научное изложение требует четкого указания на отношения между частями высказывания (отсюда большая частотность употребления здесь слов итак, следовательно, нако­нец, во-первых, во-вторых, в-третьих, таким образом и т.п.).

§ 115. К числу стилистико-синтаксических ресурсов тради­ционно относятся средства так называемого поэтического синтаксиса. Это особые синтаксические приемы и поэти­ческие фигуры, которые широко используются в художествен­ной литературе и публицистике; чрезвычайно редки они в речи научной и почти отсутствуют (во всяком случае, в их обычной функции) в речи официально-деловой.

К этим средствам обычно относят и парцелляцию как явле­ние не просто грамматическое, но и стилистическое (экспрес­сивное), получающее все более широкое распространение в раз­ных сферах общения. Особенно охотно к этому приему прибе­гают писатели и публицисты. Примеры: Сквозь сработанную кожу видна каждая косточка. И синяки. (Астафьев); Зачем писать завещание? Хочешь порадовать — дари. И сейчас, а не после смерти. (Грекова); Михаил Алексеевич высказывает что-то. После этого они молчат. Оба. Минут двадцать. (Из газет); Авария: причины вы­ясняются. (Из газет); Дефицит. Версии и комментарии; В Россию приехали «денежныемешки». С советами. (Из газет).

Подробнее о сферах употребления и выразительных функциях парцелляции, а также о других средствах экспрессивного синтак­

сиса — эллипсисе, антиэллипсисе, усечении (опозиопезисе), по­зиционно-лексическом повторе — сказано в книге А.П. Сково- родникова «Экспрессивные синтаксические конструкции...» (Томск, 1981), откуда заимствованы некоторые примеры.

Среди средств поэтического синтаксиса следует назвать ана­фору— прием единоначатия у ряда следующих друг за другом предложений; эпифору — одинаковую концовку; повторе­ние слов и их полный параллелизм; кольцо строфы (содинаковым началом ее и концовкой); антитезу — соеди­нение слов с противоположным значением в стилистических целях; градацию, связанную с нарастанием выразительности; период как особое смысловое и ритмомелодическое построе­ние предложения и некоторые другие. (Богатый материал в этом отношении представлен в «Стилистике текста» В.В. Одинцова; см. также уже упоминавшиеся работы Д.Э. Розен таля, Ю.М. Скребне- ва, А.П. Сковородникова, В.П. Москвина.)

Здесь приведен далеко не полный перечень стилистических средств синтаксиса — одного из богатейших источников рече­вой выразительности.

§ 116. Таковы в основных чертах стилистические средства и возможности русского языка на различных его уровнях, как они обычно представляются в работах традиционного направления «стилистики ресурсов». Тем самым выше была дана своеобраз­ная иллюстрация этого направления с той, однако, разницей, что при изложении материала был по возможности усилен соб­ственно функциональный аспект, столь необходимый, как нам представляется, для практической стилистики.

В этом аспекте удачно представлена «стилистика ресурсов» в упоминавшейся книге Г.Я. Солганика «Практическая стилисти­ка русского языка» (М., 2006). Богатый материал по этому раз­делу стилистики читатель найдет также в книге O.A. Крыловой «Лингвистическая стилистика» (М., 2006).

Знакомство со стилистическими ресурсами языка, вырази­тельными возможностями языковых единиц поможет учителю- словеснику глубже анализировать художественные и иные тек­сты; вот почему эти знания необходимо привлекать на уроках русского языка и литературы.

Стилистические изменения функционирования языка в постперестроечное время

§ 117. Выше мы рассматривали стилистические ресурсы рус­ского литературного языка под углом зрения оптимальной реа­лизации коммуникативных потребностей его носителей и в со­ответствии с кодифицированными литературными нормами. Речь идет о нормах, запечатленных в текстах выдающихся писа­телей, поэтов, других мастеров слова (публицистов, ученых) и в связи с этим рекомендуемых грамматиками, словарями, спра­вочниками в качестве образцовых правил употребления языка. Нужно при этом иметь в виду, что языковые нормы как соб­ственно лингвистический объект — как навыки употребления единиц языка — характеризуются широкой вариативностью вследствие социокультурной неоднородности общества. Между тем кодифицированные нормы представляют собой отобран­ные и «узаконенны е» варианты употребления языковых единиц, соответствующие культурной традиции и оцениваемые как эффективные в коммуникативном отношении.

Нормы как языковые навыки, при всей их необходимой консервативности, изменяются значительно быстрее, чем язы­ковая система. Причем в периоды бурных общественных преоб­разований изменения языковых норм становятся непривычно интенсивными. Объясняется это тем, что социальные перемены обязательно проявляются в речевом взаимодействии людей: возникают новые и отмирают утратившие связь с действитель­ностью предметно-тематические области и коммуникативные задачи, меняются этические и эстетические представления ком­муникантов, в результате в некоторых сферах общения, наибо­лее тесно связанных с экономическими и социально-полити­ческими преобразованиями, иными, чем прежде, становятся совершаемые носителями языка речевые действия. В стилисти­

ческом отношении это проявляется в изменяющихся за­кономерностях выбора и использования язы­ковых средств.

Социальные изменения отражаются в лингво-психологи- ческих категориях, во многом определяющих развитие литера­турного языка, направление его динамики. В.Г. Костомаров, оценивая современную культурно-языковую ситуацию в Рос­сии, ввел понятие языкового вкуса эпохи. Это «сложный сплав социальных требований и оценок, а также индивидуальности носителя языка, его художественных задатков, воспитания, об­разованности... это, в сущности, меняющийся идеал пользова­ния языком соответственно характеру эпохи» (Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. М., 1999. С. 29, 32). Если с 1950-х по сере­дину 1980-х гг., когда проводилась языковая политика тотали­тарного государства, нормы литературного языка жестко коди­фицировались и строго насаждались, а вариативность в нем сковывалась (см.: Купина H.A. Тоталитарный язык: словарь и ре­чевые реакции. Екатеринбург; Пермь, 1995), то первые постпе- рестроечные десятилетия — время либерализации языка, позво­ляющей реализовать установку на диалогическое обще­ние и свободу выражения. К сожалению, этим важным позитивным изменениям сопутствуют и отрицательные особен­ности речевой коммуникации — небрежность в выборе языко­вых средств, отсутствие чувства такта и меры, нигилистическое отношение к культурно-речевым традициям (Костомаров В. Г. Указ. соч.).

Важная характеристика языкового вкуса нашей эпохи состо­ит в том, что если раньше наиболее авторитетным источником литературной нормы была классическая художественная лите­ратура, то «в настоящее время центр нормообразования переме­стился в средства массовой информации (телевидение, радио, периодическая печать)» (Волгина Н.С. Активные процессы в со­временном русском языке. М., 2003. С. 42).

МС ИОЛ'?ЛЦг>М КНИ**.» К* -иНЦ! I «-1.1 ,*»*&

М Ак*г*сг>-Й1 ПфПйМ

^МЕЗЯШЕШМВ

№чев-~: пустоцвет,' ИЗтовш—иапевырй

Другая особенность публичного общения последнего време­ни — активное использование иностранных слов, причем заим­ствуются они чаще всего из одного источника — американского варианта английского языка. Речь идет не только об оправдан­ных заимствованиях, восполняющих недостаток лексических средств для обозначения новых явлений или реализующих по­требность носителей языка в разграничении и специализации понятий, но и о таких словоупотреблениях, которые призваны

Отчетливо проявившиеся черты современного публичного общения (прежде всего массмедийного) — экспрессивизация высказывания как способ привлечения внимания к сообшаемо-

му, а также зачастую отказ коммуникантов от таких культурно­речевых ценностей, как уважительное отношение к другому, вежливость, деликатность, и в результате — нарочитое «сниже­ние стиля». Конечно, примеры не оправданной содержанием речи или неэтичной экспрессии и грубоватой текстовой тональ­ности можно встретить и в газетных публикациях предшествую­щих перестройке десятилетий, но теперь такие явления стали широко распространенными, привычными, прочно утверди­лись в узусе. В литературную речь в виде вкраплений регулярно включаются просторечные слова и конструкции, жаргонизмы, а в отдельных случаях и эпатирующая своей грубостью лексика. Приводимая далее иллюстрация, содержащая неэтичную харак­теристику членов сборной команды страны по футболу и обзор важнейших политических событий дня, не требует специальных комментариев; заметим лишь, что цитируемое общенациональ­ной газетой высказывание известного политика (столбец спра­ва) содержит нашу вынужденную купюру.

создавать впечатление приобщенности говорящего (пишущего) к стандартам цивилизованного общества, служить показателем его жизненного успеха. Интересны в этом плане наблюдения В.Г. Костомарова над заменой варваризмами не только исконно русских слов, но и наравне с ними прочно усвоенных русским языком заимствований: «...варваризмами часто заменяются об­русевшие французские слова. Так, вместо мультипликатор и мультипликационный начали говорить и писать аниматор, ани­мационный (художник-аниматор, анимационный телесериал — Изв., 20.5.93. № 93). И подобные примеры отнюдь не единичны: брифинг (пресс-конференция, инструктаж), дисплей (экран), рейтинг (авторитет, популярность), картридж (патрон), мейкап (макияж), сленг (жаргон), паблисити (реклама), шоу (спектакль) ...Понятие, которое в XIX в. обозначали как savoir-fair, ныне мы решительно именуем know-how, часто изображая это русскими буквами — ноу-хау. Заменяются и немецкие по происхождению слова, например: сандвич (бутерброд), бестселлер, хит (шлягер); броские слоганы, рекламные слоганы (т.е. лозунги)... Вместо меню, прейскурант, тариф укоренился прайслист» (Указ. соч. С. 111).

Для современной массмедийной речи характерны также пе­реосмысления значений слов, сдвиги в семантике последних; словообразовательные процессы, сближающиеся с простореч­ными, и наряду с этим — создание новых слов по иноязычным, а также собственным периферийным моделям; многочислен­ные проявления грамматической небрежности, в том числе ис­пользование просторечных морфологических форм, ошибки в управлении и др. Со стилистической точки зрения особенно важно, что, вопреки традиционным нормам, в тексте и даже в узком контексте зачастую совмещаются языковые сред­ства с различными коннотациями — разговор­но-просторечные и книжные, жаргонизмы и ино­язычная лексика. «Калейдоскопичность» экспрессивных оттенков речи — при общей тенденции к «снижению стиля» — создается и языковой игрой, риторическими фигурами, транс­формацией прецедентных высказываний. Вот выписки из ста­тьи известного журналиста, иллюстрирующие указанную осо­бенность современной публичной речи: ...еще совсем недавно Европа казалась нам лучом света в коммунистической коммунал­ке... когда удавалось купить в комиссионке джинсы или итальянс­кий плащ-болонью... европейская болтовня, демагогия... А у нас капиталистическая уравниловка... инструменты европейской де­мократии... дискредитированы. Что нам показывают ?.. гомиков... маргиналов... Вот что нужно сравнивать! А не то, у кого выше «хоругвь» или чище нравственная слеза. Нам нужно не плевать в сторону Европы, не страшиться ее... (Костиков В. Нужно ли за­бивать окно в Европу? //АиФ, 14—20. 03.07. С. 8).

Изменения языкового вкуса эпохи обнаруживают себя и в ориентированной на постмодернистскую эстетику беллетрис­тике, и в живой разговорной речи (особенно молодежной). Но почти не заметны они в специальной книжной речи — соб­ственно научной и административно-правовой (в текстах науч­ных статей, монографий, законов, указов и др.). Это и понятно: установка на свободу индивидуального выражения, усиленную экспрессию, языковую игру не совместима с основными задача­ми общения в соответствующих сферах.

§ 118. В дискуссиях, посвященных состоянию русского ли­тературного языка, активно обсуждается вопрос: насколько су­щественны происходящие в нем изменения, в какой мере они затрагивают собственно язык, а в какой являются речевыми? Ответ на него, очевидно, во многом зависит от исходных теоре­тических представлений лингвистов. К числу базовых положе­ний функциональной стилистики, как уже отмечалось, принад­лежит мысль ГО. Винокура о том, что наряду с проблемой язы­кового строя существует еще проблема языкового употребления и что употребление — это «совокупность установившихся в дан­ном обществе языковых привычек и норм...» (Винокур Г.О. Из­бранные работы по русскому языку. М., 1959. С. 221). Позднее Э. Косериу с близких взглядам Г.О. Винокура позиций разрабо­тал ставшую теперь классической теорию языковой нормы. Си­стема языка, отмечал ученый, представляет собой систему воз­можностей, координат, которые указывают открытые и закры­тые пути в речи. Ср. формулировку Г.О. Винокура: «...граммати­ческая структура языка есть лишь отграниченное определенны­ми рамками поле для нашей языковой деятельности» (Филоло­гические исследования. 1990. С. 26). Норма же как языковые навыки представляет собой исторически уже реализованную часть этих возможностей (Косериу Э. Синхрония, диахрония и история // Новое в лингвистике. М., 1963. С. 175). Основываясь на этих положениях, Э. Косериу делает важный вывод: язык, на ко­тором можно говорить, это система и норма, а не толь­ко система. (В самом деле, кажущиеся нам иногда забавны­ми ошибки в детской речи чаще всего объясняются тем, что ре­бенок уже в значительной степени овладел системой родного языка, но еще не усвоил его нормы.)

Особенность нынешней языковой ситуации заключается в том, что коммуниканты свободнее, более творчески, чем в предшествующую эпоху, используют возможности языко­вой системы. Последняя сохраняет стабильность во всех своих сущностных чертах, но при этом частично обновляются навыки выбора, продуцирования и употребления языковых единиц. В со­ответствии же с обновленной в ряде коммуникативных сфер нор­мой модифицируется организация речи. Между тем языковая система, в свою очередь, не остается неизменной: отдельные ре­чевые явления, став языковыми навыками членов социума, за­тем обретают системно-языковой статус.

Вообще же о состоянии литературного языка едва ли оправ­данно судить лишь по его системе — в отвлечении от нормы и узуса. Реальный функционирующий язык включен в социаль­ное взаимодействие людей. Массовые речевые инновации, выра­ботка новых языковых норм — это, как уже говорилось, проявле­ние изменений в коммуникативном поведении членов социума, в характере совершаемых ими речевых действий (поступков). Со­стояние функционирующего языка неразрывно связано с со­стоянием коммуникации на нем, включая ее идеологические, этические, эстетические аспекты. Языковые навыки как состав­ляющая языка — элемент норм взаимодействия человека с дру­гими людьми, т.е. жизни человека в обществе.

Этим прежде всего и определяется важность сознательного отношения к литературному языку, к его ресурсам, к выбору и кодификации вариантов употребления его единиц.

В связи с актуальностью этой темы она освещается во многих работах. Различные оценки состояния литературного языка мож­но найти в кн.: Проблемы и перспективы развития русистики и материалы почтовой дискуссии. М.: Изд-во АН СССР, 1991. См. также публикации в журнале «Русская речь» за 1992 г., № 2—6; коллективные исследования: Культурно-речевая ситуация в совре­менной России. Екатеринбург, 2000; Русский язык конца XX сто­летия (1985—1995). М., 2000; Русский язык сегодня. М., 2000.