§ 77. К средствам словесной образности относят прежде все­го тропы и фигуры: метафору, метонимию, синекдоху, олицетворение, образное сравнение, эпитет, гиперболу, анафо­ру, эпифору и др.

Средства словесной образности обычно детально рассматрива­ются в курсах «Введение в литературоведение» и «Современный русский язык» (в разделе «Лексика»), а также в пособиях по прак­тической стилистике. В связи с этим здесь будут представлены в основном не их исчерпывающие определения и классификации, а только функционально-стилистические возможности и типичные реализации. Подробнее см. в кн: Скребнев Ю.М. Очерк теории сти­листики. Горький, 1976; Сковородников А.Л. Экспрессивные син­таксические конструкции современного русского литературного языка. Томск, 1981; Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика: Курс лекций. Словарь риторических приемов. Ростов н/Д, 1999; Клюев Е.В. Риторика (Инвенция. Диспозиция. Элокуция). М., 2001; Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочеты / Под ред. А.П. Ско- вородникова. М., 2005; Москвин В.П. Стилистика русского языка. Теоретический курс. Ростов н/Д, 2006; и др.

Тропы — явления лексико-семантические, это разные слу­чаи употребления слова в переносном значении. Однако, как известно, не всякое переносное значение является для совре­менного языкового сознания образным.

Под метафорой понимают слово или оборот речи, упот­ребленные в переносном значении для определения предмета или явления на основе какой-либо аналогии, сходства.

Термины метафора, метафорический (переносный) использу­ются и по отношению к явлениям грамматической стилистики. Ср. случаи переносного (метафорического) употребления времен, когда форма одного времени, употребленная в контексте другого (или вместо другого), приобретает новое значение, например на­стоящее историческое. В этих случаях, действительно, создается образность, недаром, например, настоящее историческое называ­ют иначе настоящим живого представления. О переносном упот­реблении форм лица см.: Шмелев Д.Н. Стилистическое употребле­ние форм лица в современном русском языке // Вопросы культу­ры речи. М., 1961. Вып. 3.

Различают метафоры общеязыкового характера (стертые, или окаменелые), метафоры, сохраняющие «свежесть», и мета­форы собственно поэтические, которые отличаются индивиду­альным характером. Общеязыковые окаменелые метафоры {ру­кав реки, горлышко бутылки, подножие горы и т.п.) к средствам словесной образности не относятся.

Стилистическим средством этого рода являются метафоры широкого употребления, так сказать, с заранее готовой образ­ностью, но не утратившие новизны (их образность ясно ощуща­ется говорящими): золотая осень, серебро седины, алмазная про­зрачность, горячая пора, металл в голосе, теплота встреч, дуб (о человеке). К ним относятся и так называемые народно-поэти­ческие постоянные метафоры и метафорические эпитеты: лебе­душка, голубушка (о женщине), соколик (о человеке), гроза (не­что устрашающее).

Однако когда речь идет о собственно образных средствах, прежде всего имеются в виду случаи новой, оригинальной мета- форизации, создающей яркие индивидуализированные образы, или случаи обновления различными способами общеязыковых метафор. Именно свежесть, новизна метафоры является одним из главных ее признаков как образного средства, характерного прежде всего для поэтической речи. Удачные метафоры, а также образные эпитеты и сравнения можно встретить и в газетном очерке, и в научной статье, и в выступлении оратора, и в живом рассказе умелого собеседника.

При этом метафора не должна быть надуманной, неесте­ственной (когда сопоставляются признаки или понятия, не со­четающиеся в жизни, в природе; вспомним, что метафора пред­ставляет собой скрытое сравнение). Она должна отвечать зако­номерностям языка. Следует помнить и о том, что метафора (как и другие образные средства) имеет свойство быстро «сти­раться» от частого употребления и превращаться в стандарт. Именно такой процесс часто наблюдается в газетной речи, ког­да недавняя новая метафора становится надоедливым шабло­ном, утратившим всю свою былую образность (зеленая улица, прораб перестройки), или «терминологизируется» (голубой экран, черное золото).

Метафора, как и другие средства словесной образности, име­ет неодинаковую функциональную активность в разных сферах общения. Как известно, основная область применения образ­ных средств — художественная литература. Другой сферой до­вольно активного их употребления является публицистика, по­скольку она призвана воздействовать не только на ум, но и на чувства читателей, а присущая ей агитационная функция реали­зуется наиболее эффективно в условиях экспрессивной речи. Однако увлечение образными средствами, перенасыщение ими текста — явление нежелательное. Все зависит от конкретных ус­ловий коммуникации, прежде всего от темы, идеи, общей сти­левой атмосферы текста, что в целом обусловлено единством формы и содержания. Характерна метафора и для церковно-ре­лигиозного стиля, где она часто используется как символ явле­ний и событий «невидимого мира».

Менее, чем указанным сферам, метафора свойственна науч­ной речи, так как ученый использует прямые номинативные значения слов, стремясь к точности, терминированное™, одно­значности выражения. Вместе с тем неверно было бы считать образность и экспрессивность выражения вообще несвойствен­ными научной речи. Монотонность, серость, как верно отмеча­ет P.A. Будагов, нежелательны и недопустимы в научной речи (Литературные языки и языковые стили. М., 1967. С. 229—230, 245).

Немало метафор и в области научной и специальной терми­нологии (шаг маятника, клапан сердца, корона солнца, уста­лость металла, карусель, головка, муфта), однако ввиду терми- нологичности, а следовательно, однозначной номинативности эти слова утрачивают образность.

Научной речи более свойственно сравнение, чем мета­фора, как одна из форм логического понятийного мышления и способов его выражения.

Лишь в одной из сфер письменной речи средства словесной образности почти совсем неупотребительны. Это — деловая речь, поскольку ей при официальности, точности, безэмоцио­нальности общения и терминированности образные средства противопоказаны. Только в смешанных, «пограничных» жанрах (законодательно-публицистическом: ср. обращения, празднич­ные приказы) и в некоторой части деловой терминологии (на­пример, синекдохе: официальное лицо, договаривающаяся сторо­на и т.д.) известны элементы образности, правда, в последнем случае стершейся, так как она касается терминологии.

Употребительность образных средств в устно-разговорной речи зависит от индивидуальности общающихся, темы разгово­ра и ситуации общения. Для этой сферы особенно характерна эмоциональность выражения, которая сказывается на свой­ствах образности. Здесь широко употребительна общеязыковая образность (что не исключает окказиональных метафор). Это связано с неподготовленностью устно-разговорной речи.

Эпитет — слово, образно определяющее предмет или дей­ствие, подчеркивающее характерное их свойство, — также наи­более употребителен в художественной речи, где он выполняет эстетическую функцию. Эпитет нередко бывает метафорическим: В ущелье не проникал еще радостный луч молодого дня (Лермон­тов); С медного открытого его лица стекал пот (Паустовский); Она улыбалась голубой детской улыбкой (Шолохов).

Широко используются эпитеты и в публицистической речи: бархатные революции, роковой час, свежие факты, слепое орудие, тугие узлы жизни, тупиковая ситуация.

Иногда говорят об эпитетах в научной речи. Однако если под этим средством словесной образности понимать художе­ственное определение с присущей ему эстетической функцией, то термин эпитет вряд ли применим к научной речи. Определе­ния некоторых областей научной литературы на первый взгляд весьма образны, но они принципиально отличаются от художе­ственных определений-эпитетов стремлением прежде всего точно и объективно характеризовать предмет. Они однознач н ы, в отличие от собственно эпитетов не допускают двуплано-

вости. Примеры определений в научной речи: ...тонкие голубые иглы лазур-аппатита (Ферсман); Ломонтит отличается розо­вым цветом, переходящим в кирпично-красный (он же); Флора, представляющая нам хрящевитые, вилообразно ветвящиеся, жел- то-бурые, тесьмовидные формы... (Тимирязев).

Другие средства словесной образности, например метони­мия, синекдоха и др., также наиболее свойственны художе­ственной речи.

Примеры метонимии как слова или выражения, пере­носное значение которого основано на внешней или внутрен­ней связи (смежности) двух предметов или явлений: Ну, скушай же еще тарелочку, мой милый (Крылов); А в двери — бушлаты, шинели, тулупы (Маяковский).

Синекдоха — это разновидность метонимии, основан­ная на перенесении значения с одного явления на другое по признаку количественного отношения между ними (часть вме­сто целого, ед. число вместо мн. числа или наоборот, видовое название вместо родового или наоборот), например: И слышно было до рассвета, как ликовал француз (Лермонтов); Мы все гля­дим в Наполеоны (Пушкин).

Перифраза (парафраза) — оборот, состоящий в замене названия предмета или явления описанием существенных при­знаков или указанием на его характерные черты, — широко ис­пользуется, помимо художественной, в публицистической речи: корабль пустыни (верблюд); царь зверей (лев).

Синонимические средства языка как ресурсы стилистики

§ 78. Проблема синонимии сложна и недостаточно разрабо­тана в лингвистической науке. Нет единообразия и в самом опре­делении синонима. Одни считают синонимами лишь «тождесловы» (например, В.П. Григорьев), для других основным признаком си­нонимов является тождество сочетаемости (В.А. Звегинцев), тре­тьи расширяют понятие синонима до вариативности, когда «си­нонимический характер приобретают все языковые средства, мо­гущие выразить отразившийся в мышлении кусочек действи­тельности» (В. Адмони и Т. Сильман).

Довольно распространенным является определение синони­мов на основе предметно-понятийной соотнесенности слов-си­нонимов, предполагающей близость или тождественность послед­них при различии у них оттенков значений и стилистических нюансов. Наиболее совершенную формулировку понятие полу­чило в трудах А.П. Евгеньевой: синонимы — это «слова, близ­кие или тождественные по значению, обозначающие одно и то же понятие, но отличающиеся друг от друга оттенками значе­ний (близкие), либо стилистической окраской (тождествен­ные), либо обоими этими признаками» (Проект словаря сино­нимов. М., 1964. С. 9).

Поскольку синонимия распространяется на все уровни языка, то этому понятию может быть дано следующее определение: «Си­нонимия (синонимика) — совпадение по основному значению (обычно при сохранении различий в оттенках и стилистической характеристике) слов, морфем, конструкций, фразеологических единиц и т.д.» (Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1969. С. 407). Как видно из этой формулировки, термины си­нонимика (по А.П. Евгеньевой — совокупность синонимов языка) и синонимия (согласно А.П. Евгеньевой — соответствующее свой­ство языка) существенно не различаются (так используются они и в данном учебнике).

Для стилистики (особенно практической) и языковой прак­тики более актуально расширенное понимание синони­мии (оно характерно и для синонимических словарей): синонимы определяются по признаку взаимозаменяемости (возможности замены в определенном контексте). Кстати, об этом признаке как об основном для синонимии говорят Л.А. Булаховский, А.П. Евгеньева, Ю.Д. Апресян, Н.М. Шанский и др.; он оказыва­ется основным методом вычленения синонимов на разных уров­нях языка в стилистической литературе (А.Н. Гвоздев, А. И. Ефи­мов, Д.Э. Розенталь и др.). И это не случайно, так как стилисти­ка имеет дело с функционированием языка; здесь основной

функцией синонимов является функция замещения («чистого», уточняющего смысл или с экспрессивно-стилистическим зада­нием). Именно возможность взаимозаменяемости (слов, форм, конструкций) согласуется с принципом выбора как одним из основных принципов стилистики.

В учебнике представлено в основном это расширенное понима­ние синонимии (см. в III разделе, где отражается традиционное на­правление стилистики). Так, на основании возможностей замены к грамматическим синонимам обычно относят, например, случаи ис­пользования одних времен глагола в значении других; форм одного лица или падежа в значении другого; разных по структуре конструк­ций для выражения близкого или тождественного в контексте значе­ния и др. Однако, говоря о возможности взаимозаменяемости, име­ют в виду одну из функций синонимов — функцию тождества (или близости значений). При этом нельзя забывать о второй, не менее важной их функции — дифференцирующей: синонимы почти всегда отличаются оттенками смысла, как и стилистическими окрасками. Это их свойство следует непременно учитывать при выборе слова в той ситуации, когда желательно выбрать единствен-но нужн о е слово. Тем самым понятие взаимозаменяемости значительно ограничивается, сужается, оставаясь лишь как потенциальная воз­можность выбора в процессе порождения речи.

Более широкое понимание синонимии свойственно стилисти­ке художественной речи.

Лексические синонимы бывают смысловые (идеографичес­кие) и стилистические. Первые могут рассматриваться как одно из стилистических средств языка. Когда говорят о качествах сти­ля речи в элементарном плане речевой культуры, то учет смысло­различительных свойств синонимов оказывается весьма суще­ственным. Однако центральными ресурсами стилистики в сино­нимии языка являются стилистические синонимы, которые при большой близости или тождественности значения различаются стилевой окраской и сферой употребления (будущий — грядущий, вверх — ввысь, знамя — стяг, сообщить — уведомить, лицо — лик, бить — лупить). Стилистические различия обычно сопровожда­ются и некоторыми смысловыми оттенками. Таким образом, раз­деление синонимов на идеографические и стилистические ока­зывается несколько условным. Речь идет здесь скорее о преобла­дании того или иного признака в словах синонимического ряда. См. ставший хрестоматийным пример; А у Ули глаза были боль­шие, темно-карие — не глаза, а очи, в котором стилистическим различиям синонимов сопутствуют и смысловые (качественные, оценочные), подчеркнутые противопоставлением.

Стилистические окраски слов-синонимов становятся оче­видными на фоне нейтрального в стилистическом отношении слова, в качестве которого выступает обычно доминанта сино­нимического ряда.

Традиционно различаются синонимы с повышением (при­поднятостью) стиля: родина — отчизна, лоб — чело, жаждать — алкать, говорить — вещать — и с понижением (прозаичностью, фамильярностью): лицо — рожа, рваный — драный, украсть — стибрить, ходить — шляться.

Нередко одной и той же нейтральной доминанте соответ­ствуют одновременно два стилистических ряда, и с повыше­нием стиля, и с понижением: есть — вкушать и есть — шамать, лопать, трескать; смотреть — взирать и смотреть — глазеть.

Обычно синонимы стилистически «возвышенной» окраски черпаются из фонда книжной лексики с оттенками торжествен­ного, риторического, поэтического характера. Сниженный же стилистический ряд формируется из слов разговорно-просто- речных, жаргонных, профессиональных, даже диалектных, пре­имущественно с оттенком фамильярности, с экспрессией иро­нии, пренебрежения, неодобрения. Но могут быть и оттенки ласкательности, сочувствия и т.д.

Генетической основой первых (с повышением стиля) являют­ся нередко славянизмы и слова иноязычного происхождения, вторых (с понижением), как отмечено, — нелитературный фонд в основном русского и отчасти иноязычного происхождения.

В целом весь представленный стилистический аспект сино­нимии можно назвать аспектом экспрессивно-эмоцио- нальных окрасок.

§ 79. Кроме этого, стилистические различия синонимов оп­ределяются сферой их употребления, прежде всего соответствием тому или иному функциональному стилю (см. табл. ниже). Эти различия определяются также по сравнению со стилистической нейтральностью доминанты синонимического ряда, представляющей общеупотребительные слова.

Нейтральная	Научный	Официально­	Публици­	Художе­ ственный (поэтизмы)	Разговорно­
доминанта	стиль	деловой	стический		обиходный
Сообщить	—	Уведомить	Инфор­ мировать	—	—
Доказывать	Аргумен­ тировать	—	—	—	—
Просить	—	Ходатай­ ствовать	—	Взывать	Клянчить
Приятно	—	—	—	Благо­	—
пахнуть				ухать
Послать	—	Команди­ ровать	—	—	Погнать
Истратить		Израсхо­ довать	Разба­ зарить1, расточить		Извести
Преступление	—	Правона­ рушение	—	Злодея­ ние2	Крими­ нал3
Вещи	—	Имущество	—	—	Скарб
Доход	—	Прибыль	—	—	Барыши
Спор	Полемика	—	—	—	Баталия (перен.)
Случай	—	—	Инцидент	—	Оказия
Указание	—	Предписание	Предна­ чертание	—	—
Примечания: 1. Это слово разговорное, но в силу широкого употреб-
	ления в газете оно приобрело, кроме того, функцио­
	нальный оттенок публицистического стиля.
	2. Употребительно и в современной публицистике.
	3. К этому слову разные словари дают различные поме­
	ты	Об эволюции стилистических помет в словарях
	см: Скворцов Л.И. Теоретические основы культуры
	речи. М., 1980. Гл. IV; он же. Культура русской речи.
	М., 2006.

Использование синонимов в различных функциональных стилях неодинаково: в одних — широкий простор для синони­мии (художественная и публицистическая речь), в других — возможности образования и использования синонимов чрезвы­чайно ограничены (официально-деловой). Это связано с зада­чами общения в той или иной сфере и с другими экстралингви- стическими факторами.

Так, для официально-деловой (особенно законодательной) речи характерно стремление к предельной точности выражения (недопустимости инотолкования) и терминированности. А тер­мины, как известно, однозначны, и им обычно не свойственна синонимия. Это приводит к ограничению использования сино­нимов и даже отказу от них в этой сфере, поскольку синонимы почти всегда привносят в речь изменения оттенков смысла. На­учной речи также свойственны стремление к наивысшей точно­сти выражения и терминированность, поэтому синонимия в принципе не характерна и для научной речи, хотя здесь она представлена более широко, чем в речи деловой.

Совсем иное наблюдаем в публицистике, особенно в газете. Нацеленность на экспрессию выражения, стремление разнооб­разить речь, избегая надоедливых повторений, естественно, приводит публицистов к использованию всех возможных ресур­сов синонимии. Кроме того, в качестве синонимов к общеупот­ребительным словам и терминам изобретаются все новые и но­вые контекстуальные синонимы, разнообразные перифразы (нефть — черное золото; лес — зеленое золото; врачи — люди в бе­лых халатах', медицинская помощь — служба здоровья и т.д.). Не­редко в пределах одного текста выстраивается целый синони­мический ряд (он может состоять не только из лексических еди­ниц, но и фразеологизмов и перифрастических оборотов речи): река — водная магистраль, голубая артерия, водная трасса', лес — зеленый друг, зеленое золото, зеленый наряд, зеленое ожерелье, зе­леная зона, зеленый пояс, зеленый щит', небо — голубой океан, воз­душный океан, космические дали; отряд — армия бойцов, несгиба­емая гвардия, когорта бойцов. Заметим, что синонимия здесь до­вольно условна, контекстуальна.

Разговорно-бытовой сфере синонимия не противопоказана. Однако ее использование в очень сильной степени зависит от индивидуальности говорящего и потому подвержено большим колебаниям. В целом в силу неподготовленности (спонтанно­сти) речи синонимия для этой области общения не очень харак­терна (в пределах небольшого контекста). Впрочем, если брать разговорную речь широко (с учетом просторечия, жаргонов, профессиональных сфер), то в ней обнаруживаются весьма яр­кие, экспрессивные и в то же время многоэлементные и неред­ко многостильные синонимические ряды (украсть, стибрить, слямзить; умереть, сковырнуться, дать дуба, почить, сдохнуть, загнуться; лицо, рожа, морда, мордашка, физиономия, харя, рыло, образина, портрет).

Наиболее благодатную почву для развития и использования синонимики представляет эстетическая сфера общения. Худо­жественная литература не только вбирает в себя все богатства синонимии русского языка, совершенствует ее семантико-сти- листические свойства, расширяет приемы ее употребления в речи, но и обогащает общеязыковую синонимику все новыми элементами.

Художественно-литературное творчество и, собственно, всякое речевое творчество, особенно в письменной форме, все­гда связано с работой над синонимами: выбором такого слова, которое наиболее точно, выразительно, стилистически удачно выражает конкретную мысль. «Муки творчества» — это во мно­гом «муки синонимии».

Для художественной речи характерна индивидуально-автор­ская, контекстная синонимия. Это такие случаи, когда се­мантически и стилистически сближаются, выступая в качестве синонимов, слова, не составляющие в литературном языке си­нонимического ряда. В художественном тексте им придает се- мантико-стилистическое единство общая образная основа. На­пример, в «Мертвых душах» Н.В. Гоголя при изображении про­мокшей одежды Чичикова, приехавшего к Коробочке во время дождя, используются слова сбруя и доспехи. Эти слова, не явля­ясь общеязыковыми синонимами, семантически сближаются в авторском тексте, выражая один и тот же образ. Такие случаи относятся к индивидуально-авторским синонимам. Еще при­мер: в автобиографической трилогии М. Горького в качестве си­нонимов к слову тоска используются досада, злость, злоба, оби­да, уныние, отчаяние. Синонимичными оказываются и эпитеты- определения к ним: злой, лютый, звериный, бешеный.

В художественных произведениях разных авторов можно об­наружить длинный ряд слов для выражения одного и того же понятия «говорить» («сказать»), но с разнообразными дополни­тельными оттенками значений, которые характеризуют говоря­щее лицо, манеру речи и т.д.: воскликнул, заметил, подхватил, сболтнул, брякнул, буркнул, бухнул, выдавил из себя, залаял, кур­лыкал, ржал, рявкнул, обратился, заикнулся и др. Как видно, этот ряд создается не только за счет собственно литературной лекси­ки, но и за счет разговорно-просторечных и внелитературных средств, а также семантических новообразований. Творческая работа писателей приводит постепенно и к олитературиванию некогда «запретных» в нормативном отношении средств языка, к сближению их семантических оттенков и, следовательно, к обогащению фонда синонимии русского языка.

§ 80. Кроме лексической синонимии, языку свойственна си­нонимия единиц и других уровней: словообразовательного, мор­фологического, синтаксического. Она, как правило, имеет не только смыслоразличительное значение, но и стилистическое.

Так, с помощью различных суффиксов или префиксов от од­ного и того же корня образуются слова близкой семантики, но различного экспрессивно-эмоционального и стилистического характера. Здесь в особенности значимы суффиксы субъектив­ной оценки: человек, человечишка, человечище; мама, мамочка, мамуся, мамуля, мамка; книга, книжица, книжонка, книжища; журнал, журнальчик и т.п. Помимо экспрессивно-эмоциональ­ных, есть суффиксы и функционально-стилистические, употреб­ление которых соотносит слово с определенной сферой общения. Преимущественно это суффиксы (и соответствующие слова) раз­говорной окраски и сниженного, фамильярного характера. Их можно рассматривать как синонимические к нулевому суффиксу в слове или к другому суффиксу: табурет — табуретка, жилет — жилетка, картофель — картошка, читальня — читалка. Ср., кро­ме того, просторечные: столовка, умывалка, караулка.

Можно привести примеры и префиксальной синонимии стилистического значения. Она более, чем суффиксальная, свя­зана со смысловыми различиями. Отчасти поэтому здесь речь идет чаще о синонимии собственно приставок, чем слов с раз­ными приставками. Ср.: войти — взойти, нисходить — сходить, ниспадать — спадать, восходить — всходить и т.п. Стилистичес­кая синонимия свойственна прежде всего приставкам разного происхождения, преимущественно русского и старославянско­го: чрез-/через-, из-/вы-, нис-/с~, воз-/вз-, со-/с- и др.

Считается, что стилистико-синонимические ресурсы мор­фологии в русском языке довольно ограничены. В свое время А.М. Пешковский, касаясь этого вопроса, писал: «Морфологиче­ские синонимы... в нашем языке все наперечет. Вот они: 1) сыра — сыру; 2) в лесе — в лесу; 3) аптекари — аптекаря; 4) добрый — добр» (Избр. труды. М., 1959. С. 153). В первом и третьем случаях наряду с некоторыми семантическими различиями и синтаксическими условиями употребления вторые варианты отличаются стилисти­ческим оттенком разговорности. В последнем случае этот оттенок, напротив, более присущ первому слову в паре. Впрочем, форма в лесе устарела (см.: Горбачевич К.С. Нормы современного русского литературного языка. М., 1989).

Если отвлечься от функционирования морфологических единиц в разных речевых разновидностях, то число стилисти­ческих средств в морфологии действительно невелико. Тради­ционно оно ограничивается некоторыми падежными оконча­ниями различной функционально-стилистической окраски, а именно: разговорной и книжной на фоне нейтральных средств. Стилистические различия связаны с той или иной сферой об­щения и в известной мере обусловлены устной или письменной формой речи, а также традицией употребления.

Синонимичны окончания именительного падежа множе­ственного числа существительных: инженеры — инженера, про- фессоры (устар.) — профессора, токари — токаря, шофёры — шо­фера, библиотекари — библиотекаря и т.п. Формы на -а (-я), за исключением немногих прочно вошедших в язык вариантов (учителя, профессора, доктора), еще сохраняют окраску разго­ворности и даже просторечия, хотя продуктивность этих обра­зований все растет.

Синонимические варианты окончаний родительного и пред­ложного падежей -а (род. п.) и -е (пр. п.) традиционно квалифи­цируются как стилистически нейтральные или книжные фор­мы, а -у — как разговорная (иногда просторечная), например: стакан чая — чаю, кусок сыра — сыру, кружка кваса — квасу, ку­сок сахара — сахару, в доме — в дому (устар.), в квасе — в квасу (устар.), в цехе — в цеху, в отпуске — в отпуску. Есть тенденция к расширению использования форм на -а (-я) в род. п. за счет форм на -у (-ю). Вторые варианты форм предложного падежа имеют либо архаичный, либо разговорный характер, хотя это правило не является абсолютным, вопрос о выборе окончания здесь решается особо для каждого слова.

Стилистическая синонимия в морфологии охватывает и формы родительного падежа множественного числа существи­тельных, например: помидоров — помидор, апельсинов — апель­син; свечей — свеч; побережий — побережьев; яслей — ясель. Пер­вая форма в каждой паре литературно нейтральная, а вторая разговорная или просторечная и в какой-то мере допустима лишь в устно-бытовой речи. Впрочем, в связи с тенденцией к экономии средств языка все расширяется употребление форм с нулевым окончанием: помидор, апельсин.

Синонимичны полные и краткие (усеченные) варианты окончаний творительного падежа: водой — водою, зимой — зи­мою, а также варианты: дверьми — дверями, дочерьми — дочерями. Вторые формы литературно-книжные, более свойственные письменной речи, а первые — устно-разговорные. Подобные стилистико-морфологические синонимические пары наблюда­ются и в формах на -ся: смеюсь — смеюся, вожусь — вожуся, бо­юсь — боюся, развлекаюсь — развлекаюся и т.п. Здесь формы на -ся разговорно-просторечные в отличие от форм на -сь литератур­ных, с некоторым оттенком книжно-письменной речи.

Синонимия в морфологии касается также параллельных де­епричастий: придя — пришедши, взяв — взявши, вытерев — вы­терши, продумав — продумавши (вторые варианты с некоторым оттенком разговорности); она захватывает и формы превосход­ной степени прилагательных: самый глубокий — глубочайший, са­мый прекрасный — прекраснейший, наиболее детальный — деталь­нейший (вторые варианты отличаются более экспрессивным ха­рактером и несколько ограниченным употреблением по сравнению с первыми). (Более подробные сведения о вариантах грамматичес­ких форм см. в указанных сочинениях Д.Э. Розенталя, К.С. Гор- бачевича и др.)