Глава 6. Национальные идентичности и государствообразующие народы

Государствообразующие этносы в мировом историческом опыте государственного строительства

Полиэтническое государство не способно длительно существовать без государствообразующего народа. Его статус может быть закреплен законодательно, выражен в традиции (в т.ч. этнической специализации), осуществляться по факту численного или пассионарного доминирования. Этот принцип действует и в тех государствах, название которых, как и в России, не связывается напрямую с наименованием государствообразующего этноса: Иран – персы, Индонезия – яванцы, Израиль – евреи, Кампучия – кхмеры, Шри-Ланка – сингалы и т.д. Неэтнический эпоним положен в основу названий подавляющего большинства государств Африки. Даже в США, долго позиционирующихся в качестве плавильного этнического котла, государствообразующую роль де-факто выполнял один народ – англо – американцы.

При отступлении от принципа моноэтнической (в ситуации полиэтнизма) государствообразующей оси в соответствующем государстве начинают преобладать деструктивные тенденции. Многоосевой, как и безосевой, подходы неизбежно порождают действие сил дезинтеграции единой системы. Распад державы Александра Македонского, нивелировавшей роль греко-македонского фактора, исторически лежащего в основе ее создания и приниженного самим царем, предоставляет хрестоматийный пример такого рода.

Римляне, несмотря на свою пропорциональную численную несоотносимость с населением империи, закрепив особые прерогативы римского гражданства, долгое время несли на себе имперообразующее бремя. Уравнивание же с ними в гражданском статусе, первоначально италийцев (этрусков, самнитов, лигуров, цизальпинских галлов), а затем, после эдикта Каракаллы 212 г., и представителей прочих этнических групп средиземноморской эйкумены, лишило государство его стержневой основы, что привело империю к стремительному закату. Интернациоализированный период Римской империи резко диссонировался при сравнении ресурсного потенциала с предшествующей эпохой римского гражданского этноцентризма.

Утрата государствообразующего статуса византийских греков отнюдь не привела к православной, основанной на политическом равноправии, интеграции народов Восточно-Римской империи, а лишь обусловила рост этнического сепаратизма, определив состояние перманентного государственного кризиса. Империя могла пережить локальные этнополитические кризисы армян, болгар, сирийцев и др., но не надлом имперского этноса – греков. На Руси, следует напомнить, падение Византии зафиксировали еще до взятия Константинополя турками, связав его с принятием греками Ферраро-Флорентийской унии.

Тот же процесс вымывания и нивелировки государствообразующего этнического ядра определял тенденцию угасания средневековых халифатов.

Дезинтеграционные последствия для империи Чингизхана имела утрата государствообразующим народом – монголами этнической идентичности. Монгольский элемент оказался преимущественно ассимилирован тюркским. Решающим фактором утраты этнической идентичности народов Золотой Орды (не только монголов, но и многочисленных этносов т.н. «дикого поля», включая половцев) явилась их исламская интернационализация в XIV в. Монголы, выполнявшие когда-то евразийскую миссию, не просто лишились своего государствообразующего статуса, но и исчезли как этническая группа вне пределов собственно Монголии.

Исторические различия государственных систем Китая и Индии, тяготевших соответственно, к интегративному унитаризму в первом случае и этнополитической деструктивности во втором, во многом обусловливались проблемой идентификации государствообразующего народа. Имперская роль народа хань в Поднебесной цементировала ее политическую целостность. В то же время в Индии, раздробленной на несколько сот государств, не нашлось такого этноса, который мог бы, в первую очередь по количественным параметрам, однозначно взять на себя государствообразующую миссию.

Значительными политическими ресурсами в средневековой Восточной Европе обладали динамично развивающиеся этнически одноосевые государства – Королевство Польское и Великое княжество Литовское. Государствообразующая роль в последней католиков-литовцев с успехом осуществлялась, несмотря на явную численную доминацию в ней русского православного населения. Но вот образованная в результате унии Польши и Литвы Речь Посполитая стала всеевропейским символом политической нестабильности. Очевидно, что ее двухосевая природа явилась одним из главных факторов внутреннего дисбаланса. В конечном итоге огромное по европейским меркам государство, простирающееся «от моря до моря», стало предметом многократных разделов между когда-то уступавшими в политической мощи отдельно взятым Польше и Литве соседями.

Сценарий дезинтеграции государств Нового времени чаще всего осуществлялся по тому же логотипу. Идеологическим катализатором процесса дезинтеграции являлась ревизия государствообразующего статуса титульной нации. Так, фатальным для судьбы империи Габсбургов явился ее переход от австрийского моноосевого к бинарному австро-венгерскому состоянию. Но чем венгры лучше чехов, хорватов или украинцев? Следующим естественным шагом к распаду империи явились требования легитимизации многоосевого этнополитического устройства, от которого лежал прямой путь к национальной суверенизации. В результате монархия Габсбургов, номинировавшаяся прежде на роль европейского лидера, еще до событий Первой мировой войны заслужила определения в качестве «лоскутного государства», «политического трупа».

Бинарный вариант государственности не оправдал себя и в отношении этнически близких друг к другу скандинавских народов шведов и норвежцев. После подписания в 1814 г. шведско-норвежской унии, Швеция постепенно теряет былой политический вес в Европе. В 1905 г. движение норвежцев за суверенизацию привело к провозглашению суверенного государства.

Утопической оказалась попытка создания в 1958 г. усилиями Насера двухосевой египетско-сирийской Объединенной Арабской республики. Ввиду подозрения сирийцами египтян в стремлении к гегемонизму, просуществовав лишь три года, она распалась. Неопределенность идентификации государствообразующего народа в Пакистане составил основной исторический мотив распада его в 1971 г. на западную и восточную (Бангладеш) части.

О том, что алгоритм государственной дезинтеграции сохраняется прежним и в современную эпоху, свидетельствует трагический опыт распада Югославской федерации. Десербизация СФРЮ при Броз Тито обернулась категорически отрицанием государствообразующей роли сербов в посттитовские времена, что, в виду невозможности четкого национально-территориального размежевания, подразумевало конфликтный (в отличие от Чехословакии) сценарий распада. Обреченность Югославии обусловливалась также проблемой соотнесения любого из этносов, потенциально выдвигавшего себя на роль государствообразующего элемента, с одной из трех конфессиональных традиций, что при идеологии узко понимаемой национальной государственности не имело, естественно, интегрирующей перспективы. Мнение о югославских событиях как репетиционных для последующей их инсценировки на постсоветском пространстве, где России присваивалась роль православной Сербии, пользовалось одно время широкой популярностью в политологической литературе.

Перманентная этническая конфронтация в современной Африке также обусловлена отсутствием в подавляющем большинстве африканских стран государствообразующего этноса. Государственные границы, оставшиеся от периода колонизаторского администрирования, как правило, ни коим образом не соотносятся с территориальными рамками этнического расселения. В отличие, к примеру, от Европы, в большинстве современных африканских государств (за исключением региона арабского средиземноморского побережья) нет этноса, явно доминировавшего в численном отношении над остальными. Роль государствообразующей силы в прошлом однозначно играли в африканских странах европейские колонизаторы. Деколонизация Африки привела не только к росту национального самосознания автохтонных народов, но и к лишению ее государствообразующей оси.

О государствообразующем народе России

Единственный из российских народов, который может быть в настоящее время определен в качестве государствообразующего, является русский. Для подтверждения данного статуса достаточно указать на его численное представительство в населении РФ.81,3 % %. Положение о государствообразующей роли русского народа не есть декларация национального превосходства по типу идеологемы «Россия для русских», а лишь фиксация этнических истоков происхождения, исторического существования и демографической основы российской государственности.

В период предшествующий институализации Московского царства роль государственного интегратора евразийского пространства играли татаро-монголы. Русские цари лишь восстанавливали государственное единство Золотой Орды. Поэтому применение понятия завоевание по отношению к процессу распространения царской власти на регионы Поволжья или Сибири не вполне правомерно. В домонгольский период, согласно утверждению евразийцев, миссию объединяющей евразийское пространство силы осуществляли тюркские племена, составившие государствообразующую этническую основу Тюркского каганата. Еще ранее, в изложении историографии евразийского направления, имперскую функцию брали на селя гунны, готы, аланы, сарматы, скифы, киммерийцы и т.д. Концепция евразийского преемства русских в качестве государствообразующего народа снимает остроту национальных противоречий. Для каждого коренного российского этноса предоставляется своя ниша участия в евразийском имперостроительстве. Евразийство не отрицает принципиальной возможности принять данную эстафету какому-либо другому, достаточно усилившемуся по количественному, пассионарному и интеграционному параметрам народу РФ. Однако в обозримой футурологической перспективе именно русскому народу, при условии сохранения политической целостности самой России, суждено нести на себе основное бремя государственности. Признание за ним государствообразующей роли, это вовсе не наделение его какими-то привилегиями, а возложение особых обязанностей государственного охранения.

Нужна ли декларация о государствообразующей роли русского народа?

Существует ли какой-то другой путь государственного самосохранения, нежели легитимизация статуса государствообразующего народа? Казалось бы, западный вариант складывания всеединой гражданской нации снимает вопрос о выделении его этнической основы. Но и гражданская нация скалывается, как правило, на базе доминирующей в стране национальности. В любом из европейских государств моноэтничность закреплена уже самим фактом его наименования.

Исторически путь складывания гражданских наций Запада проходил через ассимиляцию, потерю этнической идентичности, а то и прямой этноцид. По образному выражению В.В. Кожинова, если царскую Россию ее неприятели именовали «тюрьмой народов», то было бы еще более оправданным определение Европы в качестве «кладбища народов». При государствообразующей роли русского народа другие этносы Российской империи не только не исчезли с этнической карты, но пользуясь его защитой и покровительством, существенно подняли уровень развития национальной культуры и самосознания. Ни это ли есть свидетельство против тезиса о дискриминирующем по отношении к национальным меньшинствам характере положения о государствообразующем статусе русского народа?!

Фиксация государствообразущей роли того или иного народа сама по себе не противоречит принципу национального равноправия. Другое дело, что исторически в ряде государств она закрепляла этнические и расовые привилегии. Такое ее гипертрофированное выражение, к примеру, в ЮАР, обосновываемое в качестве охранительной меры белых колонизаторов против численно преобладающих мигрантов с севера – представителей народов банту, оформилось в систему апартеида. Однако применительно к России речь идет не о национальных привилегиях русских, а о декларативном признании их особой исторической роли в генезисе российского государства.

Нужна ли вообще в таком случае данная декларация, если она не несет прямых правовых последствий для численно преобладающего русского населения? Не предполагает ли демократическая система фиксацию государствообразующей роли русских уже по факту их явного большинства в государстве по отношению к суммарному представительству в нем иных национальностей?

Такая декларация необходима, прежде всего, как основа национальной идентичности русских, кризис которой представляет угрозу существованию российской государственности. Она явится препятствием направлению русофобии, широко распространенной как в современной России, так и за рубежом. Ведь оскорбление государствообразующего народа будет означать оскорбление самого государства. Учитывая направленность современных миграционных потоков, прежде всего, китайской миграции на Дальний Восток, перспективы прогнозируемого глобальным потеплением массового переселения из южных регионов в северные, и новое обострение, в виду актуализации проблемы перенаселенности, геополитической борьбы за «жизненное пространство», предлагаемая декларация крайне важна, как фактор стратегической национальной безопасности.

И, наконец, одним из главных доводов за ее принятие может служить указание на тот факт, что русский народ, как это не парадоксально звучит, лишен на настоящее время прав национального суверенитета. В правовом отношении он, несмотря на свое численное преобладание, находится в явно приниженном положении по отношению ко всем титульным, в рамках того или иного субъекта Российской Федерации, национальностям. Этноним русские не представлен в качестве наименования ни на уровне какого-либо из субъектов РФ, ни государства в целом. Нет его и в российской Конституции. Название Россия, хотя и было, по-видимому, исторически производно от Руси, на настоящее время соотносится отнюдь не с русскими, а с россиянами, как этнически синтезированной общности. Следствием такого положения является тенденция «выдавливания» русских, их ограничение в праве, неадекватное численности политическое представительство в национальных республиках.

Предложение ряда национал-патриотов об учреждении в рамках РФ особой Русской республики представляется лишь очередным шагом в направлении дезинтеграции, экстраполяцией сценария национально-территориального распада СССР. Принятие его будет означать закрепление за русскими не государствообразующего, а лишь субъектообразующего статуса. Нецелесообразно было бы, как в плане исторической преемственности, так и российского самосознания национальных меньшинств РФ, использовать и другое предложение о переименовании России в Федеративную Республику Русь. Декларация государствообразующей роли русского народа представляет, в сравнении с указанными вариантами, стабилизирующе-интеграционный путь решения проблемы национальной идентичности.

В современном мире, несмотря на декларируемый демократический универсализм, имеется группа стран, где в качестве государствообразующего народа выступает этническое меньшинство. Так, в Бурунди занимающий государственное положение народ тутси развязал в 1972 г. настоящий геноцид, стоивший сотен тысяч жизней, против численно преобладающего этноса хуту. Резня повторилась в 1988 г. Репрессии преследовали прямую цель - сократить численность хуту в виду необходимости перехода к демократическим выборным процедурам. В Кении политически доминирует народ календжин, хотя численно он и уступает ряду других кенийских этносов. Для победы на выборах лидеры календжинцев сумели использовать тактику межэтнических избирательных альянсов. Прецеденты узурпации государственной власти этническими меньшинствами являются дополнительным доводом о необходимости закрепления государствобразующей роли русского народа.

Лексикон русского народа содержит наряду с термином государство и другое, гораздо более емкое понятие – держава. Государство, как царство Кесаря, противопоставлялось Царству Божьему. Оно ассоциировалось с чиновничьим произволом, налоговыми поборами, неправдой мира сего. Между тем, держава понималась исключительно в позитивном смысле. Русский патриотизм связывался именно с державностью. Не случайны в этой связи были спекуляции большевиков-интернационалистов, ставивших задачу нивелировки русского национального самосознания, с фразеологемой «великодержавный шовинизм». Кроме того, не имеющее прямых аналогов в других языках общеславянское понятие «держава» служит выражением неповторимости государственных форм России, ее цивилизационной специфики. Державность в русской традиции понималась не только в политическом, но и духовном смысле. Ее понимание соотносилось с эсхатологическим представлением об «удерживающей» миссии России в качестве «третьего Рима» от торжества мировой апостасии. Исходя из этих соображений, целесообразно говорить даже не о «государствообразующем», а «державнообразующем» народе, что подразумевает вывод проблемы за рамки политико-правовой плоскости (не отрицая собственно политико-правовых аспектов) на уровень цивилизационного самосознания. В качестве возможного варианта наименования итогового документа, аккумулирующего идеологические принципы внутреннего позиционирования России, может быть предложено в этой связи название «Державная правда». Оба слова, в данном случае, указывают на специфически российскую природу формуляра. Следует также напомнить, что со слов, определяющих Россию в качестве «священной державы» начинается текст российского государственного гимна.

О государственном языке

Важнейшим интегрирующим фактором в государстве является наличие государственного языка. Финляндский опыт присваивания двум языкам (финскому и шведскому) статуса государственного является исключением из правил. Да и то, особые права шведскоязычного населения (6% граждан Финляндии) связаны с историческими обстоятельствами длительного вхождения Финляндии в состав Швеции, когда шведский язык служил путем приобщения финнов к европейской науке и образованию.

Характерно, что в СССР официально государственного языка не существовало. Пропагандисты подчеркивали принципиальную разницу статуса государственных языков в буржуазных странах и языка межнационального общения в Советском Союзе.

Казалось бы, в Российской Федерации русский язык имеет статус государственного. Однако декларировавшая данное положение статья 68 Конституции содержит и прямо противоположное указание о праве республик устанавливать свои государственные языки. Пояснения о том, что они употребляются наряду с русским языком, создают весьма угрожающую в правовом отношении ситуацию, поскольку границы и соотносимость их применения остаются в ведении местной национальной власти.

Сложившееся положение противоречит международной практике. В той же Франции, в которой этнических французов в структуре населения меньше, нежели русских в РФ, государственный статус французского языка есть базовая аксиома. И это при том, что для многих, идентифицируемых в качестве французов граждан Франции, родным языком является отнюдь не французский, а кельтский, баскский или провансальский, не говоря уже о этнолингвизме иммигрантов.

Более лабильный вариант, в сравнении с французским, предлагает Словения, в которой статус официального может получить язык национального меньшинства, чья доля в населении государства превышает 20%. В России, следует напомнить, даже совокупная численность национальных меньшинств не дотягивает до указанного рубежа. Интерес представляет также реализованная в словацком законодательстве идея разграничения государственного и официальных языков.

Фиксация этноидентификаций

Система инициаций, действовавшая в традиционных сообществах, содержала в себе весьма важный компонент осознания социализируемым индивидуумом групповой (чаще всего родоплеменной) идентичности. На уровне становления этнических культур вошли в традицию различные ритуалы этноидентификаций.

В Советском Союзе в качестве такого ритуала использовалась выдача паспортов, содержащих в себе графу национальность. Современные российские паспорта данной графы не содержат. Ее исключение представляется прямым нарушением конституционных прав граждан. Статья 26 п. 1 Конституции РФ декларирует, что «каждый вправе определять и указывать свою национальную принадлежность». Государство должно защищать право человека на национальную идентичность, предоставляя, в частности, такую самоидентификационную возможность при паспортизации. Вместе с тем, та же статья Конституции запрещает принуждение к определению и указанию своей национальной принадлежности.

Поэтому заполнение в паспорте графы национальность, в случае ее восстановления, должно осуществляться на добровольной основе. Человек, затрудняющийся или не желающий по каким-то причинам декларировать о своем национальном происхождении, может оставить соответствующую графу в паспорте не заполненной.

В дореволюционной России вместо национальной принадлежности фиксировалось конфессиональная идентичность. Введение соответствующей графы в паспортах также было бы крайне важно, как фактор, заставляющий человека, по меньшей мере, задуматься к какой религии он принадлежит. Как и в случае с национальностью, запись о религиозной принадлежности не носит обязательного характера.

Впрочем, такая модификация паспортов не только служит усилению национального самосознания, но и обеспечивает, к примеру, право работодателя знать о национальности и конфессиональности принимаемого на работу человека. Возможна ведь такая ситуация, когда на должность педагога в школе, или детском саду, будет претендовать человек, позиционирующий себя в религиозном отношении как сатанист. Прочтя об этом в паспорте претендента, работодатель может предпочесть принять на искомую ставку другого человека.

С другой стороны, данная запись может служить одним из инструментов защиты представителей этнических меньшинств от проявлений национальной дискриминации. Пока же, ввиду отсутствия самой фиксации этнической принадлежности, весомых правовых оснований защиты от возможных дискреминационных проявлений не имеется. Как можно защищать человека, как представителя национального меньшинства, если ни одного документированного свидетельства принадлежности его к этому меньшинству не имеется?

Фиксация государствообразующей роли русского народа в России может иметь, таким образом, важные благоприятные последствия как для самих русских, так и для других российских народов, представляющих этнические меньшинства.

Вопросы для обсуждения.

1.Как формируется национальная идентичность? Определите факторы сфер мировой национальной идентичности.

2.Как соотносится многоэтничность государства с утверждением о наличии государствообразующего народа? Рассмотрите мировой опыт такого соотнесения.

3.Может ли быть государство (цивилизация) сформировано без наличия фактора государствообразующего (цивилизационнообразующего) народа?

4.Должна ли русская идентичность быть отражена на уровне государственных документов высокого уровня и государственной символики России?

5.Как соотносится и исторически соотносилась русская и российская идентичность?

Рекомендуемые темы докладов и рефератов.

1.Опыт этнического строительства древних и средневековых империй.

2.Этнический и этноконфессиональный вопрос в Восточно-Римской империи (Византии).

3.Этнический и этноконфессиональный вопрос в Османской империи.

4.Опыт регулирования этнических и этноконфессиональных отношений в государствах Чингизидов.

5. Социологический мониторинг состояния национальной идентичности русского народа.

6.Социологический мониторинг состояния национальной идентичности по странам мира.

7.Национальная идентичность в России и СССР по переписям населения.

8.Проблема национальной идентичности детей от смешанных браков.

Литература

Альтермей Ж. Этнонационализм в Европе. М., 2000.

Вдовин А. Русские в ХХ веке. М., 2004.

Губогло М.Н. Идентификация идентичности: Этносоциологические очерки. М., 2003.

Власть и этничность в полиэтничных государствах. М., 1994.

Кожинов В.В. Победы и беды России. М., 2000.

Козлов В.И. Этнос. Нация. Национализм. М., 1999.

Кокшаров Н.В. Культура и этничность: Этнополитологический анализ. М., СПб., 1998.

Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. М., 2005.

Нарочницкая Н.А. Россия и русские в современном мире. М., 2009 

Нарочницкая Н.А. Русский мир. М., 2007

Просенко М.Н. Этнонациональные процессы в современном обществе: Философско-методологический анализ. СПб., 1996.

Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. М., 1993.

Сили Дж.Р. Британская империя. М., 2004

Скворцов Н.Г. Проблема этничности в социальной антропологии. СПб., 1996.

Тишков В.А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии . М., 2003

Тощенко Ж.Т. Этнократия: история и современность. Социологические очерки. М., 2003.

Троицкий Е.С. Русская этнополитология. М., 2003. В 3 т.

Фурсов А.И. Русская власть, история Евразии и мировая система: mobilis in mobile (социальная философия русской власти) // Феномен русской власти: преемственность и изменения. М.,, 2008. Вып. №3 (12).

Этнические проблемы и политика государств Европы. М., 1998.

Этнические аспекты власти. СПб., 1995.