Глава 5

НИКОЛАЙ ФЕДОРОВ (1828-1903)

Николай Федорович Федоров - оригинальнейший мыслитель

второй половины прошлого столетия, один из основоположников рус-

ского космизма, предчувствовавший многие проблемы и напряжения

XX в. Уже от рождения ему была уготована необычная и трудная

судьба. Внебрачный сын князя П. И. Гагарина и простой крестьянки,

получивший фамилию от крестного отца, он много скитался по Рос-

сии. Закончив Тамбовскую гимназию и не закончив юридический фа-

культет Ришельевского лицея в Одессе, прослужив учителем истории

и географии в нескольких городах, он обосновался в Москве в Румян-

цевском музее на должности библиотекаря, где и проработал послед-

ние четверть века своей жизни.

Федоров поражал эрудицией, энциклопедическими познаниями и

осведомленностью по многим отраслям знаний. Это был подлинный

отшельник, аскет, влачивший скудное существование средь книжных

сокровищ, своего рода монах, живущий исключительно духовной

жизнью и раздающий часть своего малого жалованья нуждающимся

"стипендиатам". Он производил глубокое впечатление на общество не

только интеллектом, но и нравственным обликом бескорыстного слу-

жителя истины, доброго старца, подвижника исповедуемого им уче-

ния. К нему внимательно прислушивались Лев Толстой, Федор Дос-

тоевский, Владимир Соловьев. Последний в письме к старцу, восхи-

щенный личностью и трудами подвижника, признавал его "своим учи-

телем и отцом духовным". В лице румянцевского отшельника просту-

пали черты носителя древнерусского идеала святости, мудрого свиде-

теля эпохи, подобного летописцу Нестору, но насыщенного разнооб-

разнейшей информацией и теориями нового и новейшего времени.

Много писавший, но очень мало (и то анонимно) печатавшийся,

Федоров оставался для большинства читающей публики фигурой за-

гадочной, сложной, даже фантасмагоричной. Лишь после кончины

мыслителя часть трудов была издана его последователями В. Кожев-

никовым и Н. Петерсоном под названием "Философия общего дела"

в двух томах малым тиражом и затем бесплатно, в духе учителя, рас-

пределена между библиотеками и лицеями, желавшими ее иметь. Зна-

чительная доля работ, писем, записей подвижника не опубликована

до сих пор.

Если внимательно почитать самого Федорова, воспоминания и суж-

дения о нем, то предстает образ яркого, творческого мыслителя, стра-

стно увлеченного своим учением. Страдавший от отсутствия семьи и

занимавший в социальной иерархии ущербное место, он физически

ощущал "неродственное", "небратское", наполненное завистью, эго-

измом, взаимной ненавистью состояние мира. Конфликты между бо-

гатыми и бедными людьми, верхами и низами общества, развитыми и

неразвитыми народами, процветающими и бедствующими сословиями

представлялись ему не естественным, но противоестественным состоя-

нием человечества.

Кроме материального неравенства, важной причиной разделеннос-

ти и вражды людей Федоров считал наличие раздираемого изнутри

мира идей, где каждый писатель, философ, идеолог, утверждая себя и

принижая других, способствует не согласию, а разобщенности. Он

отвергал позицию созерцательной философии в духе отвлеченного

гносеологизма Канта, но также не принимал антихристианский пафос

Ницше и чрезмерный активизм волюнтаристских и радикалистских

течений, столь популярных в конце XIX - начале XX в.

Федоров пытался создать собственное учение на основе христиан-

ской догматики, утверждения активной роли творящего сознания и

антропоцентрического преобразования мира. "Зооморфическое" состо-

яние человеческого сообщества, подчиненного слепым силам приро-

ды, борющегося за самовыживание ценой подавления и уничтожения

соперников, неспособен преодолеть современный прогресс, носящий

внешний, механический, бездуховный характер. "Московский Сократ"

отрицает смысл динамики общества, когда люди ради приобретения

"наибольшей суммы наслаждений" материальными благами получают

"наибольшую сумму страданий" - душевных и телесных - в борьбе

за их обладание, сохранение, увеличение. Антивещизм старца созву-

чен толстовской проповеди обмирщения и отказа от разорительного

стремления к пустым прихотям, к пресыщенности комфорта, становя-

щегося смыслом жизни многих людей и нередко трактуемого как дви-

гатель прогресса.

Идейное обоснование своего учения Федоров видит в некоторых

догматах христианства. Враждебной розни мира сего он противопос-

тавляет образ Живоначальной и Нераздельной Троицы, особенно лю-

бимый на Руси со времен преподобного Сергия Радонежского, при

котором раздираемая внешними и внутренними силами страна стала

сплачиваться и крепнуть в своем единстве. Христос указал путь спасе-

ния в воскресении из мертвых, "смертию смерть поправ". Человече-

ство должно последовать его примеру, причем не в отдаленном буду-

щем по свершении Страшного последнего суда на небесах, но здесь,

на земле и не откладывая до неведомых времен.

Сверхидеей, которая может подвигнуть сынов человеческих на со-

вместный труд, должна стать патрофикация - "объединение сынов

для воскрешения отцов", где под "отцами" понимаются все предки,

жившие когда-либо на земле. Это соборное "общее дело" должно ре-

ализовываться современной наукой, стоящей на рубеже веков перед

невиданным взлетом (который отуманил многие умы иллюзией воз-

можного гигантского преобразования природы, общества и человека в

духе концепций титанизма XX в.).

Воображение Федорова потряс один любопытный факт: использо-

вание американцами артиллерии для искусственного вызывания дож-

дя, что произошло в засушливом для России 1891 г. Пушки и весь

технический прогресс можно, оказывается, направить не на уничтоже-

ние людей, но на их благо, воздействуя на силы природы. Но эта

мечта была слишком пристрастно воспринята, а технические возмож-

ности индустриального общества гипертрофированно истолкованы в

чрезмерно оптимистическом плане.

Увлеченный идеей всеобщего воскрешения, Федоров разделил не

только общую судьбу поклонников сциентизма. Уж сколько раз, каза-

лось бы, отвергнутые наивные мечты просветителей всех времен и

народов о достаточности просвещения, вразумления, убеждения для

совершенствования и коренного улучшения общества нашли в нем

своего адепта. Он утверждает примат астрономии среди прочих наук,

метеорологию представляет как область не только исследования, но и

овладения небесными, воздушными стихиями.

Скромность внешнего облика у Федорова находится в явном про-

тиворечии с гигантоманией и космическим размахом его учения. Его

титанический проект предполагает всеобщую работу всего человече-

ства ради реализации замысла одного пророка.

Хотя сам Федоров критиковал "идеолатрию", культ идей, считая

свое видение мира "проективным", осуждая как безразличный объек-

тивизм, так и пристрастный субъективизм, он создал довольно экс-

центричное, субъективное, но весьма симптоматичное для предындус-

триального и предтоталитарного этапа развития человечества учение.

Оно интересно и ценно не своими прожектерскими планами, но тем,

что представляет яркий феномен активного, пульсирующего, творчес-

кого духа одного из наиболее ярко мыслящих наших соотечественни-

ков на рубеже веков. Человека, который вырос в России, но не замк-

нулся в ней, а провидчески представлял ее как плацдарм космическо-

го взлета всего человечества, что было не лишено определенного осно-

вания и реализовалось уже в середине бурного XX столетия.