Глава 7

ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ

("ВТОРОЙ ПОЗИТИВИЗМ")

Эмпириокритицизм, называемый также по имени одного из своих

создателей махизмом, был весьма влиятельным течением философской

мысли конца прошлого и начала нынешнего столетия, прежде всего в

среде ученых-естествоиспытателей. Основатели и главные его предста-

вители - Рихард Авенариус (1843- 1896) и Эрнст Мах (1838-1916).

Швейцарский философ Р. Авенариус с 1877 г. был профессором

Цюрихского университета. Его главные произведения - "Философия

как мышление о мире по принципу наименьшей меры сил" (1876 г.,

русский перевод 1898 г. ), " Критика чистого опыта" в двух томах ( 1888 -

1890 гг., русский перевод 1908-1909 гг.), "Человеческое понятие о

мире" (1891 г., русский перевод 1901 г.). Труды этого философа напи-

саны довольно сложным языком, с использованием специфической тер-

минологии. Популярным эмпириокритицизм стал благодаря профессио-

нальному физику и математику Э. Маху.

Э. Мах родился в чешском городе Турасе в 1838 г.; в 1860 г. окон-

чил Венский университет, где и занял затем должность приват-доцента

(в 1861 г.); в 1864 г. он стал профессором математики университета в

Граце; потом, с 1867 г., - профессором физики, а позже и ректором

немецкого университета в Праге; в 1895 г. Мах вернулся в Австрию и

занял место профессора Венского университета.

Его физические исследования посвящены вопросам эксперименталь-

ной и теоретической механики, акустики и оптики, причем в каждой из

этих областей знания он достиг выдающихся результатов: "число Маха"

до сих пор используется в аэродинамике; специалисты также знают "ко-

нус Маха" и "угол Маха". Хорошо известны его идеи в теоретической

механике: отказавшись от абсолютных пространства, времени и движе-

ния, свойственных ньютоновской механике, Мах предпринял попытку

построить эту науку на основе постулата, согласно которому движения

тел могут быть определены лишь относительно других тел. Этот посту-

лат получил название "принципа относительности Маха" и сыграл нема-

лую роль в становлении теории относительности А. Эйнштейна.

Помимо теоретической и экспериментальной механики, Э. Мах инте-

ресовался также проблемами физиологии слуха и зрения, изучал меха-

низмы вестибулярного аппарата; все это в немалой степени было по-

буждено его философскими интересами (конкретно, его изысканиями в

области теории познания, основанными на достижениях психологии и

физиологии органов чувств).

Э, Мах - автор многочисленных научных и философских публика-

ций. Из числа последних наиболее известны: "Анализ ощущения и от-

ношение физического к психическому" (М., 1908), "Популярно-науч-

ные очерки" (СПб., 1909), "Принцип сохранения работы. История и

корень его" (СПб., 1908), "Познание и заблуждение. Очерки по психо-

логии исследования" (М., 1909), "Механика. Историко-критический

очерк ее развития" (СПб., 1909).

ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ КАК ТЕОРЕТИКО-

ПОЗНАВАТЕЛЬНАЯ ПРОГРАММА ИСКОРЕНЕНИЯ

МЕТАФИЗИКИ

Эмпириокритики унаследовали антиметафизическую установку по-

зитивизма Конта, Спенсера и Милля (почему это философское учение

часто называют также "вторым позитивизмом"), внеся в нее, однако,

весьма существенные коррективы. "Первый позитивизм", расценивая

претензии традиционных философских онтологий на роль учения о глу-

бинных основах мироздания как необоснованные, предлагал просто-

напросто отбросить всякую "метафизику" с пути научного познания и

заменить ее совокупностью достижений конкретных, "позитивных" наук

("физикой" в широком смысле слова). (Роль философии ограничива-

лась разработкой оптимальных способов упорядочения (классифика-

ции) научных знаний и сведением их в удобную для использования

систему.) "Второй позитивизм" попытался радикально и навсегда изба-

вить науку от опасности любых "метафизических болезней". Для этого

считалось необходимым обнаружить в реальном познавательном про-

цессе источники метафизических заблуждений ("гносеологические кор-

ни метафизики"), а затем "очистить" научное знание от всего того, что

этими источниками питается. Представители "второго позитивизма" стре-

мились опереться на достижения тогда еще весьма молодой "положи-

тельной" науки о человеческом сознании, психологии.

В позитивном же плане, они намеревались критически обобщить

практику научного (в первую очередь естественнонаучного) познания,

обратив внимание на те эффективные приемы, которые были вырабо-

таны в ходе исторического развития положительных наук, и тем надеж-

но обеспечить достоверность научных утверждений. Для этого, по их

мнению, следовало методично, во всех деталях и вплоть до самых

сокровенных истоков проследить путь к результатам, выводам научной

мысли, а затем скорректировать его, избавив тем самым научную мысль

от напрасных блужданий. Отсюда и то внимание к истории науки, кото-

рое наряду с уважением к результатам экспериментальной психологии

отличало виднейших представителей этого течения.

В качестве критической программы предлагалось продемонстриро-

вать наличие в философских и научных построениях не основанных на

опыте (априорных) утверждений, а также "скачков мысли", разрывов

в рассуждении, которые недопустимы для подлинной позитивной на-

уки. Устранив подобные утверждения и ликвидировав эти разрывы

мысли, как считали сторонники второго позитивизма, можно было бы

не только очистить науку от метафизических домыслов, но навсегда

устранить даже возможность "метафизики". Продолжатели их дела,

неопозитивисты (представители "третьей генерации" позитивизма), лю-

били называть себя "дворниками при науке", поскольку видели свое

предназначение как раз в том, чтобы чистить науку от всякого "мета-

физического хлама".

Но такая перемена позиции, при всей критичности отношения этих

философов к наследию большинства их предшественников, все-таки не

привела их к полному разрыву с глубокими традициями развития евро-

пейской культуры. Связь с традицией проявилась хотя бы в том, что

теория познания в сочинениях эмпириокритиков отнюдь не стала ис-

ключительно служебным средством - орудием ниспровержения мета-

физики; напротив, она в определенном смысле заняла место метафизи-

ки и слилась с психологией, которая в их концепциях предстала как

новое, "позитивное" учение не только о духе, но и о мире. Используя

теорию познания, эмпириокритики пошли по пути ретроспекции, попы-

тались достичь некоей изначальной целостности, "нейтральной" по от-

ношению как к онтологической оппозиции идеального и материального

начал, так и к гносеологической оппозиции субъективного и объектив-

ного. Это изначальное, "нейтральное" единство, лежащее, по их мне-

нию, в истоках познавательного процесса, осуществляемого "земным",

человеческим сознанием, фактически заняло в концепции эмпириокри-

тиков место прежнего "духа" идеалистической метафизики. Поэтому,

например, Мах характеризовал собственную позицию как "теоретико-

познавательный идеализм": он и в самом деле создал своеобразную

концепцию. В этой концепции идеи - вовсе не самодостаточные обита-

тели особого "мира сущностей", который служит основой "мира явле-

ний" (таковыми их представляли метафизические онтологические уче-

ния), а только содержание знания, т. е. человеческие идеи. Мир чело-

веческого сознания - разумеется, тоже идеальный, но более "земной",

нежели сфера сущностей в прежних "метафизических" онтологиях'.

Другой виднейший представитель эмпириокритицизма, Р. Авенари-

ус, тоже не измышлял метафизических гипотез, а исследовал формиро-

вание и содержание действительного -т.е. не претендующего на абсо-

лютность, а реального знания, которое возникает и развивается в про-

цессе человеческой жизни. Но, по мнению Авенариуса, метафизика на-

столько укоренилась в сознании людей в силу традиции, настолько

слилась с подлинными знаниями, что стала серьезной помехой прогрес-

су науки. Поэтому ее следует возможно быстрее устранить - с помо-

щью гносеологической критики. Отсюда и само название "эмпириокри-

тицизм", т. е. философия критического опыта: ведь его задача - кри-

тика опыта, "зараженного" метафизикой.

Стратегия критической философии Авенариуса и Маха, в принципе,

проста: как гласит старая восточная мудрость, "надо преследовать лже-

ца до истока лжи". Достаточно, де, детально проследить весь познава-

тельный процесс, при этом руководствуясь нормами, общепринятыми в

позитивной (опытной) науке, не позволяя увлечь себя "призраками"

универсальных объяснений, связанных с априорными предпосылками.

Это значит, что теория познания должна представлять собою адекват-

ное описание познавательной деятельности (прежде всего, разумеется,

процессов научного мышления). Отсюда, и внимание эмпириокритиков

к истории науки: Э. Мах был не только выдающимся физиком, но

также одним из первых историков этой науки, положивших в основание

реконструкции процесса ее развития свою философскую концепцию.

Правда, две (по меньшей мере!) априорных предпосылки в програм-

му эмпириокритиков, поставивших целью борьбу с любыми априорны-

ми предпосылками, все же "просочились". Первая - убеждение в том,

что познавательный процесс начинается с ощущений, и потому весь

опыт, в конечном счете, может быть редуцирован к чувственному опы-

ту. Вторая - что никаких скачков (или, если угодно использовать

философскую терминологию, качественных изменений) в познаватель-

ном процессе быть не должно: в их концепции это запрещено фунда-

ментальным законом развития всякого знания- законом экономии

мышления, наследником принципа непрерывности, провозглашенного

представителем "первого позитивизма", Дж. Ст. Миллем. Поэтому Мах

и Авенариус определяли понятие как "общее представление" и, следо-

вательно, не усматривали принципиальной разницы между чувственной

и рациональной ступенями в познавательном процессе. По их мнению,

никаких ступеней в этом непрерывном процессе быть не должно, и

потому понятия отличаются от представлений только большей общно-

стью и иной функцией в организации опыта. В результате такой опера-

ции, кстати, понятие было лишено специфического ореола, ранее окру-

жавшего "идеальное": ведь границы между раздражимостью, ощущени-

ем, восприятием, представлением и понятием, согласно концепции эмпи-

риокритицизма, весьма условны.

В концепциях эмпириокритиков биология - "позитивная" наука о

жизни, как ее понимали в конце прошлого века, предстала в роли

нового лидера естествознания, и даже заявила претензии на роль новой

фундаментальной, иногда прямо-таки универсальной науки, сродни пре-

жней философии. Заметим, что биологию тех лет нелегко четко отгра-

ничить от психологии, физиологии, анатомии и т.п. Повторяя недав-

нюю историю механики и физики, она представала тогда как общая

наука о жизни: когда механическая и физическая картины мира уходи-

ли в прошлое, им на смену приходила биологическая картина мира.

Вселенная многим философам казалась уже не механизмом, а гигантс-

ким организмом; традиционный аналитический подход, который можно

назвать элементаристским (изучить объект - значит, исследовать его

состав, выяснить, из каких частей, или элементов, все состоит) уступал

место противоположному подходу, при котором на первый план выдви-

гался принцип целостности.

Эмпириокритики сделали и еще один радикальный шаг в трактовке

предмета и задач философии: они покусились на "великий основной

вопрос философии", вопрос о соотношении духа и материи, представив

поток чувственного опыта как некую нейтральную "субстанцию мира".

Чтобы понять логику этого шага, нужно более детально познакомиться

с эмпириокритической концепцией жизни, в которой слиты воедино и

картина мира, и гносеологическая концепция. Наиболее четко она пред-

ставлена в сочинениях Р. Авенариуса.

ЭМПИРИОКРИТИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ЖИЗНИ

Авенариус трактует жизнь как "биологическую экономику", кото-

рая есть взаимодействие противонаправленных процессов, стремящихся

уравновесить друг друга. Если тот или другой процесс гипертрофиро-

ванно превалирует - наступает смерть. Это значит, что процессы в

живом организме ведут к смерти. Оптимум жизни, по Авенариусу, -

это "жизненный максимум сохранения", а жизненную активность мож-

но представить в виде шкалы, где колебания "в сторону потребления"

и "в сторону расходов" (работы) должны быть уравновешены.

Поскольку упражнения по выполнению работы ведут к сокращению

потребности в нужной для этого энергии, то стабилизация живой систе-

мы оборачивается ее экспансией: чтобы сохранить уровень расходования

энергии, организму приходится расширять сферу действия. В качестве

критерия жизнеспособности организма Авенариус использует принцип

наименьшей меры силы: организм, который более экономно расходует

энергетические запасы, имеет больше шансов выжить. Важно, чтобы в

процессе жизненной активности был соблюден баланс между приобре-

таемыми энергетическими запасами и их расходованием.

Жизнь может быть представлена как "стремление к сохранению", и

потому как процесс, она обладает временной размерностью. Отсюда,

видимо, следует, что в организме, который имеет шансы выжить, дол-

жно быть некоторое превышение уровня приобретаемой энергии над

расходуемой. Сам Авенариус, впрочем, об этом не пишет; быть может,

потому, что идея "роста" как важной характеристики жизни была прак-

тически общепринятой как в эволюционной биологии, так и у "филосо-

фов жизни" (особенно у Ф. Ницше).

Как безусловно устойчивое состояние, жизнь возможна только в

полной изоляции от внешних обстоятельств, а сохранение жизни - при

наличии определенных условий (во всяком случае, при отсутствии не-

совместимых с жизнью обстоятельств). Если бы "устойчивость жизни"

обязательно требовала наличия жизненного максимума сохранения -

организм не смог бы пережить собственного рождения: ведь в этот

момент он оказывается исторгнутым в чуждую ему сферу. Но жизнь

существует - "вопреки" рождению. Отсюда следует вывод, что орга-

низм должен обладать какими-то средствами сохраняться и в условиях

неравновесия, стабилизируя свои отношения с окружением. Жизнь по-

этому нельзя рассматривать только как то, что происходит "внутри"

организма: она есть "мир" - такая целостность, где взаимосвязаны

"внутреннее" и "внешнее" (противоположность их, тем самым, весь-

ма относительна).

Итак, мир предстает перед человеком как совокупность стабильных

образований. Изначально такой стабильности нет - между организмом

и "иным", еще не превращенным в "мир вещей", существует некая

разность потенциалов; организм устремлен на то, чтобы сделать ее ми-

нимальной, т. е. свести непривычное к привычному, новое к старому,

чуждое к своему. В результате таких попыток "враждебное" послеро-

довое окружение становится для организма "родиной". Признак "роди-

ны" в том, что она, со всеми ее характеристиками, обладает для нас

такой степенью очевидности, что мы ее просто не замечаем. Лишь ко-

гда с "родиной" случается катастрофа, мы узнаем, что она есть (или

была).

Акт рождения - это переход организма из равновесного с условия-

ми его бытия, защищенного состояния в незащищенное. И поэтому

бытие в мире, которое следует за актом рождения - катастрофа; сам

акт рождения - первая из жизненных катастроф. Ее следствие, родо-

вая травма, накладывает печать на все последующее бытие в мире;

любое дальнейшее поведение по сути своей - стремление вернуться в

изначально безопасное состояние, в материнское лоно. Поскольку de

facto это, разумеется, невозможно, то вся история предстает как сово-

купность действий, замещающих желанное возвращение: то, что бывает

(т. е. повторяется), скоро становится привычным.

Согласно Авенариусу, понимание мира - это вовсе не "отражение",

а целостное отношение к нему и поведение в нем. Любое изменение

обстоятельств, всякая попытка справиться с внешней помехой - акт

рождения в миниатюре, который начинается с проблематизации и за-

канчивается депроблематизацией. Поэтому в рождении укоренена связь

самосохранения с пониманием мира, а стремление достичь жизненного

максимума сохранения тождественно стремлению все так устроить в

мире, чтобы он стал "родиной".

Таковы биоонтологические предпосылки общего мировоззренчес-

кого тезиса Авенариуса (с которым, кстати, был солидарен и Мах):

в подлинной, изначальной действительности нет ни "физи-

ческого", ни "психического", а только "третье". Здесь "пси-

хическое" - это аналог Декартовой мыслящей вещи, res cogitans; соот-

ветственно, "физическое" - аналог вещи протяженной, res extensa, а

"третье" - живой организм, который соединил в себе "внутреннее" и

"внешнее", "физическое" и "психическое". Это значит, что существует

непрерывная последовательность переходов "наружу" и "внутрь", а

"сознание" и "материя" соответственно суть "предельные ценности"

единого совокупного целого - жизни, каковая и есть сущее "по истине".

В соответствии с моделью мира, где организм играет роль активного

"центра", построена и теория познания Авенариуса. Он расценивает

восприятия как нечто большее, нежели совокупность данных, имеющих

внешний источник: они всегда апперцепированы; т. е. каждый этап

постижения мира зависит от предшествующего, а процесс познания все-

гда есть подведение очередных чувственных восприятий под уже обра-

зованное ранее общее понятие. Делается так из экономии, поскольку

для подведения нового под старое требуется меньше усилий, чем для

формирования изначального представления. Однако механизм эконо-

мии чреват расточительством, поскольку, например, совокупность при-

знаков АВР можно принять за уже знакомую совокупность АВС; тем

самым новому комплексу может быть приписано то, что ему не прису-

ще. Впрочем, это даже удобно - до тех пор, пока мы не замечаем

ошибки, т. е. пока не обнаруживаются признаки, мешающие привычной

операции подведения нового под старое.

Логическое противоречие в рассуждении вызывает "чувство неудоб-

ства", что свидетельствует о напрасной трате сил. Гармония и последо-

вательность мысли, напротив того, "экономны". Происходящее в ре-

зультате стремления к экономии очищение опыта может быть инстинк-

тивным, но лучше, если оно осуществляется сознательно; в итоге имеет

место чистый опыт.

Для того чтобы избавиться от замеченной ошибки необходимо про-

йти три фазы: дифференцировать используемое доселе общее понятие,

приблизить его к новому опыту и, наконец, очистить опыт. Дифферен-

цирование понятия в ходе анализа опыта ведет к образованию системы

понятий, отличающихся по степени общности. Если в системе все хоро-

шо устроено - появляется "чувство безопасности". Наиболее общее

понятие системы - "последнее понятие", или "центральное представ-

ление". Оно незаметно, поскольку используется чаще всего и потому

разумеется само собою. Предикат, который стоит в центре системы

понятий - бытие (оно вместе с тем и "вариация" ощущения). Он "свя-

зан со всем", поскольку "сопровождает" всякую апперцепцию. Поэто-

му понятие бытия - всеобщий предрассудок. По той же причине это

понятие не обладает никаким определенным фиксированным смыслом,

оно в содержатедьном отношении "пусто". Будучи "всеобщим предрас-

судком", сопровождающим всякую мысль, понятие бытия неустранимо

и сохраняется даже после очищения мысли от всех содержательных

предпосылок; его невозможно и определить, поскольку никакие харак-

теристики того, что уже известно, не являются фиксированным содер-

жанием понятия "бытие": все, что становится известным, как бы оно

ни отличалось от уже известного, опять же есть "бытие"; единственное

"свойство" бытия - "простое наличие". Соответственно, общее поня-

тие мира - "абсолютный предрассудок".

Такова, в главных чертах, картина мира, предложенная эмпириокри-

тиками. Это система, в центре которой - "центральное представле-

ние", или "понятие мира", а на периферии - "чистый опыт".

Вследствие переориентации философского исследования с "абсолют-

ного субъекта" на познавательную активность человека как живого

существа понятие "мир" получило в эмпириокритицизме смысл иной,

чем тот , который оно имело в традиционных онтологиях. Это вызвало

обвинения в субъективном идеализме и даже солипсизме, которые, впро-

чем, свидетельствовали о непонимании смысла концепции эмпириокри-

тицизма. А состоял он в том, что программа отказа от любой "метафи-

зики" - как идеалистической, так и материалистической - представи-

телей этого течения была весьма радикальна. При этом сами они были

убеждены, что возвращаются к естественному, т. е. свойственному нор-

мальному, простому, близкому природе человеку, еще не успевшему

запутаться в сетях метафизических мудрствований, понятию о мире.

В рамках изначального, "естественного понятия о мире", и состав-

ные части нашего окружения, и содержание знания о них равно состав-

ляют интегральные части нашего опыта, хотя они могут быть отделе-

ны друг от друга. Вот здесь-то и коренится, в конечном счете, возмож-

ность "метафизики"! Первый, и самый серьезный, шаг в этом ошибоч-

ном направлении, по мнению Авенариуса, - трактовка мышления не

как интегративной части целостного опыта, а как "продукта мозга". Он

самым решительным образом выступает против нее: "Мышление не

есть ни обитель, ни повелитель, ни другая половина или сторона и т.д.,

но равным образом и не продукт, даже не физиологическая функция

или хотя бы даже вообще какое-либо состояние мозга"'.

Надо учесть, что трактовка мышления философами как прежде все-

го или только физиологического процесса в мозгу была во времена

Авенариуса не только весьма распространена, но даже превалировала.

Поэтому он попытался специально исследовать ее причину, которую

обозначил особым термином - "интроекция". Эта тема стала централь-

ной в его книге "Человеческое понятие о мире".

Что же такое интроекция? Согласно Авенариусу, это такой акт по-

знающего сознания, в результате которого в него входит испытание

(переживание) некоей вещи другим человеком. Иначе говоря, в резуль-

тате интроекции переживания вещей, которые суть составные части

"чужого" непрерывного потока опыта, истолковываются как "просто

мои восприятия". В итоге интроекции изначальная целостность, "есте-

ственное" единство мира опыта, распадается на два "мира": на внеш-

ний мир (тот, который существует вне сознания субъекта, хотя и пере-

живается в ощущениях) и мир внутренний (тот, который существует в

сознании субъекта, т. е. "сами" переживаемые ощущения). Вместо це-

лостного опыта (т. е. непрерывного потока переживаний, в котором

слиты воедино содержание и акты переживания), появляются отделен-

ные друг от друга и друг другу противопоставленные субъект, кото-

рый переживает ощущения, и внешний ему, независимый от него объ-

ект, который вызывает ощущения. Но поскольку я отождествляю "дру-

гого" (как человека) с самим собою, то и весь мир (поскольку он

общий и мне, и другому) тем самым должен был бы стать моим "внут-

ренним" миром! Единственный способ избавиться от такого нелепого

солипсистского вывода, согласно Авенариусу, состоит в отказе от "ду-

ализма внутреннего и внешнего", избавившись от его причины - инт-

роекции. Путь избавления от интроекции был долгим. Исторически

первым вариантом интроекции, по Авенариусу, был анимизм: способ-

ность иметь нечто как "внутреннее", как "содержание души", приписы-

валось не только другим людям, но вообще всему сущему. Вслед за

анимизмом возникали и сменяли друг друга разные виды идеализма,

вплоть до современного Авенариусу "психологизма", который пытался

"искать душу" как самостоятельную сущность, отделенную от "объек-

тивного мира". Когда в 1865 г. Ф. Ланге выдвинул концепцию "психо-

логии без души", -наконец-то начался "наивно-критический" этап из-

бавления от интроекции. Однако лишь возникновение эмпириокрити-

цизма с его критическим анализом опыта означает радикальное ее уст-

ранение.

Если интроекция разрушила изначальное целостное понятие мира,

то избавление от нее означает его восстановление. Когда в результате

гносеологической критики интроекции первоначальное состояние цело-

стности опыта восстановлено, весь процесс его последующей "рациона-

лизации" ( который есть одновременно и механизм образования мета-

физики и ее история) становится понятен: в ходе этого процесса раз-

личные моменты "опыта" - своего и чужого, вещей и мыслей, короче,

"элементов" опыта - были оторваны друг от друга, обособлены и

даже абсолютизированы.

Поскольку вопрос о реальности внешнего мира как "другой реаль-

ности", противоположной внутреннему миру сознания, предстает как

проявление "противоестественной" интроекции - вместе с разоблаче-

нием интроекции он снимается с повестки дня. Таким образом, эмпири-

окритицизм избавляет философов от обсуждения таких проблем, кото-

рые, по сути, являются псевдопроблемами, и философия перестает быть

метафизикой. Вместе с тем найдены первоистоки бытия и сознания, т.е.

именно естественное понятие о мире, которое было прежде утрачено!

Таким образом, естественным результатом критической гносеологи-

ческой концепции эмпириокритицизма оказался вывод о целостном опыте,

который даже был развернут в своеобразную онтологическую концеп-

цию - учение об "элементах мира".

ОНТОЛОГИЯ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМА. ОЩУЩЕНИЯ

КАК "ЭЛЕМЕНТЫ МИРА"

Эмпириокритицизм нашел много последователей среди естествоис-

пытателей, сделавшись, в частности, "физическим идеализмом". Это

понятно: в соответствии с требованиями духа времени, подлинная нау-

ка об основах бытия должна была базироваться на достижениях опыт-

ных наук, к числу которых прежде всего относилась физика- лидер

тогдашнего естествознания. Для большинства естествоиспытателей и

многих философов понятие "физическая реальность" стало синонимом

понятия "подлинный мир, как он есть сам по себе". Однако не кто

иной, как Мах, выдающийся физик, в своих философских трудах под-

верг критике эту установку. Тот "физический идеализм", основой кото-

рого стали философские идеи Маха, был вовсе не мировоззренческим

оформлением достижений физики как частной науки, будь то физика

экспериментальная или теоретическая (математическая). После того,

как познавательный процесс в физической науке был подвергнут Ма-

хом гносеологической критике, итоговую концепцию было бы правиль-

нее назвать "психологическим идеализмом": ведь "физическую реаль-

ность" (безразлично, трактовать ли ее как совокупность частиц и полей

или как систему математических уравнений теоретической физики) Мах

и его последователи свели к "комплексам ощущений".

Эмприокритики были более последовательны в проведении своей

антиметафизической программы, чем многие психологи, стремившиеся

заменить философское учение о "духе" результатами научного исследо-

вания психических процессов. Так, если психолог И. Гербарт (1776-

1831), автор популярного в первой четверти XIX столетия учебника по

психологии, стремился объяснить, "как возможно восприятие", т. е.

раскрыть механизм порождения восприятий в результате воздействия

неких внешних сознанию объектов, то философ Э. Мах расценивал

подобное желание как следствие неосознанной метафизической уста-

новки, как результат "интроекции"^. Он устраняет как "метафизичес-

кую" картезианскую проблему соотношения res extensa и res cogitans.

По мнению Маха, физическое тело, данное в опыте, есть то, что само

образуется из восприятий, т. е., в конечном счете, предстает как "ком-

плекс ощущений". Как "наивный субъективизм" Мах квалифицирует

мнение, согласно которому видимое разными людьми как различное -

это вариации кажимости, а действительным бытием обладает неизмен-

ное, "субстанция". Подлинное, изначальное, целостное и "нейтральное"

бытие - это "поток ощущений"; их Мах трактует как "нейтральные

элементы мира"; они, будучи элементами опыта, не идеальны и не

материальны - они нечто изначальное, и потому "третье".

Сами по себе восприятия, с точки зрения Маха, не содержат в себе

ничего субъективного - ведь они есть до начала расщепления потока

на субъективное и объективное. Материалисты выводят субъективные

восприятия из объективных процессов; идеалисты, напротив, объек-

ты - из субъективных восприятий. И то, и другое возможно, коль

скоро существует связь между субъективным и объективным благода-

ря их общему источнику. Став, по его мнению, выше противоположно-

сти этих метафизических систем, Мах проводит "расширенную редук-

цию", существенно универсализируя восприятие. Не будучи, но его

мнению, субъективным изначально, восприятие все же может стать

таковым при определенных условиях - когда оно выступает как "пе-

режитое содержание" восприятия. Тогда элемент, сам по себе нейтраль-

ный, становится "достоянием" субъекта, "психическим".

Поскольку Мах не проводит строгого разграничения между психи-

ческим и нейтральным, его монизм восприятия оказывается психомо-

низмом. В его онтологии элементы первоначала не разложены на субъ-

ективное и объективное. Только "потом" первичное состояние мира

(поток) противостоит - как единство - вторичному, расщепленному

состоянию мира, распавшегося на "мир сознания" и "действительный

мир".

В ходе последующих шагов развития жизни первичное состояние

деформируется внешними обстоятельствами. Такие деформации, закре-

пленные памятью, актуализируемые в воспоминаниях, определяют по-

следующие восприятия. Сохраняющиеся следы прошлого (воспомина-

ния) делают жизнь организма кумулятивным процессом. Этот кумуля-

тивный жизненный процесс и есть "опыт", или "интеллект"; в нем

припоминание оказывается способом, с помощью которого сознание

осовременивает прошлое. Благодаря процессу альности сознания чело-

век живет не дискретно, в серии "теперь", сменяющих друг друга, а

непрерывно - "ретенционно",т. е. в единстве со временем. Поэтому

временность, по мнению Маха, не от природы дана - она есть создание

организма. Только мы, люди, "склеиваем" моменты своей жизни - не

природа! Так же мы склеиваем из элементов комплексы, а затем обра-

щаемся с ними как с субстанциальными вещами. В самой природе нет

никаких "комплексов", как, естественно, нет и стабильности. Нечто

стабилизируется (точнее, превращается сознанием в стабильное образо-

вание) только тогда, когда становится "затравкой" процесса, напомина-

ющего образование грозди кристаллов каменной соли: когда к этому

изначальному нечто нами присоединяется нечто последующее.

Простейший (и важнейший!) способ стабилизировать комплекс эле-

ментов - это приписывать ему имя. Оно - "акустический признак"

комплекса, сохраняющий его в памяти, признак самый неизменный и

удобный. Вокруг него, как ядра, нарастают другие признаки. Поэтому

имя - не этикетка предмета, а скорее его арматура: оно функциональ-

но, оно по праву представляет индивида, к которому относится. И

неважно, что оно случайно по происхождению; неважно также то, что

все, обозначенное им однажды, может перемениться. Если остается имя

вещи - то остается ее ядро. Но если для начала предпочтительнее

слово, то в перспективе, для развития лучше понятие. Хотя суть их

одна: экономичнее обходиться с единством так, как если бы оно было

тождеством, т. е. "одним и тем же".

Ограничение и стабилизация, осуществляемые именем и понятием,

согласно концепции Маха - это формирование комплексов элементов.

Понятие ассимилирует восприятия, элементы не сами соединяются -

их соединяет сознание: понятие есть синтез. Только изначальный мир

сразу и бессубъектен, и беспредметен, и непонятен - потому о нем не

может быть воспоминания. Анализ воспоминаний доводит до этого пре-

дела, но не дальше, поскольку движение против течения - "накапли-

вающихся следов" - воспоминаний, против прогрессирующего синтеза

заканчивается там, где совершается первый шаг синтеза. За этим преде-

лом из поля рефлексии, разумеется, исчезает и самое Я, поскольку

Я- "не изолированная от мира монада, а часть мира в его потоке, из

которого она произошла и в которую ее следует диффундиpoвaть"''.

Онтология эмпириокритицизма несет на себе следы "картезианского

импульса, которым заряжена вся европейская философия, начиная с

нового времени: ведь эмпириокритицизм - не что иное, как разновид-

ность самоанализа познающего субъекта. Специфика этой концепции -

биопсихологизм: на место Декартова cogito в ней поставлено триедин-

ство сознания, живого организма и изначальной, нейтральной мировой

субстанции. Очевидно также и ее существенное отличие от картезиан-

ства: Я в роли островка бытия, связующего центра мироздания, кото-

рый выдержал натиск урагана универсального сомнения, отброшено

как метафизический предрассудок; оно растворяется в "чистых воспри-

ятиях". Мир перестает быть "внешним миром", коль скоро различия

между res cogitans и res extensa размыты, мир внешний и внутренний в

своем истоке слились - или, что то же самое, распались у Маха на

несвязные фрагменты. Авенариус, правда, не пошел столь далеко: он

остановился на ступени "принципиальной координации" Я и мира, тем

самым сохранив Я как центр мира, что значительно ближе к классиче-

скому картезианству.

Таковы истоки, генезис и логика эмпириокритицизма -наследника

картезианской методологической традиции. Он возник как "теоретико-

познавательный идеализм" в общем потоке антиметафизического тече-

ния европейской философской мысли, ориентированной на достижения

положительной науки; поэтому в годы своего наибольшего влияния

эмпириокритицизм предстал как "физический идеализм".

Вместе со "стабилизацией" неклассической теоретической физики

влияние эмпириокритицизма с его эмпиристской ориентацией упало до

минимума. Однако его философская история продолжилась - труды

Авенариуса оказали немалое влияние на основателя современной фено-

менологии Эдмунда Гуссерля. Подобно эмпириокритикам, феноменоло-

ги искали "чистое первоначало" философского рассуждения, освобож-

даясь посредством специально разработанного для этой цели метода

феноменологической редукции от всяческих "предрассудков" философ-

ских систем. Но, в противоположность эмпириокритицизму, феномено-

логия трактует принятие "естественной установки", веру в существова-

ние мира как глубочайший предрассудок научной мысли. В итоге в

западной философии место "нейтрального монизма" эмпириокритиков

занимает "трансцендентальный идеализм".

В нашей стране освоение и осмысление эмпириокритицизма отлича-

лась рядом специфических особенностей. В силу обстоятельств, дале-

ких от философского содержания и внутренней логики развития этой

концепции, "русский" эмпириокритицизм оказался настолько тесно свя-

зан с российскими политическими событиями, что превратился из фи-

лософского учения в идеологическую конструкцию, не так уж много

сохранившую от первоначального содержания. Споры были далеко не

философскими. Целью их было что угодно, но не установление смысла

философских утверждений, и еще менее достижение истины. Самый

известный из российских оппонентов эмпириокритицизма, В. И. Ленин,

был прежде всего политическим деятелем, а для него самым важным

стал как раз политико-идеологический аспект, который приобрел "рос-

сиискии вариант эмпириокритицизма в силу причин, случайных для

философского содержания этой концепции. (Несколько подробнее об

эмпириокритицизме на русской почве см. в разделе, посвященном рус-

ской философии.)