Земельная рента —

экономическое содержание с о б ственности.

При феодализме производственные отношения выступают прежде всего в виде рентных отношений. К. Маркс многократно называет ренту, «экономической формой», в которой реализуется земельная собственность, «фор­мой действительного существования», «действительной экономической формой, собственности». В таких выражениях под земельной собственностью понимается право земельной собственности. Когда же «земельная собственность» употребля­ется Марксом в значении экономического отношения, она становится синонимом ренты. Таким образом, эксплуататорская земельная собственность в экономи­ческом понимании — это и есть рента. Всякое иное понимание собственности приводит к юридической ее трактовке, т. е. к приписыванию праву структуро­образующей роли в обществе (С. 86).

Марксистская формулировка о господстве при феодализме земельной собствен­ности (в отличие от похожей формулировки, имеющейся в буржуазной науке) возникла именно из осмысления того факта, что в распределении господствует земельная рента. При капитализме стоимость произведенного продукта распада­ется на три части — заработную плату, прибыль и ренту, связанные соответ­ственно с трудом, капиталом и земельной собственностью. К. Маркс видел, что при феодализме капитала нет, нет и его прибыли, общественный продукт имеет лишь две доли — «заработную плату» и ренту. Отсюда вытекал вывод о господ­стве земельной собственности (рентных отношений) при феодализме. Таким обра­зом, базис феодализма определяется через анализ размера, формы, способа произ­водства и способа взимания земельной ренты.

По величине феодальная земельная рента определяется как «единственная гос­подствующая и нормальная форма прибавочной стоимости или прибавочного труда», «всеобщая форма прибавочного труда», «нормальная, все поглощающая, так сказать, легитимная форма прибавочного труда». Однако ряд объективных факторов ограничивает ее размер более узкими пределами.

На величину ренты влияет, например, цель производства при феодализме. Прямая аналогия с капитализмом здесь не проходит. Если целью буржуазного производства служит получение прибавочной стоимости, из этого не следует, что «целью феодального производства являлось получение феодалами прибавочного продукта, феодальной ренты». Капиталист в обогащении видит путь к повыше­нию своего социального статуса. При феодализме та же цель — повышение со­циального статуса — не достигается автоматически, с помощью накопления материальных средств. «Могущество феодальных господ, как и всяких вообще суве­ренов, определялось не размерами их ренты, а числом их подданных, а это послед­нее зависит от числа крестьян, ведущих самостоятельное хозяйство». Это зна­чит, что привлечение крестьян на свои земли, а не стремление выжать из каждого из них как можно больше доминирует в намерениях феодала.

Кроме того, господствует натуральное хозяйство. Это значит, в частности, что «экономической целью» является «производство потребительных стоимостей», «обеспечение существования отдельного собственника и его семьи, а также и всей общины». А отсюда неизбежно вытекает, несмотря на «роскошь личных услуг», отсутствие «безграничной потребности в прибавочном продукте».

Еще один фактор, также сдерживающий рост феодальной ренты, — это стрем­ление господствующего класса представить данные эксплуататорские отношения как существующие от века, непреходящие, опереться на традицию. Феодалу «невыгодно» ввести, скажем, третий день барщины в дополнение к обычным двум, так как материальный выигрыш, полученный от этого шага, не компенсирует потерь — разрушения представления о неизменности социальных отношений, как и всего сущего. «Феодальный землевладелец не стремится извлекать из своего земельного владения максимально возможную выгоду», и именно эта патриархаль­ность отношений окружает «хозяина земли некоторым романтическим ореолом».

Если при капитализме воспроизводство рабочих необходимо вообще, как класса, безотносительно к судьбе конкретных его представителей, то воспроизвод­ство крепостных крестьян интересует каждого феодала конкретно — ему нужн,чтобы конкретные люди, являющиеся его подданными, были воспроизведены в их взрослых детях (С. 87-88). Отсюда экономическим законом феодализма является обеспече­ние производителя необходимым продуктом. Маркс придавал этой закономерно­сти большое значение. Он, конечно, не считал переход от феодализма к капита­лизму регрессом, но не раз отмечал, что в имущественном положении непосред­ственных производителей многое изменилось к худшему. Особенно тяжело прихо­дилось работникам в переходные периоды, когда старые привилегии исчезали, а новые возможности, связанные с личной свободой, еще не проявлялись.

Все, что говорилось выше о размере ренты, относилось к политэкономитескож категории ренты. Практические повинности и платежи, оброки и барщины и т. д. могут отклоняться от политэкономически законных размеров в обе стороны. Эти отклонения могут быть общими для страны — в одни периоды положение кресть­янства в целом ухудшается, в другие периоды — улучшается. Кроме того, беско­нечны градации различных феодальных плат и при синхронном срезе.

Вторая черта, характеризующая феодальную земельную ренту, помимо раз­мера платежей, — это специфика принуждения к прибавочному труду. При­нуждение осуществляется во всех эксплуататорских формациях, но по-разному. При капитализме оно в основном экономическое, при докапиталистических анта­гонистических формациях — в основном внеэкономическое. Не следует только расшифровывать последнее как «насилие». Как правило, внеэкономическое при­нуждение, как и экономическое, было косвенным — нравственно-моральным, религиозным, правовым и т. п. Разумеется, в конечном счете решала грубая воен­ная сила, однако применение этой силы свидетельствовало бы о сбоях в функ­ционировании феодальной системы.

Последний вопрос этого параграфа — о наиболее типичной для феодализма форме ренты из числа трех докапиталистических: отработочной, продуктовой, денежной. Прежде всего следует поставить особняком денежную ренту. Она зна­менует переход уже к совершенно иной экономике. Не всякий перевод платежей в денежную форму есть появление денежной ренты. Только если «характер всего способа производства более или менее меняется», в состав издержек производства «входят в большей или меньшей мере денежные затраты», появляются развитая торговля, городская промышленность, товарное производство, денежное обраще­ние, начинает действовать закон стоимости — появляется рыночная цена товаров, которая примерно соответствует их стоимости, — лишь при этих условиях ренту можно считать денежной. Иными словами, это не просто «последняя форма», но вместе с тем «форма разложения» докапиталистической ренты.

Из двух оставшихся формационно ярче и типичнее продуктовая рента. Именно она предполагает наибольшее число «крестьян, ведущих самостоятельное хозяй­ство», отчего, в свою очередь, зависит «могущество феодальных господ». Отрабо­точная же рента появляется в двух случаях, прямо противоположных по их месту в истории феодализма. Либо натуральность хозяйства настолько полна, что фео­далу приходится самостоятельно обеспечивать себя продуктами потребления, - это ситуация, когда развитие рынка не достигло «нормального феодального» уровня. Либо феодал стремится к интенсификации производства, к экономической выгоде за счет политического веса — ситуация тоже специфическая, проявля­ющаяся при неравномерном вызревании капитализма.