komarova_z_i_metodologiya_metod_metodika_i_tekhnologiya_nauc

принят как отступничество, и это сообщило особую запальчивость критике его доктрины.

В результате деятельность лингвистических философов часто радикальным образом противопоставлялась доктрине логических позитивистов. Однако это утверждение справедливо лишь в определенном отношении.

Здесь можно сослаться на оценку ситуации швейцарским философом Г. Кюнгом: «Многие философы рассматривают искусственные языки символической логики как более совершенные по сравнению с естественными языками и пытаются формулировать свои теории в таких искусственных логических языках. С другой стороны, имеются философы, выступающие против этого и не желающие выходить за пределы «естественно» возникших языков. Обычно они не отвергают научной ценности логических исчислений, но относят их к математике и специальным областям науки, не признавая за ними философского значения. К этой группе принадлежат феноменологи, а в англоязычных странах

– последователи позднего Витгенштейна, так называемые «философы обыденного языка». В частности, последние настроены иногда весьма радикально и утверждают, что вообще философские проблемы возникаю только благодаря неправильному употреблению языка и что их решение сводится к тщательному анализу корректности словоупотребления. Их процедуры часто являются ad hoc, и у них отсутствует стремление к систематическому построению знания»

[Кюнг 1999 : 30-31].

Упрек в адрес философов обыденного языка в данном высказывании Г. Кюнга обусловлена, по-видимому, не чем иным, как целью его работы «познакомить читателя со способами мышления тех современных философов, которые при анализе классических философских проблем используют средства символической логики» и которых не следует «огульно отвергать... как «позитивистов»1 и «номиналистов»2 [Кюнг 1999 : 27], т. е. оправданием того направления логико-философской мысли, от которого отталкивалась в своём становлении философия лингвистического анализа обыденного языка.

Однако слова Г. Кюнга заслуживают внимания в той части, где речь идёт о характере взаимоотношений между двумя философскими направлениями. Исследователь верно подмечает тот факт, что данные позиции не столь уж взаимозаключающи. Несмотря на то, что философы обыденного языка отказались от «языкового строительства» и создания универсального языка науки средствами символической логики, что во многом определяло характер деятельности представителей логического позитивизма, установка на поиск адекватных форм языкового выражения научного знания оставалась общей для тех и других, и разность их лозунгов не должна вводить в заблуждение.

1Позитивизм – одно из основных направлений философии науки, представители которого исходят из того, что единственно надежным и одновременно практически важным для человечества видом познания и знания является то, которое получают методами частных наук. Это знание было названо или «положительным», или «позитивным», отсюда и название направления.

2Номинализм [от лат. nomen – «имя»] – концепция, согласно которой не существуют универсалии, понятия являются результатом языковой деятельности человека, в реальной действительности им ничего не соответствует. В Средние века номинализм, получивший наиболее детальную разработку у У.Оккама, противостоял реализму (Ф. Аквинский) и концептуализму (П. Абеляр).

61

Между тем поворот к анализу естественного языка и своего рода реабилитация последнего в глазах научного сообщества имели широкий резонанс за пределами логики и философии, в частности его с восторгом приняли языковеды как долгожданный «праздник на своей улице».

На ранние стадии анализа обыденного языка глубокое влияние оказала философия Дж. Э. Мура с его учением о здравом смысле, однако классический вид философии анализа обыденного языка связывают с именем Л. Витгенштейна. Поздние взгляды Л. Витгенштейна (как они изложены в его работах

«Замечания по основам математики» и «Философские исследования») сохра-

нили некоторые черты, характерные для раннего его произведения – «Логикофилософского трактата», бывшего своего рода священной книгой логических позитивистов Венского кружка. Например, он «по-прежнему отрицает универсалии, духовные сущности, типы, логические константы, бесконечные множества, дихотомию души и тела и все подобные логические и метафизические аксессуары; он предпочитает объекты, конкретные факты, действительно встречающиеся логические структуры и формы поведения. Однако в последних произведениях понимание Витгенштейном функций обыденного языка, задач философии и природы значения существенно отличается. Он по-прежнему признает сложность обыденного языка, но отношение к ней меняется. «В «Трактате» Витгенштейн из сложности обыденного языка делал вывод о необходимости выявления структуры обыденного языка в совершенном языке, в котором все сложные высказывания с помощью тавтологий сводились бы к элементарным высказываниям, отображающим атомарные факты. В последних работах он приходит к мысли, что попытка построения такого совершенного языка является бесполезной и ошибочной.

Можно сказать, что сам по себе обыденный язык был реабилитирован, а причина всех бед усматривалась в его неверном использовании людьми.

Поскольку предметом конкретного языкового анализа лингвистических философов были произведения традиционной философии, то ей и досталось в первую очередь. Так, в защиту обыденного языка против искажающей его философской практики выступил Н. Малкольм в работе «Мур и обыденный язык» (1942), обнаружив, что язык, который использовался традиционной философией, обладает все теми же недостатками, что и язык простецов, некогда третированный Ф. Бэконом.

С точки зрения доктрины логического позитивизма это само собой разумелось, поскольку философия пользовалась все тем же естественным языком, вводящим всех в заблуждение. Однако лингвистическая философия указала на одно обстоятельство, которое не позволяло принижать роль естественного языка: в ситуации обычного человеческого общения он функционирует вполне исправно. Вот как об этом рассуждает Л. Витгенштейн. Философские проблемы, по его мнению, являются не прямым результатом сложности обыденного языка, а результатом особого подхода к языку: проблем не возникает до тех пор, пока язык используется обычным образом. Так, например, в обычном рассуждении мы не встречаем трудностей при связывании имен и вещей, но как только философ начинает исправлять само отноше-

62

ние между именем и вещью, уставившись на находящийся перед ним объект и повторяя его название… бесчисленное количество раз», именование начинает казаться странным занятием. Таким образом, «философские проблемы возникают тогда, когда язык бездельничает». Они встают тогда, «когда язык работает вхолостую, а не тогда, когда он по-настоящему работает» [Витгенштейн 1994 : 97]. Одним словом, дело в том, что философы (это можно распространить и на ученых) неправильно используют язык, что приводит к созданию целого ряда проблем.

Философы данного направления привлекли внимание к тому обстоятельству, что не все споры и разногласия одинаково ценны для науки, иначе говоря, не за всеми коллизиями стоят реальные проблемы, иногда оживленный спор лишь маскирует отсутствие таковых. Само выражение терминологическая проблема чаще всего употребляются как раз по поводу непринципиальных разногласий между исследователями. Когда говорят, что данные разногласия

носят характер чисто терминологический, явно подразумевают разногласия,

не имеющие отношения к существу дела (затрагивающие различия исключительно в форме выражения одного и того же содержания) [Бугорская 2007 : 77].

Итак, сторонники анализа обыденного языка ратовали за то, чтобы умерить амбиции и не строить идеальный язык, а разобраться со старым. Очищенный от искажений, он окажется вполне пригодным для использования его в ка-

честве языка научного описания.

Надо отметить, что проект очищения обыденного языка был бы не менее грандиозным, чем проект создания искусственного языка, если бы удалось прояснить все смыслы употребляемых в научном обиходе терминов и выражений. Однако для реализации такой программы было не обойтись слабыми силами энтузиастов, на это потребовалась бы мобилизовать всех ныне здравствующих философов. Последнее по вполне понятным причинам было невозможно, поэтому в целом программа очищения обыденного языка производит впечатление некой незавершенности, фрагментарности. Замечание Г. Кюнга об отсутствии «стремления к систематическому построению знания» и использовании аналитических процедур ad hoc подчёркивает именно эту особенность данного направления философской мысли [Бугорская 2009].

Итак, точкой расхождения логического позитивизма и лингвистической философии явился вопрос о масштабах языкового строительства (создания искусственных языков символической логики). Логический позитивизм был целиком подчинён этой идее, лингвистическая философия оспаривала её исключительную значимость в проблематике анализа языка науки. Все прочие принципиальные позиции, в том числе установка на «очищение» языка науки, оставались общими для обоих направлений. Это единство служит оправданием традиции рассматривать обе философские программы под общим названием – нео-

позитивизмом1.

1 См. статью Н. Д. Арутюновой «Лингвистическая философия» в «Лингвистическом энциклопедическом слова-

ре» [ЛЭС 2002 : 269-270].

63

Философия языкознания (лингвистики)

Почти во всех философских работах подчеркивается «причудливая» природа языка, постижение которой связано с многочисленными сложностями. Основные концепции сведены в таблицу 3.

Таблица 3

64

Как видно из таблицы 3, философы спорят о природе языка и его теорий (моделей). Спор идёт по ряду основных проблем:

1)о концептуальности языка;

2)о соотношении языка и ментальности;

3)о соотношении языка с внешним (предметным) миром;

4)о соотношении языка с деятельностью человека;

5)о соотношении в языке индивидуального и общественного;

6)о самостоятельности языка;

7)об игровом характере языка;

8)о соотношении формального и естественного языка;

9)о соотношении языка и речи.

Оконцептуальности языка. Абсолютное большинство современных философов считает, что язык по своей природе концептуален. Дело обстоит не так, что люди обозначают словами отдельные предметы, они непременно

используют концепты. Против этой позиции иногда, впрочем довольно вяло, возражают номиналисты1, восприемники идей Д. Скота и У. Оккама. Но и они прекрасно сознают, что любой фрагмент языка, например, текст или предложение, представляет собой теорию, статус которой немыслим без концептов. Попугай повторяет слова за человеком, но он не в состоянии осилить их смыслы.

Осоотношении языка и ментальности. Длительное время, вплоть до

XIX в., язык считали выражением ментальности. Сознание – первично, язык – вторичен. Этой позиции придерживались, в частности, Дж. Локк, Дж. Беркли, Д. Юм и И. Кант. Ныне рассматриваемая концепция не в почете. Взаимодействие между ментальностью и языком не отрицается. Но предполагается, что в

нем совсем не обязательно язык играет подчиненную роль. Абсолютное

1 Номинализм [фр. nominalisme < лат. nominalis – «касающийся имени, наименования»]. Направления в средневековой философии, считавшее общие понятия лишь именами единичных предметов.

65

большинство аналитических авторов концентрирует свое внимание на отношении языка не с ментальностью, а с внешним миром. Такой подход к осмыслению природы языка был инициирован Л. Витгенштейном.

Осоотношении языка с внешним (предметным) миром. На этот раз спор идет о первичности или же вторичности языка по отношению к миру ве-

щей.

В рамках неопозитивизма1 (Л. Витгенштейн, Р. Карнап) считалось, что языковые знаки только обозначают вещи. Истинность того или иного предложения определяется его соответствием фактам. В обсуждаемом вопросе позиция неопозитивистов во многом совпадала с представлениями материалистов, которые считают, что язык копирует действительность. В рассматриваемую позицию сейчас вносятся существенные коррективы. Действительно, концептуальный характер языка указывает на его нетривиальную природу. Правомерно ставить вопрос о соотносительности языка и предметного мира, но не о первичности одного из них [Канке 2010].

Осоотношении языка с деятельностью человека. Мало кто сомнева-

ется в ее наличии. Связь языка с деятельностью человека особенно часто подчеркивают прагматически настроенные авторы, например, Л. Витгенштейн (в последний период его творчества), Дж. Остин, Дж. Сёрл, У. Куайн, К.-О. Апель, Ж.Ф. Лиотар. Для них всех язык есть форма деятельности. Причем именно язык придает концептуальность его единству с деятельностью. Деятельностная концепция языка, естественно, несовместима с пониманием языка

вкачестве всего лишь копии действительности.

Осоотношении в языке индивидуального и общественного. На пер-

вый взгляд, кажется, что язык общества – это лишь простая сумма индивидуальных языков. Однако эта точка зрения многими, например, Х. Г. Гадамером, М. Фуко, К.-О. Апелем, решительно отвергается. Согласно их точке зрения, язык имеет не столько индивидуально-субъективный, сколько интерсубъективный характер. Доминирует в языке не личностное, а общественное. Согласно господствующей среди современных философов точке зрения, язык имеет интерсубъективную природу. Но если герменевтики (Х. Г. Гадамер) и представители философии критической теории (К. О. Апель, Ю. Хабермас) подчеркивают сильные стороны языка интерсубъективной природы, то

постструктуралисты2 и постмодернисты3, например, Ж. Деррида и

1Неопозитивизм, или логический позитивизм – влиятельное направление современной философии науки, выступающее за союз философии и науки, широко использующее логический анализ языка.

2Постструктурализм – философское направление, характерное для французской философии (М. Фуко, Ж. Деррида, Ж. Делёз) 70-80-х годов XX в., который свелся к пересмотру структуралисткой лингвистической модели. Деррида критиковал концепцию синтаксического знака. Фуко изучает образование дискурсивных практик, реализуя триаду: генеология (образование дискурсивных практик) – критика (перегруппировка дискурсов) – археология (проблематизация в историческом).

3Постмодернизм – общее название ряда течений современной философии (по своему предмету и методу являющейся лингвистической), в основе которых лежит неприятие всех основный установок западноевропейской философии XVII-XX вв. как теоретической основы культуры и общества, в том числе и науки. Наиболее важным достижением философии постмодернизма можно считать её вклад в разработку методологии гуманитарного познания, философских проблем литературоведения, эстетики, этики, социальных теорий.

66

Ж. Ф. Лиотар, Н. С. Лакан и др. всячески подчеркивают необходимость его деконструирования1 во имя борьбы с тоталитаризмом.

О самостоятельности языка. Философы, которые отказываются от признания возможности сведения языка к ментальности и предметному миру, как правило, подчеркивают его самостоятельность. В наиболее отчетливом виде эту позицию выражают постструктуралисты и постмодернисты. Ж. Деррида подчеркивал, что у знака нет референта. Иначе говоря, он отказывался считать язык системой знаков. Язык и мир вещей как бы скользят по поверхности друг друга. Выражаясь несколько грубо, но зато более определенно, можно сказать, что, по Ж. Деррида, язык первичен, а все остальное намного менее существенно.

Язык как игра. Согласно Л. Витгенштейну, язык реализуется в форме возможной совокупности предложений. Однозначное определение несамостоятельно в принципе, ибо всегда есть некоторые возможности. Мы всегда имеем дело не с одним-единственным предложением, а с целым их гнездом. Правила языковой игры постоянно меняются. Язык не вторичен, а первичен. «Понимай языковую игру, – отмечал он, – как то, что первично, а чувства и т. д. – как способ рассмотрения, интерпретацию языковой игры» [Витгенштейн 1994 : 253]. Концепция языковой игры стала лейтмотивом многих философских систем.

Она характерна для деконструктивизма Ж.Деррида, постмодернизма Ж.Ф.

Лиотара, концепции неопределенности перевода У.Куайна [Марков 2011 : 234].

О соотношении формальных, машинных и естественных языков. В

рамках аналитической философии2 длительное время считалось, что формальные языки3, в частности языки логики и математики существенно превосходят естественные языки, которые обладают многочисленными изъянами. Рассматриваемая позиция характерна для Г. Фреге, Б. Рассела и Р. Карнапа. Интересно, что все трое являются логицистами. Они полагали, что теорией языка является не лингвистика, а математическая логика. Развитие аналитической философии сопровождалось изучением также естественных языков. Их стали считать вполне адекватными тем ситуациям, в которых они актуальны. В результате логический поворот дополнился лингвистическим. Лишь один из этих двух поворотов, а именно лингвистический, характерен для европейско-континентальной философии [Марков 2011 : 235].

Широко распространенной разновидностью формальных языков являются машинные языки, посредством которых представляются совокупности операций, которые реализуются определенными техническими средствами. В

1Деконструкция (термин М. Хайдеггера) – ключевое понятие деконструктивизма – это влиятельное фи- лософско-методологическое направление анализа гуманитарного знания конца XX века, основное требование которого – деконструкция текста.

2Аналитическая философия – очень широкое и разнородное по содержанию течение современной философии (Г. Фреге, Б. Рассел, Дж. Мур, Л. Витгенштейн, Р. Карнап, У. Куайн, Х. Патнэм, К. Поппер…) и современной философии науки, объединенное идеей анализа различными средствами (логическими, лингвистическими, семиотическими, герменевтическими) языка науки.

3О формальных языках см.: статья «Синтаксис» в «Лингвистическом энциклопедическом словаре» [ЛЭС 2002 : 450]; статья «Логическое направление» (с. 275); статья «Искусственные языки» (с. 202) статья «Языки программирования» (с. 615-617).

67

случае применения вычислительной техники машинные языки выступают как языки программирования1, которые используются для представления данных и операций (алгоритма) их обработки на ЭВМ. Примерами языков программиро-

вания являются Алгол, Фортран, Паскаль и другие.

В наши дни становится все более очевидным, что высоты философ- ско-научной культуры недостижимы без учета интердисциплинарных связей между языками. Имеет место единство и многообразие языков различных наук.

О соотношении речи и текста. Длительное время философы считали, что главной формой языка является речь, в которой пульсирует сама жизнь. Текст же интерпретировался как опредмеченная, застывшая речь. Постструктуралист Ж. Деррида опрокинул эту концепцию, т.к. предпочел речи текст. Он представляет интерсубъективность языка в более определенной форме. Речь всегда локальна и виртуальна, она вспыхивает и исчезает. Текст более определенён в том смысле, что он всегда доступен, над ним можно размышлять, он не требует срочного ответа. В этом смысле весьма показательны онлайновые тексты. К ним можно обратиться в любое время суток. Отталкиваясь от идей Ж. Деррида, его коллега Ю. Кристева развила концепцию интертекстуальности. Имеется в виду, что все тексты как бы пронизывают друг друга. Поэтому в любом тексте мы узнаем следы творений других авторов.

Что такое язык? После всего изложенного очевидно, что ответить на поставленный вопрос непросто. Было бы, например, недостаточно определять язык как инструмент, необходимый для выражения ментальности или же создания картины предметного мира человека.

Предлагается следующее философское определение языка: «Язык – это

интерсубъективное конструирование смыслов бытия» [Канке 2010 : 262]. Се-

годня популярен радикальный тезис: «всё есть язык» [Марков 2011 : 232]. Итак, в стремлении понять содержание языка наиболее исчерпывающим

образом следует учитывать, что язык концептуален (большинство философов),

диалогичен (Х.Г. Гадамер), проблематичен (М. Фуко), интертекстуален (Ю. Кристева), коммуникативен (Ю. Хабермас) и имеет игровой характер (Л.

Витгенштейн).

Рассмотренные проблемы позволяют признать, что «последние тридцать лет особое внимание философов фокусируется на теме «Познание и язык», которая грозит даже поглотить собой всю эпистемологическую проблематику»

[Касавин 2008 : 7].

1 О машинных языках см. «Лингвистический энциклопедический словарь» статья «Языки программирования»

(с. 615-617).

68

Вопросы и задания для обсуждения

1.Что такое современная философия?

2.Почему и для чего возникла философия науки? Каково её соотношение с философией?

3.Что такое методология с философской позиции?

4.Как методология соотносится с философией и философией науки?

5.Как Вы понимаете сущность познания?

6.Что такое принципы познания?

7.Почему существует не один основополагающий, а множество принципов познания?

8.В чем заключается специфика эмпирического познания?

9.Каковы особенности философского осмысления феномена факт?

10.Как соотносятся два уровня мышления: рассудок и разум?

11.Назовите основные формы теоретического познания.

12.Какова роль проблемы в структуре научного познания?

13.Является ли гипотеза формой теоретического познания?

14.Какова роль научных теорий в структуре научного познания? Её основные функции. Что даёт основание считать научную теорию «удивительным достижением человеческого разума» [Марков 2011 : 254].

15.В чем Вы видите основную задачу научного познания?

16.Как Вы полагаете, существуют ли метатеоретический уровень научного познания? Докажите свою позицию.

17.Какова роль общенаучной картины мира в познании?

18.Обозначьте пути взаимодействия общенаучной и специальных картин мира в процессе познания.

19.Нужно ли включать философские основания науки в структуру научного знания?

20.Назовите основные проблемы философии лингвистики как специальной философии.

21.Как вы прокомментировали бы следующее высказывание современного отечественного философа: «В философии язык обычно рассматривался в качестве инструмента познания, и это чисто профессиональное отношение к языку как средству выражения истины остаётся превалирующим и сего-

дня» [Марков 2011 : 213].

22.Прокомментируйте высказывания:

«Чтобы понять современное состояние мысли, вернейший путь вспомнить, как человечество дошло до него» (Александр Иванович Герцен).

«Философия есть особый способ мышления, благодаря которому она становится познанием» (Георг Гегель).

«Философия всегда заключает зародыши нового сознания, иногда даже предвосхищает целые области развития науки» (Владимир Иванович Вер-

надский).

69

«Наука без теории познания… становится примитивной и путаной»

(Альберт Эйнштейн).

Литература для углублённого изучения

70