Денег давать не желаем!

Пусть вносят червонцы

Царь да оборонцы.

Нехватка инфляции.

Небывалых масштабов достигла и эмиссия обычных денежных знаков – их за март-октябрь 1917 г. напечатали на 9533,4 млн. рублей – это составило около 40% денежной массы, находившейся в обращении к октябрьскому перевороту.²⁶ Идеолог большевиков Ленин с явным удовлетворением отмечал, что «выпуск бумажных денег является худшим видом принудительного займа, главным злом финансовой неурядицы».²⁷ Забегая вперёд, заметим – про ту финансовую неурядицу, которую учинили большевики в 1921 г., «великий вождь и учитель трудящихся всего мира» уже ничего подобного не писал. Куда только пресловутое красноречие девалось.

За весну-осень 1917 г. бумажный рубль обесценился в 4 раза; к концу октября он стоил лишь 8 копеек золотом.²⁸

Кроме невиданной по масштабам эмиссии, перестал также работать такой антиинфляционный механизм, как крестьянская психология. В начале войны «лишние» бумажные деньги, попадая в деревню, прочно там оседали во всевозможных «кубышках» – крестьянин во время войны предпочитал создать запас «на чёрный день». Теперь же крестьяне не только стали придерживать и оберегать от продажи сельхозпродукцию, но и начали сбывать накопления в бумажных деньгах. Глядя на то, что начало выпускать Временное правительство, уже не верилось в крепость бумажного рубля.

Парадокс был в том, что наличности, несмотря на резкое увеличение денежной массы, не хватало: цены возрастали быстрее, чем увеличивалась эмиссия. Весь 1917 год наблюдался «денежный голод». Для разрешения проблемы было предпринято несколько шагов.

Ау, УА!

26 апреля 1917 года стало знаковым днём в истории российского бумажного денежного обращения. В оборот поступили дензнаки, выпущенные собственно Временным правительством. Это были купюры в 250 и 1000 рублей (о них подробнее ниже). И в тот же самый день в Экспедицию заготовления государственных бумаг поступило письмо правления Госбанка № 130948.²⁹ В нём предлагалось ввести упрощённую («миллионную») нумерацию теперь уже для 5-рублёвых билетов серии 1909 г.

Следует отметить, что при подготовке данного решения были учтены ошибки перевода на «миллионную» нумерацию рублёвиков в 1915 г., а именно: 1) была соблюдена целостность нумерации серий и 2) был обеспечен достаточно строгий переход в использовании алфавита в литерных сериях.

Каждая «миллионная» серия состояла из 3 цифр; самая первая «миллионная» пятёрка имела серию не 1, а 001. Кроме того: если при переходе на «миллионную» нумерацию рублей «проскочили» литерную серию, начинающуюся с М, то при переходе на подобную нумерацию пятирублёвок наблюдается довольно чёткий, хотя и с некоторыми огрехами, переход. По данным Де-Тилота, последняя серия пятирублёвок с индивидуальной нумерацией была ТУ; «миллионные» же пятёрки начали печатать с серией УА: таким образом, «потерялись» при переходе с одной нумерации на другую всего лишь несколько последних серий, начинающихся с литеры Т. По крайней мере внешне порядка в этой операции по сравнению с обменом рублей 1915 г. было больше. Однако даже беглый взгляд на статистику с одной стороны и на продукцию ЭЗГБ 1917 г. с другой говорят об обратном – невиданном нарастании хаоса в денежных делах.

Как видим, при Временном правительстве пятирублёвки с индивидуальной нумерацией печатались менее 2 месяцев. Однако за это время по данным каталога Де-Тилота были выпущены литерные серии с НП по ТУ – т.е. 143 серии по 1 млн. банкнот. Для сравнения: с момента назначения в 1912 г. Управляющим Госбанком И.П. Шипова в обращение вышло 138 литерных серий: с ЗЯ по НО.

Т акие невиданные по размаху масштабы эмиссии сказались на качестве изготовляемых билетов самым непосредственным образом. Помимо ставшего уже традиционным «подчёркивания» литерной серии начинает наблюдаться сначала нехватка краски для нанесения номеров купюр и факсимильных подписей, а уже вскоре в обращение начинают поступать дензнаки, которые с полным правом можно назвать типографским браком. Краски не всегда хватает даже на основные изображения купюры. Меньше других повезло 10-рублёвому билету: он, как наиболее многокрасочный, стал самым ярким образцом снижения качества работы станков ЭЗГБ. Практически исчезает контраст тонов, игра оттенков; купюра становится монотонной: красно-зелёной. Вместо гроздьев винограда и фруктов на кредитном билете серые пятна, в которых кое-как можно различить что-то ботаническое.

И на этом, однако, не остановились. После того, как в апреле 1917 г. прошла очередная забастовка работников ЭЗГБ (политическая) и в обращение пришлось выбросить весь запас наличности³⁰, прежний строгий контроль над качеством печатаемых кредиток стал невозможен – при его осуществлении срывался производственный план ЭЗГБ. В обращение стали попадать билеты с грубыми нарушениями технологий печати. Так, на одной серии трёхрублёвок куда-то исчезла половина подписи кассира Гр. Иванова.

Верхом некачественности работы ЭЗГБ стала «миллионная» серия пятирублёвок УА-004. В основной массе эти банкноты ничем не отличаются от своих «собратьев по станку», но известно, что часть купюр вышла с дефектом в обозначении серии (!) банкнот. Вверху купюры нумерация обычная: УА-004, а вот внизу буквы перепутаны, и серия обозначается АУ-004.³¹ Вот уж действительно – ау!