"Юридическая и правовая работа в страховании", 2008, N 4
Обзор практики арбитражных судов в сфере морского страхования
Настоящий обзор посвящен судебным спорам, связанным с исполнением договоров морского страхования. В обзоре дается обстоятельный комментарий к каждому из приведенных в нем судебных актов. Этот материал будет полезен юристам и иным специалистам страховщиков и перестраховщиков, занимающихся страхованием и перестрахованием морских рисков.
Споры, связанные с исполнением договоров морского страхования, - явление достаточно распространенное. Однако с учетом того, что значительная их часть рассматривается третейскими судами, в том числе международными, в государственные арбитражные суды России поступает относительно немного исков, затрагивающих данный вид правоотношений. Тем не менее количество таких споров растет, а с учетом того факта, что договоры морского страхования имеют свои особенности в правовом регулировании (что арбитражные суды далеко не всегда принимают во внимание), обзор судебной практики в этой сфере имеет, как мы считаем, актуальное значение.
Прежде всего необходимо сказать о том, что договор морского страхования в силу ст. 970 ГК РФ регулируется нормами гл. 15 Кодекса торгового мореплавания РФ (КТМ РФ), посвященной именно морскому страхованию, а правила гл. 48 "Страхование" ГК РФ применяются к таким правоотношениям лишь субсидиарно, то есть дополнительно, если иное не установлено специальным законом.
Примечание. Нормы ГК РФ не должны применяться к отношениям, основанным на договоре морского страхования, если в КТМ РФ имеется специальная норма, регулирующая конкретный вопрос.
Основное отличие правового регулирования договора морского страхования заключается в том, что по сравнению с подходом, нашедшим отражение в гл. 48 ГК РФ, для которого характерна всемерная защита прав и интересов страхователей и выгодоприобретателей в ущерб, как мы считаем, охране прав и интересов страховщиков, являющейся сильнейшей стороной страховой сделки, в гл. 15 КТМ РФ соблюден баланс прав и обязанностей обеих сторон договора морского страхования. В комментариях к судебным актам, принятым по конкретным гражданским делам, эти отличия будут раскрыты более подробно.
Второе важное отличие заключается в том, что абсолютное большинство норм гл. 15 КТМ РФ имеют диспозитивный характер, так как согласно ст. 247 этого Кодекса положения гл. 15 применяются, если иное не установлено соглашением сторон страховой сделки. Единственное исключение составляют две статьи, касающиеся регулирования абандона, то есть права страхователя (выгодоприобретателя) после наступления страхового случая, вследствие которого имущество погибло или утрачено, отказаться от застрахованного имущества в пользу страховщика с целью получения страхового возмещения в размере страховой суммы, предусмотренной договором.
Такой режим правового регулирования договора морского страхования обусловлен тем, что здесь оба участника сделки - профессиональные субъекты хозяйственного оборота, поэтому нет необходимости в жестком регламентировании их страховых отношений <1>.
--------------------------------
<1> См. об этом подробнее: Дедиков С.В. Договоры имущественного и морского страхования: сравнительное исследование // Хозяйство и право. 2006. N 4. С. 27 - 39; Комментарий к Кодексу торгового мореплавания Российской Федерации / Под ред. Г.Г. Иванова. М., 2000. С. 414 - 476.
Примечание. Договор морского страхования регулируется диспозитивными нормами. Это обусловлено тем, что здесь оба участника сделки - профессиональные субъекты хозяйственного оборота.
Для правильного применения тех или иных норм гл. 15 КТМ РФ или гл. 48 ГК РФ важно определиться в вопросе о том, когда следует полагать, что соответствующие отношения по договору морского страхования урегулированы нормами КТМ РФ (соответственно, положения гл. 48 ГК РФ применению не подлежат), а когда отношения по договору морского страхования должны регулироваться на субсидиарной основе нормами гл. 48 ГК РФ. В литературе по этому поводу приводятся различные точки зрения.
В.А. Мусин полагает, что урегулированным КТМ РФ следует считать такое отношение, по поводу которого в этом законодательном акте имеется специальное предписание в виде полной правовой нормы. Он, рассматривая вопрос о последствиях заключения договора морского страхования в устной форме, пишет: "Предусмотрев необходимость письменной формы для договора морского страхования, комментируемая статья (имеется в виду ст. 248 КТМ РФ. - Прим. автора) не устанавливает ни каких-либо специальных требований к этой форме, ни правовых последствий ее несоблюдения, отсылая тем самым к ст. 940 ГК" <2>.
--------------------------------
<2> Комментарий к Кодексу торгового мореплавания Российской Федерации. С. 419.
С.В. Дедиков и Л.Н. Клоченко высказали иную мысль. По их мнению, урегулированным соответствующий вопрос в КТМ РФ следует признавать в том случае, если его регулированию посвящена отдельная статья.
В частности, анализируя последствия заключения договора морского страхования в устной форме, они приходят к принципиально иному выводу, чем В.А. Мусин. Как они полагают, если отталкиваться от критерия "наличие или отсутствие специальной нормы в КТМ РФ", то последствия несоблюдения простой письменной формы применительно к договору морского страхования будут разными. В тех случаях, когда стороны, воспользовавшись предоставленным им ст. 247 КТМ РФ правом отменить действие ст. 248 КТМ РФ о письменной форме страховой сделки (где, кстати, последствия несоблюдения такой формы не указаны), заключили договор морского страхования в устной форме, для них наступают последствия, предусмотренные п. 1 ст. 162 ГК РФ, то есть они не могут просто в подтверждение факта заключения договора и его условий ссылаться на свидетельские показания. При этом они отмечают, что с точки зрения налогового и валютного законодательства существуют совершенно определенные ограничения возможности заключения устных сделок с участием юридических лиц. Если же исходить из предположения, что вопрос о последствиях заключения устного договора морского страхования в гл. 15 КТМ РФ не урегулирован, то последствия здесь иные: в силу ч. 2 п. 1 ст. 940 ГК РФ такой договор следует считать недействительным. Но тогда очень странной и нелогичной выглядит позиция законодателя, который сначала предоставляет сторонам сделки морского страхования возможность отступить от правила о письменной форме такого договора, а затем признает сделку, заключенную с таким отступлением, недействительной. Существует общий принцип, в силу которого нельзя исходить из того, что законодатель принимает абсурдные законы, следовательно, такое толкование ст. 248 КТМ РФ неверно.
Если же стороны страховой сделки не отменили применительно к ней действие ст. 248 КТМ РФ, то последствием нарушения правила о письменной форме сделки морского страхования будет недействительность сделки, но не на основании ч. 2 п. 1 ст. 940 ГК РФ, а в соответствии со ст. 168 ГК РФ. При этом имеется в виду, что сам факт заключения сделки морского страхования в устной форме не будет рассматриваться как соглашение, отменяющее правило ст. 248 КТМ РФ <3>.
--------------------------------
<3> См.: Дедиков С.В., Клоченко Л.Н. Договоры имущественного страхования: гражданско-правовой аспект: Методическое пособие в 2 т. Т. 1, книга 1: Заключение, исполнение и прекращение договоров. М.: Регламент, 2007. С. 18 - 19.
Мы согласны с таким выводом. Как известно, правовые нормы могут представлять собой отдельные статьи закона, отдельные пункты и части статьи закона и, наконец, часть части статьи закона. По нашему мнению, оптимальным критерием такого разграничения является наличие или отсутствие специальной статьи в КТМ РФ, так как, во-первых, именно в рамках статьи имеется возможность наиболее полно сформулировать правила, регулирующие соответствующие отношения, во-вторых, он наиболее четкий и однозначный, в-третьих, этот критерий позволяет сохранить особенности правового режима договора морского страхования.
Целесообразно учитывать и еще одну особенность соотношения норм ГК РФ и КТМ РФ. Положения КТМ имеют преимущество лишь по отношению к нормам гл. 48 ГК РФ, но не могут противоречить правилам его общей части. Этот вывод следует из положения п. 2 ст. 3 ГК РФ, которое устанавливает, что нормы гражданского права, содержащиеся в других федеральных законах (к которым относится и КТМ РФ), должны соответствовать правилам Гражданского кодекса <4>.
--------------------------------
<4> См. об этом подробнее: Дедиков С.В. Обязательное страхование ответственности оценщиков // Хозяйство и право. 2008. N 3. С. 57 - 59. Справедливости ради отметим, что существуют и иные точки зрения. Так, И. Гущина, например, пишет, что "Гражданский кодекс РФ не имеет преимуществ перед другими федеральными законами" (Гущина И. "Безответственное" страхование российских экспедиторов // Хозяйство и право. 2008. N 3. С. 70). Данная проблема не является предметом исследования в рамках настоящего обзора, поэтому отметим только, что поддерживаем мнение о безусловном приоритете норм ГК РФ над положениями гражданского права, содержащимися в иных федеральных законах.
После этого краткого вступления перейдем к рассмотрению отдельных судебных актов в этой области и комментариям к ним.
Действительность договоров морского страхования
Страховщик обратился в арбитражный суд с иском к страхователю о признании договора морского страхования недействительным и применении последствий недействительности сделки на основании ст. ст. 944 и 179 ГК РФ, так как при заключении договора страхователь сообщил страховщику недостоверные сведения об объекте страхования.
Решением суда первой инстанции, оставленным в силе постановлением апелляционной инстанции, в удовлетворении иска отказано.
Истец обжаловал состоявшиеся по делу судебные акты в кассационном порядке. Суд кассационной инстанции, рассмотрев жалобу, оставил ее без удовлетворения.
В постановлении Федерального арбитражного суда указано, что между сторонами спора был заключен договор страхования рыбопромыслового судна, которое находилось у страхователя в лизинге. Выгодоприобретателем в договоре согласно дополнительному соглашению (аддендуму) назван лизингодатель.
Суд пришел к выводу, что, как свидетельствуют документы, довод истца о наличии умысла со стороны ответчика в сообщении недостоверных данных об объекте страхования не подтвержден материалами дела. Страхователь в заявлении о страховании судна указал страховщику сведения о судне, предложенном к страхованию, на основании судовых документов, оформленных в соответствии с требованиями нормативных документов Госкомрыболовства России.
Застрахованное судно было построено в 1999 г. Согласно техническому паспорту, свидетельству о годности маломерного судна к плаванию, договору купли-продажи судна, акту приема передачи судна на рыболовном судне был установлен двигатель мощностью до 50 кВт.
То, что лизингополучатель приобрел у ООО судно типа "малый ярусолов" проекта 003 за строительным номером 11 с двигателем мощностью 50 кВт, подтверждено свидетельством о праве собственности на судно, судовым билетом, выданным морским рыбным портом, актом инспекторской проверки судна, составленным администрацией моррыбпорта, пояснительной запиской к рабочему проекту. Кроме того, тот факт, что на судне был двигатель мощностью 50 кВт, подтверждается актом, составленным морским сюрвейером в момент обследования судна в месте его гибели.
Таким образом, утверждение страховщика о том, что на промысловом судне типа "малый ярусолов" проекта 003 установлен главный двигатель 110 кВт или 150 кВт, необоснованно.
Неосновательно мнение истца и по поводу того, что Правилами классификации, проектирования, постройки и оборудования маломерных судов промыслового флота, утвержденными Приказом Госкомрыболовства России от 15 июня 1999 г. N 156, не допускается доработка главного двигателя по ограничению его мощности и, соответственно, вывод судна из-под надзора Морского регистра, так как в указанных Правилах нет запрещения заводу-изготовителю модифицировать, то есть изменять, мощность базовой модели двигателя при проектировании и постройке судна.
Материалы дела свидетельствуют о том, что фирма - изготовитель и поставщик двигателя - исполнила заказ ООО по поставке пропульсивных комплексов (двигатель, реверс-редуктор, гребной вал, гребной винт) для установки на судах, не поднадзорных Морскому регистру судоходства, то есть с ограничением либо возможностью ограничения мощности до 50 кВт. Фирма выполнила расчеты и поставку валопровода для судна проекта МЯ-10 с учетом требований заказчика ограничить мощность главного двигателя величиной в 50 кВт.
Модель двигателя 6 ВТ 5.9-М, как указано в письме фирмы, позволяет получить различные выходные мощности. Модификация двигателя в сторону уменьшения его мощности позволяет дополнительно увеличить ресурс и надежность двигателя.
Кроме того, страховщик необоснованно считает, что при определении поднадзорности судна Морскому регистру следовало бы рассчитывать мощность двигателя по иной методике, нежели была применена.
Обоснованно не принята судом во внимание ссылка истца на то, что в договоре финансового лизинга указана действительная мощность главного двигателя - 11 кВт, поскольку в договор на основании существующей технической документации на судно дополнением N 1 от 14 августа 2000 г. внесено изменение: мощность двигателя указана равной 50 кВт. Данное дополнение к договору не оспорено и судом не признано недействительным.
Таким образом, судами первой и апелляционной инстанций правомерно отказано истцу в признании договора страхования недействительным <5>.
--------------------------------
<5> См.: Постановление ФАС Дальневосточного округа от 8 мая 2002 г. по делу N Ф03-А51/02-1/677.
Комментарий. В данном деле спор в основном шел по поводу того, что страхователь при заключении договора страхования судна указал заниженную по сравнению с действительной мощность двигателя, а также о том, умышленно ли он это сделал с целью обмана страховщика или в силу заблуждения.
Сразу подчеркнем, что страховщик допустил серьезную правовую ошибку уже на стадии подготовки иска. Выше мы уже говорили о том, что к договорам морского страхования нормы гл. 48 ГК РФ не применяются, если соответствующий вопрос урегулирован положениями гл. 15 КТМ РФ. Вопрос о последствиях представления страхователем страховщику при заключении договора неверных сведений об обстоятельствах, существенно влияющих на определение степени вероятности наступления страхового случая и размера возможных убытков вследствие этого события, по договорам морского страхования полностью урегулирован в ст. 250 КТМ РФ. Там, в частности, предусмотрено, что при несообщении страхователем сведений об обстоятельствах, имеющих существенное значение для определения степени страхового риска, или при сообщении неверных сведений страховщик вправе отказаться от исполнения договора страхования. Поскольку признаков императивности п. 2 ст. 250 КТМ РФ, где это сказано, не имеет, то в силу ст. 247 КТМ РФ стороны договора своим соглашением могут предусмотреть иные последствия нарушения страхователем принципа наивысшей добросовестности. Однако в судебном акте не говорится о том, что в договоре наличествует правило о применении в такой ситуации нормы п. 3 ст. 944 ГК РФ, иначе суды должны были бы указать на это обстоятельство в своих актах. Поэтому ставить вопрос о признании договора морского страхования недействительным по основаниям ст. 944 ГК РФ страховщик был не вправе, поскольку в такой ситуации страховые отношения подчинены нормам КТМ РФ.
Необходимо отметить, что КТМ РФ в части последствий нарушения страхователем своей обязанности по представлению страховщику сведений о существенных обстоятельствах построен на иных началах, чем ГК РФ. Если Гражданский кодекс в этой части основан на субъективной концепции ответственности страхователя, в силу которой тот несет гражданско-правовую ответственность только при представлении страховщику заведомо ложной информации об объекте и обстоятельствах страхования, то есть при умышленных действиях или, напротив, бездействии страхователя, то соответствующие положения КТМ РФ в этой части базируются на основе объективной доктрины - страхователь несет невыгодные для себя последствия за несообщение сведений или сообщение неверных сведений, даже если это произошло не по умыслу, а, скажем, в результате неосторожности или заблуждения. Поэтому следует признать ошибочным вывод суда о недоказанности умысла в действиях страхователя - в отношениях, основанных на договорах морского страхования, умысел страхователя на представление недостоверной информации о существенных условиях страхования и не должен, строго говоря, доказываться, достаточно доказать сам факт недостоверности представленной страховщику информации безотносительно к наличию или отсутствию вины страхователя. Между тем суды четкого вывода и по этому вопросу не сделали. Наличие вины страхователя (от неосторожности до умысла) может иметь правовое значение только с точки зрения возврата ему премии, так как страховая премия причитается страховщику, если страхователь не докажет, что несообщение им сведений или сообщение неверных сведений произошло не по его вине (п. 2 ст. 250 КТМ РФ).
В вопросе о мощности двигателя суды фактически ушли от оценки его правовой составляющей. Они обошли молчанием вопрос о том, является ли данное обстоятельство существенным для определения степени страхового риска или нет, и сосредоточились на теме методики определения мощности двигателя и доказанности (недоказанности) утверждения страховщика о том, что на погибшем судне был установлен вдвое более мощный двигатель, чем указал страхователь в заявлении на страхование. На наш взгляд, мощность двигателя страхуемого судна вполне может рассматриваться как существенное обстоятельство, так как от этого во многом зависит выживаемость судна в сложных погодных условиях и в условиях работы двигателя на режимах, которые превышают допустимые нагрузки на корпус судна.
Однако окончательную точку в этом вопросе может поставить только судебная практика. До тех пор, пока она не сформируется окончательно, мы рекомендуем страховщикам включать в анкеты-заявления о страховании специальные вопросы о мощности главного двигателя на судне, что позволит рассматривать такую информацию как отражающую существенные обстоятельства для принятия страховщиком решения о заключении соответствующего страхового договора, о размере страховой премии, а также условиях, на которых страхование может быть осуществлено.
(Продолжение см. "Юридическая и правовая работа в страховании", 2009, N 1)
М.С.Дмитриев
Юрист
Подписано в печать
26.11.2008
"Юридическая и правовая работа в страховании", 2009, N 1